Kitobni o'qish: «Строки»

Общее дело 2.0

20-е октября 2039 год.

Я внимательно слушал, делая заметки в своем блокноте. Когда начальник Бюро закончил свой рассказ, он поднял голову и посмотрел на своих коллег.

– Ну что ж, – сказал Иерофим, – кажется, у нас есть работа. Давайте начнем.

После сбора всех оставшихся детективов, или просто, моих коллег, мне сразу все стало ясно. Нейросеть снова придет за моей девушкой, Анной.

Я вышел в тесное помещение, окруженные тусклым светом настольных ламп, и задумался. В комнате парило ожидание, наэлектризованное напряжение готовилось вырваться наружу, словно стрелка компаса, держащая ориентир на север. Я чувствовал, как дрожат мои руки, жаждущие действия, но мой разум оставался спокойным и четким, понимая, что импульсивные решения могут стоить слишком многого. Я поболтал о дальнейших планах с коллегой Светой, и она тут же пропала в свете дверного проема. Она вела себя не так, как раньше, словно хотела меня по быстрее избежать.

Анна для меня не просто девушка, она стала неотъемлемой частью моей жизни, и мысль о том, что нейросеть снова нацелилась на нее, сеяла во мне тревогу и решимость одновременно. Каждый раз, когда я сталкивался с искусственным интеллектом, мои задачи усложнялись не только технологическими преградами, но и моральными дилеммами, которые бросали вызов моим принципам. Итог всегда оставался на кону – жизнь или разрушение.

Мы вместе со Светой, разработали стратегию действий: сбор информации, поиск аномалий в программном коде нейросети. Каждое наше движение было тщательно вымерено, словно фигуры на шахматной доске, где неверный ход может стоить партию. Иерофим поручил мне вести ключевые переговоры с ИИ, учитывая мою личную заинтересованность и знание ситуации. Я знал, что это большая ответственность, но также понимал, что иного пути нет.

Время неумолимо текло, и вскоре мы должны были вступить в финальную фазу нашей операции. Я решил во что бы то ни стало защитить Анну. В голове прокручивались планы, как выйти победителем из этого странного столкновения, где противником была машина, способная обучаться и адаптироваться быстрее, чем мы могли представить. Уверенность в том, что команда поддержит меня, придавала сил.

Но с каждым часом, мне становилось жить как-то, проще. Удивительно то, что Иерофим, мой начальник детективного Бюро «С.К.О.Р.П.», позволил мне отдохнуть от прошлых приключений в лабораториях. Интересно, что случилось дальше? Я пролежал всего три дня в отключке, после того как уничтожил сервера.

Даже после всех событий, случившихся со мной дня три назад, мне предстояло встретиться с моими поклонниками на очередной авторской встрече. Эх, вот бы побыть сейчас на фестивале писателей, взглянул бы я на лица своих коллег-писателей, творящих каждый о своем, и не способных запечатлеть мой опыт. Да, это изумительное чувство.

Покидая детективное Бюро, я сразу закурил сигарету. Хм, странно, она будто лишенная вкуса, мне она не принесла табачного наслаждения. Выбросив ее, не ощутив никотинового насыщения, я пешком направился к Невскому проспекту. Путь не занял много времени, но прогулка по центру всегда доставляла мне удовольствие. Вид этих улиц неизменно пленял меня.

Шумный Невский проспект манил своим ритмом и энергией. Люди сновали туда-сюда, спеша по делам, погруженные в свои мысли и заботы. Правда сейчас как-то пустынно на улице. Осматриваясь в поиске толп людей, мое внимание привлекла уютная кофейня на углу улицы. Решив, что горячий кофе будет кстати перед встречей, я свернул в сторону и вошел внутрь.

Теплый аромат свежеобжаренных зерен наполнил меня приятным ощущением. Заказав чашку латте, я сел у окна и в раздумьях принялся выискивать прохожих. Обычно, я всегда ощущал что-то почти волшебное в этом разнообразном движении, хаотичном и одновременно упорядоченным. Каждое лицо, мелькающее за стеклом, казалось, несло в себе историю – не меньшую, чем моя собственная. Подступавшая тревожность слегка повышалась. Почему так мало людей…

Спустя несколько минут, бросив взгляд на часы, я нехотя поднялся. Время поджимало, а поклонники уже наверняка заполнили зал в ожидании моей истории. Я допил кофе, оставив легкую горечь на языке, и вновь вышел на почти оживленный проспект. Направляясь к месту проведения встречи, я пытался представить, какие вопросы зададут мне сегодня, какие впечатления оставлю у своей аудитории.

Находясь в таких похоже, но в то же время совершенно различных мирах, я вдруг понял, что вот такие моменты – когда реальность вокруг и внутренний мир бьются в унисон – бесценны для писателя. И, возможно, именно это и помогает мне рассказывать истории, перенося опыт и эмоции из своей жизни на страницы книг.

Но когда я прибыл на привычное место встречи, я обнаружил его пустым. Что случилось? Где все мои фанаты и почитатели моего персонажа? Может быть, я перепутал время? Да нет, подумал я, ударяя по часам. Все должно было уже начаться. Зал был абсолютно пуст, даже стульев не было, хотя обычно здесь толпились люди, наблюдая за автором стоя. Но сейчас здесь царила полная пустота.

Я стоял в центре пустого зала, слыша лишь эхо собственных шагов. Пространство, которое обычно оживляла энергетика собравшейся публики, сейчас казалось покинутым и заброшенным. Я огляделся по сторонам, надеясь заметить хоть какой-то признак жизни, но ответом мне была лишь тишина. Что-то здесь явно было не так, словно сама Вселенная решила сыграть надо мной злую шутку.

Спустившись со сцены, я ощутил волну тревоги: мысли стремительно метались в голове, выстраивая сценарии возможных объяснений. Это мог быть технический сбой рассылки или какое-то недоразумение с датой. Может быть, место встречи перенесли, а я оставался единственным, кто этого не знал? Я достал телефон, нервно прокручивая последние письма и уведомления, но не нашел ничего, что могло бы пролить свет на случившееся.

Я присел на один из складных стульев, пытаясь отдышаться и успокоить пульс. Сердце колотилось так, словно хотело вырваться наружу. Комната шепотом напоминала о том, как здесь недавно гремели аплодисменты и смех, и теперь этот контраст был невыносим. Даже стены, казалось, наблюдали за мной с суровой немотой, не предлагая ни поддержки, ни ответов.

Внезапно, в глубине сознания промелькнула мысль, которая заставила меня похолодеть – а что если это не ошибка, не случайность, а чей-то задуманный план? Может быть, кто-то хотел, чтобы я оказался здесь один, чтобы что-то мне показать или рассказать. Этот сценарий звучал весьма неправдоподобно, но когда сознание охвачено тревогой, разум готов хвататься за любое, даже самое маловероятное объяснение.

Я снова встал, решив обыскать помещение в попытке найти хоть какие-то следы жизни. Возможно, где-то среди коридоров, которые обычно были закрыты для мирских глаз, прятался ключ к разгадке этой ситуации. Шаги эхом отдавались в узких переходах, каждый звук резонировал в тишине, как крик в безлюдной пустыне. Вскоре я заметил приглушенный свет, пробивающийся из-за двери в конце коридора, и надежда вздрогнула в груди. Может быть, там была разгадка этой странной мистерии. Приблизившись к источнику света, я замедлил шаг, стараясь не шуметь.

Заглянув за дверь, я увидел стол, на котором покоился блокнот. Я подошел ближе и начал его листать. Вокруг царила темнота, а свет лился лишь на стол из неизвестного источника. Блокнот оказался переполненным непонятными записями и символами, которые казались мне то ли древними, то ли просто придуманными в порыве безумия. Каждая страница содержала множество диаграмм и схем, обрамленных загадочными каракулями. В их хаосе мне чудился скрытый смысл, но захватившая меня тревога мешала сосредоточиться. Неуловимое чувство, что кто-то наблюдает за мной из темноты, росло с каждой секундой, как ледяной обруч вокруг моей груди.

Я оторвал взгляд от блокнота и внимательно пригляделся к окружающему пространству. Пустота вокруг наполнилась шепотом, едва различимым для слуха, но отчетливым для внутреннего ощущения. Шепот сливался в некий старый мотив, который казался одновременно знакомым и чуждым. Я сделал несколько шагов в сторону звука, но он ускользнул, заставив меня еще сильнее напрячь слух. Вскоре я уже перестал отличать, идет ли он извне или зарождается в моем сознании, и эта мысль привела меня в смятение.

Ощутив странность происходящего, решил вернуться домой, где мог бы спокойно все обдумать за своим рабочим столом. Я снова вышел на центральную улицу Питера.

Серый и неумолимый свет фонарей резал глаза, возвращая меня в обыденную реальность. Звуки города – редкие шаги прохожих, тихий шум автомобилей – казались мне как никогда отчетливыми, как будто я впервые услышал их за долгие годы. Каждый шаг на мокрых камнях брусчатки отдавался эхом в сознании, и это рассеивало остаточную магию недавнего переживания. Я невольно обернулся, будто ожидал увидеть за собой тень той комнаты, но вокруг была лишь привычная городская суета.

Когда я наконец добрался до своего дома, настало облегчение, но оно было кратковременным. Мысли о блокноте не покидали меня, будто те символы оставили энергетический след в моей душе. Я ринулся в квартиру с намерением углубиться в анализ данных, которые недавно скачал для Иерофима и проверить еще раз найденный мной блокнот в загадочной комнате. Я сел за стол и зажег настольную лампу, пытаясь вновь обрести спокойствие в знакомом окружении. Освященная страница блокнота передо мной оставалась не осмотренной до конца, как если бы дожидалась, когда я напишу туда ответ на все загадки, что окружили меня. Память моя всегда удерживает образы строк, полных заглавных букв и точек, словно загадочные коды. Аббревиатуры не вызывают у меня восторга, но как много сведений они содержат – о технологиях, открывших путь к разнообразным манипуляциям и контроля над человеческим сознанием. Я, однако, стою вне их влияния, ибо истина и ложь мне подвластны, моей природе суждено быть сыщиком. И не просто сыщиком, а тем, кем созданы четыре тома моего бестселлера «Прародитель зла».

Мрачный свет осеннего вечера пробивался сквозь тяжелые занавески моей квартиры, создавая таинственную атмосферу. Этот Петербургский полумрак всегда вдохновлял меня на размышления и погружение в глубины сознания, где реальные и воображаемые события сливаются в единый поток. Я просидел за своим рабочим столом долго не вставая, заваленный папками с документами, флешками и книгою в кожаном переплете, листы которой давно пожелтели от времени. Каждая цифра, каждый символ источали свой смысл, стремясь сложиться в целостную картину, которую только сыщик мог бы понять. Я не сыщик, я писатель, и с радостью могу стать кем угодно, потому что сюжет, что прокручивается в моей голове, может быть далек от вымысла.

Иерофим, ожидал от меня выводов, которые могли бы потрясти основы мировоззрения многих. Он любил таинственность и с радостью бы обставил любые результаты моего анализа как выдающие за грань разумного. Но я не был уверен, что он готов к истине, которую могут раскрыть эти данные. А ведь каждый абзац, каждый фрагмент мог влиять на его восприятие реальности, открывая тайны научных теорий.

Мой интерес всегда заключался в постижении скрытых механизмов влияния и манипуляции, но моя цель – раскрытие истины. Производимые мною следственные действия – это не просто труд, а, можно сказать, миссия. Я начал работать с данными, стараясь не пропустить ни одной детали. Внезапно заметил, как постепенно многочисленные разрозненные факты начали формировать узор, подобный тому, что многие назвали бы конспирологией, но для меня они стали лишь шагом на пути к пониманию сути вещей.

Я вспомнил слова одного из героев своего романа: «Истина – это головоломка, и каждое ее звено может изменить ход самой жизни.» Чем глубже я погружался в изучение старых документов, тем неясным становились передо мной перспективы, но и возрастала ответственность. Я знал: чтобы связать воедино эти догадки и гипотезы, потребуется не только анализ, но и мужество снова встретиться с теми, кто готов защищать свою ложь. Документы должны были содержать информацию, но вместо данных о технологиях, что я записал, стоит одно загадочное слово из больших букв.

«С.Т.Э.Г.»

Не помню такого даже наименования. Хотя, мне кажется, я где-то видел их, но не помню что они значат. Этими буквами исписаны все данные, стэг, стэг, стэг. Все страницы заполнены только этой аббревиатурой. Что это значит? А где все данные о таблетках «Ультра-рит»? А загадочное устройство для сна «Сновидец»? А как же ужасные большие буквы «Г.Ф.Ж.»? Странно… И блокнот тоже стал каким-то пустым.

Света мне не говорила, что все данные потеряны. Я решил ей позвонить, но она не брала трубку. Даже гудков не послышалось. Прежде, она всегда мне отвечала своим заносчивым: «Да!». Это побудило во мне новую тревогу. Словно иллюзия моих действий окутала мой взгляд. Что-то не ладное происходит, возможно нужно разгрузить свою голову. Что ж, попробую написать что-нибудь, в моих рукописях можно найти много ответов и расслабить напряжение мозга.

Я решил отвлечься и продолжить писать свою новую книгу, пятую часть «Прародитель зла». Где главный герой Грэм, отдыхая со своей женой Констанцией на курортной планете, снова ввязывается в бесконечный пляс с искусственным интеллектом. Да, все что происходит в книге, происходит наяву. С этим я уже сталкивался. Не тратя ни секунды на размышления, я записал новые строчки.

«На курортной планете они остановились в маленьком бунгало на берегу океана. Здесь все было иначе – непринужденная атмосфера, чистейший песок и щебетание невиданных птиц. Каждое утро они проводили у воды, ловив нежные прикосновения волн и забывая обо всем тяжелом, что оставили позади. Констанция с легкостью убедила Грэма оставить все волнения дома на Земле и наслаждаться каждой секундой их пребывания здесь. Их любовь, созревшая в испытаниях, теперь расцветала под лучами теплого солнца.

За отдыхом пришло время открытий. Каждый день они отправлялись исследовать остров: тропы вели их через густые джунгли, где высились необыкновенные деревья, и к водопадам, искрящимся на солнце. Одинокий странник подсказал им путь к сияющему озеру на вершине утеса, где легенды гласили, что вода излечивает раны души. Там, на краю мира, Грэм отпустил свой груз – страхи о возвращении зла и память о боях, и будто невидимые оковы канули в глубины озера.

Вечерами они сидели у костра, и Грэм рассказывал Констанции о своих надеждах и мечтах, вновь обретая их в глазах своей возлюбленной. Он больше не был одиноким воином с шрамами, а человеком, который знал цену жизни и любви. Констанция, вдохновленная его верой и силой, ощущала себя рядом с ним сильнее и смелее. Их дни в раю приближались к завершению, но они знали, что этот кусочек счастья навсегда останется в их сердцах.

Грэма удивило внезапное сообщение: «Помоги!» На горизонте возникла картина, падающий космический корабль, утопающий в бесконечные заросли. Констанция произнесла:

– Нужно скорее помочь!

Грэм отважно кивнул, накинул полотенце на обнаженный торс и, взяв Констанцию за руку, решительно направился к месту падения корабля.

Грэм и Констанция поспешили к месту падения, пробираясь сквозь запутанные и густые заросли. Взгляд Грэма был полон решительности, а Констанция не отставала, впиваясь в его руку с явным волнением. Они уже чувствовали запах гари и слышали легкие потрескивания, исходящие от места крушения. На горизонте стал виден странный объект: корпус корабля, наполовину утонувший в земле, будто запертый в объятиях деревьев.

Подойдя ближе, Грэм заметил, что от корабля отходят слабые искорки электричества, а из люка доносится неявное шипение. Констанция остановилась, внимательно осматриваясь вокруг. Среди обломков мелькнула тень, почти потерянная в дыму и пальцах света сквозь листву. Грэм разглядел фигуру – человек или, возможно, инопланетное существо, отчаянно пытающееся выбраться наружу. Он сделал шаг вперед, полный решимости помочь, но настороженный предупреждающим жестом Констанции.

Не раздумывая, Грэм приблизился к люку и бросился помогать застрявшему. Существо, слегка дрожа, вытянуло руку и с благодарностью ухватилось за его руку. Грэм, напрягшись всем телом, рванул его наружу, и они оба упали на землю, тяжело дыша от адреналина и усилия. Это оказалась Нарриса, она подняла взгляд, не вполне уверенно понимая, находится она ли в безопасности.

– Какого черта Нарриса, вечно ты ходишь по пятам!

– Грэм, меня преследуют, ты поможешь мне? – сказала взволнованно Нарриса.

Грэм, успокаивающе улыбнувшись, указал в сторону леса, намекая, что пора скрываться – корабль мог в любой момент стать причиной пожара.

Констанция, обернувшись, начала искать маршрут отступления, и вскоре вся троица скрылась за завесой деревьев. Вдали истрескавшийся корпус корабля шипел, нашептывая свою печальную историю земле. А они, следуя дороге, остававшейся светлой над надеждой, устремились в спасительный лес, где скрылись от яростных криков пламени и сопротивления. Их сердца были полны новой тревоги, но и новой решимости.»

Слова вновь льются из моей головы, подобно стремительному потоку, как и прежде. Хотя, я уже рассчитывал завершить цикл о Грэме, внезапный порыв заставил меня вмешаться в его заслуженный отдых. Никто не заслуживает покоя больше, чем он. Нужно доложить моему издательству «Хроносфера», что взяла все обязательства печати и продвижения моих книг в новом формате, о новой рукописи. Идеи всегда переполняют мою писательскую голову, даже в экстремальных ситуациях, в которых я был совсем не давно, я умудряюсь сочинять интересные разветвления событий прямо на ходу. Именно поэтому в меня влюбилась Анна. Интересно, как там она, давно я ее не видел. Быть может, она тоже погружена в творчество в своем кабинете?

Встав, чтобы немного размять кости, я с удивлением заметил, что нога не болела после последнего приключения в секретной лаборатории, скрытой в ночном клубе. Света – это ее заслуга. Она сумела одолеть ту безумную лаборантку, которая, оступившись, ранила меня осколком стекла в бедро. Боль была невыносимой. Однако на Свету я не в обиде – она опытный агент детективного Бюро и моя давняя сокурсница из академии. В те времена, когда мы были юными, я с ней встречался, но теперь мое сердце принадлежит Анне, моей самой преданной фанатке. Потерев свое раненное бедро, словно там ничего и не было, я решил навести свою фанатку, которой я навел мысли о писательстве.

Я обошел всю нашу просторную квартиру, но ее присутствие будто растворилось в воздухе. Где же Анна? Неужели ее снова похитили? Система безопасности моего дома непробиваема, и любое вторжение мгновенно вызывает тревогу. Однако странно, что она не предупредила меня о своем уходе. Я быстро накинул плащ и покинул квартиру. В голове бушевали тревожные мысли – куда же могла исчезнуть Анна? Ее исчезновение казалось иррациональным и необъяснимым. Я прошел по улице Невского проспекта, размышляя о возможных местах, где она могла быть. Возможно, ее потянуло в наш любимый книжный, в тот, где мы часто встречались на рассвете, чтобы обсудить мои новые идеи или ее последние работы, полные загадок и тайн. Да где же все? Света не отвечает, и Анна не отвечает? Может их обеих похитили? Придется снова включать свое детективное чутье.

Я пришел в наш любимый книжный магазин, но он выглядит не так приятно, как раньше. Что случилось, все такое однообразное, словно стерли краски с моего видения. Входя в книжный зал, я почувствовал, как со всех сторон за мной наблюдают невидимые взгляды. Пыльные стеллажи и безмолвные продавцы тяготили давящей атмосферой таинственности. Я окинул взглядом помещение, стараясь уловить хоть какие-то знакомые детали, но все казалось чужим и холодным. Я обошел привычные штабелированные ряды книг, вглядываясь в уголки, где мы обычно находили приют в дождливый день. В воздухе витал какой-то странный запах, смесь пыли и непривычно тяжелого аромата старых книг, как будто они здесь пролежали веками. Я пошел вдоль рядов, пока не заметил продавца, которого раньше никогда не видел. Он сидел за стойкой и лениво листал книгу белого цвета.

– Прошу прощения, – обратился я к нему. – Вы случайно не видели девушку? Такая красивая, не высокая, с яркой улыбкой. Она частенько сюда захаживала. Продавец поднял глаза и внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь вспомнить, о ком идет речь.

– Нет, не припоминаю, – сказал он наконец, пожав плечами.

Предчувствие чего-то нехорошего усилилось, и я почувствовал, как сердце забилось быстрее. Нас всегда узнавали в нашем магазине.

Внезапно моя спутанная мысль уцепилась за тонкую нить догадки. На прилавке рядом с нашим любимым отделом я заметил тонкий томик, который едва не остался вне поля моего зрения. Обложка была выцветшая, но неимоверно знакомая – это принадлежало Анне. Ее заметки и рисунки неизменно заполняли страницы, отчего казалось, что она присутствует рядом. Сердце мое заставило колотиться быстрее. Может быть, она оставила это в качестве подсказки? Между страницами я нашел засушенный цветок – ее визитная карточка, след, ускользающий в чащу загадок. Но как, это же магазин книг? Откуда здесь взялась ее вещь, о которой знаем только я и Анна?

Пока взволнованное сознание пыталось понять символику находки, я почувствовал легкий, почти неуловимый аромат. Это был тот же запах, который сопровождал ее всегда – смесь старинного пера и едва уловимого запаха сирени. Он манил меня за пределы магазина, промозглой каменной улице, в неизвестность. Покой и где-то близкая истина затаились в шорохе лишенного тепла ветра. Было ясно, что ответов я не найду, оставшись в знакомых стенах.

Мне необходимо было подумать о следующем шаге. Возможно, стоит вернуться домой и попытаться еще раз связаться с ней. Я почувствовал дрожь, пробежавшую по всему телу. Запах книжного магазина, который раньше дарил мне покой и вдохновение, теперь лишь усиливал тревогу и неуверенность. Я вышел на улицу, и вечерний Петербург встретил меня шумом и суетой. Вдалеке слышались звуки троллейбусов, и яркие огни автомобилей били в глаза.

Пока я шел домой, густой туман накрывал Петербург, как будто город сам укрылся тяжелым покрывалом мрака. Перед глазами проносились образы Анны: как мы часами бродили по улицам города, обсуждая произведения великих классиков, и как мечтали о новых свершениях. Где же она теперь? Эти мысли не давали мне покоя, и я понимал, что придется раздобыть всю информацию, какую удастся, чтобы разгадать эту загадку.

Моя попытка найти Анну превратилась в борьбу с отсутствием осязаемых следов. Сообразив, что у меня нет выбора, кроме как пойти за своей интуицией, я решил проверить знакомое кафе на перекрестке Литейного. Именно там мы часто пережидали время в ожидании капризной Питерской погоды, управляя кружками с горячим чаем и ведя полные смысла разговоры. Туман по-прежнему висел тяжелой завесой, но решимость и надежда двигали вперед, обещая, что я опять услышу ее голос, увидев ее утопающую улыбку, как отражение в смутном зеркале времени.

Кафе встретило меня тяжелым запахом мокрой одежды и кофе, который отвлекал от сырого промозглого воздуха за окном. Мягкий свет уютно ложился на столы и стулья, окружая редких посетителей теплом и умиротворением. Но я не задержался у дверей, как обычно, а направился сразу к нашему столику в углу. Казалось, что Анна все еще здесь, невидимой тенью скользит вокруг, оставляя после себя тонкий аромат сирени. Все в этом месте, начиная с чашек и заканчивая мелодией, тихо звучавшей из старого патефона, напоминало мне о ней. Это очень странно, я видел ее всего пару мгновений назад вместе со Светой. Мне захотелось сбросить этот груз необъятной точки, но я не знал как. На столе лежал листочек с отпечатком кофейного следа от кружки и ручка. Не долго думая, я решил не много написать еще не много рукописи. Вполне возможно, ко мне придут какие-то ответы.

«Увидеть Наррису на курортной планете было для Грэма полной неожиданностью. Констанция же пыталась постичь суть происходящего и понять, отчего Наррисе потребовалась помощь. Грэм, Констанция и Нарриса устроились на пляже, обосновавшись в том самом месте, где прежде отдыхал Грэм.

Грэм, который не ожидал встретить кого-либо из своего прошлого, окинул Наррису пристальным взглядом. В его памяти она осталась живой и энергичной, всегда готовой к новым приключениям. И хотя время не пощадило их обоих, в ее глазах все еще горел тот самый огонь, который влек за собой. Он понимал, что ее появление здесь далеко не случайно.

– За тобой гнались? – спросил Грэм.

– Да, после падения Феи, за мной начали охотиться спецназ «Порока».

– Что? Причем здесь «Порок»?

Констанция, наблюдая за реакцией Грэма, уловила легкую тревогу в его голосе. Она тихо спросила Наррису, зачем та приехала на курорт. Нарриса вздохнула, ее пальцы неуверенно перебирали песок, словно она искала нужные слова. Наконец, собравшись с духом, она рассказала о том, что попала в сложную ситуацию, из которой, казалось, не было выхода. Старые знакомые и связи оказались незаменимыми, и она надеялась на понимание и поддержку.

– Я знала, что рано или поздно наши пути пересекутся снова, – сказала Нарриса, бросая краткий взгляд в сторону океана. – Я устала убегать и надеяться на чудо. Теперь мне нужно ваше участие.

– Но эта планета, тебя заведет в ловушку. – удивилась жена Грэма.

– Я знаю, но здесь единственное место, где меня возможно не поймает «Порок».

Грэм и Констанция внимательно ее слушали, ощущая, как невидимые нити прошлого и настоящего сплетаются в единое полотно. Солнце постепенно клонилось к западу, оставляя за горизонтом свои яркие краски. Осознание того, что им предстоит отправиться в еще одно приключение ради помощи старому другу, окрепло в их сердцах. Решение было очевидно: они не могли бросить Наррису на произвол судьбы.»

Вроде бы пишется все так же, но чего-то не хватает. Места на листочке тоже не осталось. Позже введу все это в свой компьютер. Я сложил лист бумаги и положил в карман, но рука врезалась с книжкой внутри. Я достал из кармана книгу, ту самую находку из магазина, и положил ее на стол. Засушенный цветок выпал, тихо шурша осыпавшимися лепестками. Случайно или намеренно, Анна оставила это послание – вопрос, который обратно отзывался эхом в моей голове. Пролистав страницы книги, я надеялся найти хоть какое-то направление. Неожиданно на одной из страниц мне попалась вырезка из газеты. Она была вырезана тщательно, почти педантично. Статья рассказывала о закрытии старого театра в сердце города, там где мы когда-то проводили вечера, окунаясь в мир иллюзий и мечтаний. Возможно, именно там Анна оставила следующий след.

С мыслями об этом, я поспешно расплатился и, перекинув пальто через плечо, вышел на улицу. Зимний туман был все еще густым, но теперь его серые объятия казались менее давящими. Я направился к указанному в статье адресу, ведомый внутренним предчувствием. По дороге взгляд улавливал различные детали, мимо которых раньше бы прошел, не обратив внимания, но сегодня каждая мелочь казалась важной частью общей головоломки. Каменные фасады Петербурга как молчаливые стражи следили за моим продвижением, в их утрированных формах я уловил тихий шепот истории, тайны, которая, казалось, ждала лишь мой шаг для раскрытия.

Когда я приблизился к театру, старое здание встретило меня необыкновенной тишиной. Казалось, даже обедневшие стены вздохнули удовлетворенно, понимая, что я на правильном пути. Я подошел к массивным дверям и осторожно надавил. Петли заскрипели, сопротивляясь, но меня не остановило бы и это. Внутри было безмолвно, только эхо шагов заполнило обширное пространство, отражаясь от уставленных рядов пустых кресел. Я нащупал в кармане засушенный цветок и почувствовал, как теплая нотка сирени окутала меня – призрак Анны продолжал вести, не отдавая секретов, но обещая, что все они скоро станут явью.

Осматривая интерьер театра, я почувствовал, как память вновь оживает, восстанавливая образы наших совместных вечеров. Мы сидели в третьем ряду, в тени сцены, погруженные в сюжеты и возможности, возникающие из действа перед нами. Именно здесь, в этих стенах, Анна научила меня видеть мир не через глазурь его повседневности, а в его истинной красе, где каждый день – это шанс на новое начинание. Я прошел вдоль рядов, касаясь спинок кресел, как будто они могли передать мне тепло множества забытых прикосновений и взглядов.

На сцене, где когда-то журчали слова спектаклей, сейчас царила тишина, но я не мог избавиться от ощущения, что она лишь замерла в ожидании – как пауза перед новым рассветом, перед аккордом, который должен изменить все. Ощущение неровного пола под ногами напоминало о реальности, а в луче света, пробивавшемся через трещину в шторах, мелькнула кое-какая тень. Я не был уверен, призрак это моей памяти или что-то реальное.

Спускаясь по ступеням вглубь сцены, я заметил еще одну подсказку – небольшой конверт, уложенный под одним из деревянных подмостков. Открывая его, я почувствовал, как словно невидимый ключ скрипнул в замке моего сознания. Внутри был билет на последний спектакль, который мы видели вместе. Рядом каллиграфическим почерком было написано: «Истина всегда была между строк.» Эта фраза озадачила и одновременно взбудоражила меня, как будто она содержала в себе подсказку к разгадке некоего шифра.

Снова взяв засушенный цветок, я почувствовал, как аромат сирени становится частью моего дыхания, окутывая меня ощущением близости Анны. Театр уже не был просто местом нашего прошлого, он становился частью сложного лабиринта, ведущего к разгадке ее исчезновения. Я понял, что эта дорога привела меня не только к воспоминаниям, но и к самому себе, к внутренним переживаниям и вопросам, которые долго ждали своих ответов. Так странно.

Я присел на полу сценических подмостков, обведя взглядом каждый уголок зала, словно искал подтверждение, что воспоминания не лгут. Казалось, это место дышало живой историей, впитывая в себя шепоты актеров, бурные аплодисменты и тихие, лишь намеком заметные вздохи зрителей. Анна всегда говорила, что эти стены слышали больше, чем могут рассказать, и я понимал, что теперь моя задача – раскрыть ее тайну, внимательнее вслушавшись в их немой шепот.

Театр стал неотъемлемой частью моего существования, порталом в мир, где время смешивается с пространством, создавая неповторимую атмосферу загадочности. Мир за пределами зала перестал существовать, и я остался один на один с нерешаемыми вопросами, скользя руками по остаткам ее присутствия. Воспоминания потоком ворвались в сознание, наполнив его иллюзиями и фрагментами ее улыбки, шепотом вдали плывущими нотами мелодий, связанными с моментами нашего общего счастья. Я почувствовал, как невидимая нить прошлых лет еще крепче сцепила меня с этим местом, проведя через лабиринт эмоций к единственной незримой точке – к пониманию того, что Анна оставила для меня пути к разгадке. Ее слова, как движение легкого бриза, освежили мое понимание происходящего. Я знал, что в ее фразе – «Истина всегда была между строк» – ключ ко всему, к чему мы стремились. Эта дорога будет нелегка, но именно в этой тайне скрыта истина моего внутреннего поиска.