Kitobni o'qish: «Воспоминания усадьбы, или Тайна голубого блокнота»
Глава 1
Впервые я попала туда осенью. Серое небо грозило омыть землю водой. Дождь, периодически срываясь, бился о лобовое стекло, словно оплакивал, то ли закончившееся лето, то ли судьбу усадьбы, которую я желала посетить. За окном проносились чернеющие перепаханные поля, посадки, почти утратившие листву, река, воды которой могли посоперничать серостью с грозовыми облаками.
В поездку отправилась не одна. Я оказалась попутчицей двух женщин, любительниц старины и ужасных болтушек. Одна из них постарше в сером пальто и очках, вторая, визуально младше, яркая, экстравагантная женщина куталось в алый шарф. От города добрались до места на машине. Свернув с трассы, проехали по насыпной дороге между деревьев и каких-то старых построек за покосившимися деревянным забором. Весь путь меня не оставляли лёгкий трепет волнения и предвкушения от соприкосновения с историей того места и ощущений, которые они могут мне подарить. Наконец слева показалось первое здание усадебного комплекса. Положа руку на сердце, могу сказать, что, увидев его издалека, я решила, что это и есть усадьба, но ошиблась. Мы остановились на небольшой поляне возле него.
Лицо овеяло свежим потоком ветерка, как только я, покинув, ставший душным, салон автомобиля, направилась к постройке. Из-за своей малообщительности я с трудом поддерживала разговор со своими попутчицами, хоть они оказались премилыми дамами. Женщины вскоре отбросили идею разговорить меня и оставили одну. Что очень меня обрадовало.
Я подошла к строению. Скорее всего оно являлось хозяйственным помещением или конюшней. Выстроено, как и большинство зданий девятнадцатого века, из красного кирпича. Когда-то его белили, а теперь краска покрывала стены клоками. Заколоченные наглухо окна и двери не позволяли даже заглянуть внутрь. Ну и пусть. Вряд ли я обнаружила бы внутри что-то интересное. Попробуем по-другому. Я подошла ближе и приложила ладонь к стене. И… ничего не произошло.
– Вот же, капризный какой, – расстроенно прошептала я.
– Аня, – окликнула меня одна из попутчиц, вырывая из потока негодования.
– Ну мы, как и договорились, встречаемся у машины через два часа?
– Д-да, – замявшись, не сразу понимая о чем речь, ответила я.
Мне кивнули в ответ.
Если бы за мной наблюдали со стороны, то скорее всего приняли за сумасшедшую. Хожу, трогаю стены, бормоча себе под нос.
– Что ж, попробую ещё раз позже- пробормотала я, засовывая озябшие руки в карманы.
Опавшие листья укрыли мокрую от дождей тропинку. В воздухе ненавязчиво витал запах прелости. Впереди за живым забором из вечнозелёных туй прятался маленький невзрачный домик. Поросли девичьего винограда оплели и укрыли низенькое крылечко, будто бы пытаясь украсить его своими багровыми листьями. "Скорее всего дом для слуг." – подумала я проходя мимо.
И вот, наконец, впереди показался барский дом. Он стыдливо прятался в зарослях молодого орешника и клёна. Сердце забилось чаще от предвкушения, и я, подавшись эмоциям поспешила вперёд. Дом в псевдоготическом стиле выглядела печально. Отпавшая местами штукатурка оголила дранку второго этажа, первый же из кирпича и белого тесаного камня, выглядел более сохранившимся.
Грусть и восторг, предвкушение и разочарование закружили меня в своём водовороте, рождая в душе новое чувство – щемящую тоску. Она осела в груди, охватила горло спазмом, обостряя все мои чувства, скручивая их в прочную нить, которая потянулась к крыльцу, утягивая меня за собой.
Ведомая ощущениями, поднялась по обкрошившимися ступеням на крыльцо. В небольшом коридоре меня встретила старая, резная дверь. Белая краска на ней ощетинилась, словно цепной пёс, не доверяя уже никому. Сколько же раз её красили? Какой она была, когда в имении кипела жизнь? Когда её услужливо распахивали перед гостями или когда маленькие детские ручки пытались дотянуться до замка, желая поскорее попасть на улицу. Я пошла дальше, перешагивая мусор, поваленные гнилые доски. Деревянные полы угрожающе заскрипели под ногами, предупреждая о своей ненадежности. Жаль. Дальше не пройти. Пол второго этажа частично обвалился, как и крыша, лишая меня возможности рассмотреть верхние этажи.
Где-то из-за дома послышались приближающиеся голоса моих попутчиц, а затем, из-за угла, показались и они. Улыбнулись, увидев меня, и направились по еле заметной тропинке бывшей аллее, куда-то вглубь сада. Теперь я одна. Обрадовавшись этому, обогнула дом. Над головой зловеще каркнул ворон. С высоты старого дуба он, как будто с интересом, разглядывал нежданного гостя.
– Чтоб тебя, – непроизвольно вырвалось у меня, – Испугал.
Большая чёрная птица перелетела на ветку пониже и издала странный звук похожий на смех.
Я осуждающе покачала головой, заходя внутрь через небольшую дверь на первый этаж. Длинный коридор встретил угрюмым сумраком и звенящей тишиной. Первый дверной проем…
Меня поразила комната. Окна, дверь пронизывала псевдоготика, создавая таинственную, но тем не менее уютную атмосферу. Мне захотелось раствориться в пространстве, осмотреть каждую стену, каждую оконную раму потрогать и хотя бы на минуту увидеть, то, что было очень давно. Дом многое повидал на своём веку. Из роскошного особняка, после революции, превратился в туберкулезный диспансер. Он лишался красоты год за годом, всё больше обрастая больничной плиткой и краской.
– Ну, что же, попробуем, – сосредоточенно потирая руки, прошептала я.
Коснувшись спиной холодной стены и приложив ладони к ней , закрыла глаза, стараясь слиться с домом, почувствовать его. Энергия старая, сонная, нехотя потянулась к ладони и кольнула её своими невидимыми нитями. Дом не хотел вспоминать былое. Закрывал воспоминания о больнице серой дымкой, стремительно отматывая время назад.
Наконец из-под пальцев по кирпичам потекли цвета, постепенно возвращая комнате первоначальный вид. В окнах появились стекла. Цветной витраж играл в лучах солнца, окрашивая стены и пол причудливым узором. В дверной проем вернулась светлая резная дверь. Каминные обломки сложились по кирпичику, даря комнате тепло. Языки пламени, изящно изгибаясь, плясали по поленьям. Я почти ощущала это тепло и терпкий запах древесины. Светлые стены, изысканный интерьер, в благородном зелёном цвете мебель. На каминной полке выстроились милые безделушки- фарфоровые статуэтки. Между диванчиком и креслом – круглый столик на резной ножке, покрытый кружевной скатертью. Без сомнения кружева Елецкие. Ни с чем не спутать их узор и необычайную лёгкость. Губы сами собой расползлись в счастливой улыбке. У меня наконец получилось!
Мои способности – мой секрет, о котором не знают даже родители. Дар проявился спонтанно. Месяц назад по дороге домой у меня внезапно закружилась голова. Чтобы не упасть я схватилась за стену и провалилась в водоворот мелькающих перед глазами образов. А после того, как пришла в себя, еле успела забежать в ближайшую подворотню, где мой желудок беспощадно распрощался с обедом. С тех пор я учусь применять этот дар. Но работает он, как показывает опыт, преимущественно на старинных зданиях. То ли новостройкам не о чем рассказать, то ли в них нет души.
Воспоминание пошло рябью. Это что-то новое. В комнату вошла девочка. Хрупкая фигурка в платье гимназистки. Каштановые косы с вплетенными белыми лентами. Лёгкий румянец на бледном сосредоточенном личике. Она бесшумно подошла к диванчику, отодвинула его немного от стены. Из-за него упала на пол жестяная коробочка. Гимназистка открыла её, убеждаясь в сохранности, чего бы вы думали? Конфет? Вовсе нет. Внутри лежал голубой блокнот. Улыбнулась и выбежала на улицу, а дальше? Растворилась. С того места, где я стояла, ничего уже не увидеть.
Какая досада! Это было так захватывающе. Эдакий исторический фильм. Но вот первая серия закончилась, а желание увидеть продолжение осталось. Сделав несколько шагов к следующей комнате, вернулась обратно. В верхней части окна торчал маленький осколок стекла, полностью закрашенный краской. Из валявшейся под ногами гнилой доски достала ржавый, кривой гвоздь и аккуратно очистила стекло.
"Зелёное. Здесь и правда был витраж. – подумала я.
Следующие комнаты обрывками выдавали образы, размытые силуэты, и лишь девочка гимназистка всегда оставалась чёткой. Там, где она появлялась, видения становились цветными. Казалось, дом запоминал все связанное с её присутствием. Вот она совсем крошка, пытливыми синими глазами рассматривает рыжего кота. Потом уже старше, играет в куклы. Они в нарядных платьях, на кудрявых головках – кружевные капоры, румяные, большеглазые, так похожи на свою хозяйку. Вот гимназистка, сидит у окна, сосредоточенно записывает что-то в тот самый блокнот. Останавливается, перечитывает и снова пишет, периодически устремляет свой задумчивый взгляд за окно. Незаметно для себя покусывает нежные губки. Она пишет, пишет, а потом кладет блокнот в жестяную коробочку и прячет в шкаф.
"Это её дневник", – мелькает догадка.
Я обхожу каждую комнату. И каждая делится со мной воспоминаниями. Дом грустит, замыкается, когда девушка уезжает в далёкий институт, приходит в себя лишь на каникулах, когда возвращается ОНА.
Да и понятно. Дома оживают с появлением детей. Счастье там, где слышится смех, там, где за одним столом собирается вся семья, где обмениваются улыбками, объятиями и подарками у пушистой рождественской ели.
Картинки мелькали перед глазами, голубенький блокнот прячется то в спальне за трюмо, то на кухне в буфете, но последним его убежищем оказался все таки диван. Да то самое первое видение.
Сказать, что я разочарована значит не сказать ничего. Пока я блуждала из комнаты в комнату, собрала со стен, наверное, всю пыль и паутину, а в результате вернулась к тому, с чего начала. Но не могу сказать, что это было зря. Увидеть почти "в живую" дизайн конца девятнадцатого века тоже многого стоит. Правда, раззадоренная я желала продолжения. Куда делся голубой блокнотик. Не зря же его увидела, и девушку увидела не зря. Так что же из этого следует? "Включаю режим гончей" – мысленно хихикнув, ответила сама себе, выходя на улицу.
Я едва не столкнулась лбом с одной из попутчиц, ведомая порывом.
– Извините, – смутилась я.
– Да, ничего, – махнула та рукой, – Я за тобой шла, увидели тебя в окне, и вот… Уже пора ехать.
– Да? – я посмотрела на время, – Ах, действительно. Как время пролетело. Идемте.
Я растерянно оглянулась. Не удастся мне сегодня ничего выяснить. Обидно правда, но не оставаться же мне тут. Возвращаться одной на попутках рискованно. Да и пешком идти достаточно далеко.
-Я ещё вернусь, – одними губами проговорила я, прощаясь с усадьбой.
Мы мчались в город. Дождь все-таки пошёл. Дворники монотонно бегали по лобовому окну, смахивая водяные дорожки.
– Нюта, – обратилась ко мне женщина в очках, – а вы слышали легенду об этой усадьбе.
– Нет, не слышала. О чем она? – оживилась я.
– Я слышала, хозяин усадьбы занимал высокое положение при дворе, а его дочь была фрейлиной её высочества. Говорят, императрица подарила ей браслет, который стоил целое состояние. Их семья была очень богата, но оказалось, что многие ценные вещи исчезли. Это подтвердил управляющий. Кто-то утверждает, что пред арестом барин те самые ценности закопал на территории усадьбы, а в доме на одной из картин отметил местонахождение клада. Кто-то говорит о подземелье и тайнике. Но что из этого правда? – закончила женщина, поправляя очки.
"Становится все интереснее", – подумала я. Моё любопытство достигло небывалых высот.
– А никто не думал о том, что пока у усадьбы не было хозяев ценности, вещи, да много чего люди просто растащили, – пожала плечами вторая дама.
– Все может быть.
У женщин появилась тема для дискуссии, но меня не особо интересовал их разговор. Моё любопытство достигло небывалых высот. Сначала, я разберусь с блокнотом, а вот потом…
