Kitobni o'qish: «Скунс и Барсук»

Shrift:

* * *

ЭМИ ТИМБЕРЛЕЙК живёт в Чикаго и очень любит долгие прогулки по берегу озера. Она – магистр английского языка и литературы и профессиональный писатель. Её книги заслуженно получают самые высокие и премии и награды как лучшие произведения для детей.

ДЖОН КЛАССЕН – художник-иллюстратор из Канады, победитель всевозможных художественных конкурсов и номинант различных премий для иллюстраторов детской книги. Сейчас живёт и работает в Лос-Анджелесе.

Глава первая

Когда Барсук впервые увидел Скунса, он подумал: «Мелюзга» – и захлопнул входную дверь.

Обычно Барсук не поступал так со зверями, которые к нему стучались. Но у этого полоска на спине слишком уж блестела, хвост слишком уж топорщился. Прибавить к этому то, как он улыбнулся и протянул лапу, словно только и мечтал о встрече с Барсуком…

Барсук тут же понял, что к чему. Он захлопнул дверь – мало ли чего этот тип ещё удумает! – и процедил сквозь замочную скважину:

– Покупать. Ничего. Не буду!

Когда стук в дверь возобновился, Барсук добавил:

– Никогда!

И задвинул засов.

И второй засов.

И накинул цепочку.

«Кварцит!» – деловито подумал Барсук, направляясь обратно в камнекомнату.

Раньше в квартире тётушки Лулы в доме из красного кирпича камнекомнаты не было. Но Барсук кое-что улучшил. Он вытащил из комнаты диван и мягкие кресла. Сложил в коробки книги и настольные игры. Задвинул каминную заслонку. Затем протолкал в дверь свой камнестол и камнестул и приладил рабочую лампу. Над камином он развесил молотки и камнепилки. Камнеточка примостилась на скамейке у окна. На книжных полках отлично разместились коробки с камнями и минералами. Он расставил их в алфавитном порядке, а самые хрупкие экземпляры обернул салфетками. В сам камин Барсук пирамидкой сложил жеоды. («Красота!») Наконец, Барсук открыл раздвижные двери, освобождая путь на кухню, чтобы можно было быстро подкрепиться горсткой сухих хлопьев, и объявил камнекомнату полностью готовой.

Теперь Барсук пододвинул свой камнестул к столу. Поправил рабочую лампу. В одну лапу взял увеличительное стекло, во вторую – кварцит.

Тук-тук. Тук-тук-тук.

Звук раздавался от входной двери. Барсук застыл. Опять этот тип!

Барсук положил лупу и кварцит и открыл календарь. Ничего не назначено: никаких визитов, никаких починок. Муниципальные Овцы стригут газоны по субботам. На сегодняшней дате в календаре даже красовался большой крест: Х. Х означал «ВАЖНАЯ КАМНЕРАБОТА».

Конечно, дом-то принадлежит тётушке Луле, так что тётушка Лула может заявиться в любую минуту. Но она бы не стала стучать. У тётушки Лулы свой ключ.

Барсук помнил, как сильно его выручила тётушка Лула: три года назад он был учёным камневедом, без приличной камнеработы и уютной берлоги. Ситуация становилась всё хуже и хуже, пока однажды тётушка Лула не предложила Барсуку свою квартиру в доме из красного кирпича.

– Покатыневстанешьнаноги, – сказала тётушка Лула. Как всякая лесная куница, она говорила очень быстро.

Квартиру тётушка Лула предложила совершенно бесплатно.

– Мыжесемья! Тыжемойплемянник!

«Спонсорство научного прогресса! Пространство для исследований! Время и жильё в подарок!» – подумал тогда Барсук.

Впрочем, тётушка Лула приезжала очень редко. Зато она писала письма. В голове у Барсука мелькнуло воспоминание о ящичке для почты на столе в его спальне. Там было два, а то и целых три неоткрытых письма от тётушки Лулы.

«Надо бы прочитать их», – подумал Барсук.

Тук-тук-тук. Тук.

Барсук нахмурился. Что, если этот тип так и будет стучать?

Тук. Тук. Тук.

Барсук решил не обращать на стук внимания. Рано или поздно типу придётся уйти. Он повертел в руках кварцит, навёл лупу на многообещающее вкрапление и склонился пониже.

– Барсук? – раздался голос из замочной скважины.

Барсук замер.

– Барсук? Ты там, внутри? – продолжал голос.

Барсук уронил кварцит. Кварцит раскололся на части.

– Шлам и шлаки! – выругался он.

– Барсук?

Тук-тук-тук.

Барсук уставился на обломки кварцита. Потом взглянул в сторону входной двери. Отложил подальше лупу, встал и направился к камнеточке. Нажал пуск. Из барабана камнеточки раздался плеск воды, шорох песка и скре-скре-скрежет камней. Мотор уррррчал, барабан кррррутился и прррроворачивался снова и снова.

Барсук вздохнул и повёл плечами. Смахнул со стола обломки кварцита и выбрал с полки другой камень. Сел за камнестол, снова взял лупу и навёл её на камень.

Краем глаза он уловил какое-то движение за окном позади и сказал самому себе: «Сосредоточься».

Барсук сосредотачивался целых одну (запятая) две (запятая) три (запятая) секунды, а потом вдруг подумал: «Откуда он знает, как меня зовут?» Ведь на почтовом ящике написано: «Лула Л. Куница».

А потом ещё подумал: «Что, если это Кто-то Важный?»

Барсук бросился в прихожую, выдвинул засовы, скинул цепочку и распахнул дверь.

Снаружи никого не было.

Пела птичка. Дул ветерок. Медовый аромат разливался в воздухе.

Он вышел на крыльцо. Почтовый ящик был пуст, как и цветочный горшок. Ничего не обнаружилось и на двери снаружи. Барсук нахмурился. «Кто-то Важный оставил бы записку».

На тротуаре перед домом стояла курица в бело-серую крапинку. Она посмотрела на Барсука сперва левым, а потом правым глазом.

«Курица? В Нортвисте?» Барсук никогда прежде не видел куриц.

– Ко-ко, – сказала курица. Она стояла, вытянув шею, и поглядывала на Барсука то правым, то левым глазом.

Барсук почувствовал, что как будто бы надо что-то сказать. «Сказать? Курице?»

– Ко? – сказала курица.

– Кыш! Брысь!

Курица не двигалась, и Барсук замахал на неё лапами.

– Давай, иди отсюда, кыш!

– Ко! – курица подпрыгнула и перепорхнула через маленький красный чемоданчик, обвязанный бечёвкой. Чемоданчик стоял у самого крыльца.

Барсук застонал. «Скорее в дом!»

Но именно в этот момент тот самый тип вышел из-за угла, подхватил чемодан и метнулся вверх по ступенькам. Не успел Барсук опомниться, как почувствовал крепкое лапопожатие.

– Барсук, я Скунс! Наслышан о тебе! Ужасно рад, что мы наконец-то встретились! – Скунс улыбался так широко и тряс лапу Барсука так энергично, что у того потеплело внутри.

– Ох, – сказал Барсук несколько смущённо.

И тут Скунс просочился мимо Барсука и оказался в квартире.

«Ловко!» – подумал Барсук.

Закрывая дверь, Барсук уже понимал, что Скунса теперь не остановить. Красный чемоданчик откроется, являя миру то, что безусловно, навсегда изменит барсучью жизнь. Последуют убедительный рассказ, реклама, разумная и рациональная схема платежей. «Такого вы ещё не видели!» – услышит он. Конца и края этому не будет.

Он обнаружил Скунса в своей камнекомнате. («В моей камнекомнате!») Скунс глазел по сторонам. Изучал груду жеодов в камине.

– Отличное жильё. И кухня очень милая, – заметил он с одобрением.

Он повертел в правой лапе один из камнемолотков Барсука.

Барсук забрал молоток.

– Камнемолотки не игрушки.

Скунс покивал:

– Конечно, не игрушки! Они отлично помогают взбивать пюре.

Барсук категорично отложил молоток подальше и тут заметил посреди комнаты красный чемоданчик, обвязанный бечёвкой. Барсук смерил его многозначительным взглядом.

Скунс вслед за ним посмотрел на чемоданчик, а потом на Барсука и широко улыбнулся:

– Я приехал!

– Действительно, – сказал Барсук.

Последовало молчание.

И ещё немного молчания.

Скунс указал на камнеточку:

– Я выключил. Этот прибор очень громкий. Звучит так, будто в нём камни трясутся. Ха-ха!

– Это камнеточка, – сказал Барсук. – Она обтачивает и полирует камни.

– Ого, – сказал Скунс. – А можно мне взглянуть на отполированный камень?

– Нет.

– А, – Скунс моргнул, вздохнул и сел.

«На мой камнестул!» – подумал Барсук. Он уставился на Скунса, сидящего на его камнестуле.

Скус уставился на него в ответ, а потом подпёр голову лапой и начал легонько крутиться – туда-сюда, туда-сюда – на камнестуле.

– Кхм, – сказал Барсук.

Скунс поднял глаза.

Барсук упорно смотрел на чемоданчик.

Скунс тоже посмотрел на чемоданчик, нахмурился и сказал:

– Отличный стул. Крутится. Наверное, тебе нравится крутиться. Мне тоже. Смотри!

Скунс ухватился за сиденье и крутанулся.

– Сейчас же перестань! – сказал Барсук.

Скунс, слегка забуксовав, остановился.

И ничего не сказал!

Барсук принялся ходить по комнате.

– Послушай. Никакие десять шагов не улучшат мою жизнь. Я и так прекрасно распоряжаюсь временем. На лотереи и розыгрыши денег я не трачу. На моих носках ни одной дырки. Я не верю в рентгеновские очки и в волшебную силу грибного порошка. Кольца с фальшивыми бриллиантами меня не впечатляют. Мне не нужен блендер, и тем более не нужен рожок для обуви. Если ты пришёл не за тем, чтобы финансово поддержать учёного-камневеда, ведущего Важную Камнеработу (которой, между прочим, я занимаюсь неустанно, неотрывно, непреложно, не покладая лап), тебе здесь делать нечего. Не интересует. Спасибо, но нет, – Барсук остановился перед Скунсом. – Ну что, можно на этом проститься? – И он указал на дверь.

Важная Камнеработа

Скунс выпрямился.

– Обувь с рожками? Мне кажется, рожки ей очень пригодятся.

Барсук фыркнул.

– Ха! Это правда! Смешно! Рогатая обувь!

Тут Барсук понял, что его отвлекают, и скрестил лапы на груди.

– Так, без шуточек. У тебя есть в чемодане камни? Вот они-то мне как раз интересны.

Скунс посмотрел на него с удивлением.

– Зачем мне носить в чемодане камни? Все же знают, что камни тяжёлые. – Скунс оглядел комнату. – Тебе они и правда нравятся. Тут очень много камней.

Барсук раздражённо вздохнул.

– Тогда что в чемодане?

Скунс моргнул.

– Моя книжка. Куриный свисток. Пижама, – тут он расплылся в улыбке. – Понял! Нужен секретный пароль, да? Тётушка Лула забыла дать мне секретный пароль.

Барсук чуть не упал.

– Тётушка Лула?!

– Да, тётушка Лула сказала, что ты покажешь мне комнату и дашь ключ. – Скунс спрыгнул с камнестула. – Я твой новый сосед, Скунс! – Тут он склонил голову набок. – Ты думал, я зверь-коммивояжёр, да? Ха! Смешно.

– Ха-ха! – вежливо засмеялся Барсук, но внутри у него всё сжалось. «Сосед?! Нет! Невозможно!» Тётушка Лула предупредила бы его.

Барсуку снова вспомнились те два (или даже три?) неоткрытых письма от тётушки Лулы в ящичке для почты.

Но тут в его голове всплыло важное соображение – где-то он об этом читал… Он цыкнул на Скунса и покачал головой.

– Тётушка Лула? Тётушка? Ты скунс. Я барсук. Мы не одна семья. Это научно доказано!

Скунс засмеялся.

– Знаю! Но тётушка Лула велела мне называть её «тётушкой». Я решил, что проще согласиться. Тебе удавалось когда-нибудь переспорить тётушку Лулу? Лесные куницы разговаривают так быстро! – И, пожав плечами, Скунс добавил:

– К тому же тётушка Лула дружила с моей мамой.

Барсук выпалил:

– У тебя что, своего дома нет?

Скунс вздрогнул и отступил назад.

– Ну? – повторил Барсук. Он как будто слышал себя издалека.

Скунс посмотрел на Барсука и потёр полоску на шёрстке.

– У меня был дом, – сказал он.

Барсук поднял бровь.

Скунс отвёл взгляд, покрутил хвост и поник. Он посмотрел Барсуку в глаза и прошептал:

– Не все рады скунсам.

Едва закончив шептать, Скунс резко выпрямился. Подпрыгнув, он подхватил с пола свой чемоданчик.

– Мне очень жаль. Мне страшно, страшно, страшно неудобно! Тётушка Лула сказала, что написала тебе обо всём. Может, она забыла? Не хочется думать, что забыла, но, может, всё-таки… Лесные куницы вечно спешат. Иногда я думаю: как это они не забывают обо всём, что обещали сделать, особенно когда говорят так быстро? Тётушка Лула сказала так: «СкунстыобязательнодолженпереехатькБарсукуонживётвмоёмдомевНортвисте. Онтебепонравится. Выстанетехорошимихорошимихорошимидрузьями. Янапишуемунемедленно!»

Барсуку пришлось признать, что это очень похоже на тётушку Лулу.

И ещё: он не читал тех писем.

И ещё: дом принадлежал тётушке Луле.

Следовательно: выход оставался только один.

Но Скунс уже направлялся к двери.

– Ничего, я найду, где остановиться. Ты не знал, что я приеду.

Барсук преградил Скунсу дорогу и сказал, что требовалось сказать:

– Ах, так ты тот самый Скунс! Проходи, проходи! Рад наконец с тобой встретиться!

Глава вторая

– Считай, что ты мой особенный гость! – Барсук одной лапой подхватил красный чемоданчик Скунса, а второй крепко ухватил его за локоть. Он оттащил Скунса от входной двери.

– Ну вот! Мы! И дома! – Барсук остановился в конце коридора. Широким жестом он указал на раздвижную дверь. Поставил чемоданчик на пол, открыл дверь и потянул за цепочку.

Замерцала лампочка.

– Та-да! Мой Специальный Гостечулан! Тут даже есть куда сложить вещи. – Барсук похлопал лапой по полке сверху.

Скунс подозрительно заглянул в чулан и обнаружил там кровать из подставки для багажа, застеленную простынёй из футболок и увенчанную подушкой из скрученных носков.

Лампочка флуоресцентно гудела.

– А, – наконец сказал Скунс. Он чуть помедлил, а потом показал лапой на лестницу. – А разве там нет комнаты? На втором этаже? Тётушка Лула сказала…

– Ни за что! – перебил Барсук. Он бросился в центр коридора. – Я бы никогда – ни в коем случае – так с тобой не поступил. Ты мой Особый Гость. Ты достоин жить в моём Специальном Гостечулане!

Скунс наклонился вперёд, посмотрел на лестницу. Потом на Барсука. Потом бросил взгляд в чулан и на свой чемоданчик. Наконец пожал плечами.

– Ладно.

– Замечательно, – сказал Барсук.

Скунс потёр лапы.

– Договорились. А теперь скажи, пожалуйста, где собираются соседские курочки? Я хотел бы им представиться, – Скунс помедлил, а потом добавил: – И мне нужен ключ от дома. Курочки не в ладах со временем. Я знал несколько очень поздних куриц. Не хочу разбудить тебя, если вернусь ночью.

– Курочки? Но тут курицы не водятся, – только сказав это, Барсук вспомнил курицу, которую увидел с крыльца.

– Ха! – засмеялся Скунс. – Вот ты шутник! Даже я знаю, что в округе полным-полно курочек. Я видел трёх орпингтонских и одну леггорнскую, а я ведь только приехал.

Скунс поднял чемодан и поставил его на кровать из подставки для багажа.

Кровать рухнула. Лампочка погасла.

– Разбирай вещи! Устраивайся поудобнее! Я пойду поищу запасной ключ! – бросил через плечо Барсук и метнулся вверх по лестнице.

* * *

На то, чтобы найти запасной ключ, много времени у Барсука не ушло. Он передал ключ Скунсу, а потом опять метнулся наверх, в свою спальню. «Почта! Немедленно!»

В ящике для почты Барсук обнаружил четыре (четыре!) письма от тётушки Лулы.

Первое письмо было о том, об этом и ещё о сём. Барсук бросил его в мусорку. Второе письмо болтало и трепалось почти всю страницу, и только под конец в нём мелькнуло слово: «Скунс». Барсук сглотнул, вернулся назад и перечитал фразу. Тётушка Лула встретила Скунса. Они с его матерью «очень дружили».

Барсук разорвал третий конверт, вытряхнул ворох листов и начал читать, читать, читать. Всё третье письмо – целых пять исписанных мелким почерком страниц – было посвящено Скунсу и его матери. Заканчивалось оно так: «Что ты думаешь о том, чтобы Скунс переехал в дом из красного кирпича? Уверена, он тебе понравится! Пожалуйста, ответь как можно скорее».

Началось бормотание:

«Не ответил. Совершенно точно не ответил. Что же я наделал?»

Барсук так разнервничался, что четвёртое письмо разорвал пополам. Сложив половинки вместе, он прочёл:

Дорогой Барсук,
Я посылаю Скунса в дом из красного кирпича. Будь с ним поласковей! Он душка!
Как и в случае с тобой, я разрешила Скунсу оставаться в доме столько, сколько он пожелает. Дай ему большую комнату на втором этаже и ключи. Он будет чудесным соседом!
Надеюсь, что это не стало для тебя неожиданностью. В предыдущем письме я спросила твоего мнения, но ничего не получила. Я бы дождалась ответа, но у Скунса сейчас с жильём большие трудности, поэтому я сочту отсутствие ответа за согласие. Полагаю, ты очень занят Важной Камнеработой!
Мне приятно думать, что вы со Скунсом будете жить вместе. Жду не дождусь новостей о ваших приключениях!
Обнимаю,
Тётушка Лула

«Сосед? Комната на втором этаже? Оставаться столько, сколько он пожелает?!» Барсук застонал и рухнул на кровать мордочкой вниз.

Потом он перевернулся, уставился в потолок и подумал: «Как и в случае с тобой?» Он сжал в лапе простыню, потом отпустил. Повернул голову, взглянул на свой диплом камневеда и три синие ленточки, висевшие на стене. Барсук-камневед, которому требовалось финансирование. Он занимался Важной Камнеработой!

Какая польза в доме от Скунса? Куриный свисток? Как бы там ни было, Барсука так легко не провести.

И у Барсука чемоданчик прекрасно закрывался сам. Его не приходилось перевязывать бечёвкой.

«Не все рады скунсам», – сказал ему Скунс.

Это уж точно.

* * *

Тот вечер Барсук провёл в своей спальне. Когда наступила пора засыпать, он долго крутился и ворочался и смотрел в потолок.

«Остаётся только одно», – подумал он наконец, скатился с кровати, прополз к шкафу, достал футляр и раскрыл его. «Укулеле», – прошептал он и пристроил её тельце коайевого дерева под локоть. Сделал глубокий вдох и бренькнул.

«Брееееньк», – сказала укулеле.

Барсук вздохнул.

Он бренькнул другую струну: «Брееееньк». И снова вздохнул.

Он провёл когтем по всем четырём струнам: «Биииинь… линь… линь… бзынь!»

Звук раскатился. Барсук поспешно прикрыл лапой отверстие укулеле. «Ш-ш-ш!» – прошептал он ей. Но всё-таки ещё раз дёрнул за нижнюю струнку: «Брееееньк».

Затем аккуратно сложил укулеле обратно в футляр, защёлкнул защёлки (клик, клик) и задвинул футляр обратно в шкаф.

Брееееньк остался вместе с ним, когда он залез обратно в постель. Обернувшись в звенящую ноту, Барсук заснул.

* * *

На следующее утро Барсука разбудили запахи. Яйца… лук и…

– Корица, – пробормотал Барсук.

«Сон», – подумал Барсук. На кухне его ждало одно – только одно: холодные хлопья в холодной миске холодного молока. В который раз.

Он перевернулся в постели, сделал глубокий вдох и принюхался… определённо корица.

И тут он вспомнил: тот тип! Тот Скунс! Глаза Барсука распахнулись.

Он почуял что-то ещё. Что-то горелое?

Он снова принюхался. Точно, горелое! Барсук закашлялся и выпрыгнул из кровати. «Пожар! Пожар!» – закричал Барсук и опрометью кинулся вниз по лестнице.

Скунс выбежал из кухни. Над головой он держал в щипцах перец.

– Пожар? Где? – Скунс пробежал вправо. Скунс пробежал обратно влево. Перец, зажатый в щипцах, оставил за собой длинный, тонкий шлейф дыма.

Скунс проследил за взглядом Барсука.

– Ха! – Он проткнул перцем воздух. – Это? Это не пожар. Это поджарка! Завтрак!

– Завтрак? – переспросил Барсук. Скунс с перцем исчезли в дверях кухни.

Барсук застыл в недоумении внизу лестницы. «Завтрак, и для меня тоже?» Он прислушался к звукам, которые доносились из кухни: загудела вытяжка. («Надо было раньше её включить», – пробормотал Скунс.) Забренчали кастрюли и сковородки. Что-то во что-то упало и зашкворчало. Что-то затряслось. Включился и выключился кран. Скунс принялся насвистывать.

Воздух вокруг Барсука был заполнен запахами: солёными и сладкими, масляными, жареными. Будь он из рода виверр, он бы захотел укутаться в запахи, восклицая: «Радость! Счастье!» Но Барсук был барсуком и потому на когтецыпочках подобрался к кухне и опасливо заглянул внутрь.

И застыл на пороге. Кухня выглядела уютно, даже заманчиво. На столе горела свеча. Два набора сервировочных ковриков, тарелок, салфеток в салфеточницах, вилок и ножей. Всё разномастное. Один коврик был фиолетовый в крапинку, другой красный в клеточку, а полурастаявшая свечка торчала из круглой бутыли, уже покрытой восковыми дорожками. Но Барсуку всё это показалось восхитительным.

Скунс метнулся к плите, к кухонной стойке, назад к плите, к раковине, к кухонному столу и вернулся к плите. Он заметил на пороге Барсука.

– Заходи, заходи! – Скунс ткнул лопаточкой в сторону стула. – Садись. Завтрак скоро. – И Скунс яростно поскрёб что-то в сковородке.

Барсук сел.

Скрёб прекратился, и Скунс прошествовал к Барсуку. Он упёр лапы в бока и сказал:

– Я не телёнок. И ты не телёнок. Я не собираюсь оскорблять твой вкус телячьей едой. Ты общался когда-нибудь с телятами? Даже слизни – собеседники получше. Но не переживай, завтрачный горячий шоколад понравится тебе даже без молока для телят.

– Завтрачный горячий шоколад? – Барсук подумал, что у него вряд ли возникнут проблемы с тем, чтобы выпить завтрачный горячий шоколад. Он собирался так и сказать, но Скунс уже очутился на другом конце комнаты, у кухонной стойки. Бросил что-то в миску большой ложкой. Поднял миску, потряс её, и в воздух выстрелила небольшая картофелина.

– Осторожно! Ракетофель! – закричал Скунс.

– Ха-ха! – засмеялся Барсук.

– Ха! – засмеялся Скунс.

Их взгляды встретились, и они широко улыбнулись друг другу.

Затем Скунс серьёзно кивнул.

– Ракетофель достану потом. – Миска вернулась обратно на стойку, а Скунс возвратился к готовке.

Через пару минут Скунс поставил перед Барсуком тарелку с омлетом и жареным на огне перцем.

Барсук знал, что делать дальше. Он набрал на вилку омлета и положил в рот.

– О-о… мммм.

Скунс протянул ему салфетку.

– Повяжи её на шею.

Барсук повязал.

– М-м-м-м… ам-ам.

Далее последовал обещанный завтрачный горячий шоколад (да!) и корзинка, полная клубнично-коричных маффинов. (Целая корзинка!) После всего этого были поданы запечённые маленькие картофелинки. Скунс извинился за то, что картофелинки оказались последними:

– Иногда я путаюсь в порядке блюд, но на завтрак это не страшно. – Скунс сел за стол со своей тарелкой картофелинок. – Завтрак – самая лучшая еда, – сказал он.

Барсук энергично закивал.

Скунс продолжил:

– Завтрак – самая лучшая еда, и поэтому за завтраком должны гореть свечи. Если получается. Иногда так не получается. Иногда приходится есть там, где свечей нет. А иногда свечей бывает нехватка, и тогда их нет ни у кого. Это очень печально, особенно за завтраком.