Kitobni o'qish: «Гармонизация уголовно-процессуального законодательства в Европейском союзе»

E.M. SOROKINA

HARMONIZATION OF CRIMINAL PROCEDURE LEGISLATION IN THE EUROPEAN UNION

Monograph

Moscow

YUSTITSINFORM

2018

Sorokina E.M.

Harmonization of criminal procedure legislation in the European Union: monograph / E.M. Sorokina. – M.: Yustitsinform, 2018. – 252 p.

This monograph is the research of the history, current condition and perspectives for the development of harmonization of the criminal procedure law of the member states of the European Union, including the impact on this process of the European Convention on Human Rights (ECHR) and the practice of the European Court of Human Rights (ECtHR). The author analyzes the social relations arising on the basis of the EU primary law, the European Convention on Human Rights, the EU directives in the field of harmonization of the criminal procedure law and the norm of the national criminal procedure legislation of the EU member states.

The main provisions of the monograph can be used in teaching of the subjects «European Law (European Union Law)», «International Law», special courses and seminars on European human rights law, the European area of freedom, security and justice, international criminal law, criminal procedure law of the foreign states in the process of preparing bachelor and masters in the specialty «Jurisprudence».

Keywords: European Union; rights of suspected and accused person; rights of victims; area of freedom, security and justice; criminal procedure legislation; legal assistance.

© LLC «Yustitsinform», 2018

Введение

Для современного мира характерна тенденция ко все более тесной интеграции государств, которая проявляется в первую очередь в экономике, но также затрагивает и другие сферы общественной жизни¹.

Процессы глубокой экономической интеграции, начавшиеся в Европейском союзе в середине XX в., привели к созданию в его рамках единого внутреннего рынка, на котором обеспечено свободное передвижение товаров, лиц, услуг и капиталов², позднее – пространства свободы, безопасности и правосудия, включая Шенгенское пространство с отменой пограничного контроля для перемещения людей между государствами – членами ЕС независимо от их гражданства³.

«Интеграция – сложный, многоплановый, неоднозначный процесс. Всюду и всегда, вне зависимости от набора участников интеграционного проекта, его осуществление сталкивается с большим числом самых разнообразных трудностей и проблем⁴. Одной из наиболее серьезных проблем стал рост транснациональной преступности. Благодаря отмене пограничного контроля внутри Шенгенского пространства значительно возросло число лиц, которые пересекают границы в целях совершения преступлений в других государствах – членах, а равно с целью избежать уголовного преследования и наказания.

Одновременно растет число «трансграничных потерпевших» (crossborder victims), т. е. законопослушных граждан, которые становятся жертвами преступных посягательств в период пребывания в других государствах – членах ЕС⁵. В этой связи граждане ЕС все чаще сталкиваются с системой уголовного правосудия других государств – членов.

Вместе с тем с проблемами транснациональной преступности государства сталкиваются давно. На протяжении длительного периода времени сотрудничество государств в борьбе с преступностью осуществлялось на основе двусторонних и многосторонних международных договоров, ставших источниками международного уголовного права как отдельной отрасли международного публичного права⁶.

Европейский союз, используя накопленный ранее опыт международного сотрудничества в сфере борьбы с преступностью, уже в первые годы своего существования приступил к разработке собственных подходов в этой сфере. Одной из новейших тенденций в развитии права ЕС, получившей развитие уже в XXI в., стала гармонизация (сближение) уголовно-процессуального законодательства его государств – членов. Последняя, как отмечается в европейской правовой доктрине, «является безусловно необходимой для надлежащего функционирования механизмов судебного сотрудничества, особенно взаимного признания» судебных решений по уголовным делам, которое после вступления в силу Лиссабонского договора о реформе ЕС признано в качестве основополагающего принципа европейского пространства свободы, безопасности и правосудия⁷.

В настоящее время ЕС является единственной в мире региональной интеграционной организацией, чьи руководящие органы (институты) уполномочены издавать юридически обязательные акты по вопросам уголовного процесса, которые для вступления в силу не нуждаются в ратификации со стороны государств – членов и даже могут приниматься без согласия отдельных из них. После реформы Лиссабонского договора 2007 г. в систему этих полномочий включены полномочия осуществлять гармонизацию национального уголовно-процессуального законодательства путем установления общих «минимальных правил» для государств – членов (ст. 82 Договора о функционировании ЕС).

Глава I
Эволюция компетенции Европейского союза в области уголовного процесса и гармонизации уголовно-процессуального законодательства государств – членов

§ 1. Становление и развитие компетенции Европейского союза в области уголовного процесса

Как отмечал один из основоположников российских научных исследований в сфере европейского права Б. Н. Топорнин, правовую и институциональную систему Европейских сообществ (ныне Европейского союза) невозможно понять, не придерживаясь принципа историзма⁸. Соглашаясь с мнением академика Б. Н. Топорнина, полагаем необходимым начать рассмотрение компетенции Европейского союза (далее кратко – ЕС) в уголовно-процессуальной сфере с анализа исторических предпосылок ее становления и последующего развития⁹.

Становление компетенции ЕС в уголовно-процессуальной сфере неразрывно связано с историей развития ЕС в целом. Хотя изначально Европейские сообщества создавались в целях экономической интеграции, в процессе развития интеграционных процессов Сообщества столкнулись с ростом преступности и необходимостью, как следствие, борьбы с трансъевропейской преступностью¹⁰.

Вместе с тем государства – члены ЕС столкнулись с проблемой глобального характера, связанной с ростом международной преступности, посягающей на интересы как ЕС в целом, так и его государств – членов.

Рост численности государств – членов ЕС и отмена пограничного контроля внутри ЕС усилили рост преступности, изменили характер преступности с «национальной» на «европейскую», что, в свою очередь, привело к необходимости для государств – членов ЕС создания системы противодействия европейской преступности.

В этой связи отсутствие контроля на внутренних границах ЕС, предоставившее свободу передвижения как гражданам ЕС, так и гражданам третьих стран, «должно было быть компенсировано облегчением работы правоохранительных органов, призванных пресекать и преследовать использование свободы передвижения в преступных целях»¹¹.

Соглашаясь с процитированным мнением профессора А. Я. Капустина, считаем необходимым дополнить, что не только открытые внутренние границы и расширение состава государств – членов ЕС, но и сложность процедуры межгосударственного сотрудничества полицейских и иных правоохранительных органов государств – членов привели к способствованию роста транснациональной преступности, направленной, в том числе, и против интересов Европейского союза в целом.

Зарубежные исследователи права ЕС отмечали, что в процессе интеграции явственной стала не только неспособность государственных границ послужить препятствием для развития преступных сетей, но и неспособность внутреннего законодательства государств справиться с защитой граждан от преступлений без сотрудничества между государствами по уголовным делам¹².

Несмотря на рост европейской преступности, уголовно-правовая сфера политики ЕС, в рамках которой в ЕС развивались совместно нормы уголовного и уголовно-процессуального права, на протяжении длительного периода времени становления ЕС не относилась к его сфере компетенции.

Подобное медленное развитие объясняется тем, что «тенденция к сближению национальных правовых систем в области уголовно-процессуального права западных стран была менее выражена, в отличие от других отраслей права, ввиду естественного нежелания государств ограничить свою монополию на власть»¹³.

Государства – члены ЕС длительное время не желали передавать даже ограниченную часть своей компетенции в уголовной и уголовно-процессуальной сферах на наднациональный уровень.

Как справедливо утверждал профессор М. М. Бирюков, «при создании институционального механизма Сообществ архитекторы интеграции старались обеспечить баланс полномочий между Сообществам. Основной задачей было осуществление такого баланса полномочий, который исключил бы чрезмерное усиление власти институтов Сообществ в ущерб национальным интересам государств – членов и в то же время наделил бы институты ЕС таким объемом полномочий, который бы позволил институтам ЕС вопреки сопротивлению отдельных государств обеспечивать достижение задач и целей интеграции»¹⁴.

Начиная рассмотрение становления компетенции ЕС в области уголовного процесса, представляется важным внести уточнение относительно термина «уголовный процесс». В российской правовой науке «уголовное судопроизводство (уголовный процесс) – это осуществляемая в установленном законом порядке деятельность государственных органов, должностных лиц и иных участников уголовного судопроизводства по возбуждению, расследованию, рассмотрению и разрешению уголовного дела, направленная на достижение назначения уголовного судопроизводства (защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступления; защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод)»¹⁵.

Отсюда необходимо уточнить понимание термина «уголовный процесс» в праве и правовой доктрине ЕС и его соотношение с термином «уголовное право». В отличие от России здесь принято понимать уголовное право в широком смысле, т. е. как совокупность норм материального уголовного права (уголовного права в собственном смысле слова) и процессуального права (уголовного процесса)¹⁶. Соответственно, термин «уголовный» (англ. criminal, франц. criminel), часто переводимый на русский язык как «уголовно-правовой», охватывает одновременно и определение преступности деяний и соответствующих наказаний, и процедуру привлечения к ответственности за их совершение.

В этой связи показательно, что в одном из наиболее авторитетных трудов «Европейское уголовное право» французского правоведа Ж. Праделя и советника Верховного суда Нидерландов Г. Корстенса большая часть исследуемых вопросов носят именно процессуально-правовой, а не материально-правовой характер (например, правовая помощь по уголовным делам, процессуальные права участников уголовного процесса)¹⁷.

В порядке сравнения отметим также, что аналогичные подходы европейские правоведы применяют к исследованию международного уголовного права. Так, монография А. Юэ и Р. Коеринга-Жулена «Международное уголовное право» структурно подразделяется на две равноценные части: «Материальное международное уголовное право: уголовные преступления и санкции» и «Процессуальное международное уголовное право: действия, порождаемые преступлением»¹⁸.

Отсутствие четкого разделения на области уголовного материального и уголовно-процессуального права в Европейском союзе можно объяснить его развитием и становлением. Так, на первоначальных этапах судебное сотрудничество по уголовным делам (judicial coopération in criminal matters – англ.; coopération judiciaire en matmre pénale – франц.) развивалось как сотрудничество государств ЕС в целях борьбы с преступностью в целом и включало в себя взаимодействие в области материального и процессуального уголовного права между государствами.

Европейские исследователи отмечали, что в Европейском союзе уголовное право и уголовный процесс – это не нормы, принимаемые национальными законодательными органами государств. Это нормы, сформированные в течение длительного времени под влиянием международных конвенций и других инициатив международных организаций. Наибольшее влияние на развитие норм европейского уголовного права оказал Совет Европы, его многочисленные конвенции, в особенности Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод¹⁹.

Полагаем возможным привести также положение, высказанное Е. А. Климовой: «В ходе постепенного возведения на уровень ЕС уголовного и уголовно-процессуального права возник феномен европейского уголовного права. Однако это уголовное право не в его национальном понимании, а совокупность тех методов и средств, которые позволяют государствам – членам ЕС объединить свои усилия для борьбы с преступлениями международного характера, вызывающими общую озабоченность и так или иначе связанными с функционированием самого ЕС»²⁰.

Важно подчеркнуть, что компетенция ЕС в сфере уголовного процесса, включающая в себя компетенцию в области гармонизации уголовно-процессуального законодательства, является частью компетенции ЕС в сфере борьбы с преступностью.

Так, нормы уголовного процесса в праве Союза являются составным элементом правового регулирования в области пространства свободы, безопасности и правосудия²¹.

Вариант определения понятия области пространства свободы, безопасности и правосудия дан в словаре международного права. «Пространство свободы, безопасности и правосудия – одно из важнейших понятий права Европейского союза, детализированное Лиссабонским договором 2007 г. Пространство свободы, безопасности и правосудия представляет собой комплекс правовых установлений, мер и форм сотрудничества правоохранительных органов государств – членов Союза, а также институтов, органов и специализированных организаций ЕС, направленных на защиту прав и свобод человека, обеспечение внутренней безопасности, борьбу с преступностью транснационального характера»²².

С таким определением трудно согласиться в полной мере. Так, профессор А. О. Четвериков определяет пространство свободы, безопасности и правосудия исходя из определения, данного в учредительных документах ЕС, как «одну из главных целей Европейского союза, а также обязанность ЕС перед гражданами. Пространство свободы, безопасности и правосудия является одной из самостоятельных сфер компетенции ЕС, осуществляемой ЕС совместно с государствами – членами ЕС, однако преимущественной юридической силой в данной сфере обладает законодательство ЕС»²³.

В своей работе «Европейское право: до и после Лиссабонского договора: учебное пособие» профессор М. М. Бирюков уделяет особое внимание вопросу истории и содержания как самого понятия «пространства свободы, безопасности и правосудия», так и истории такого уже устоявшегося в литературе перевода²⁴.

Для цели настоящего исследования ключевое значение имеет тот факт, что эволюцию компетенции ЕС в области уголовного процесса невозможно рассматривать в отрыве от других аспектов формирования и развития европейского пространства свободы, безопасности и правосудия. При этом наиболее тесная взаимосвязь прослеживается с его уголовно-правовыми аспектами, которые в понимании европейской правовой доктрины относятся и к материальному, и к процессуальному праву.

В работе «Гармонизация уголовного права в Европе» Э. Й. Хусабо и А. Страндбакен выделяют три этапа развития законодательства ЕС в области уголовного права и уголовного процесса, рассматривая их неразрывно друг от друга. Первый этап – до вступления в силу Маастрихтского договора 1992 г., второй этап относится ко времени между Маастрихтским договором и до Амстердамского договора 1997 г., к этому же периоду они относят и Ниццкий договор 2001 г. В качестве третьего этапа они рассматривают процесс европейской конституционализации²⁵. Работа бельгийских ученых была издана в 2005 г., когда в государствах – членах ЕС проходили референдумы о принятии Конституции ЕС (Договора, устанавливающего Конституцию для Европы, 2004 г.). Конституция не была принята²⁶, однако ее ключевые положения были включены в Лиссабонский договор, в том числе о наделении институтов ЕС специальными полномочиями по осуществлению гармонизации уголовно-процессуального законодательства. В полной мере данное положение относится и к разделу о пространстве свободы, безопасности и правосудия, который под таким названием впервые был включен в проект Конституции.

Л. М. Соколова в своей диссертации предлагала иное разделение этапов становления судебного сотрудничества по уголовным делам на пространстве ЕС²⁷. Л. М. Соколова выделяет 4 этапа, первый – предварительный или «досоюзный» этап, второй этап охватывает период времени 1993–1997 гг. между Маастрихтским и Амстердамским договорами; третий этап – с момента вступления в силу Амстердамского договора в 1997 г. и до 1999 г., на котором усиливается внимание к вопросам сотрудничества полицейских и судебных органов в уголовно-процессуальной сфере. Завершающий четвертый этап, связанный с сессией Европейского совета в г. Тампере (1999 г.), определил программу действий по реализации положений Амстердамского договора.

При рассмотрении вопроса сотрудничества государств – членов ЕС в сфере уголовного судопроизводства Дамирчиев Э. И. предложил выделить 6 периодов его становления и развития. Первый этап, начавшийся в 1949 г., автор связывает с зарождением сотрудничества по уголовным делам в рамках Совета Европы. Второй этап 1975–1993 гг. – межправительственное сотрудничество в рамках специально создаваемых групп (группа TREVI). Третий этап 1993–1997 гг. – период между Маастрихтским и Амстердамским договором, четвертый этап 1997–1999 гг. связан с глубокой реформой Амстердамским договором «третьей опоры ЕС». Пятый этап связан с саммитом ЕС в г. Тампере в 1999 г., шестой этап обусловлен вступлением в силу Лиссабонского договора в 2009 г.²⁸

Принимая во внимание предложенные зарубежными и российскими исследователями общие классификации, полагаем необходимым рассматривать историческую эволюцию компетенции Европейского союза в области уголовного процесса с ее предыстории, т. е. с начала европейской интеграции, которая приходится на середину XX в.

Поскольку прообраз и исторический предшественник современного ЕС – Европейские сообщества – были созданы в целях экономической интеграции, первоначальным форумом для осуществления интеграционных мероприятий в уголовно-правовой (в том числе уголовно-процессуальной) сфере служила другая европейская интеграционная организация с более широким составом – Совет Европы²⁹.

В отличие от ЕС, Совет Европы не наделен полномочиями издавать юридически обязательные нормативные акты. Как и в других классических международных организациях³⁰, основным инструментом его правотворческой деятельности является подготовка проектов международных договоров (обычно под названием конвенций), которые Комитет министров Совета Европы предлагает государствам для подписания и ратификации.

Главным правовым достижением Совета Европы принято считать Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод 1950 г.³¹ (далее – ЕКПЧ, Конвенция), к которой присоединились все государства – члены Совета Европы, включая Россию. Конвенция и судебная практика созданного ею Европейского суда по правам человека (далее – ЕСПЧ) оказали существенное значение на процесс гармонизации уголовно-процессуального права в ЕС, о чем подробнее будет сказано в заключительном параграфе настоящей главы.

Следует также отметить, что еще в 1958 г. в рамках Совета Европы был создан Европейский комитет по проблемам преступности, на который возложена ответственность за контроль и координацию деятельности государств в области предупреждения и борьбы с преступностью, однако без права издания нормативных актов. Комитет занимается вопросами межправительственного сотрудничества, вносит предложения Комитету министров о деятельности в области уголовного права и уголовного процесса, отвечает за реализацию вышеназванной деятельности, разрабатывает конвенции, рекомендации и доклады.

В качестве основных конвенций Совета Европы, содержащих нормы уголовно-процессуального права, следует отметить следующие: Европейская конвенция о выдаче 1957 г.³², Европейская конвенция о взаимной правовой помощи по уголовным делам 1959 г.³³, Европейская конвенция о передаче судопроизводства по уголовным делам 1972 г.³⁴, Европейская конвенция о пресечении терроризма 1977 г.³⁵

Заслуживает рассмотрения Европейская конвенция о передаче судопроизводства по уголовным делам 1972 г. Согласно этому документу одно государство может запросить другое государство осуществить рассмотрение уголовного дела в отношении подозреваемого лица в следующих случаях: лицо (подозреваемый) проживает в запрашиваемом государстве или является его гражданином; подозреваемый отбывает тюремное заключение или в отношении него проводится судебное разбирательство; передача судопроизводства является оправданной в интересах справедливого судебного процесса. В ст. 35 Конвенции закреплен принцип «ne bis in idem», исключающий повторное привлечение к уголовной ответственности в случае вынесения судебного решения по уголовному делу, однако статьей закреплены оговорки о случаях неприменения принципа и возможности привлечения к уголовной ответственности.

О. В. Панюшкина отмечала, что «впоследствии правила Совета Европы становятся моделью для права Европейских сообществ, на основе конвенций Совета Европы были разработаны договоры внутри ЕС, конкретизировавшие положения конвенций. Дополнительные соглашения государств – членов ЕС были попыткой усовершенствовать, углубить и облегчить установленное конвенциями Совета Европы межгосударственное сотрудничество»³⁶.

В рамках ЕС первые попытки включить в содержание его правовой системы уголовно-правовые и уголовно-процессуальные нормы были предприняты в 1960-е гг. В 1962 г. с этой целью была образована рабочая группа, которая обсуждала вопросы уголовного преследования за нарушения отдельных норм права ЕС и уголовно-правовые санкции, которые государства – члены должны ввести за соответствующие преступления³⁷.

Рабочей группе удалось разработать проект изменений в учредительные договоры ЕС, который был официально представлен Комиссией в 1976 г.³⁸ Согласно проекту к учредительным документам ЕС должен быть приложен дополнительный протокол, включающий уголовно-процессуальные нормы, – «Протокол об уголовно-правовой охране финансовых интересов Сообщества, а также о преследовании за нарушения положений Договора об учреждении Европейского экономического сообщества, положений, принятых институтами на основании этого Договора, а также законодательных, регламентарных и административных положений государств – членов, которые обеспечивают их исполнение» (далее кратко – Протокол)³⁹.

Согласно ст. 1 Протокола в соответствии с уголовным законодательством он подлежал бы применению при любом нарушении норм соответствующего учредительного договора, положений, принятых институтами сообществ, норм национального права государств – членов.

Согласно ст. 2 любое Государство – член, правомочное согласно национальному законодательству осуществлять уголовное преследование за нарушения, указанные в ст. 1, однако в силу ряда причин не способное осуществить уголовное преследование, вправе запросить государство, в котором проживает лицо, о возбуждении и проведении преследования в отношении такого лица. Статьи 3–7 Протокола в соответствии с уголовным законодательством закрепляли нормы о направлении и выполнении названного запроса по уголовному делу за нарушения норм, перечисленных в ст. 1.

Существенное значение для последующей гармонизации уголовно-процессуального законодательства в ЕС имела ст. 9 Протокола, согласно которой при производстве по уголовному делу в государстве, получившем запрос, должны учитываться нормы о процедуре производства по уголовным делам государства, направившего запрос в отношении привлечения лица к уголовной ответственности.

Важное место в Протоколе также занимали нормы о взаимной правовой помощи по уголовным делам (гл. III «Взаимная правовая помощь»). Согласно им компетентные органы в каждом государстве – члене по просьбе компетентных органов любого другого государства – члена должны оказывать максимально возможную помощь по всем юридическим вопросам в отношении уголовного преследования нарушений, упомянутых в ст. 1. Указанные положения не применяются в отношении мер по аресту лица или исполнения уголовных наказаний. Однако государство может отказать в правовой помощи при условии, что запрос противоречит его публичным интересам. Причины отказа в правовой помощи должны быть официально изложены.

В гл. IV «Уголовно-правовая охрана интересов Сообщества» была определена объективная сторона соответствующих преступлений, за которые каждое государство – член ЕС должно было ввести уголовную ответственность (например, незаконное получение финансовой помощи за счет средств бюджета ЕС).

Опережающие свое время изменения в учредительные договоры Сообществ в части введения уголовной ответственности за нарушения финансовых интересов Сообществ и гармонизации уголовно-процессуальных норм государств – членов в части уголовного преследования за нарушения права ЕС не были приняты и остались проектом.

Другим ключевым событием, предшествующим официальному наделению ЕС компетенцией в области уголовного процесса, является создание в 1975 г. межправительственной группы ТРЕВИ в составе министров внутренних дел государств – членов⁴⁰. Название группы ТРЕВИ, в свою очередь, связывают с первыми буквами слов terrorisme, radicalisme, extrémisme, violence internationale (терроризм, радикализм, экстремизм, насилие) – TREVI⁴¹. Группа ТРЕВИ, за образованием которой в дальнейшем последовало образование других специальных рабочих групп в области противодействия преступности, действовала вне институциональных рамок ЕС.

«Основной функцией группы ТРЕВИ на первоначальном этапе стала борьба с международным терроризмом, вместе с тем впоследствии деятельность группы была расширена и включила вопросы, связанные с пресечением нелегальной торговли наркотиками и незаконной иммиграцией»⁴².

Одной из задач группы ТРЕВИ было обеспечение сотрудничества по уголовным делам, включая вопросы выдачи.

В связи с сотрудничеством в рамках группы ТРЕВИ по вопросам выдачи лиц профессор И. И. Лукашук отмечал, что «существует и такое образование, как «Друзья ТРЕВИ», которое состоит из представителей Австрии, Канады, Марокко, Норвегии, США, Швейцарии, Швеции»⁴³, то есть речь шла о межправительственном сотрудничестве в борьбе с преступностью на более широком межрегиональном уровне, чем сотрудничество только государств – членов Европейских сообществ.

Кроме того, впервые с 1976 г. министры юстиции и внутренних дел увидели в Европейском сообществе форум для улучшения сотрудничества по уголовным делам. Сотрудничество осуществлялось в основном за счет группы ТРЕВИ, внутри которой основной темой обсуждения были террористические угрозы и оперативная работа в данной сфере.

«Организационно группа ТРЕВИ была представлена на уровне министров внутренних дел, встречи которых происходили ежегодно, а также на уровне старших должностных лиц, сотрудников полиций, МВД и служб безопасности, встречи которых осуществлялись значительно чаще»⁴⁴.

Мы приходим к выводу, что в 70—80-е гг. государства – члены создавали рабочие группы, преследуя две цели: усиление сотрудничества по уголовным делам в целях борьбы с транснациональной преступностью и терроризмом; возможность закрепления в праве ЕС норм уголовного и уголовно-процессуального права в целях борьбы с финансовыми преступлениями против интересов ЕС.

При этом необходимо учитывать, что группа ТРЕВИ и иные рабочие группы действовали на неформальной основе (на основе политических договоренностей государств – членов, а не международных договоров). В свою очередь, институты Европейского сообщества на тот период не обладали компетенцией по изданию нормативно-правовых актов в уголовно-процессуальной сфере⁴⁵.

По этой причине «общие уголовно-процессуальные нормы для государств – членов Европейских сообществ по-прежнему устанавливались в соглашениях между ними, например, в Соглашении о применении между государствами – членами Европейских сообществ Конвенции Совета Европы о передаче осужденных лиц 1987 г., Конвенции о применении принципа «поп bis in idem» 1987 г., Соглашении об упрощении и модернизации способов передачи запросов о выдаче 1989 г., Соглашении о передаче производства по уголовным делам 1990 г., Конвенции об исполнении иностранных обвинительных приговоров 1991 г.»⁴⁶.

В 70—80-е гг. в период создания общего рынка в праве ЕС был сформулирован принцип взаимного признания, получивший юридическое закрепление в отношении свободы передвижения товаров, в связи с чем обсуждались возможности использования данного принципа при решении проблем сотрудничества по уголовным делам⁴⁷.

В этой связи ряд исследователей ссылается на решение Суда ЕС по делу Cassis de Dijon как на решение, предвосхитившее принцип взаимного признания судебных решений⁴⁸. Согласно судебной практике Суда ЕС, «решение, которое принял национальный суд одного государства, должно признаваться в других государствах – членах и иметь одинаковые последствия в любом государстве – члене»⁴⁹. Именно принцип взаимного признания приговоров и судебных решений в дальнейшем станет основой для гармонизации уголовно-процессуального законодательства ЕС.

В 1985 г. Европейская комиссия опубликовала Белую книгу о завершении формирования внутреннего рынка⁵⁰, в которой был также упомянут принцип взаимного признания судебных решений⁵¹.

С подписанием Единого европейского акта в 1986 г. внутренний рынок и свободное передвижение лиц потребовали компенсационных мер, таких как борьба с отмыванием денежных средств, укрепление контроля внешних границ и разработка европейской политики предоставления убежища и иммиграции⁵².

Эти меры не удалось принять на уровне Европейских сообществ в целом. Пять из десяти входивших в то время в них государств (Германия, Франция, Бельгия, Нидерланды и Люксембург) закрепили их в отдельных международных договорах, которые вошли в историю как Шенгенские соглашения⁵³, включенные в правовую систему ЕС лишь в 1999 г.⁵⁴