Проект «Новый Эдем»

Глава 2. Милые родственнички. Кондр

Не успел Кондр войти в квартиру, Марианка завопила.

‒ Кондрат, давай сюда! Бегом!

Словно специально поджидала. Да точно, поджидала. Приготовила очередную гадость и маялась от нетерпения.

‒ Ну ты и тормоз! Долго ещё?

Сколько понадобится. Кондр нарочно тянул время. Просто стоял у дверей, потому что делать-то особо нечего.

‒ У меня для тебя сюрприз.

Кондр поморщился.

Знает он сестрёнкины сюрпризы. Вот уж ради чего, а ради них не стоит торопиться. Но и не торчать же в прихожей вечно. Прошёл в Марианкину комнату.

‒ Чего тебе?

Троюродная сестра сунула ему под нос свой планшет.

‒ Вот. Я от твоего имени заявку отправила. Хоть какая-то польза будет от такого недоумка, как ты, Кондрик. Послужишь на благо человечества.

Кондр напрягся. Испугался немного. У этой самодовольной гадины хватит ума и подлости записать его добровольцем, например, на испытания нового медицинского препарата или, ещё хуже, донором органов. Особенно, если полагается денежное вознаграждение.

Марианна улыбнулась. Неужели заметила, что он встревожился? Ей ‒ новый повод для подколок. Но нет, уткнулась в планшет.

‒ Ща я тебе ссылку перекину. Изучай.

Кондр не стал ни спорить, ни возмущаться, ни задавать вопросов, направился к себе. Можно было бы сказать в комнату. Только это не комната, а так ‒ персональный скворечник. Дверь есть, окон нет. Бывший встроенный шкаф или кладовка. Кому как больше нравится, так и называйте.

Тётя, устав от бесконечного нытья родной дочери, делившей с Кондром одну комнату, разрешила ему перебраться сюда. Убрали раньше хранившееся здесь барахло, сняли большие полки. Как раз уместилась кровать и… всё.

Откидной стол, несколько маленьких полок, два бра. Мини-кондиционер гоняет воздух. Часть одежды висит на прибитых к стене крючках, часть лежит в выдвижном ящике кровати. Места остальным вещам тоже хватает. Да много ли их. Но Кондр не жалуется. Кому?

Мамы с папой давно нет, а остальным он на фиг не сдался.

Родители погибли при аварии вертолёта. Тот зацепился за что-то лопастью, потерял управление, оказался между двумя домами. Без шансов. А Кондр ничего не знал, он на уроках сидел.

В срочном выпуске новостей сообщили о катастрофе, но имена погибших не назвали. Личности долго не могли определить. Потому что… в общем, не по чему там было определять.

Падая, вертолёт бился о стены и галереи. Топливо взорвалось. Всё в мелкое крошево: и аппарат, и пилот, и пассажиры. Ещё и по ходу несколько жизней прихватили.

Потом генетическую экспертизу провели, сличили по базе данных. Но это к вечеру случилось, Кондр уже давно находился дома. Он хоть и учился только в первом классе, но самостоятельно возвращался из школы, потому что она располагалась в том же здании, что и их квартира. Вся дорога только до лифта и от лифта. Чуть больше пяти минут.

Этажи любого небоскрёба делились на несколько ярусов, каждый со своим предназначением. Нижние и верхние ‒ жилые. На подземных размещались мелкие предприятия, автостоянки и склады. Центральные, между двумя ярусами жилых, тоже отдавались под общественные нужды. Там находились торгово-развлекательные центры, почти вся сфера обслуживания и учебные заведения.

Всё в одном флаконе, на улицу выходить не надо. Даже если что-то необходимое имелось только в другом здании, можно было пройти туда по открытым галереям, соединяющим соседние дома или по подземным переходам. Хотя последние не очень-то любили. Там на кого угодно можно было напороться.

Раньше в городах были неблагополучные районы, теперь неблагополучные уровни. Там, где склады и свалки, всегда найдётся место для отбросов. Людских тоже.

Только Кондр в том возрасте на подземных этажах не бывал. Он даже не задумывался о них особо. Да и вообще, ниже центрального яруса не спускался. Зачем? У них квартира наверху.

Родителям давно уже пора было вернуться. Не то, чтобы Кондр боялся сидеть дома один, просто мама с папой всегда приходили вовремя. Если не вместе, то хотя бы кто-то из них. А тут нет. Странно.

В дверь позвонили. Кондр хоть и вздрогнул от неожиданности, но не особенно встревожился. Рассудил разумно: у родителей есть свои ключи, а посторонним открывать двери ему не разрешали. Мало ли. Но он бы и сам не стал.

Попробовал связаться по планшету с мамой или с папой, чтобы доложить о случившемся, заручиться поддержкой, но никто не ответил. Только два непривычных сообщения пришло, что пользователь в данный момент находится вне сети. Разве Кондр мог знать, что сейчас это означало ещё и вне мира, вне существования?

Опять позвонили. Вот тут Кондр уже заволновался, но с места не сдвинулся, даже дышать старался реже и тише, чтобы никак не выдать своего присутствия.

Не будет он открывать. Ни за что не будет. Если кто-то по делу, пусть дожидается возвращения родителей. А если нет…

Снова звонили, стучали, и какая-то женщина упрашивала прямо через дверь жалостливым голосом: «Кондрат, открой пожалуйста! Меня твоя мама прислала! Кондрат, я очень прошу, открой!» Но Кондр не настолько маленький и глупый, чтобы на подобные уловки вестись.

Потом замки защёлкали, один за другим. Кондр сорвался с места, заметался по комнатам. Как же места мало! Даже спрятаться негде. Шмыгнул в туалет, заперся.

Может, не станут его искать. Подумают, что его тоже дома нет. Он ведь никак себя не выдал.

Шаги. Много шагов. Заполнили квартиру. И голоса.

‒ Он точно дома должен быть?

‒ Точно. А где же ещё? Он после школы всегда сразу домой бежит.

‒ Кондрат. Ты где? Не прячься, Кондрат.

Туалетная дверь дрогнула. Кондр вжался в стену.

‒ Он здесь, наверное, ‒ прозвучало совсем рядом, словно над самым ухом. ‒ Заперся. ‒ И опять: ‒ Кондрат, открой! Это я, Ольга. Из соседней квартиры. Ты же меня знаешь.

Действительно, соседка. Кондр наконец-то узнал голос. Тот подрагивал жалобно, словно Ольга готова была вот-вот расплакаться.

‒ Кондратик, пожалуйста, выходи. Кондратик!

Он решился, отлип от стены, вдавил кнопку запора. Дверь отъехала в сторону, спряталась в стене. А соседка бросилась к Кондру, присела, обхватила его, обняла. Будто он из заточения какого-то освободился.

‒ Кондратик, глупенький. Ну зачем же ты спрятался? ‒ и притиснула к себе плотнее.

Жалела. Кондр тогда ещё не понимал, почему. Причина открылась через несколько минут. Кондр выслушал, но не поверил. Вот нисколечко.

Не могло такого случиться. Не могло. Ну правда. Ну пожалуйста, скажите, что не могло. Вот такого. Чтобы мама и папа не вернулись, оставили Кондра одного. Совсем-совсем одного. Не на день. Навсегда. Они разве предатели?

Хватит вспоминать!

Кондр мотнул головой, будто таким образом можно было вытрясти из неё ненужные мысли. Хлопнул дверью, уселся на кровать, подхватил планшет, нацепил наушники. Отгородился от мира. В груди неприятно царапнуло. Что там «милая» сестричка для него приготовила?

Кондр открыл пересланную ссылку.

Проект «Новый Эдем». Понятно. И пока ничего ужасного.

Про этот проект уже давно ходят разговоры с громкими фразами о шансе для человечества и новой жизни.

Марианна заранее забила для сводного братца место среди переселенцев?

Нет, не переселенцев. Первопроходцев. В команде для исследования нового мира на предмет его пригодности для людей.

Нашла способ избавиться. Не на совсем, так хоть на время. А, скорее всего, с надеждой, что Кондр не вернётся. Сама додумалась или дядя с тётей подбросили идейку? Они привыкли по жизни изворачиваться и ловить выгоду для себя в чём угодно.

Иногда Кондр думал, лучше бы его отдали в интернат или в приёмную семью к чужим людям. Но у него имелись родственники: мамина двоюродная сестра с мужем и дочкой. Они и облагодетельствовали сиротку, забрали себе. Но не по доброте душевной.

За опеку над племянником полагалось денежное пособие. Не миллионы, конечно, но вполне прилично. Лишние деньги никому никогда не мешали, а вот Кондр мешал. Это он быстро уяснил.

Его сразу устроили в младшую школу с продлённым днём, которая мало отличалась от детского сада. Разве что уроки в первой половине дня, а дальше просто проводишь время, играешь или гуляешь вместе с одноклассниками под присмотром воспитателя. Пока поздно вечером тебя не заберут домой. Хотя, разве это настоящий дом, настоящая семья?

Сиди в своём уголке и не высовывайся, не мозоль глаза, даже не пикни лишний раз. А сводная сестра Марианна, которая на полтора года старше, при каждом удобном случае начинала вопить и жаловаться:

‒ Ну на фига вы мне его подсунули. И без него места мало. Я же девочка. Он за мной подсматривает. У него же с головой не в порядке.

Больше всего хотелось забиться в угол, сжаться в комок, закрыть глаза, заткнуть уши и представить, что мир вокруг не такой, какой есть, а каким ты хочешь его видеть. Что сейчас придут мама с папой и заберут Кондра отсюда. Домой.

Не приходили. Не придут. Никогда. Они его бросили. Он никому не нужен. Вообще, никому. А если плачешь, то постарайся даже не всхлипывать, иначе скажут:

‒ И чего ты опять разнылся? Слезами ничего не исправишь.

Кондр запомнил и больше не плакал. Что бы ни случилось. По крайней мере, в присутствие посторонних. Разрешал себе, только когда никто не видел, иначе просто разорвало бы от скопившихся внутри чувств. Ночью, спрятав голову под подушку и нещадно давя в себе каждый звук, или в дỳше. Там даже навзрыд можно, шум воды заглушал. А Марианна бесилась, что больше не получается довести братишку до слёз. Какую бы гадость ни сделала.

Могла налить воды в кровать, могла насыпать огромную горсть соли в тарелку с едой или засунуть какую-нибудь вонючую дрянь в школьную сумку. Тут её фантазия хорошо работала. И снова бесполезно жаловаться.

Дядя и тётя всегда были на стороне дочери. Может, ещё и сами подначивали её, поощряли. А Кондру по случаю и без приходилось выслушивать: «Чем ты опять недоволен? Как у тебя только язык поворачивается высказывать претензии? Если бы не мы, где бы ты сейчас находился, что бы ты делал? Так что будь благодарен. Бесконечно благодарен. Мы дали тебе крышу над головой, кормим, поим, одеваем».

Особенно одевают.

Пока был маленький, заставляли донашивать Марианкино барахло. И ничего, что на футболке блестящие вставочки, свитер розовый с голубым, а на кармане комбинезона вышит котёнок? Хорошо, что в одежде для парней и девушек уже больше различий, и сестринские обноски на Кондра не налезали. В связи с особенностями фигуры. Не то бы… вполне возможно… А ведь деньги родственникам не свои приходилось тратить. Пособия хватало.

Так за что он должен их благодарить?

Может, за «нежную» любовь сводной сестры?

Марианка зря вопила, что Кондр ей мешает. Если бы его не было, как бы она развлекалась?

В младших школах учились в разных, поэтому в те времена сестрёнка только дома доставала. А уже в среднюю пошли в одну. Кондр думал, раз она на класс старше, то они и пересекаться почти не будут. Ага, наивный.

Марианка никогда не упускала возможность, случайно встретив его в коридоре, обсмеять, нарочито громко, собрав вокруг себя толпу благодарных слушателей, рассказать о нём какую-нибудь унизительную гадость. Сочинять она мастерски умела. А потом ещё новую забаву придумала.

Сестрёнка красивая и… без комплексов. За ней парни уже в средней школе бегали. Вот она и придумала, чтобы какой-то прок от всех её поклонников был, натравливать их на Кондра.

Например, нажалуется, что тот дома прохода не даёт, пока родителей нет, пристаёт и пытается лапать. И ведь не объяснишь, что она всё врёт, никто не слушает. И разбираться приходят не в одиночку, дураков нет. Отловят компанией и, ладно, если просто побьют.

Сколько раз Кондр свой планшет из унитаза выуживал. Хорошо, последние модели с высокими степенями защиты по всем параметрам. Противоударные и непромокаемые. И хоть противно до тошноты, до нервного передёргивания, а что делать?

Школа не будет бесконечно новые выдавать. Да и как объяснить, что с прежним случилось? Сказать, что сам случайно уронил? Но не сто же раз. А если правду? Потом же ещё получишь. За то, что настучал. А если заикнуться о новом планшете перед дядей с тётей… Такой вариант Кондр даже не рассматривал.

Иногда в голову приходили мысли сбежать. На фиг такая семья, такой дом? Но стоило успокоиться немного, подумать чуть дольше, всплывал вопрос: «И что потом?»

Куда Кондр пойдёт? Где будет жить? И на что? На работу устроится? Да кто его возьмёт, ничего не умеющего? Ещё и с предоставлением жилья. Самому ему даже комнату вроде своего нынешнего скворечника не снять. Денег-то ни копейки. Так что остаётся?

Спуститься на подземные уровни? Примкнуть к какой-нибудь банде. Или тупо податься к бездомным, ночевать среди хлама и мусора заброшенных складов, жрать что попало. Чем лучше-то его нынешнего житья?

Это в книжках и фильмах на несчастных, притесняемых злыми родственниками сироток внезапно сваливалось огромное счастье. В реальной жизни так не случалось. Но Кондр и не ждал. Давно уже не ждал. Но…

Может, и хорошо, что Марианка его в этот проект «Новый Эдем» записала. Кондр внимательно вчитался в текст. Тут же ‒ ага! ‒ по возвращении участникам экспедиции выплачивается сумма. Не слабая. И фиг она достанется милым родственничкам. К чёрту их. И школу ‒ к чёрту.

Денег хватит, чтобы снять квартиру. Нет, всё-таки лучше комнату. Теперь Кондр умеет уживаться с кем угодно. Найдёт работу. Для начала подойдёт и совсем простая, а потом можно курсы закончить или просто опыта набраться. И так постепенно…

Короче, в этот гадюшник он точно не вернётся.

Хочешь избавиться, сестрёнка? Взаимно. Кондр тоже с удовольствием свалит подальше от тебя, от твоих папочки с мамочкой. Если, конечно, склеится с проектом.

«Новый Эдем». Символично. Не только для всего страдающего от тесноты и нехватки ресурсов человечества, но и конкретно для Кондра. Он сам устроит для себя свой маленький рай.

***

В любом здании найдутся уголки, куда можно затащить отловленную жертву и расправиться с ней тайком, чтобы никто не видел и не слышал. Но можно и в открытую, когда достаточно безлюдно. Как, например, на школьном этаже где-то через час после окончания уроков. Взрослым здесь делать нечего, ученики тоже стараются смыться побыстрее.

Кондра оставили на дополнительные занятия. С ним подобное часто случалось. Не потому что дурак, не справлялся с программой. Просто не заморачивался с учёбой.

Зачем ему все эти знания, которые пытаются вдолбить в него насильно? Зачем хорошие оценки? Чтобы порадовать дядю с тётей?

Ага. Сейчас.

Вышел из школы через основные двери. В самом центре этажа располагался общий внутренний стадион. Кондр направился в лифтовой коридор вдоль обратной стороны трибун. Ровная поверхность из пластика, в которой иногда попадались двери. Каждый метр пространства старались использовать, а под трибунами хранили спортивный и уборочный инвентарь. Возможно, ещё что-то. Кондр не интересовался такими вещами.

Тишина непривычная, даже тренировки не идут. Наверное, пока погода хорошая, спортсмены перебрались на крышу или в открытые наружные галереи.

Главные ворота заперты, зато боковой проход открыт. Кондр как раз с ним поравнялся, когда сквозь распахнутую настежь решетчатую калитку вылетел какой-то пацан. Не выбежал, в прямом смысле вылетел. Под громкие окрики и смех.

Растянулся возле ног Кондра. Ещё бы чуть-чуть и точно в ботинок боднул бы. Замер на секунду, а потом вскинул голову, уставился. Из носа капает кровь, разбитые губы припухли. Глаза, как у бездомной собаки, которой недовольный прохожий отвесил пинка. В них недоумение: «За что со мной так?» и надежда, чуть ли не мольба: «Помоги мне! Пожалуйста, помоги!»

А в противовес предупреждение:

‒ Не вздумай влезть, Кондрик. Топай мимо и не оглядывайся. Иначе сам отхватишь.

Марианкины одноклассники. Или просто знакомые? Да не всё ли равно. Кондр скользнул по ним презрительным взглядом, скривил губы, отвернулся, зашагал дальше.

Он и не собирался влезать. На фига! За него хоть раз кто-нибудь заступился? Ему хоть раз кто-нибудь помог? Даже если над ним измывались на виду у других, никто даже не пытался вмешаться. Проходили мимо, на время превращаясь в слепых и глухих. Пусть и этот, убогий, сам выпутывается.

Тут ещё планшет пикнул, просигналил о сообщении.

Откуда это?

Кондр уткнулся в экран, мгновенно забыв о происходящем.

«Проект «Новый Эдем». Ваша заявка рассмотрена и одобрена. Вы внесены в списки претендентов для основного отбора. Ждём вас на общий сбор, который состоится…» Дальше дата, время и адрес.

Ого! Не близко. Пешком не дойдёшь. Придётся на «подземке» ехать.

Глава 3. Избранные. Фео

Фео наткнулась на Пака ещё на станции «подземки». Ну, как наткнулась? Пак вынырнул неизвестно откуда и оказался у Фео на дороге, улыбнулся, одновременно довольно и смущённо.

‒ Привет. Тоже едешь?

Фео растерялась от неожиданности и задала глупый вопрос:

‒ Куда?

‒ На сбор, ‒ ещё шире улыбнулся Пак.

‒ На… ‒ повторила Фео и, кажется, догадалась, о чём речь, и едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. ‒ Только не говори, что тоже едешь туда. Ой, я не могу. Тебе-то чего там делать? ‒ Хотелось добавить и про хлюпика, и про недомерка, но опять сдержалась.

Пак перестал улыбаться, решительно сжал губы. Даже нахмурился. Вот цирк!

‒ А что? ‒ поинтересовался с лёгким вызовом. ‒ Думаешь, я не подойду?

Всё. Тактичность у Фео закончилась, сила воли сошла на нет.

‒ Я не думаю. Я уверена.

Как ни странно, Пак не обиделся. Только глаза опустил, но произнёс твёрдо:

‒ Ну и зря.

А дальше последует, как в старых сказках: «Возьми меня с собой. Я тебе пригожусь»? Нет уж. Фео не планировала появляться на сборе в компании жалкого задохлика, ещё и влюблённого в неё по уши.

‒ Отлично. Удачи! ‒ она снисходительно хмыкнула, обогнула Пака и двинулась дальше по платформе.

Из тоннеля потянуло холодным ветром, значит, поезд уже на подходе. Вслед за ветром из тоннеля вырвался грохот, нарастал, затопляя станцию. Перед глазами замелькали синие вагоны с белой изломанной полосой, постепенно сбавляющие бег. Поезд насмешливо фыркнул, остановившись, открыл двери. Фео зашла, уселась на свободное место.

А вот и Пак обрисовался. Всё-таки потащился за ней. Но приблизиться не решился, хотя рядом оставалось свободное место. Застыл у дверей, повиснув на поручне, отвернулся демонстративно. Но Фео периодически ловила на себе его быстрые тайные взгляды. Кажется, она их уже чувствует, настолько достали. Как неприятное царапанье по коже.

Его-то как занесло в проект? Неужели узнал, что Фео подала заявку, и поэтому тоже записался? Вот ведь придурок! На-до-ел!

Фео принялась рассматривать остальных пассажиров. Почему-то думалось, что непременно должен попасться хотя бы ещё один человек, который едет туда же, куда и она. Но в вагоне находились в основном взрослые. Только единственный парень примерно её возраста, высокий, широкоплечий. Довольно симпатичный. В любом случае лучше Пака. Но он вышел через станцию. И всё, без вариантов.

Видимо, не так много народу прошло даже первичный отбор, на уровне заявок. Тогда тем более странно, почему Паку это удалось. Приукрасил действительность, приписал себе кучу особых навыков. Например, что однажды победил сразу кучу противников. И ничего, что те были виртуальными, и вообще, отдали концы из-за отравления такой же виртуальной морковкой, выращенной Паком в его компьютерном огородике.

Так! Не слишком ли много мыслей о несчастном Паке? Как же он раздражает Фео. Мало того, что постоянно оказывается рядом, уже и в сознание прочно залез. Но ладно. В проекте ему тоже ничего не светит, отсеется на первом же этапе. Фео уверена. Если там, конечно, не будет тестов по школьной программе. А с чего бы им быть?

На нужной станции из поезда вышло довольно много народа. Фео по-прежнему внимательно всматривалась в окружающих, старалась вычислить в толпе тех, с кем ей окажется по пути. Хотя ‒ сейчас-то чего? Тут все идут в одну сторону, на выход, к турникету. Главное, кто куда отправится дальше. Но основная масса, наверняка, двинет к лифтам. И опять ничего точно не узнать до самого конца.

Пак, как привязанный, тащился следом, держал расстояние, но совсем маленькое. Отставал на Фео на шаг, бодигарда из себя корчил.

Ага! Хомячок охраняет кошку.

В лифт действительно набилась куча народу. Он поднимался медленно, останавливался чуть ли не на каждом этаже. Иногда входили, но в основном выходили, а Фео нужно было на самый верх, на крышу. И не только ей.

Рядом стояла девушка, немногим постарше. Тоже зашла на транспортном уровне и пока не дёргалась, не торопилась к выходу. Фео на неё внимание обратила, потому что та была в форме курсанта Специального корпуса. А Фео давно о нём задумывалась, примеряя к собственному будущему.

Борьба с преступностью, спецоперации ‒ очень достойные перспективы. А лицо у девушки-курсанта строгое, отрешённое, но вполне милое, и форма ей очень идёт. Хотя последние не так уж и важно.

Может, она тоже записалась на проект? Или числится там каким-нибудь консультантом. Интересно, выйдет где-то по дороге или поедет до самого верха?

К последним этажам лифт почти опустел. Остались Фео, Пак, девушка-курсант и ещё один парень. Наверное, лет шестнадцати-семнадцати. Не очень высокий, но на вид достаточно крепкий. По крайней мере плечи у него пошире чем у Пака. Парень стоял, привалившись спиной к стене, смотрел под ноги, но иногда бросал короткие изучающие взгляды исподлобья. Один зацепил Фео и остановился на ней.

Несколько секунд играли в гляделки, словно оценивали друг друга. Взгляд тёмно-серых глаз был неприветлив и жёсток, как будто Фео в чём-то задолжала парню, и он ждал, когда она вспомнит о долге и расплатится по полной.

Нет, ему она точно ничем не обязана, первый раз видит. Так что пусть не пялится. Фео презрительно дёрнула углом рта и отвернулась.

Вчетвером вышли на крышу. Яркая, чистая синева неба ослепила до рези в глазах. Не сразу сумели разглядеть, куда попали, а потом не сразу поняли. Ровная открытая площадка, похожая на военный плац. Мужчина, не в форме, в обычном свитере. Подошёл.

‒ На проект? ‒ уточнил, как будто здесь ещё для чего-то собирались, махнул рукой в сторону: ‒ Сначала пройдите, зарегистрируйтесь.

Сидевшая за столом девушка спрашивала имена и фамилии, находила их в компьютере и что-то там отмечала. Почти сразу на планшет приходило сообщение «Ваша анкета активирована». Немного таинственное, но прямо сейчас Фео разбираться не пыталась. Потом, дома всё выяснит.

Скорее всего, это самое обыкновение подтверждение участия в проекте: человек явился, значит, действительно существует, значит, реально собирается исследовать новый мир.

Да неужели кто-то нормальный откажется от подобной возможности?

В назначенное время попросили всех построиться на плацу. В несколько рядов. Расстояние до стоящего впереди ‒ два шага, до стоящих по бокам ‒ по шагу. Быстро не получилось, ряды долго равнялись, хотя никто и не требовал особой точности линий.

Впереди Фео оказалась девушка-курсант. Стояла чуть расставив ноги, сложив руки за спиной. На занятиях по рукопашному они так же выстраиваются. Оптимально, удобно. Фео повторила позу. С одного боку пристроился Пак. Ну как же без Пака? С другого мрачноватый парень, знакомый по лифту. Как его? Кондрат. Фео услышала и запомнила, когда регистрировались.

Тоже вот повезло с имечком. Произносишь и каждый раз запинаешься за скопление твёрдых согласных.

Кондрат переступил с ноги на ногу, засунул руки в карманы и опять коротко глянул на Фео.

Да ну! Ещё что ли один? Мало ей верного корейского бобика? Теперь будут сверлить Фео взглядами с двух сторон и когда-нибудь встретятся в центре.

Оторвал Фео от размышлений усиленный микрофоном голос, произносивший слова приветствия.

На краю плаца стояла невысокая трибуна, на ней разместилось несколько человек. Один из них и говорил. На вид ‒ обычный мужчина, мало отличавшийся от того, что встречал возле лифтов. Средних лет, с сединой волосах, в гражданской одежде. И его фразы звучали в унисон мыслям Фео.

‒ Ограниченность пространства с каждым годом создаёт всё новые проблемы. Хотя, казалось бы, все силы направлены на то, чтобы создать условия, пригодные для дальнейшего благополучного существования человечества, и чем дальше, тем должно становиться всё лучше и легче. И тут получается замкнутый круг. Чем лучше и легче, тем выше прирост населения, тем активней расходуются ресурсы и, следовательно, быстрее истощаются. Всё больше требуется продуктов и прочих вещей, необходимых каждому человеку. А, значит, всё больше требуется новых пространств.

Это были не поучения преподобного Евстихия, переполненные глупой символикой, нарочитыми эмоциями и театральными эффектами. Всё разумно, серьёзно, по-настоящему. И не возникало желания, как на воскресных проповедях, отключиться, вздремнуть, чтобы время пролетело быстрее. Фео не заметила, как кивнула, соглашаясь со словами оратора.

‒ Реальность сама подарила способ разрешить эту проблему, предоставив нам в распоряжение новый мир, близкий по условиям к земному. Но согласитесь, чересчур опрометчиво было бы, мгновенно начать его заселение, не изучив, не разведав, не оценив на предмет полной безопасности. Мы же хотим спасти человечество, а не уничтожить. Для начала мы изучили мир с помощью самоуправляемой техники. В основном это были дроны-беспилотники. Но они не могут полностью заменить людей. Поэтому и принято решение отправить сквозь порталы исследовательские экспедиции. И теперь именно у кого-то из вас, находящихся здесь, есть возможность стать настоящими первопроходцами. Да что у там? Обойдёмся без лишней скромности. Героями. Спасителями. Открывающими для человечества новые горизонты, подарившими ему реальный шанс на новую прекрасную жизнь.

Да! Фео думает абсолютно так же. Слово в слово, мысль в мысль. И она сделает всё, от неё зависящее, чтобы обязательно попасть в экспедицию. Какие бы препятствия не возникали в ходе отбора, она клянётся, что преодолеет любые. Даже если это будет выше её сил. Справится. Обязательно справится.

Даже странно, что от них не потребовали ничего запредельного. Физические нагрузки, тесты на выносливость, на психологическую совместимость, на умение работать в команде. Выматывало, но не критично, не заставляло жалеть о том, что ввязалась. И ещё странно: Пак не пропал без вести на первой же полосе препятствий. И на остальных тоже. Проходил до конца и не в числе последних. По-прежнему изо дня в день торчал поблизости.

И Кондрат, Кондр, всегда мрачный, замкнутый, молчаливый. Он держался в стороне. Ото всех. Первым не подходил, не заговаривал, лишний раз даже не смотрел.

Хотя он не один оказался такой. Девушка в форме курсанта Специального корпуса, Иви, тоже не отличалась общительностью, но и не сторонилась остальных. Спокойная, сдержанная, сосредоточенная. И неулыбчивая. Фео ни разу не видела, чтобы она улыбалась.

Обычно испытания и тренировки проходили на том самом плацу на крыше, на котором состоялся первый сбор, только занятия по стрельбе проводились в тире Специального корпуса. Фео надеялась, им тут устроят экскурсию, хоть чуть-чуть расскажут об учёбе и покажут всё заведение. Но это ведь не урок по профориентации. Словно под конвоем по строго заданному маршруту: до тира и обратно. И всё.

А однажды их провели на закрытую станцию подземки, усадили в поезд, который шёл без остановок, и сразу пополз слух: сегодня тренировка будет в полевых условиях. Не на крыше, не внутри здания. Внизу. На земле.

Странно звучало. Будто до сих пор они находились на какой-то другой планете. Хотя… может, так и было в действительности.

Лично Фео никогда не покидала границы города, вроде даже на улицу не выходила. Если говорить не о крышах и не об открытых галереях, опоясывающих или соединяющих небоскрёбы, а о самых настоящих улицах. Залитых асфальтом полосках пространства между домами, поделённых на автомобильные дороги и тротуары. Последние были совсем узкими: два человека с трудом разойдутся, и почти всегда пустыми.

На улицу выходили только разве для того, чтобы сесть в наземный транспорт, а Фео и вся её семья обычно пользовалась подземкой. Они уже настолько привычны: грохот летящих по туннелям составов, вечный сквозняк, полумрак за окном, расчерченный тире и точками тусклых ламп. А тут вдруг в окна вагонов заглянуло солнце.

Поезд выехал на поверхность, затормозил у открытой платформы. Значит, прибыли в «Зелёную зону».

Неужели? Вот это да! Фео, конечно, знала, что она реально существует, верила, видела на экране планшета, но вот побывать здесь…

Иметь в Зелёной зоне собственный дом ‒ мало кому доступная роскошь. Даже съездить сюда на отдых, и то дорого. Захочешь просто погулять на природе ‒ всё равно плати, а уж желание снять номер в комфортабельном отеле на несколько дней обойдётся в такую сумму, которая не каждому по карману. А тут их привезли просто так, совершенно бесплатно. Как хорошо, что Фео записалась на участие в проекте!

Вокруг платформы асфальт, а дальше земля и трава. Их даже не торопили особо, чтобы они могли насмотреть по сторонам, осознать, даже насладиться другой, неведомой им стороной жизни. Какой она раньше была. Когда зданий мало, и они не возносятся высоко, чуть ли не до неба, которое проглядывает между ними узкой голубой полосой. И только когда ты на самом верху оно становится настоящим, бескрайним, а пространство во все стороны словно выложено плиткой ‒ крыши, крыши, крыши. Когда деревья растут не в ящиках и кадках, а размер и форма их крон не утверждены строгими правилами.

Вот бы Диньку сюда. Он уже давно пристаёт с расспросами к Фео, куда она всё время уходит и чем там занимается. Пришлось ткнуть его носом в сайт проекта. Хочет знать, пусть сам читает, подробно же написано. Только вот про вылазку на Зелёную зону ни слова. Но брату не надо на тренировку, просто оказаться здесь и увидеть своими глазами. И маме, и папе.

Хотя родители застали прежний облик Земли, но, наверное, уже не помнят. Они же тогда совсем маленькими были. И точно не отказались бы посмотреть сейчас, вспомнить.

Фео настолько увлеклась фантазиями, что совсем забыла, зачем она здесь и с кем. Её привёл в себя громкий окрик.

‒ Строимся в две колонны. И бегом. По дороге. Прямо до леса.

Лес. Сказочное слово. Точно знаешь, что он существует, но никогда не видел вживую, и потому всё-таки сомневаешься в его реальности. А теперь уже нет. Вот он темнеет совсем рядом.

Высокие сумрачные ели, совсем не похожие на те искусственные: аккуратные, маленькие, пушистенькие, ‒ что выставляют везде перед новым годом. И контрастом к ним ‒ белые стволы с чёрными штрихами. Берёзы. В городе их вообще нет. Всё больше декоративные породы, которые симпатичней смотрятся стриженными. А у берёз тонкие, гибкие, свисающие ветви, а без них пропадает настоящее очарование этого дерева.