Марат узнал её почти сразу, стоило взгляду случайно зацепиться, и сам удивился. Ну надо же! Помнит, именно её. А ведь далеко не факт, что заметил бы кого-то другого из своих бывших одноклассников. Пусть времени с момента окончания школы прошло не так уж много (лет десять), но зато воспоминания о той поре не из тех, которые хотелось хранить и бесконечно перебирать, воссоздавая образы и называя имена участников.

Он в общем-то и осознать всё до конца не успел до того, как воскликнул, неожиданно для самого себя:

– Галка?!

Услышав своё имя, ещё и не в самой подходящей форме, она застыла, широко распахнула глаза, совершенно по-детски, и посмотрела изумлённо, с недоверием. Даже головой мотнула, будто посчитала увиденное наваждением и подобным образом решила развеять обманную пелену, будто когда-то давно ей сказали, что он умер, она поверила, а тут вдруг…

– Марат? – уточнила осторожно.

– Я так изменился? Или ты меня напрочь забыла?

Галка смутилась, опять чисто по-детски, как случалось раньше.

– Я просто не ожидала, – пояснила растерянно. – Ты же уехал.

– А теперь приехал, – беззаботно откликнулся Марат, произнёс по слогам: – Вер-нул-ся. Я уже почти год здесь.

– Понятно, – кивнула она, и всё, замолчала, а Марат продолжал рассматривать её с интересом.

С самым обычным – они же давно не виделись. Но Галка мало изменилась – и не скажешь, что ей уже под тридцать. Внешне почти всё та же школьница. И такая форма имени ей действительно очень подходит, а тогда подходила ещё больше. Забавная, трогательная птичка – тонкая длинная шея, аккуратный острый носик, волосы тёмные с сероватым отливом.

Нет, совсем не уродина. Даже можно сказать, красивая. Только красота специфичная – изящная, утончённая, хрупкая, чистая. На любителя. Или точнее даже на особого ценителя. А Марату всегда нравились другие девушки: яркие, смелые, компанейские, горячие.

Он не сразу понял, что это выглядит уже немного неестественно: её затянувшееся молчание, его чрезмерное любопытство, их праздное стояние посреди улицы в то время, когда все остальные спешат по своим делам. И разговаривать вроде больше не о чем, если только расспрашивать о теперешней жизни. Но какое ему дело, как поживает сейчас его бывшая одноклассница, с которой почти ничего не связывало?

Вот именно – почти. И возможно, причина того любопытства – возникшее вдруг ниоткуда чувство вины. Не сильное, не гнетущее, так – лёгкая тень. Наверное, оттуда и интерес, какой Галка стала, чем занимается теперь, и что произошло с теми её прежними чувствами. Вряд ли они сохранились до сих пор, но существовали же когда-то. И тогда Марата весьма устраивало, что имелась рядом девчонка, которая готова для него на всё и вполне довольствуется этим, не требуя ничего взамен. А он, если уж быть честным, ею бессовестно пользовался. Но желания заново восстановить прежние отношения не возникало.

Ну и почему он тогда стоит перед Галкой, будто чего-то ждёт? Может, это как встреча с детством, с юностью? Хотя – опять же! – откуда ему взяться, сентиментальному ностальгическому маразму? У него-то! Никогда раньше не страдал. И всё же, опять немного неожиданного для самого себя, Марат предложил:

– Пойдём, что ли, куда, кофе выпьем. За встречу.

На несколько мгновений взгляд Галки стал пристально-напряжённым, цепким, словно она попыталась прочитать мысли. Видимо, тоже хотела понять, что это с ним. Раньше-то происходило как раз наоборот: она постоянно вертелась рядом, таскалась следом, а Марат старался поскорее избавиться от её обременительного присутствия. Если, конечно, ему от неё ничего не было нужно.

Например, написать за него сочинение или реферат, сделать доклад к какому-нибудь уроку, сдуть домашку. Галка не отказывалась и сбегать в столовку, купить ему что-нибудь попить или поесть, или даже в магазин, расположенный в нескольких шагах от школы. Но сейчас она решительно мотнула головой.

– Нет. Извини. Мне домой надо. И желательно побыстрее.

– Так давай подвезу. Если надо побыстрее.

Она откликнулась не сразу, молчала несколько секунд, и не верилось, что так действительно происходит. Галка раздумывает, когда он предлагает ей поехать с ним? Вот уж точно – школа и юность далеко в прошлом. И течение времени явственней всего ощутилось именно сейчас, и самым верным его доказательством оказались не собственные достижения, а то что Галка, та самая влюблённая в Марата по уши примерная отличница Галя Рогозина, решилась сказать «нет» в ответ на одно его предложение и, похоже, планировала это сделать ещё и второй раз.

Наверное, именно это его сильнее всего и зацепило. Непривычно, слишком непривычно. И будто бы неправильно.

– Галь, ты на меня обижаешься, что ли? Или в чём дело? У тебя настолько ревнивый муж, что не позволяет тебе находиться в одной машине с посторонними мужчинами?

– Я не замужем, – сообщила Галка безучастно, потом добавила: – Пока ещё.

Значит, собиралась. Но вообще, Марат предполагал, что уж у неё-то непременно давно семья, дети, двое или даже трое. Она же такая, домашняя-домашняя, у неё же в крови о ком-нибудь заботиться. Вот и на него она сейчас посмотрела с сочувствием и ласковым беспокойством, совсем как на капризничающего ребёнка, и кивнула согласно, лишь бы успокоился и не заплакал (и это тоже было непривычно и странно):

– Хорошо. Подвези.

2

Уже в машине, когда отъезжали от края тротуара, вливаясь в ровный поток транспорта, Марат уточнил:

– Всё там же живёшь? Или куда переехала?

– Там же, – подтвердила Галка.

Он хорошо помнил, где. Во-первых, окрестности школы были с раннего детства хорошо изучены и не забылись. Он ведь тоже там жил, когда-то давно и ещё пару месяцев назад. Во-вторых…

Ладно. Об этом упоминать уже не обязательно. Десять лет же прошло, и – он убедился – всё безвозвратно изменилось.

– А я вот решил перебраться. – Не то, чтобы у Марата возникло вдруг желание похвастаться или презентовать себя по полной, просто молчать он не любил. Слова и темы для болтовни всегда находились сами. Ведь недаром партнёры по бизнесу на деловые переговоры (и не только деловые) отправляли именно его. В обаянии, коммуникабельности и – чего уж там! – почти непробиваемой самонадеянности ему не откажешь. – Дом строю. Наверное, помнишь, тут не слишком далеко, за конечной у автобусов и трамваев, деревенька была. Точнее, её остатки. А теперь там уже дома посолидней. – Он мельком глянул на Галку, но не заметил на её лице никаких особых чувств, кроме уверенного спокойствия и сосредоточенности, похоже, на каких-то собственных мыслях. – А родители вообще за город перебрались. Решили на старости лет – поближе к природе. – Марат снисходительно хмыкнул и тут же вспомнил. – У вас же тоже дача была. Может, и твои перебрались на неё? Насовсем.

– Не перебрались, – тихонько возразила Галка.

– Так все вместе и живёте?

Она отчего-то замялась. Наверное, смутилась, что до сих пор обитает под крылышком у папы с мамой. Но не у всех же есть возможность приобрести, или хотя бы снимать, собственное жильё. А уж Галке и подавно простительно. Сложно ей было бы одной. И Марат не стал дожидаться ответа, тем более с языка сам сорвался новый вопрос:

– А номер телефона скажешь?

– Мой? – растерянно уточнила Галка, посмотрела, опять почему-то настороженно. – Зачем?

Теперь Марат растерялся, реально растерялся, потому что и себе не смог бы точно объяснить.

Но вроде ж логично, узнать номер телефона при встрече. Не у абсолютно же чужого человека.

– Ну, на всякий случай, – он недоумённо дёрнул плечами. – Мало ли. Например, вдруг захочется собраться. Согласно традициям, встреча одноклассников. Вот ты видишься хоть с кем-нибудь?

– Редко, – честно призналась Галка. – И если только случайно.

– Ну! – многозначительно выдал Марат. – Неужели не хочется встретиться и посмотреть?

Галка задумчиво приподняла брови, совершенно по-птичьи наклонила голову к плечу, согласилась:

– Можно, конечно.

Машина свернула в просвет между домами.

– Я ведь здесь проеду? – поинтересовался Марат, и Галка старательно огляделась по сторонам:

– Да, конечно. – Указала на раздваивающуюся дорожку. – Тут лучше направо. – А потом открыла кармашек на сумке, пошарила внутри, вытащила блокнотик и ручку.

Надо же! А тут всё осталось по-прежнему. У кого-кого, а у Галки Рогозиной с вероятностью в девяносто девять и девять десятых процента имелась в наличии любая необходимая мелочь: носовой платок, булавка, запасной карандаш или тетрадка, леденцовая конфета. Да всё, что только могло понадобиться.

Она торопливо записала цепочку цифр, аккуратно вырвала листок, протянула Марату.

– Вот. Домашний.

– А почему не мобильный? – удивился тот.

– Так удобней, – она старалась, чтобы прозвучало невозмутимо и просто, но всё равно возникло впечатление, ну… будто она дала ему этот номер только исключительно для того, чтобы отделаться, и он вполне мог быть даже не работающим: линия есть, аппарата нет.

Но вряд ли Галка так бы с ним поступила. Хотя это та, прежняя Галка, а теперешняя была по большей части другой, и подобное обстоятельство, нет, не бесило, не раздражало, а скорее – возмущало, задевая самолюбие, сбивая с толку.

Чёрт-те что! Он навязывается, она пытается отгородиться от его внимания, только тактично и вежливо в отличие от него тогдашнего. Мир перевернулся с ног на голову.

– Ты-ы, – поспешно протянул Марат, заметив, что Галка закрывает блокнотик. – Ты подожди, не убирай. Ещё мой запиши.

На этот раз она не спросила, зачем, и не возразила, послушно открыла чистую страничку, аккуратно записала продиктованным им цифры и, возможно только потому что он внимательно наблюдал за ней, а не за дорогой, добавила пояснение красиво выверенными печатными буквами «Марат». А он засмотрелся на то, как Галка это делает, и едва не зацепил неожиданно выскочившего не пойми откуда придурка на велосипеде.

Галка испуганной охнула, а Марат выругался беззвучно, потом завернула за угол очередного дома, стандартной панельной пятиэтажки, наверняка одной из первых, когда-то построенных в этом районе, въехал во двор.

– Сюда? Я правильно помню?

– Правильно, – кивнула Галка.

– А подъезд?

– С этого конца третий, – доложила она. – Но можешь прямо здесь остановиться, – махнула в сторону небольшого асфальтового пятачка, на котором уже разместилась парочка машин. – Удобней разворачиваться.

– А если прямо, я что, дальше не выеду? – поинтересовался Марат озадаченно.

– Выедешь, – возразила Галка. – Но придётся же кругом объезжать.

Он взглянул на неё с лёгким упрёком.

– Галь. Ну разве это проблема?

– Я не знаю, – откликнулась она, и кто её разберёт, что имела в виду, отстегнула ремень, ухватилась за рычажок на двери. – Спасибо, что подвёз. До свидания.

– Пока, – произнёс Марат, наблюдая, как она выбирается из машины, напомнил вдогонку: – Если что, звони.

– Конечно, – торопливо заверила Галка, захлопнула дверь.

Но понятно же, не позвонит.

3

Она проводила машину взглядом. Солидная иссиня-чёрная, блестяще-чистая, будто только что из магазина или автомойки. Марату всегда нравилось сиять, привлекать внимание. Чьё угодно, но обычно не её. Она и так каждый удобный момент старалась оказаться рядом.

Сейчас-то она понимала, насколько это выглядело ненормально, глупо и, пожалуй, даже унизительно, и стыд накатывал за ту себя, прежнюю. Но тогда она не ощущала ничего подобного, наоборот, была счастлива – тем, что может находиться поблизости, тем, что может помочь, если понадобится, рассматривая его лицо, ловя его взгляд, слыша его голос, особенно когда Марат обращался лично к ней. И пусть это была очередная мелкая просьба, типа: «Домашку по алгебре сделала? Дашь списать?» или «Галк, ты куда сейчас? В столовку? Купишь и мне чего-нибудь? Булочку или пирожок. И Виталику возьми. Хорошо? И Сане», она всё равно была счастлива. Тем, что нужна ему. Даже если так.

– Галк, слушай. Тут такое дело. Ты вечером в шесть свободна?

Если честно, у неё от этих слов сердце замерло, но она моментально одёрнула себя. Ведь то, о чём она подумала, было абсолютно невообразимым. Не-сбы-точ-ным. А сердце снова забилось, торопливо и неровно, будто спрашивая, будто предполагая: «А вдруг? Вдруг! Вдруг!» И снова замерло и, кажется, уже насовсем исчезло, когда Марат, чуть сдвинув брови и глядя на неё с ожиданием, доверительно поинтересовался:

– Можешь за Шабуниной домой зайти? Ну типа вы подруги и идёте вместе. Чтобы её мамаша убедилась, что Светка не со мной. Ты выглядишь, – Марат замялся, подбирая нужное слово, но лучше или по крайней мере безобидней не нашёл, чем: – подходяще. Она тебе поверит. Ну и наверняка она в курсе, то ты отличница и всё такое. Тебя ведь вечно на собраниях хвалят. Родители такое любят.

И опять он замялся, не зная, какие ещё придумать комплементы, на которые, по его мнению, Галя должна купиться, но она не стала дожидаться.

– Ладно, – кивнула согласно. Она же предвидела, что нечто подобное и будет, просто… просто на мгновение поддалась глупой фантазии.

Марат с облегчением выдохнул. Потом опять обеспокоенно нахмурился, посмотрел вопросительно.

– Ты же знаешь, в каком доме Шабунина живёт? В десятиэтажке, где внизу почта. Квартира сорок пять. Шестой этаж. Вроде бы. А я в соседнем дворе буду. Ну, там ещё спортивная площадка. Подходите туда, а потом можешь быть свободна.

– Ясно, – Галя ещё раз кивнула, а Марат улыбнулся, светло и открыто, как умел только он.

– Галка, ты просто супер, – легко взял её за плечи, сжал их по-приятельски. – Так и знал, что на тебя можно положиться. – И столь же легко отпустил, напомнил озабоченно: – Только не забудь. Хорошо?

– Не забуду, – пообещала она и, конечно, сделала всё, как он просил.

Ровно в шесть стояла в общем коридоре возле нужной квартиры, давила на звонок. И вежливо поздоровалась с открывшей дверь Шабунинской мамашей, и потом шла вместе со Светкой до соседнего двора, и даже радовалась, что лишний раз увидит Марата. Она ведь прекрасно осознавала, что на другое ей не стоит и рассчитывать – они слишком разные, несовместимые, и с ней Марат не будет никогда.

Она же обычная, а он – почти идеальный (ну да, тогда ей именно так и казалось). Высокий, широкоплечий, красивый. Русые волосы с солнечным рыжеватым отливом, глаза голубые – внимательные, умные, весёлые. И улыбка – открытая, светлая. Так улыбаться мог только очень хороший человек. А ведь он таким и был.

Но, наверное, самое главное – его уверенность. Марат всегда знал, чего хотел, что надо делать. И не боялся, ничего не боялся: чужого мнения, показаться смешным, незнакомых людей и мест, неизвестности, драки, даже если силы не равны.

А она – кто? По сравнению с ним – абсолютно ничего особенного. Потому и ожидать ей от него ничего особенного не стоит.

Разумом Галя точно понимала, но в душе – всё равно ведь надеялась, верила в возможность несбыточного. Но просто потому что никак не получается жить без надежды. Не исчезает она до конца даже под давлением самых тяжеловесных неоспоримых аргументов. Тоже глупо, но никуда от этого не деться.

Так всё и вышло: не по надежде, не по вере, по разуму. Марат не просто потихоньку ушёл из её жизни (школа закончилась, а больше их ничего и не связывало, помимо учёбы в одном классе), а исчез резко – уехал в другой город, далеко и, скорее всего, навсегда. Галя была уверена, что именно навсегда, и вдруг…

– Галка?! – внезапно настигло её прямо посреди улицы, в толпе, когда ну никак не ожидала. Словно отзвук из прошлого, словно свет далёкой звезды, который доходит до земли лишь спустя много-много лет.

– Марат?

– Я так изменился? Или ты меня напрочь забыла?

Конечно, изменился, но не до неузнаваемости: повзрослел, ещё сильнее возмужал, наверное, даже можно сказать «заматерел». И, конечно, не забыла. В любом случае не получилось бы, но…

Теперь это даже бессмысленней, чем раньше, их встреча. Поздоровались бы и разошлись – подобного было бы вполне достаточно, но Марат почему-то не торопился её отпускать. Сначала предложил подвезти, потом для чего-то захотел узнать номер телефона. Как будто действительно стал бы звонить. Галя обеспокоенно предположила, что ещё и в гости надумает проситься. Но нет, обошлось. Хотя она всё равно бы его не пригласила, потому что – незачем. Тем более Алинка должна уже скоро вернуться, а Галя обещала сегодня быть дома к приходу дочери, а нежданных гостей не обещала.

Алинка явилась спустя всего пять минут. Хорошо, что не раньше. Предсказуемо не одна, с Лерой, которая была сразу и одноклассницей, и подругой, самой близкой, самой лучшей. Затарахтела, едва войдя в квартиру.

– Мам! У нас есть чего поесть? Мы жутко голодные.

– Суп есть. Грибной.

– Только суп? Ладно, будем. А ещё чего-нибудь?

– Пока больше ничего. Я ещё не готовила.

Дочь заглянула на кухню, поинтересовалась, чуть сдвинув брови, капризно выпятив губу:

– А вкусненького? Совсем ничего нет?

Галя выдвинула ящик стола, сообщила:

– Печенье.

– И всё? – не удовлетворилась Алинка.

– Я в магазин сегодня не заходила. Не получилось.

Хотя вот зря не догадалась. Можно было сказать Марату, что ей надо в магазин. Он же не увязался бы следом. Когда ему что-то требовалось, обычно он посылал в магазин других, а если Галя оказывалась поблизости, чаще всего её.

– Так давай мы с Лерой сходим. Пока мы не переоделись. Тут же рядом.

Обычно у Алинки не допросишься, если сама Галя занята, срочно сбегать в магазин, купить молока и хлеба или соли, если та закончилась как всегда неожиданно. Но сейчас ведь – с Лерой.

– Ладно, – Галя вышла в прихожую, достала из сумки кошелёк. – Только особо не увлекайтесь. И хлеба заодно купите. Ржаного, половинку.

Она посмотрела на подружку дочери. Если что-то нужно по делу, то лучше обращаться к ней. Но сейчас та не то чтобы выглядела расстроенной, так – немного насупленной, чересчур задумчивой. Хотя Лера всегда была серьёзней и ответственней Алинки и даже казалась немного взрослее, несмотря на одинаковый возраст. Не внешне, скорее, душевно.

– Лер, всё нормально? – осторожно поинтересовалась Галя.

Девочка вскинула голову, сдержанно улыбнулась.

– Да, нормально.

А Алинка уже нетерпеливо подскакивала на месте возле открытой двери.

– Ну, пойдём уже. Лер, ну пойдём.

После того, как дверь за девчонками захлопнулась, Галя, прежде чем отправиться на кухню, ещё несколько секунд постояла в прихожей. Почему-то вдруг представилось, что на самом деле Марат никуда не укатил, отъехал немного, остановился и…

И? Что бы он делал? Да ничего! Какой же бред в голову приходит.

Галя всё-таки прошла на кухню, выглянула в окно, увидела, как девчонки бегут через детскую площадку к углу соседнего дома.

Хорошо, что у дочери есть такая подруга, хорошо, что они ещё и учатся вместе. У самой Гали в классе подобной подруги не было.

4

Марат вытащил из кармана листочек с цепочкой цифр, повертел в руках.

Звонить никаких особых поводов не было, но что сказать, он и по ходу найдёт, у него никогда с этим проблем не возникало. Можно ведь и поболтать ни о чём. Только вот – зачем? Ну, допустим так – он просто проверит, а действительно ли номер работающий или его тупо развели.

Гудки тянулись занудно и медленно. По крайней мере связь есть, набранный номер существует, хотя ещё не факт, что сейчас в ответ Марат не услышит что-то типа: «Жилищное управление. Слушаю» или «Алло. Поликлиника». Но нет – ни то и не другое. Гудки оборвались, и кто-то тоненько пискнул:

– Да!

– Галка?

Секундная пауза, а дальше весьма удивлённое:

– Какая галка? – голосок совсем детский. Девчонка или маленький пацан.

Марат улыбнулся.

– Ой, извини. Галю можно?

– Галю?

В телефоне что-то зашуршало, зашипело, забренчало, а потом раздался другой голос, не такой тонкий и более уверенный, хотя тоже детский:

– Тётя Галя сейчас занята. Подойти не может.

«Тётя Галя». С ума сойти. И чем это она занята? Или всё-таки не желает разговаривать?

– А вы кто? – поинтересовался невидимый собеседник, сначала вот так, по-простому, а потом исправился: – Кто её спрашивает?

– Знакомый, – доложился Марат. – Мы вместе в школе учились.

– Понятно, – солидно выдала трубка.

– А ты кто?

– Я? Тоже знакомый. Знакомая. – Голос стал ещё более деловым и твёрдым. – Я передам, что вы звонили. А сейчас мы уходим. Извините. До свидания.

Телефон сдавленно крякнул и замолчал.

Офигеть! Вот же попал. Марат коротко хохотнул.

Этой бы «знакомой» работать секретарём-референтом у какого-нибудь большого начальника. В будущем, конечно, когда вырастет.

Надо, кстати, взять на заметку. Такой «профессионал» и самому в работе пригодится. Интересно бы на неё посмотреть. Кто она вообще такая, для кого Галка – тётя. И кто та пискля, первой ответившая на звонок? У Галки всё-таки уже есть дети? Несмотря на то, что она не замужем.

Марат отодвинул в сторону блокнотный листочек.

Ну, может, он потом ещё позвонит. Тогда и выяснит.

И не позвонил. Замотался, время прошло, эмоции улеглись, впечатления поблёкли, интерес пропал. Да и номер, наверное, бесследно затерялся. И вдруг, спустя два года, Галка позвонила сама.

Увидев незнакомый номер на экране мобильника, Марат досадливо поморщился, но вызов не сбросил, хотя откликнулся, скорее всего, не слишком приветливо:

– Да. Слушаю.

– Марат? – прозвучало вопросительно-осторожное.

Он и тогда не понял, кто это, и голос не сразу узнал.

– Я. А-а… – хотел даже сам спросить, но собеседница опередила:

– Это Галя Рогозина.

И пауза повисла. Словно Галка хотела уточнить «Помнишь такую?», но не решалась, или стеснялась, боялась его обидеть. А он просто растерялся: кого-кого, а вот её никак не ожидал услышать, хотя и соврал чисто из вежливости:

– Да, Галь. Я понял.

– Мы-ы… – протянула она, сначала тоже нерешительно, но потом уверенно договорила: – можем встретиться?

– Что-то случилось?

Хорошо, что первым не «Зачем?» вырвалось, а то бы она ещё восприняла, как негодование или возмущение, а Марату реально стало интересно. Ну и насторожило немного.

– Да, случилось, – подтвердила Галка, но без лишней экспрессии, достаточно буднично и спокойно. – Но… не хотелось бы по телефону. – Добавила с прежней осторожностью. – Если, конечно, ты сможешь.

– Да смогу. Не проблема. – Марат невозмутимо дёрнул плечом, хотя собеседница в данный момент не могла его видеть. – Говори, когда лучше. Сегодня? Прямо сейчас?

– Нет, – возразила Галка после коротенькой паузы, – не обязательно сегодня. Если завтра? С трёх до шести. Когда приёмное время.

– Приёмное время? – озадаченно повторил Марат, но спросить ни о чём не успел, потому что Галка продолжила сама:

– Конечно, если что, можно договориться – пустят и в другое.

– Стой, стой, стой! – не выдержал Марат, недовольно поморщился, ощущая себя абсолютно запутавшимся в происходящем идиотом. – Куда пустят? Галь, скажи уже толком. Причём тут «приёмное время»? Почему могут не пустить? Ты, вообще, где сейчас?

– Я… – она в который уже раз помедлила, прежде чем произнести фразу до конца: – в больнице.

– В больнице? – Непонятное происходит. Вместо того, чтобы высказывать что-то дельное, Марат тупо повторяет, а осознание приходит с задержкой. – Что с тобой?

– Да так. Ничего особенного, – убеждённо заверила Галка, но Марат не особо поверил. К чему тогда этот звонок? Стесняется прямо сказать?

– Тебе деньги нужны на лечение?

– Нет, – снова интонации достаточно убеждённые. – И давай всё-таки не по телефону.

– Ну хорошо, – согласился Марат и тут же выставил встречное условие: – Но тогда не завтра, а сегодня. В три. – Хотя нет, в три у него не получится. – Или чуть позже. Но до шести точно буду. Говори, какая больница.

– Областная. Третий корпус, второй этаж. Палата шестнадцать, – исчерпывающе доложила Галка, словно в школе у доски отвечала. – Или позвони, я выйду. Там в холле диванчики есть. Специально для посещений.

– Да ладно, разберусь на месте, – Марат самонадеянно хмыкнул, но вовремя вспомнил, что к больным обычно с пустом не ходят. – Тебе привезти что-нибудь? Ну… там… ну не знаю. Сок? Фрукты?

– Не надо ничего, – кажется, Галка улыбнулась, добавила: – Просто приезжай.

И от этих слов, от интонаций, с которыми они прозвучали у Марата, ну, не то чтобы сердце защемило, а как-то не по себе стало, словно… А даже не разобрать, что за ощущения. Вроде и тревога, и беспокойство, и необоснованная радость, а с нею вместе и столь же необоснованная грусть, и сочувствие, и жалость. Или сожаление? О чём-то давнем, что уже не исправить и, тем более, не отменить.