Kitobni o'qish: «Когда вырасту»

Shrift:

От автора

Имена героев и географические названия в этой истории – вымышленные.

Исключения: Самуил Лурье, девочка Саша.

От души благодарю Дениса Веселова, без которого не было бы этой книжки, а также свою маму Ирину и дочь Машу, без которых не было бы меня.

«Мне пятьдесят лет, а я все еще не решил, кем буду, когда вырасту»
Андрей Орлов (Орлуша)

* * *

Закончились школьные экзамены, отплавали «Алые паруса», разъехались на каникулы маленькие и большие дети.

Репетитор по английскому Ольга Васильевна тоже надумала куда-нибудь разъехаться хотя бы на неделю.

Сперва, конечно, выбрала Таиланд или Сейшелы, но, подсчитав свои сбережения, решила, что с нее вполне хватит небольшого шалаша у лесного болота.

– Собирайся в путь, Пузырь. Хватит муху караулить, – сказала она коту.

Со вчерашнего дня он стерег единственную муху на подоконнике. Она не улетала, и он не уходил. Наконец она упала замертво на балкон: умерла от голода.

Кот уцепился когтями за оконную сетку и стал смотреть, как она там лежит на балконе, на смертном одре.

Кота звали Пузырь. Ничего, у Насреддина тоже был Пфак-Пузырь, правда, не кот, а ишак. С ним великий плут тоже разговаривал, находил в нем понимание и поддержку.

В детстве Ольга Васильевна хотела завести ишака и бродить с ним по дорогам. От этого ее отговорил в письме из Москвы двоюродный брат; брату Оля не осмелилась перечить.

Лет в десять Оля описала брату свою мечту и получила по почте удивительный ответ:

«Дорогая Оля, прочитал о твоих планах, очень взволнован! Ты подумала, где ты будешь держать своего осла? Вряд ли он сможет жить в городской квартире: его невозможно приучить к человеческим правилам гигиены. Осел – крупное животное, ведь это – не хомяк! Он занимает много места, шумит и топает. Уверен: мама будет против твоего питомца!

А знаешь ли ты, чем питаются ослы? И в каком количестве? Намой взгляд, твой план этого не учитывает.

Далее – “бродить по дорогам”. Оля, а как же школа, институт? Кроме того, ты – девочка! Девочка, которая ездит по дорогам на осле, подвергается неминуемой опасности!

Наконец – климат. У нас не Ташкент! Понимаешь ли ты, как холодно, мокро и скользко ездить по дорогам Советского Союза на осле? Ведь осел – живой, это не автобус!

Тебе необходимо как следует взвесить факторы риска и принять единственно правильное решение. Искренне надеюсь на твой разум!»

Это удивительное письмо Оля сохранила.

И отчасти ее мечта сбылась.

Во-первых, Пузырь у нее был. Это имя ему особенно шло поначалу, когда он был совсем кругленький. Потом, конечно, кот вырос, стал более продолговатым, но к имени уже привык.

Во-вторых, хотя по городам необъятной родины Оля и не бродила, она бродила по улицам Петербурга, посещая учеников, и вот уже шестнадцать лет, когда холодно, скользко и мокро, происходило это брожение.

Раньше у нее была большая семья, несколько домашних животных, муж и дочь. Потом Оля осталась с Пузырем. Ничего страшного, с Насреддином тоже случалось нечто похожее.

Теперь Оля настроилась на недолгий отдых вблизи леса и у водоема, поэтому стала читать объявления о сдаче внаем какого-нибудь пристанища.

Первое же объявление показалось ей заманчивым:

«Сдается часть дома на любой срок. Соседи крайне вредные, семейная пара с ребенком, всячески препятствуют сдаче помещения, но абсолютно безосновательно, просто хотят жить отдельно. Могут вызвать полицию, словесно угрожать. Ищем жильца, который не испугается проблем, платежеспособного, честного. ТОЛЬКО ДЛЯ СЛАВЯН».

Ольге все понравилось, шикарный вариант, много приключений, но смутил шовинизм: почему, собственно, только для славян, почему такие выгодные условия предлагают только им?

И она решила почитать дальше.

«Сдам небольшой дом на природе, река, лес, тишина, пять тысяч в месяц, срочно звоните!!!»

Ого как дешево. Оля срочно позвонила. Ей ответил приятный мужской голос:

– Ну, что сказать. Дом в лесу, ни шума, ни пыли, никого рядом, птички поют, красотища.

– А почему всего пять тысяч в месяц?

– Есть один минус, даже не минус, скорее – особенность. У нас нет электричества.

– Совсем?

– Не совсем. Рядом находится храм, там можно зарядить все гаджеты.

– А насколько рядом?

– В двух шагах.

– Вы ж сказали – рядом никого и ничего, а оказывается – рядом храм, колокола, прихожане…

– Какие колокола, что вы! До храма от нас два километра.

– Ничего себе рядом…

– Ха-ха-ха, вас не поймешь: вам храм надо рядом или чтоб далеко? Он вообще-то рядом. Но в то же время – далеко.

– Ясно. А вода есть?

– Конечно, есть! Рядом река. Кроме того, есть колонка. Прямо в доме. В погребе. Мне ее установить ничего не стоит, это пять минут, ну – десять. Просто рай!

– Понимаете, мне, наверное, надо за компьютером работать…

– Если что-то писать, то можно же на бумаге, а потом перепечатать, логично?

– Логично. Только не видно, что пишешь, когда света нет.

– Пишите утром! Возьмите свечи! А какие у нас грибы! У нас же там лес. Уже пошли грибы, вы в курсе?

– Грибы будут в августе.

– Что вы, у нас уже грибы. Такие уж у нас места!

– А газ есть, чтоб грибы варить?

– Конечно! У нас все есть. В погребе баллончик лежит. Его присоединить – пять минут. Ну— десять. Я вам цену, кстати, скину. Не прогадаете. Почти что бесплатно можете пожить. А то мне стремно, что там никто не живет…

Конечно, тоже хороший вариант. Надо соглашаться, а то поздно будет, подумала Оля. Но на всякий случай позвонила по третьему объявлению, обратив внимание на доступную цену и слова «элитный коттедж».

Ей ответил не менее приятный мужской голос.

– Меня зовут Геннадий, наша деревня называется Ивушки. Удобства все. Вокруг тишина, во дворе чистейший колодец, через дорогу – река.

Комфортный биотуалет. На крыше дома гнездятся аисты.

– Прелесть! – сказала Оля. – А к вам долго ехать? Можно дней на десять?

– Так мало? Ну, что ж, можно… Ехать часа три. Завтра уезжает балерина, которая жила в доме последнее время. Поживите десять дней тысячи за четыре. Я встречу вас на машине на станции. А на остаток лета найду другого арендатора.

Оле послышалось «другого дегенерата», но она явно ослышалась, просто слова похожие.

– Можно взять с собой кота? Он не напугает аистов?

– Ну раз они волков не боятся, кот им нипочем…

– У вас водятся волки?

– Какие могут быть волки, шучу я. Берите кого хотите.

Да, все шикарно. Вот повезло! Главное – быстрого как! Оля договорилась с Геннадием, купила билет онлайн и стала собирать чемодан.

Немножко пособирала и отодвинула в угол: должен был прийти последний в этом месяце ученик, который посещал ее сам, не надо было к нему ходить.

Оля достала фломастеры, учебник, бумагу, включила ноутбук и стала ждать.

Звонок.

– Ольга Васильевна, чего-то я заболел. Чего-то температура. Чего-то я, наверно, не приду.

– Очень жаль, что предупреждаете только сейчас, но понимаю, – сказала Оля. – Скорейшего выздоровления.

Оля убрала в шкаф учебники, тетради, фломастеры, листочки. Выволокла чемодан из угла, стала опять складывать вещи.

– Пузырь, это брать? А это?.. – спрашивала она.

Кот подцепил когтем лак для ногтей и угнал под диван.

– Прав-прав, зачем там маникюр.

Звонок:

– Ольга Васильевна, это опять я. Я подумал-подумал… А может, прийти все-таки? Жалко пропускать урок. Не так уж я и болен.

– Ну что ж, если вы уверены, приходите, – сказала Оля. – Тем более, я завтра уезжаю из города.

Оля закрыла отяжелевший чемодан, поволокла в угол.

Достала фломастеры, книжки, бумажки…

Звонок:

– Ольга Васильевна, простите. А вдруг это «он»?

– Кто «он»?

– Вдруг у меня ковид?

– Ну?

– Вдруг я вас заражу? Как можно!

– Занимайтесь онлайн.

– Ой, я так не могу… У меня так не получается… Я так не пробовал…

– Ну?

– Что «ну»?

– Каково же ваше решение?

– Да вот хочу с вами посоветоваться: все-таки приходить или все-таки нет? А то вы уедете, и мы не пройдем герундий.

– Предлагаю решить что-то одно, – сказала Оля. – Лучше выздоравливайте. Давайте остановимся на этом.

– Хорошо.

Оля хотела опять смахнуть фломастеры в ящик, но решила повременить – мало ли что. И, не вытаскивая чемодан, примостилась в углу, продолжая сборы.

Опять позвонили, и Оля, не глядя на номер, сразу сказала:

– А я вам это припомню, дорогуша! Ох, припомню!

– Ольга Васильевна? – услышала она девчоночий голос.

– Да, я. Драсти. Кто это?

– Виктория, журналист, помните, насчет интервью?

– Не помню.

– Я вам вчера писала, вы сказали позвонить днем. Я звоню днем.

– Слушаю вас.

– Хотела бы взять у вас интервью. Мы заплатим.

– Сколько?

– Ну… сколько? Сколько-нибудь. А сколько надо?

– Надо бы, сколько бог подскажет. О чем интервью?

– О вашей работе.

– Меня никто не знает. Зачем это вам? Какой-то захудалый репетитор.

– Что вы, это очень современно, познавательно! Вы очень известны в городе! И вообще! Буквально несколько вопросов, легких. Давайте так: я пришлю примерные вопросы, вы подготовитесь, а потом встретимся. Можно? Нам о вас очень хорошо говорили. Мы читали отзывы. Вы такая милая. Помните, у вас был Юра? Это мой парень. Он от вас в восторге. Он так и сказал – привет Ольге Васильевне от просто Юры.

– Спасибо, и Юре привет от меня. Хорошо, присылайте вопросы. Но завтра я на пару недель уезжаю. Когда вернусь, сообщу. И в поездке обдумаю ваши вопросы. Только если какой-то личный вопрос, я не отвечу.

– Нет-нет, только по работе. Договорились.

Юра… Кто это?.. Наверно, он писал отзыв. Оля открыла рабочую страницу в интернете и стала листать отзывы о себе. Их накопилось более двухсот, найти нужный трудно.

Оля машинально читала:

Ольга Васильевна – прекрасный преподаватель и очаровательная женщина. Благодаря ее профессионализму моя дочь с удовольствием занимается английским языком. Мы очень рады.

Оценка: 5.

Анна

Здравствуйте! Наверное, многим знакома такая ситуация: учили английский в школе 10 лет, в институте еще 5, а в голове все равно каша из английских времен, неправильных глаголов и артиклей! Что делать в таком случае? Выход есть: обратиться к такому отличному репетитору, как Ольга! Все сразу станет понятно в английской грамматике, и через некоторое время вы довольно бегло сможете говорить по-английски! Оля, спасибо огромное за ваши занятия! С вами я действительно поверила в свои силы и в то, что говорить на иностранном языке – это интересно и не страшно! Спасибо за дружелюбную атмосферу на ваших занятиях и чувство юмора!!!!!

Оценка: 5 +.

Дина

Четко, понятно, все по делу. Очень довольны.

Оценка: 5 +.

Игорь

Ольга Васильевна произвела очень приятное впечатление. Сын занимается с удовольствием. Значительно по высилась успеваемость в школе. Очень доволен.

Оценка: 5 +.

Эдуард

Юра не нашелся.

Ольга Васильевна продолжила сборы; в чемодан капнули две-три слезинки. Отзывы были хорошие, она давно их не читала; умиление и тепло к дорогим клиентам заполнило ее душу. Она вспоминала их, добрых и беззащитных. Она часто не хотела к ним идти, только алчность и неоплаченные квитанции гнали ее в дорогу.

Ей надоело повторять одно и то же, не хотелось разбирать по крупинкам чужую «кашу из английских времен», не хотелось улыбаться и играть роль веселого человека, который ко всем «найдет подход».

Ну почему, почему не хотелось?

Ей стало стыдно.

А на следующий день она с Пузырем отправилась в элитный коттедж Геннадия на поезде.

Объективные Ивушки

Гена действительно ее встретил, сразу взял свои деньги и запер их под ключ в бардачок, а ключ сунул в карман.

И вскоре они подъехали к небольшому строению, покрытому шифером.

У дома был телеграфный столб, наверху столба – огромное гнездо, и в нем – два аиста.

Пока все совпадало.

На крылечке сидела балерина Наташа, планирующая сегодня отбыть. Она ждала сына, ушедшего в магазин и унесшего с собой ключ.

И поскольку всем троим пришлось его ждать, состоялась общая беседа, пролившая некоторый свет на тайну поместья.

Геннадий сказал:

– До станции полчаса пешком, до Питера совсем недолго – раз, и вы дома. А впрочем, я вас провожу на машине. Как вам повезло!

– До станции час, до Питера четыре часа, – тихо сказала Наташа.

– Я уже ездила, – сказала Ольга. – Три с половиной.

– Входная дверь толком не закрывается, сквозняки постоянно, влетают мухи, пчелы, оводы и слепни, – сказала Наташа.

– Что это вы говорите? – сказал хозяин. – У меня испанская дверь, закрывается – плотнее некуда.

И он хлопнул дверью намертво.

– У меня нет столько сил, – сказала Наташа. – Оля, в доме кривой пол, расслаивается, скрипит и гниет, и когда дождь – крыша течет вот тут.

– Что это вы говорите! – сказал хозяин. – Полы все ровные, английский ламинат. Крыша немецкая, а если вы сами ее проковыряли, я тут ни при чем. Уж я-то свой дом, наверно, неплохо знаю.

– Я по-вашему маньячка – крышу ковырять? – сказала Наташа. – С полигона постоянно стрельба, мой ребенок, бедный, вздрагивает.

– Ну и слух у него! – сказал хозяин. – Полигон черт-те где, еле слышно, стреляют раз в неделю, да и то я ничего не слыхал. Тут такая тишина, такой рай!

– В доме полумрак, – сказала Наташа, – солнца не бывает, во дворе воняет, и это естественно, потому что туалета у него нет, кто куда из дачников ходил – он и сам не знает.

– Как это нет туалета? – встрепенулась Оля. – Вы же сказали – биотуалет.

– Он так называет пластмассовое ночное ведро, – сказала Наташа. – В хозяйственном купил.

– Оно, к вашему сведению, так и называется: «биотуалет». А вы думали, это синий домик, внутри сидит старушка и чеки пробивает? К сожалению, нет.

– А как же?.. – шепотом спросила Оля.

– Как душа пожелает! – Геннадий провел рукой по воздуху. – Это ведь природа. На природе же вы, поймите! Куда по-вашему ходят аисты, зайцы, ежики? Ах, какие тут ежики!

– Не заговаривайте человеку зубы своими ежиками, – сказала Наташа. – Тут волки. Я видела двоих. Они в большую деревню идут, транзитом через это место. А комары всю задницу сжирают, если ходить в канавку. Вот и вынужден в ведро, куда деваться. А кот пусть на улицу ходит.

Пузырь побежал в дом и притаился у стены: что-то услыхал.

– О, мышей нашел! – сказала Наташа. – Мышей много. Только спать ляжешь – шур-шур, шур-шур. Не оставляйте продукты на столе.

– А магазин есть? – спросила Оля.

– В шаговой доступности, – Геннадий и махнул рукой вправо. – А также есть выездная торговля. Через день продукты привозят.

– Пока бежишь, грузовик с торговлей уже тю-тю, – сказала Наташа. – Тут же никто не живет, они просто едут мимо.

– Как и волки?

– Точно! – засмеялась Наташа.

– А почему тут никто не живет?

– Кто ж в своем уме станет жить в таких нечеловеческих условиях? Кстати, шаговая доступность магазина – два километра. И прошвырнулся бы, если б не слепни. Или придешь – а оно закрыто: продавщица зашибает сильно.

– А речка? – совсем тихо спросила Оля.

Геннадий утомленно молчал, ему надоел бессмысленный бабий треп.

– Вон под горой ржавый ручеек, – сказала Наташа. – Смрад, вонь, вся вода в каких-то миазмах.

– Ну это уж слишком! – сказала Оля. – Ну как так-то, а? Как же? Ну как?!

– Как вам не стыдно, Наталья! – сказал Геннадий. – Это полноводный приток реки Белки, река Живинка, прозрачная, с кувшинками! Кувшинки стерилизуют воду, пил бы и пил! Никакого фильтра не надо. А у вас столько претензий, что я жалею, что пустил вас пожить в свой коттедж. Оля, есть такие люди – все видят в черных тонах. Не слушайте вы ее!

– А у вас чуть что – истерика, – сказала Наташа.

Тут Наташин сын вернулся и принес ключи.

Оля взяла их дрожащей рукой и посмотрела вокруг.

Ну не уезжать же, тем более, деньги уплачены, кот свернулся клубочком на террасе, консервы с собой – ну его, этот магазин.

Купаться можно и дома в Неве, а мыши – чудесные маленькие звери, обворожительные, кроме того, на крыше аисты, а где-то рядом – ежи. Еще и волк идет транзитом. Чем плохо?

Ей стало жалко Геннадия с его розовым пластмассовым горшком, и она сказала:

– Давайте я поживу эти десять дней, за этот срок уж не развалюсь, а первого августа вы за мной приезжайте. Я у вас приберусь и ямку выкопаю, будет туалет. Электричество-то правда есть, или тоже не очень?

– Де-юре есть, – сказала культурная Наташа. – Де-факто отключают под предлогом грозы. Отключать не забывают, забывают обратно включать. Мобильная связь – на горке.

И она махнула рукой влево.

Потом все они погрузились в Генину машину и уехали.

Настала тишина.

Только Пузырь мурлыкал.

Оля взяла его на руки, внесла в дом и закрыла внутреннюю дверь: дверь на террасу не запиралась, но в доме – как народ говорит, «в зале» – можно было запереться.

Стало совсем беззвучно. Комары зудели только снаружи. Свет пока что работал.

Оля включила ноутбук и стала читать вопросы Виктории, которые пришли еще утром.

Было что-то хорошее в этом забытом Богом месте, домой Оле не хотелось.

Здесь никто ее не мог найти.

Усталость от нехватки своих и переизбытка чужих била ей в голову. Она просто смотрела в пустоту. Взгляд шел сквозь стену, в ничто, в ночных бабочек, в росу, в невидимую в темноте траву.

Потом Оля прочитала вопросы, стала их обдумывать.

Они оказались несложные, довольно предсказуемые.

Вопрос 1.

Начнем с главного: как отразилась на вашей работе пандемия? Преподаете ли вы онлайн? Пострадали или нет материально, морально?

Оля написала:

Да, преподаю онлайн. Морально не пострадала. Материально – немножко.

Коротко и ясно. «А что вы хотели, чтоб я рассказала им про вашу баню?»

Но потом Оля прочитала другие вопросы и решила, что будет вспоминать, что могла бы на них ответить, если бы… если бы захотела отвечать подробно и от души.

Конечно, она к этому не привыкла. Слушать привыкла, рассказывать – нет.

Но здесь ведь – никого. Никто не увидит ее воспоминаний, никто ничего не услышит и не прочитает против ее желания.

Значит, можно рассказать. А потом что-то выбрать для Виктории.

А остальное… – остальное пусть просто будет. Пишут же люди мемуары. «Это даже любопытно, многое забавно…» – подумала Оля.

В общем, она стала переводить свои картинки из памяти в слова и просидела всю ночь, глядя, как на экране появляется строчка за строчкой.

И написала что-то странное…

В городе

Когда только началась пандемия, люди шарахались друг от друга в страхе, улицы пустели, с одной и той же собакой разные люди наматывали круги по морозу, прижимая к себе мусор, который якобы направлялись выкинуть.

Вскоре улицы и совсем обезлюдели. Одни бездомные остались, им-то теперь было хорошо – гуляй, Вася.

Менты к ним подходили, о чем-то тихо беседовали. Разговор легко угадывался:

– На улице находиться нельзя, иди домой.

– Улица и есть – мой дом. Куда ж мне идти?

Я растерялась. И от растерянности стала искать розовую туалетную бумагу.

У меня особенность: я покупаю в дом туалетную бумагу только розового цвета. Это давно повелось. Лет двадцать пять назад, когда в 90-е страна начала выпускать разноцветные изделия для людей с изящным вкусом.

С той поры другой окрас этого средства гигиены я не использовала по причинам, которые и сама не формулировала.

И вот – нате вам: карантин. И розовые рулоны почему-то исчезли. Вместе с макаронами и другими товарами, которые меня не интересовали.

Я продолжила поиски по городу, вопреки запретам не гулять без собаки или без мешка с мусором. Меня почему-то никто не тормознул. Мало ли, человек ходит по гречку.

Тут – новые указы. Оказалось, люди опасны друг для друга шныряньем по магазинам. К тому же половина магазинов закрылась. Осталась какая попало бумага в «Дикси» и «Пятерке», серая, без отверстия в центре.

Поискав пару дней, я нерешительно купила оранжевую бумагу. Немножко.

Теперь всякий раз, отрывая фрагмент волокнистой ленты, я испытывала тоску. Применение средства совершенно перестало приносить мне радость (неизменно приносимую ранее).

Вспомнились 90-е: да, многое было по талонам, но розовая бумага дома была.

Я задумчиво смотрела на розовые квитанции за квартиру – платить все равно нечем, но они жесткие и нечистые: нет, не подходят.

И тут звонит подружка. Спрашивает, не принести ли чего. Я, конечно, постеснялась сказать правду. Какая еще розовая бумага, это что за новости? Так что сказала «ничего не надо».

Но вдруг подружка приходит, приносит чай и восемь рулонов туалетной бумаги марки «Мягкий знак». Розовой, как уши зайца на просвет.

Я была очень рада. А потом и дети перешли на онлайн-уроки. С тех пор пандемия мне стала нипочем.

Bepul matn qismi tugad.