«Черчилль и Гитлер» kitobidan iqtiboslar
За всю войну Гитлер очень мало путешествовал, если не считать посещений своей ставки «Волчье логово» в Восточной Пруссии и четырех поездок во Францию – один раз на встречу с Рундштедтом, один раз в Париж, чтобы позлорадствовать у памятника в Компьене, один раз к маршалу Петэну и Пьеру Лавалю в Монтуар и один раз, чтобы встретиться с генералом Франко в Андайе. Он и до войны не слишком любил путешествовать и ни разу не бывал в Англии, Америке, Африке или на Дальнем Востоке. Некоторых из его стратегических ошибок – особенно объявление войны Америке в декабре 1941 г. – вероятно, можно было бы избежать, если бы он в молодости больше был склонен к приключениям и имел бы возможность узнать, каков на самом деле мир за пределами Германии. Черчилль, наоборот, путешествовал больше, чем любой другой премьер-министр в истории: за первые четыре военных года он проехал не менее 110 000 миль, проведя 33 дня в море и 14 дней в воздухе. Это дало ему понимание глобальной стратегии войны, полностью отсутствовавшее у Гитлера.
Хотя заговорщики несомненно были, по выражению Черчилля, «храбрейшими из храбрейших», остается неясным, выступали ли сторонники Сопротивления от имени значительной части немецкого населения даже в тот день, 20 июля 1944 г. Если бы Гитлер погиб в результате «бомбового» заговора, ему на смену пришло бы, скажем, не неохристианское демократическое правительство, а, скорее всего, Генрих Гиммлер, стоявший во главе СС. Учитывая, что Борман был не более чем бюрократом, а влияние Геббельса основывалось в основном на поддержке покойного Гитлера, Гиммлер задействовал бы всю имевшуюся у него громадную поддержку и, вероятнее всего, стал бы новым фюрером. Мало что изменилось бы и в случае, если бы нацистский трон унаследовал заместитель фюрера Герман Геринг. Историк Питер Хоффман писал, что «Геринг объединил бы всю нацию, апеллируя к volkisch и национал-социалистическим идеалам и поклявшись следовать заветам фюрера и удвоить силы для того, чтобы сокрушить врагов». Если бы Геринг или Гиммлер заняли место фюрера и не совершили множества стратегических ошибок, которые допустил Гитлер, нацистская Германия, возможно, просуществовала бы дольше. Кроме того, простой немецкий солдат, вне всяких сомнений, продолжал бы упорно сражаться, чтобы защитить родину (и честь матери) от неистовства Красной Армии.В случае проигрыша Германии в войне убийство Гитлера могло способствовать созданию идеалистической Dolchstosslegende (легенды о предательском «ударе в спину»). Несомненно, посыпались бы утверждения, что Гитлер готовился применить абсолютное секретное оружие, которое бы уничтожило армии союзников, которые он целый год специально заманивал на территорию Германии, и потому был убит кучкой аристократов, либералов, христиан и космополитов, о чьем вероломстве свидетельствует их сотрудничество с британской разведкой. Это служило бы мощным поводом для реваншизма в Германии многие годы.
Хотя Гитлер держался особняком и по-настоящему любил только самого себя, он заботился о своих служащих, которые, в свою очередь, поголовно им восхищались. Когда они болели, он навещал их в больнице. Ему нравилось дарить им подарки на день рождения и на Рождество, он даже сам лично их выбирал. Некоторые, например его камердинер, видели в нем своего второго отца.
До самой своей смерти в 2000 г. в возрасте 83 лет любимая секретарша Гитлера Герда Кристиан хранила теплые воспоминания о человеке, которого она неизменно – даже после 1945 г. – называла «шеф». Она была с ним в бункере до самого последнего момента и впоследствии никогда не сказала ни одного дурного слова о своем «добром и справедливом» начальнике. Не бывает лидеров, ужасных настолько, чтобы у них не нашлось защитников.
Многое могло вызвать слезы на глазах у Черчилля. В то время как современные лидеры прикладывают колоссальные усилия, пытаясь демонстрировать искренние эмоции, Черчилля – который в том, что касалось открытого проявления чувств, был человеком эпохи Регентства – они просто переполняли. Если бы в период «войны против терроризма» Джордж Буш-младший или Тони Блэр заплакали на публике, это вполне могло бы лишить мужества многих людей, но Черчилль был так естественен в своей скорби, что казалось, будто он провел в слезах большую часть Второй мировой войны. «Знаете, я страшный плакса, – сказал он как-то, уже после войны, своему личному секретарю Энтони Монтегю-Брауну. – Вам придется привыкнуть к этому».
Джон Адаир, который первым в мире занялся изучением лидерства, кратко сформулировал важность времени и места для появления лидера, сказав: «Трудно быть великим лидером в Люксембурге в мирное время». Чтобы достигнуть высших вершин власти, Наполеону понадобился террор, Цезарю – галльские войны, а Черчиллю – фашисты.
Несмотря на близорукость, Гитлер никогда не появлялся в очках на публике. Секретари, печатая для него текст речи, специально использовали крупный шрифт, поскольку ему казалось, что очки могут повредить его имиджу сверхчеловека[48]. Он также избегал фотографироваться, выполняя какие-либо упражнения, требующие большой физической нагрузки. И даже перед своим камердинером он появлялся, только будучи полностью одетым. Однажды, когда, к большому неудовольствию Гитлера Муссолини сфотографировался в купальном костюме, фюрер заявил, что сам он никогда не допустит подобного. Он, в самом деле, боялся, что «какой-нибудь ловкий мошенник приделает мою голову к телу в купальных трусах!»[49]. Он стеснялся раздеваться в присутствии врача и никогда бы не согласился на рентген своего чувствительного желудка. Он также отказывался завести массажиста, которого ему советовал глава СС Генрих Гиммлер. Он предпочитал всегда оставаться полностью одетым и даже в самую жаркую погоду носил длинное белое нижнее белье. Об этом стало известно теплым летним днем 20 июля 1944 г., когда в результате взрыва подложенной заговорщиками бомбы мундир на Гитлере превратился в клочья.
Черчилль же, наоборот, вообще не заботился о том, как он выглядит. Он почти никогда не боялся потерять достоинство, хотя всегда осознавал ту степень уважения, которое должно оказываться человеку его положения, или, как он это называл, «первому министру короля». Когда в 1944 г., находясь в Марокко, Черчилль заболел, двое слуг тащили его на пикник в Атласских горах, используя скатерть в качестве импровизированного гамака. То, что при подобном способе транспортировки невозможно сохранять достоинство, его мало заботило. За работой он часто бывал одет в домашний халат и тапочки. Порой он без всякого смущения раздевался или принимал ванну в присутствии своих коллег или подчиненных. Однажды он даже встретил потрясенного президента Рузвельта, который застал его выходящим из ванны, шуткой: «Премьер-министру Великобритании нечего скрывать от президента Соединенных Штатов».
Герцог Виндзорский писал герцогине во время похорон короля Георга VI в 1952 г.: «Надеюсь снова увидеть Плаксу до отплытия», и пояснял: «Никто не плакал в моем присутствии. Только, как обычно, Уинстон».
Когда 8 сентября 1940 г. Черчилль заплакал при виде превратившейся в руины улицы в районе лондонского Ист-Энда, одна из местных жительниц услышала, как кто-то произнес: «Посмотрите, его это правда волнует», и толпа сразу же повеселела. Спасало, конечно, то, что Черчиллю действительно было небезразлично, и он, в отличие от Гитлера, не считал людей расходным материалом, необходимым для воплощения его глобального замысла.
В британской армии происходили другие крайности. После войны лорд Аланбрук оказался в таком бедственном положении, что вынужден был выставить дом на продажу и перебраться в примыкающий к нему домик садовника. Страстно увлекавшийся орнитологией Аланбрук был даже вынужден продать свои книги о птицах. Он, однако, не был подавлен ухудшением своего материального положения, поскольку не ожидал, что государство преподнесет ему большое поместье. Он прожил свою жизнь в соответствии с моральным кодексом, в котором ничего не говорилось о финансовом вознаграждении.
