Kitobni o'qish: «Афина или отчаянные обстоятельства»

Елизавета Пузырева

«Афина или Отчаянные обстоятельства»

Отчаянные обстоятельства…. Пожалуй, мы не отдаём себе отчёта, когда направо и налево разбрасываемся такими словами, характеризуя, ситуации в которые попадаем. Ноем, причитаем, сетуем на жизнь, но положа руку на сердце, давайте признаем, что до отчаяния, когда хочется скулить от страха и безысходности, чувствуя леденящую душу беспомощность, которая наваливается, придавливает, угрожая расплющить, раздавить само твое естество до этого так и не доходит. Всегда более-менее отчетливо виден выход, ну или на худой конец хотя бы направление, в котором надо двигаться, да хоть ползти, не суть, главное знать куда. И лишь оказавшись перед лицом настоящей беды, мы начинаем понимать, что всё, что было до этого обычный жизненный пунктир. Белая – чёрная, чёрная – белая, чёрная-чёрная-чёрная, но потом обязательно будет белая – жизненные полосы мелькают в нашей жизни с завидной регулярностью и до отчаяния собственно дело дойти так и не успевает.

Что заставило меня пуститься в столь мрачные рассуждения? Как не трудно догадаться – отчаянные обстоятельства. Думаете, я преувеличиваю? О, нет. Последние часы я старательно делала шаг за шагом, пытаясь думать только об одном, куда я сейчас поставлю ногу, чтобы не провалиться в топкое, чернильное, покрытое худосочной ряской болото, на что смогу опереться, чтобы удержаться, устоять на ногах. Запрещая себе даже думать о тех обстоятельствах, в которых я не пойми, как оказалась. Старалась сохранить остатки надежды, что я обязательно справлюсь, не сгину в наводящей жуть топи. Мне как воздух было необходимо осознание, что мир останется нерушимым, еще совсем немного и эта гиблое место, трясина, в которой я сама не понимаю как, оказалась, закончится, и я смогу выйти к людям.

И вот только не надо сейчас упоминать про страусов, которые зарывают голову в песок, при виде опасности. Не надо снисходительно пускаться в рассуждения не пережив и толики того, что выпало испытать другому. Впрочем, мне было абсолютно все равно, что обо мне подумают друзья и уж тем более посторонние люди, более того мне было все равно, что я сама буду думать о себе. Важно было только одно – выйти из этого нагоняющего страх болота, из той топи, в которую меня угораздило попасть. Я потом подумаю, как меня в нее занесло, потом буду анализировать свой страх и малодушие, что заполнили собой все мое естество. Потом. Главное, чтобы это потом вообще наступило. Сейчас же нужно только одно – с величайшей осторожностью шаг за шагом двигаться вперёд, тщательно проверяя то место, куда делаю шаг. Стараться не скулить от страха, отгоняя от себя паническую мысль, согнуться трусливо в три погибели, забившись у какой-нибудь ёлки, под колючими злыми иголками, тем самым обрекая себя на погибель. Маленькими шажочками, шаг за шагом, не озираясь по сторонам…. То, то на скоростях из этой беды не выбежать, я отдавала себе отчёт, только так, не переставая делать эти маленькие шаги, в надежде, ставшей почти призрачной, что я смогу выбраться.

Сколько я шла? Два часа, три, больше, не знаю. Я потеряла счет времени…. Но за эти часы спокойствие и оптимизм, что казалось, был мне всегда присущ, растворился, просочившись через все поры, оставив о себе лишь воспоминания. Я превратилась в промокшего, продрогшего, испуганного, вздрагивающего от любого звука и шороха чумазого заморыша, который упрямо пробирался в сгущающихся сумерках по топкому болоту.

А топь, в которой я оказалась, жила своей жизнью. Потрескивание, хлюпанье, шелест, шорох, причем это ощущалось все сильнее и сильнее по мере того, как сгущались тени, и сумрачно-рваная густая мгла укутывала собой болото, словно прикрывая на ночь лёгким одеялом.

Отдать должное поначалу, когда я только попала в топь, я брыкалась, как могла. Стараясь унять предательскую дрожь, что охватывала меня изнутри, подбадривала себя, не позволяя тревоги, да, что там, страху, загонять душу всё глубже и глубже. Пятки, знаете ли, не то место, в котором должна обитать душа, ей там как оказалось донельзя некомфортно. Пыталась надеяться, что отыщу путь назад, ведь как-то я смогла угодить сюда, значит и выйти смогу. Твердила себе, что еще немного, совсем чуть-чуть и всё обязательно изменится. Ну не может быть этого со мною! Вот с кем угодно, только не со мной! Ведь так не бывает! Сейчас метр – другой, поворот, еще один и покажется выход. Обязательно! Надо только верить! Говорят, что вера творит чудеса. Ау!!! Ну же!!! Сейчас им самое время дать о себе знать! Я продолжала надеяться, что ещё немного и лес расступится, под ногами перестанет предательски чавкать голодное болотце, и я выйду на твердую землю, а там и к людям, к подругам, которых я так опрометчиво упустила из виду. Они, поди, меня уже со всеми собаками ищут, надеюсь, что хватило ума спасателей вызвать. Лишь бы нашли!

Увы. Вера, а следом и надежда таяли, растворяясь вместе с угасающим днём. Уже смеркалось, а лес и не думал редеть. Более того, в сгущающихся сумерках болото нагоняло ещё больший страх, я – таки угодила пару раз по пояс в топкие места, начерпала полные сапоги болотной жижи, окончательно извозилась в болотной грязи, выбираясь из трясины, отплёвываясь от зловонной ряски и тины. Пренеприятнейшее ощущение, скажу я вам, не чувствовать у себя под ногами твердой опоры, понимать, что любое твое движение только втягивает тебя глубже. Благо, что умудрилась чудом выкарабкаться, развернувшись лишь корпусом и ломая ногти, цепляясь пальцами за клочья травы, накренившиеся ветки, помогая себе локтями, выползла из трясины на относительно твердую землю, облепленная болотной тиной, словно сетью. Махнув рукой на заляпанную грязью куртку, не до переживаний о чистоте и благообразности, знаете ли, когда смрадная перспектива дышит тебе прямо в лицо, принюхиваясь и облизываясь в предвкушении.

Ведро, в которое так и не положила ни одного гриба, я бросила на одной из кочек. За плечами небольшая сумка – рюкзачок, в которой была уже наполовину пустая бутылка воды, телефон, чья батарейка села уже давно, а толку – сеть тогда, да и сейчас, полагаю, не ловилась от слова вообще. Впрочем, с телефоном так всегда! Вы замечали такую закономерность, что, чем хуже ситуация, тем будет меньше зарядки в телефоне?! А у меня сейчас прямо показательное выступление – заряд аккумулятора резко ушёл в ноль, стыдливо – трусливо моргнув на прощание экраном телефона и погас. На самом дне рюкзачка лежала еще не распакованная упаковка Бабаевского шоколада – горького с цельным фундуком, моя слабость, бумажные платочки и злополучное письмо.

Вот с этого момента, пожалуй, нужно объяснить поподробнее. Ведь, если разобраться, то именно из-за этого письма, будь оно трижды неладно, я согласилась на предложение подруг пройтись погулять по лесу, развеяться, подышать чистым лесным воздухом, ага, как будто чай с плюшками был не проверенным средством. За считанные минуты, как по щелчку я сбилась с пути, угодив в это не пойми, откуда взявшееся в знакомом лесу болото. А если уже смотреть в корень, то виной тому моя тщетная попытка трудоустроиться на летних каникулах и непозволительная для нашего времени доверчивость. Какая же я наивная, ведь не с Чукотского полуострова мигрировала же право слово! Позади два курса университета, не абы кабы какого, а нашего родного Уральского Федерального, которые с трудом оплачивают мои родители. Высшее образование сейчас непомерно дорого и ложится, как правило, на уже немолодые плечи родителей, изо всех сил желающих придать своим детям надёжную точку опоры в будущем. Образование нужно. Кто б сомневался! У нас уже все поняли, что без бумажки я букашка, а с бумажкой – человек. И именно поэтому сидеть на шее в свободное от учебы время мне не позволяет совесть. Да, совесть – это то, что, пожалуй, у меня не просто присутствует, а развито не по годам чрезмерно, я бы сказала даже, что гипертрофировано. Мне всегда было сложно кому – то отказать в помощи или просьбе, словно слова «нет» в моем лексиконе вообще не существовало. А что говорить, про то, когда кто – то бьется за то, чтобы помочь мне, отодвигая свои нужды и мечты всё дальше и дальше, переводя их со временем в статус несбыточных? Поездка к морю? В санаторий? Новая машина? Нет! Три раза нет – у нас университет!

В этой ситуации сидеть, сложа ручки, хлопая ресничками да постукивая ноготками – то, что мне претило, и позволить себе я это не могла. Но получив отказ в нескольких местах, на которые с лёгкостью устраивались студенты всех мастей, я уже отчаялась найти что – то стоящее. Мне, везде отказывали. Раз за разом, поражая своей методичностью и словно сговором всех гипотетических работодателей Екатеринбурга и близлежащих пригородов. Звучит бредово? Согласна, но и объяснить я этого не могла.

Может куда ещё податься? Я тогда, если честно, была уже на грани отчаяния. Вот глупая, я собственно говоря, про это отчаяние ещё ничего толком не знала, а уже туда же – на грани, ну – ну. Наконец, увидев объявление, что предлагается работа курьером я встрепенулась и решила попробовать. Курьером? Да, ладно! Временно! Летом. И ничто, слышите, ничто не то, чтобы не завопило, даже не нашептывало, потешаясь надо мной, что это наиглупейшая затея, которая только может прийти на ум. Интуиция предательница в сговоре со всеми инстинктами ретировалась, оставив меня один на один с единственной вакансией, которая – таки пошла мне в руки.

Итак, то злополучное объявление: «Срочно!!! Требуются курьеры для работы по дальним маршрутам. Оплата и проживание в места следования достойные. Обучение параллельно с выполнением заказов является обязательным пунктом контракта. Возможен карьерный рост». Вот скажите мне, пожалуйста, тупенькой, доверчивой чукотской девушке, какой карьерный рост может быть у курьера? Хоть один вариант имеется? Сейчас, здраво оценивая ситуацию, мне хочется себя аж по лбу стукнуть! На что я повелась? Карьерный рост? Достойная оплата? Обучение? Простите, на кого? На курьера? Перевожу для ясности – на почтальона?! Вот каким отделом мозга я думала, когда ответила по указанному адресу? В моём воображении возникли яркие картинки разных городов, в которые можно будет попасть, что-что, а путешествовать я не просто любила, а буквально грезила новыми городами, достопримечательностями, впечатлениями и забыла про бесплатный сыр, о котором твердили каждому из нас с детства да не по разу. А ведь не зря этот постулат вбивается в нас чуть ли не с младенчества! Не зря! Прислушиваться нужно, если вам что – то настойчиво в голову втемяшивают. Может всё – таки неспроста?!

Потом, как холодный душ на мою не шибко умную голову пришел ответ. Мне нужно было распечатать письмо, увесистое, к слову сказать, на десяток страниц и адрес, по которому письмо следует доставить. Запечатать в конверт и отнести – только и всего. После этого меня, во-первых принимают в штат, во-вторых вручают первое вознаграждение. И прикрепляют к месту обучения, что является обязательным пунктом. Приступая к выполнению заказа, я тем самым даю согласие на обучение новой специальности. Я вас умоляю! Кто учился в наших университетах, тот поймёт. Сдать зачёты, практику, да хоть экзамены для нынешнего студента не велика проблема. Это как в бородатом анекдоте: «Ребята, мы сдаём китайский!!! Да? А через сколько пар?»

Поразмыслив, что на курьера можно обучаться и дистанционно, к тому же пройти все за пару недель, да сдать итоговый тест онлайн, эка невидаль, я подумала было, что нашла стоящую подработку. Ничего сложного? Ага. Я так и полагала, пока не прочитала адрес, складывая не глядя распечатанные листы в подготовленный конверт. Читать чужие письма я не буду. Вот вообще. Принципиально. С Чукотки вы там, с Урала или с Петербурга, а воспитание оно, знаете ли, и на Африканском континенте воспитание.

Итак, тот злополучный адрес: «Большая Топь. Камышово. Переулок Вересковая Пустошь. Аптека «Перепончатая лапка». И Адресат – Кваркл Жаб Жабыч и, словно издеваясь, примечание P.S. Отдать лично в руки до закрытия аптеки завтрашнего дня»

Эх! Кого?! Кого мне стукнуть?! Не кого! А ведь хотелось! Ой, как мне хотелось кого-нибудь не просто стукнуть, а так с намёком на прибить! Не обязательно летально, но вектор придать! Это ведь надо! Не просто энному господину Кварклу письмецо отнести, а бери выше – Жаб Жабычу! Не вы слыхали?! И не абы кабы куда, а в Большую Топь марш бросок сделать. Дел то! Подумаешь! К вечеру поостыв, решив на следующий день показать письмо подругам, я кое – как сложила распечатанные листы с витиеватой абракадаброй, в конверт с указанным адресом и забросила его в сумку. Что ж! Пошутили надо мной изрядно. Обидно! Вот честное слово!

Девчонки от души посмеялись над моей доверчивостью и небольшой компанией решили поехать в лес, что начинался сразу за Среднеуральском, небольшим городком, притулившимся у самого Екатеринбурга, возле Уральских гор, где каждый встречный – поперечный хоть через одного, но знаком. Подберезовиков и белых нынче и впрямь было до неприличия много, дожди только прошли, стояла теплая погода, а с утра был густой-густой туман. Как пить дать грибы будут!

Потерялась я сразу, сделав всего несколько шагов по лесу. Вот это по-настоящему страшно…. Этот лес я знала, как свои пять пальцев! Знала, что вот за теми березками, росшими близко-близко друг с другом, словно неразлучные подружки, лежит полусгнившее поваленное дерево, возле которого практически всегда можно найти крепкие как на подбор подберезовики. Чуть поодаль большой разросшийся вширь муравейник и пень, старый и трухлявый, где осенью обязательно будут опята один к одному, как на картинке, успевай только срезать. И я была на все сто процентов уверенна, что чащи и тем более болота здесь в помине не просто не было, его быть в принципе не должно! Места здесь были сухими, лес светлый, красивый, особенно по осени, гулять по нему было одно удовольствие. Я была уверенна в этом до сегодняшнего дня. Сейчас же моя уверенность испарилась как утренний туман, от неё родненькой не осталось и следа. Да к тому же становилась невыносимо горько оттого, что в Большую Топь я таки умудрилась забрести. Хотя, к письму это понятное дело не имело никакого отношения.

Вдруг в мои мрачные размышления ворвался резкий звук. Звук?! Что?! Кваканье! Да ладно… Громкое. Я бы даже сказала истошно-надрывное. Словно какая – то слетевшая с катушек в этом сумрачном болоте лягушка даже не кричала, нет, вопила. О как! Здесь кому – то ещё так же страшно, как и мне? Оглянувшись в поисках земноводного с расшатанной психикой, я увидела, что прямо ко мне подпрыгивает жаба. Целенаправленно! Жаба, жаба! Однозначно лягушка была бы куда миниатюрней. А здесь упитанная, крупная с бугристо-рыхлой кожей, словно нарисованная квакша смотрела на меня глазищами, что блюдца и выдала очередное то ли бульканье, то ли хлюпанье: ква-кваааа ква-ква-кваааа и через мгновенье снова ква-квааа ква-ква-кваааа!

Нюанс, надрывного вопля больше не разносилось. Как только она меня увидела, то, как по щелчку снизила децибелы, словно придя в себя и засмущавшись своей истерики в привычной для неё природной зоне. Выждав пару секунд, квакша, не отрывая от меня взгляда, словно опасаясь, что я ею не заинтересуюсь, снова выдала: ква-квааа ква-ква-квааа, ква-квааа ква-ква-квааа! Я остановилась, не веря своим ушам, нет, не может быть! Такого не бывает! Жаба, тем временем, прыгнула ко мне, приземлившись возле моих сапог – заморышей и открыв рот, выдала точь-в-точь, соблюдая до малейших штрихов: точка-тире точка-точка-тире! Морзе?! Удержись моя головушка, раз уж психика удрала в полёт! В какой? Да в космический!!! Илон. Илон. Маск. Приём. Ага, найдёт она там его, щас. Но, как бы – то ни было, я слышала Морзе! В исполнении местной жабки?! Может это результат стресса? А? Моего! Не жабки конечно! Она – то, как раз в привычной для нее среде обитания, ей болото дом родной, зачем ей отквакивать на морзе: Ау! Ау! Ау! Ау!

– Ты заблудилась? – соглашусь, не самый умный то ли вопрос, то ли предположение за мою недолгую жизнь. К тому же само обращение к земноводным, знаете ли, ставит меня на один уровень с Иваном Царевичем, тот вроде бы и не совсем дурак был, но, поди, же с лягушками разговоры задушевные, душещипательные вел. Да ладно бы одни разговоры, а то ведь бери выше, отношения регистрировать собирался, а это уже, согласитесь, диагноз. Какой? Так психиатрический! Я уже не говорю, к каким в итоге мытарствам его это привело. Вот вы задумывались о последствиях, которые ворвались в скоромно – оседлую жизнь Ивана после того разговора на болоте?! Трансформация ж была полной! Больше никакой монотонности и привычно однообразных серых будней. Ни тебе домашнего очага, ни устоявшегося за долгие годы распорядка дня с завтраками, обедами и ужинами, подзатыльниками от старших братьев и укоризненных замечаний отца – батюшки. Да ладно бы ещё просто кочевником по лягушачьей милости стал! Так нет. Пойди туда, не зная куда, отыщи вообще жуть подумать, что! Кто так цель вообще ставит обычному русскому парню?! Это ж сродни цели в проектной деятельности некоторых горе – старшеклассников, как замахнуться…. Эх!!! Разойдись плечо, размахнись рука – изучать проблему так всея Руси.

И каков напрашивается вывод? Чему это всех, воспитанных на народных сказках должно было научить? Вот именно! Не брать в руки лук без надобности! Это раз. С опаской ходить на болото. Это два. Не разговаривать, не пойми с кем, особенно с земноводными. Это не только три. Это ещё и с постскриптумом: никогда! Но урок этот я, по всей видимости, не усвоила. Что ж, сама виновата! Хотя, что я в данной ситуации могла сделать? Развернуться и гордо удалиться? Вопрос тогда вдогонку скромненький такой – куда?

В ответ на мой повисший в воздухе вопрос квакша прыгнула на соседнюю кочку и, посмотрев на меня, что?!! Помахала мне перепончатой лапкой?! Что я никогда в жизни не делала, так это не трясла головой в разные стороны, с чувством, знаете ли, с рвением, желая одного, переформатировать только что увиденное, не стыкующее ни с каким смыслом действо. Отмахавшись, отфыркавшись, я взглянула на жабку, вся такая растрепанная, и предполагаю, что изрядно чумазая. Та терпеливо ждала меня всё на той же кочке и смотрела, бьюсь об заклад укоризненно! А потом помахала снова, так сказать для не особо понятливых!

Вот скажите, только прошу, не отвечайте, не представив перед тем всего того, что мне пришлось пережить за последние часы. Что бы вы сделали на моем месте? Уже темнело, а в лесу сумерки ощущаются еще более мрачно. Я теперь, после моего пребывания на болотах хорошо понимала слово: гнетущий. Вот именно, так я себя и ощущала посреди опустившихся на топкое болото густых, дышащих смрадом сумерек. По пояс, а то и выше промокшая, в сапогах так вообще нещадно хлюпало. Вся в грязи, тине, продрогшая и вымотавшаяся за эти часы, к тому же изрядно голодная. Меня буквально била дрожь, то ли от осознания, что я вляпалась на самом деле в жуткую историю, то ли всё – таки от поднявшейся температуры. Но. Со мной что – то определенно происходило. Одним словом одна одинешенька посреди сумрачного болота, я остаться не могла. И что мне оставалось тогда делать?

Я сделала шаг по направлению к жабке. Потом еще один и еще, еще. Мы шли уже пару минут. Ну как шли? Меня вели. Вот в этом я уже не сомневалась. Жабка перепрыгивала с кочки на кочку, дожидаясь пока я сделаю шаг на то место, откуда она только что спрыгнула. И так шаг за шагом я продвигалась под контролем местной квакши, боясь потерять её из виду в ставших уж совсем – таки мрачными сумерках. Я сказала пара минут? Да, действительно не больше. Через пару минут прыганья по кочкам мы подошли к деревцу, которое причудливо изогнулось, образуя переплетенными ветвями замысловатую арку. Или петлю. Прямо дверь на болотах, промелькнуло у меня в уставшем мозгу инертная мысль. Вот скажите мне, пожалуйста, если вы одна одинешенька, бредёте по незнакомой местности с теми ещё препятствиями в компании здравомыслящего на ваш взгляд земноводного, что нужно делать в первую очередь? Думать! Верно. Сопоставлять! В точку. Вообще по сторонам оглядываться! И взвешивать каждый свой шаг. У меня не было опыта преодоления пересеченной болотом местности в компании с жабой, и я не думала, не сопоставляла и по сторонам как следствие не смотрела. Я лишь старалась не упустить своего земноводного проводника из виду, как будто от этого зависело моё спасение.

И действительно когда, мой проводник прыгнул внутрь арки, словно в открытую дверь, я, доверчиво сделала шаг следом и зависла прямо с приподнятой ногой, не решаясь ее опустить на кочку, которая была уже по ту сторону ветвистой арки. Жабка пропала. Вот была! И сразу как растворилась. Нет! Я отчетливо видела, её не скрыли сумерки, она словно размазалась в воздухе, исчезая, буквально растворяясь, распадаясь на атомы у меня на глазах. Сколько я так подвисала с открытым ртом в шоке от увиденного? Мгновение? Или дольше? Но тут услышала уже родное: ква-кваааа ква-ква-кваааа! Издалека…. Вот неужели я ждала именно этого? Волновалась за жабку? Боялась остаться, одна одинёшенька посреди темного, наводящего жуть болота? Я так и не смогла дать себе ответ ни сразу, не спустя годы. Я сделала шаг под арку, словно в приоткрытую дверь, благоразумно нагнувшись, чтобы не зацепиться волосами за ветви, опускающиеся до самой земли. Шаг. Один. Всего один. Но именно тогда я сделала свой выбор, круто изменивший мою дальнейшую жизнь. А тогда я еще не осознавала, как сильно это может все изменить…

Солнце, непозволительно сочно – алого цвета садилось за горизонт, окрашивая небо во всевозможные оттенки. Словно у художника, на чью картину по неосторожности вылилась добрая половина палитры. Высоко-высоко в небе небрежно, рвано, размазаны серебристые облака, а лес как будто отодвинулся на добрый десяток метров, словно приглашая полюбоваться открывшейся передо мной красотой. Это первое, что я увидела, переступив через арку, но сделав еще один шаг, с удивлением опустила взгляд с небес на землю. Кочек – то под ногами больше не было, да более того – болото, если и наблюдалось, то словно сдвинутое на несколько метров по обе стороны и не наводящее жуть, а наоборот, аккуратное такое, с высоким колоритным рогозом и с сочного цвета, словно нарисованной ряской, добросовестно затянувшей собой большую часть чернильного болотца. Я же стояла пусть на узенькой, это ерунда, главное, твердой дорожке, посыпанной мелким светлым скрипучим гравием. У самой дорожки росли ромашки и еще какие-то мелкие цветы сочно-синего цвета, с супротивными разросшимися листьями, название которых я не знала, а сама она, петляя, терялась вдалеке за темнеющими разлапистыми высокими елями. Сумерки и те были не гнетущими, скорее придающие уют этому странному месту. Уют? Да как бы ни так! Вот тут на меня и накатило. Мне бы радоваться дурёхе, что в болоте сгинуть больше не грозит, тропинка появилась, а они, как правило, имеют особенность выводить к людям. Но мозги то не обманешь! Вот как болота не должно быть в знакомом с детства лесу, так и этой нарисованной красоты посреди топи, по которой я пробиралась последние несколько часов тоже. Тут я по-настоящему испугалась….

И, как вы думаете, что я сделала? Вот вы, чтобы сделали бы вы?! А?! Только прежде, чем ответить, примите во внимание, что легко рассуждать сидя в уютном кресле, с чашечкой чая или кофе с блюдцем печенья, которое можно не торопясь покусывать, перелистывая страницу за страницей. А вы попробуйте вот так как я, измотанная, промокшая, напуганная шатаньем по топкому болоту! А тут еще, словно кто-то решился – таки согнуть мою психику и, не ставя запятой, пригласил меня в нереальное, не имеющее право на существование в привычной действительности место. То ли оазис посреди кошмара, то ли западня. Потешаются надо мной или предлагают передышку? Одним словом я – сиганула обратно! Причем трусливо взвизгнув, оставляя за собой и дорожку, и, пугающую меня ухоженно-подстриженную перспективу, даже не вспомнив про оставшуюся на той стороне проводника – лягушку.

А по ту сторону двери на болотах было уже не просто темно. Мрачно, на меня так и пахнуло тёплым прелым смрадом болот, колкие ветки зло оцарапали щёку, зацепились за волосы, будто были откровенно не рады моему возвращению. А в довершении всего я отчетливо услышала чей – то приближающийся шорох. Близко-близко. Ко мне кто – то подкрадывался. Ой-ёй! Секунда, вторая и меня с силой дернули за шкирку, затащив обратно в ветвистую арку. А визг, сорвавшийся с моих губ, грубо оборвали, зажав рот большой ладонью, потной и влажной. Отчаянные обстоятельства говорите?! Ну-ну, не рассказывайте мне больше про них, а то я поделюсь, на какие оттенки может дробиться отчаяние и страх!

– Да открой уже глаза – то, трусиха, – услышала я у самого уха низкий чуть картавый голос, – и не верещи, мало ли, кого с Топи еще накликаешь. Прорваться то к нам не смогут, для них здесь закрыто глухо наглухо, но караулить же еще с неделю у входа будут. С них станется. А кому это надо?

Я лишь замотала головой. Нет. Не открою. Не согласна я посмотреть в глаза тому, кто держал меня за воротник куртки и увещевал не верещать, чтобы не привлечь к нам внимание с Топи. Боюсь. Да что там! Меня ощутимо бил озноб от пережитого страха.

– Ну-ну, привыкай, – только и услышала флегматичный ответ.

Скрип песка под чьим-то пружинистым шагом, меня стало мерно покачивать из стороны в сторону. Ой-ёй! Несут. Меня. За шкирку!!! Куда?! И главное кто?! Во мне весу на минуточку восемь десятков килограмм, а меня вот так за здорово живешь, подняли и понесли? Между тем даже с закрытыми глазами я чувствовала, что меня легонечко вертят из стороны в стороны и, похоже, рассматривают. Мне же было по-настоящему дурно, мозги словно съёживались, отступая вместе с восприятием в тыл, за баррикады, отказываясь принимать деятельное участие в анализе этой кошмарной бредовой ситуации. Одна единственная мысль подвисла в моём мозгу, словно не успевшая удрать вместе с остальными, почему я ещё в сознании, а не ушла в спасительный обморок? Да, действительно? Почему?!

Тут шаги замерли, а меня опустили на что – то относительно мягкое.

– Ну, хорошо, трусиха.

И через секунду я услышала родное: ква-кваааа ква-ква-кваааа!

Вот тут я и распахнула глаза, встретившись взглядом с …. А ничего путного я выдать не смогу. Ибо не классифицировать мне того, кто стоял напротив меня на раз-два-три. Но. Это. Однозначно. Не человек. Вот это я поняла сразу, как встретилась с выжидающим однозначно доброжелательным взглядом больших, что блюдца глаз.

Высокий? Я бы не сказала. Но однозначно выше меня. На голову так точно. Плотный, но не рыхлый. Широкоплечий, причем сложен крайне непропорционально, руки были гораздо длиннее ног. И да, я понимала, что существо, стоящее передо мною и выжидающе рассматривающее меня было мужского пола. Но кто?! Тускло – зеленоватая бугристая кожа, глаза навыкате, ушки-лапушки, придерживающие нахлобученную на самый лоб широкополую шляпу, с перышками на перевязи. Из-под шляпы во все стороны выбивались тускло-белёсые пряди. Добротный тёмный плащ с капюшоном, соединенный под жилистым подбородком массивной застёжкой, кожаные сапоги по колено, увесистая пряжка ремня – все это догоняло моё ускользающее сознание, словно стремясь вложить больше информации в мое подсознание. Вот переварят по-тихому мои мозги, не шарахаясь так сказать от моих эмоций, глядишь и мне, осевшей в обмороке, потом легче будет принять этот сюрреализм наяву.

Очнулась я все у того же пня, но завернутая во что-то мягкое, и приятно пахнущее. Похоже, именно этот легкий, древесный, слегка мшистый запах достучался – таки до меня и позвал из небытия. Приоткрыв глаза, первое, что я увидела, был мой потрепанный, заляпанный подсохшей болотной грязью рюкзачок, притулившийся рядом у пня, поросшим лишайником и протянутая жестяная кружка с чем-то горячим. Пар легкой, невесомой струйкой поднимался вверх. Проследив за струйкой пара, я встретилась взглядом с неопознанным мною существом, смотрящим на меня с участием напополам с тревогой. Переживает…. Глядя на него, если у меня и возникали хоть какие-то ассоциации, то только связанные со Шреком, тот тоже на болотах обитал и в цветовую гамму просто идеально вписывался. Вы бы хотели встретиться со Шреком не через экран телевизора, а наяву, заблудившись на болоте? То – то. А мне пришлось.

– Прекрати сбегать! Я разве плохо с тобой обошёлся? Нет. Встретил. До арки довёл. И сам не сделаю ничего плохого и другим не позволю. Между прочим, почти сутки на болотах просидел тебя, высматривая, и сейчас время теряем! Тебе же надо в срок уложиться! А ты хлобыскаешься в обморок как будто тебе нож к горлу приставили. Аж обидно, вот честное слово!

С этими словами, он сунул мне в руки горячую чашку и в приказном порядке заявил:

– Пей! Тебе силы нужны. И пойдем.

– Не буду, – вяло промямлила я, ставя кружку на землю и пытаясь подняться. Вот откуда я знаю, что там?! Так вот выпьешь и козленочком заблеешь или лягушкой заквакаешь, ага в унисон с зелененьким товарищем. Была я – Фаина, а стану – Фиона. Неее…. Ничего я пить не буду.

Удивительное дело, но мой страх словно выдохся, выветрился, притаившись на краю сознания, уже не в силах накручивать, нагнетать обстановку. Я видела перед собой, не пойми кого – что ж, это факт. Но отчётливо понимала, что угрозы от этого чудо-юдо не исходило – а это уже вывод. И этого оказалось для меня уже достаточно, чтобы больше не впадать в прострацию. То, что я его прекрасно понимала и более того, спокойно изъяснялась, вообще моё сознание не сразу отобразило.

Порывшись в рюкзачке, я достала пластиковую пол литровую бутылку, отпив большую часть теплой, потерявшей свежесть воды, убрала обратно и, подхватив рюкзак с удивлением заметила, что у меня на плечи накинут плащ моего собеседника. Теплый, мягкий на ощупь, я только сейчас поняла, что согрелась и больше не дрожу.

– Оставь, ты вся промокшая из Топи выбралась. А нам действительно надо спешить. Солнце только село, может всё-таки, успеем до закрытия.

С этими словами мне протянули ладонь. Хм. Ладонь…. Ну не совсем. Скажем так, лапища – большая и бугристая, а на ощупь оказалась еще и слегка влажная, и к тому же перепончатая! Ой-ёй! Да – да, я – таки подала руку и позволила себя повести по усыпанной гравием дорожке. Почему? Может мозг устал брыкаться, может, понимал, что альтернатива – ночь на болотах, или как сказал мой провожатый Топи. Да и тот отчётливый шорох я хорошо помнила, возвращаться это желания не добавляло.