Kitobni o'qish: «Вместе обрести сейчас»
Часть 1
Ловушки расставлены, включен радар
Глава 1
Я живу в промышленном1 городе Восточного Казахстана, городе, уютно расположившемся у берега величественного Иртыша. Квартира моя имеет одно преимущество, окно, выходящее на городскую набережную, позволяющее ежедневно любоваться рассветами и закатами на реке. В этом году заканчиваю одиннадцатый класс школы-лицея. О выборе моей будущей профессии в нашей квартире идут баталии уже около года. Одноклассники мои давно определились с выбором, полный класс юристов и финансистов, четко знающих, но, к сожалению не понимающих чего хотят в жизни. Скукатень галимая. Забегу немного вперед, никто из «будущих юристов-финансистов» ни юристом, ни финансистом не станет. Я же не то, что затрудняюсь в выборе профессии, у меня попросту нет конкретного предпочтения. Не знаю что со мной, но недавно поймала себя на мысли о том, что мне как вероятно всем детям никогда не задавался вопрос: «кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» Моя семья разбилась на два лагеря, мама, задолго до моего появления на свет решившая, что я должна посвятить себя медицине, в сторону которой у меня ни только мыслей не возникало, но от одного упоминания вызывало оскомину, ну и я, человек, не уделяющий должного внимания учебе (по мнению классного руководителя) и с головой поглощенный музыкой. Как ни старалась мама привить мне любовь к медицине, попытки ее были тщетны. Часто родители хотят направить детей на тот путь, который сами хотели бы пройти, воплотить в чаде свои детские нереализованные мечты.
В начале апреля, как полагается, всех выпускников начали таскать по выставкам профориентации. В наш лицей кто только не приходил да не приезжал. Освобожденных, обычно с последних уроков, нас под конвоем пары тройки учителей вели в актовый зал к гостям. Мне такие встречи казались бесполезной тратой времени, и мы с одной доброй душой разделяющей мои мнения активно их игнорировали. Но однажды мне все-таки пришлось посетить встречу с представителями одного ВУЗа. Уж не знаю, волей случая это произошло или то было предопределено свыше. В четверг после обеда был назначен генпрогон в группе, где я играла на гитаре, а нам как назло в расписание воткнули два урока алгебры, с которой не лишним будет отметить, я не дружила. Что делать? Без всякого сомнения, мной было принято решение на урок не идти. И вот иду я по коридору, в голове моей репетиция идет полным ходом вдруг, откуда не возьмись навстречу мне идет математичка. Ну что за невезение такое! Я резко переместила себя за угол, и, услышав ее приближающиеся шаги, наудачу открыла первую попавшуюся дверь, которая оказалась дверью актового зала, в котором шла презентация одного из университетов. Все же заманили птичку в клетку! Сделав непринужденный вид, я прошла в зал и заняла свободное место, заткнув наушниками уши. А свободных мест на удивление было много, уж не знаю по какой причине презентация этого университета обошла мимо наш класс. Все действо длилось чуть меньше часа под пристальным бдением директора нашего лицея, поэтому покинуть это интереснейшее представление не представлялось возможным. Дождавшись конца и получив брошюру с контактами университета, я пулей вылетела из зала. На репетицию в тот день я, конечно же, опоздала.
Не так давно наша семья обрела нового родственника в лице моей двоюродной тетушки по папиной линии. Во времена Отечественной их родители потеряли связь, отца тети Эммы отправили в концентрационный лагерь по 58 статье по национальному признаку как врага народа, а мою бабушку выслали с семьей из Поволжья в Казахстан по тем же политическим мотивам. Спустя больше полувека родственная связь восстановилась, но брат с сестрой так и не встретились, отец ушел из жизни незадолго до этого. Все были потрясены нашим с ней невообразимым сходством. Вот так живешь себе на белом свете, и не подозреваешь, что есть такой же на тебя похожий человек, конечно, есть типажи и прочее, но это совсем другое. Характер, повадки, движения, удивительная штука ген!
Собравшись на очередном семейном мероприятии в честь приезда из города Омска нашей тети Эммы, на повестку дня был поднят насущный вопрос о моей дальнейшей судьбе, в результате чего праздник плавно перешел в семейный совет. Все присутствовавшие на собрании выступали приверженцами классического советского образования, из раза в раз одно да потому. Материального вопроса никто не касался, любой медицинский ВУЗ на мой вкус.
Краткое содержание разговора:
– Медицинский! – воскликнула мама, что тут обсуждать? Ты должна стать врачом. У тебя есть все задатки для этого, а еще это очень престижно. И потом, одной музыкой сыт не будешь.
– Да уж, престижно. Был престиж да вышел весь! – заключила тетя Таня, мамина подруга, считавшаяся практически членом семьи, чистившая и жевавшая зерна граната. – Копейки им платят сейчас.
– Вон половина класса давно ходят на подготовительные курсы для поступления в российский университет, занимаются, – сказала мама. (Как потом выяснится, очередное разводилово).
– Надо людям помогать, считай, свой врач в доме будет! К тому же у вас вроде родственник, как его, Павел Дмитриевич кажется, в прошлом годе мне все зубы починил, – сказал муж тети Тани.
– Зубы тебе двоюродный брат Николай чинил, а Павел онколог, он у нас светило медицины.
Между прочим, единственным человеком, отговаривавшим меня от маминой паранойяльной идеи сделать из меня врача, оказался этот самый светило, мамин родной брат. Он прекрасно понимал мамин загон по медицине. Мама была единственным выпавшим звеном из династии врачей среди двоюродных братьев и сестер. Непрекращающееся «нездоровое» соперничество. В спорах с мамой он всегда говорил: «Не дай Бог моей дочери видеть то, что изо дня в день приходится видеть мне», на что мама всегда парировала: «Легко рассуждать человеку, у которого нет детей». Я в свою очередь прекрасно понимала дядю и видела тыльную сторону этого ремесла, по возможности стараясь избегать семейных раутов с участием «особой касты».
– А может инженерный? – предложила мамина подруга.
– Вы еще металлургический вспомните, – возражая, подключился к беседе мой старший брат, живущий в столице, в свое время, по наступлению совершеннолетия сбежавший от мамы. Саша будет учиться в столичном университете, я все устрою как надо.
После бурной, и утомительной дискуссии мне предоставили слово.
– Саша, ты сама-то чего хочешь? До конца учебного года остались считанные дни, пора определиться девочка, – сказала тетя Эмма.
– Все, чего я хочу, чтобы мне дали право выбирать самой. Я сама должна решить, как и кем, мне дальше быть, – устав все время повторять одно и то же, мягко сказала я
– Сама, нет, вы посмотрите-ка на нее, она сама, – возмутилась мама, всплеснув руками и громко ударив себя по бедрам. Это эта финтифлюшка Анька тебя с толку сбивает, у нее одни гулянки на уме. Ты не сможешь ничего решить сама!
Разумеется, о моем безобидном увлечении музыкой, никто ничего и слушать не хотел. Даже и заикаться было нечего. Какая это профессия? Детский вздор, пройдет. Право выбора грубо обошло меня стороной. Спор начал принимать большие размеры, чем заслуживал такой незначительный повод и дабы прекратить его, гордо встав из-за стола, я отправилась в свою комнату. Куда же я ее подевала? Перерыв все бумаги я наконец-то нашла ее. Вернувшись к гостям с поднятой в руке брошюрой, я решительно заявила: Вот!
– Ну и что это такое?
– А это университет, в котором я буду учиться, – сказала я.
– Дай-ка сюда глянуть. М-И-ФЭ-И-УП.– выговорила мама с трудом. Что это за набор букв?
Честно сказать, я сама была удивлена, после презентации я торопилась на репетицию, а на буклетик то на этот я даже не взглянула. Ну да ничего, все что угодно, только не медицинский. Пролистав буклет, мама с негодованием:
– Омск? Стоп, да ведь это даже не государственный университет, не пойму, Эмма, взгляни, – разгневанно сказала мама, передав буклет тете.
– Омский филиал московского негосударственного университета, – надев очки, прочитала тетя Эмма.
Обойдя всех, очередь посмотреть буклет дошла и до меня.
– И какой же факультет ты выбрала? – спросила мама, с широко открытыми глазами.
В этом университете было пять факультетов, четыре из которых не имели ни малейшего шанса, что я обращу на них свое внимание. Бегло пробежав взглядом буклет, я решила:
– Управления, я буду учиться на факультете управления.
– То, что нужно, – поддержал меня брат.
– Замечательно, участливо произнесла тетя Эмма, очень хорошо, будешь учиться под моим присмотром. Едем в Омск!
Предложение тети Эммы всем пришлось по душе. Она будто взмахнула волшебной палочкой так, что даже мама забыла о своей затее. Тяжелый груз, висевший надо мной долгое время, решился за три минуты. И отправилась я в Сибирь по приговору собственноручно подписанному.
Глава 2
В нашей школе, как, в общем, и по области, абитуриентов грезящих учебой в российских ВУЗах нельзя было сосчитать по пальцам, их было несметное количество. Не одно поколение выпускников нашего города отправлялось покорять в основном близлежащие сибирские города, такие как Барнаул, Красноярск, Новосибирск и Томск. Мне иногда казалось, что город Томск это филиал нашего городка. Омск почему-то в этот список попадал, но редко.
В атмосфере нашего класса царило ожидание чуда. Совсем скоро прозвенит долгожданный последний звонок, все экзамены будут на отлично сданы, начнется новая и что немаловажно самостоятельная жизнь в большом городе. Я же по этому поводу каких-то особых надежд не питала.
К нашему классу не подошло бы прилагательное «дружный». Одноклассник однокласснику – волк. В ожидании экзаменов это кредо набирало все большую силу. Меня абсолютно не волновала жизнь класса, у меня была своя компания – моя (как это было круто говорить в 2010 году) рок группа, участники которой, к слову сказать, досадовали по поводу моего ухода из группы, да и переезда в целом. Мы занимались в одной музыкальной студии, и я была самой мелкой в группе среди людей от 17 до 23 лет. В коллективе сложилось полнейшее взаимопонимание, бывало, что забывали о моем статусе школьницы. Ребята говорили, что я чуткая и отзывчивая, вот и мама твердит, что это необходимые качества для истинного врача. Но моими лучшими друзьями были, конечно же, книги. Маму частенько вызывали в школу на счет многочисленных прогулов с призывом обратить мое внимание в сторону занятий. А что касается меня, то мне было попросту неинтересно проводить свое время с не совсем адекватными людьми, называвшими себя учителями, не могущими не то что дать какие-то знания, но зачастую и не владеющими собой. Книги – вот что мне было важно.
Из нашего класса сдававших тестирование по типу российского единого государственного экзамена было три человека – то есть простолюдины, остальные – элита, будущие студенты лучших российских ВУЗов, и так уж случилось и я в их числе, сдавали устные экзамены. Я, в общем-то, сильно не распространялась о выборе университета своим одноклассникам, до тех пор, пока на уроке пресловутой математики меня не спросила об этом учительница, за очередной мой косяк по предмету.
– Александра, как ты тестирование будешь проходить, я не представляю, – сказала математичка с ноткой безнадежности в голосе.
– А не будет никакого тестирования, Зинаида Николаевна, – сообщила я.
– Что значит, не будет?
– А то и значит, я экзамены сдавать буду. В Россию еду.
По классу прошелся гул.
– Экзамены? Ты? Да тебе мой предмет в жизни не сдать! – с ухмылкой воскликнула математичка.
– Ха-а, смотрите-ка, немка в Россию едет, – изрек будущий россиянин, спровоцировав этим убогим стереотипом смех в классе, – не страшно?
Да, мне не хило доставалось из-за моей немецкой фамилии, причем не только от одноклассников. С первого дня школы меня заклеймили фашисткой. Переведясь в казахскую школу, я стала русской. Сменив ту школу на лицей, я вновь превратилась в фашистку. Штампы всюду окружали меня. Из этого же лицея в девяностые годы выпускался и мой старший брат, хлебнув свою порцию «прелестей» от ношения немецкой фамилии. В начале девяностых в период бума эмиграции казахстанских немцев на историческую родину, возле нашей квартиры выстраивался караван из пятнадцатилетних невест, прознавших про «наши сборы», мечтающих прикоснуться к красивой жизни за границей. Одни добровольно, другие за руку с мамой мол: «у нас товар, у вас купец»; невест, даже не подозревавших, что немцев переселенцев ожидает там незавидная судьба. Будь ты хоть дважды немец, всё одно – там ты будешь русский. Но это уже другая история.
Вот он момент, звенит последний звонок, понеслась череда экзаменов, череда волнений, переживаний и сильнодействующих успокоительных. Следующим этапом по традиции шел выпускной бал, бал конечно громко сказано потому как на торжественное вручение аттестата зрелости пришло четыре с половиной человека. Оказалось, аттестаты были втихаря получены каждым по отдельности, торопясь поскорей проститься с этим опостылевшим местом. Как-то это не по-человечески вышло. Все, со школой было покончено.
Глава 3
Безоблачное июньское небо будто напоминает о чистоте и ясности этого мира. До отъезда оставалось всего ничего, и мои хорошие друзья-музыканты решили устроить что-то типа проводов на их излюбленном месте у реки. Нежный летний вечер. Иртыш. Впереди, насколько только хватал глаз, простиралась вода. Всматриваясь в спокойное, упоительное течение реки, невольно забываешь обо всем. Добравшись до места, мы устроились на берегу у тенистого наряда ивы. После неоднократных приглашений я впервые здесь. Парни, Никита, Малик и Дима отправились добывать сухие ветки для будущего костра, а нас, девчонок, оставили хозяйничать.
– Сашка, ты только погляди красотища-то какая, – вдохнув полной грудью речного воздуха, сказала Анька.
– Да, живописно, – подтвердила я оглядываясь.
– Теперь ты видишь, от чего отказывалась?
– Прекрасно знаешь же, не по своей воле.
– Мама у тебя конечно хорошая, но с нами-то можно было отпустить! – припоминая предыдущие мои отсутствия, сказала Анька. (Знала бы она, чего мне это стоило отпроситься сегодня.)
– По всем вопросам обращаться к маме, – зная, как мама недолюбливала Аньку, ответила я, желая поскорее уйти от этой темы.
– Сашка, а ты знала, что у тебя волосы на солнце золотом отливают? – переведя разговор, с ноткой зависти в голосе спросила она, трогая меня за косу.
– Знала, – мне было не понятно, чему она так удивилась.
– Да? Я раньше не замечала, – пробормотала Анька.
О, а вон и парни наши идут! – воскликнула Аня после недолгой паузы.
– Слушай, а вы не слишком много выпивки взяли? Кто-то обещал, что мероприятие будет безалкогольное. Обманули, получается? – спросила я.
– Да, это сознательный обман. Скажи я тебе заранее, тебя бы тогда с нами точно не отпустили. Да и потом, я тебя умоляю, это разве много? – хохоча, ответила Аня. Не будь занудой.
Анька заканчивала ин.яз, в будущем училка английского языка. Занятие вокалом в студии было ее увлечением. Оторва я вам скажу та еще, но так девчонка очень даже не плохая.
– А все же, почему именно Омск? Мы думали, ты к брату поедешь, в столицу, – спросила меня Аня, он же у тебя важняк, по любому пристроил бы.
– Действительно, – подметил только что возвратившийся Малик, взяв с импровизированного стола только что приготовленную Анькой закуску в виде мясной нарезки, шла бы к нам на ин.яз, веселенькое я тебе скажу местечко.
– Поздно отступать, позади медицинский, – отшутившись, ответила я.
К Аньке со спины подкрался Дима, схватив со стола красное яблоко.
– Ник, а слабо сыграть в Вильгельма Телля? 2– подбрасывая яблоко в воздух, сказал Дима.
Ник без всякого стеснения показал Диме неприличный жест.
Естественно наши посиделки у костра не обошлись без музыкального сопровождения. Нет, это не было сборищем пьяных в хлам рокеров в косухах, цепях и с банданами на головах о чем может поведать амплуа рок групп тех лет. Это были простые люди с открытыми лицами и что важно душами, пока Малик, самый старший в нашей компании не взял в руки гитару принесенную Димой, которую весь вечер потом из рук не выпускал. Странно, но ни одной песни из репертуара нашего коллектива не прозвучало. Малик взял аккорды и захрипел:
«Не крутите глобус, атлас не листайте не спеша,
там хлеба не сеют, там кругом тайга в ней черемша,
не крутите, глобус и не тычьте пальцем наугад,
зон расположенье не узнать вам из обычных карт»3
– Фу, дурак какой! – сказала Аня.
Мы переглянулись между собой, все поняли, что эта песня адресована нашей Ане, мама которой была начальницей городской колонии. Таким вот чудаковатым образом Малик выражал ей свою симпатию, весь вечер, не сводя с нее глаз. Он продолжал отжигать на гитаре, кстати, у него тоже был знаменательный повод, вчера он стал дипломированным переводчиком английского языка.
Неожиданно быстро стемнело, что вовсе не характерно для этого времени года. Ребята пели песни, веселились. Сидя на бревне, рядом со старой проржавевшей лодкой, укутавшись в теплый плед, потягивая из стаканчика чай, налитый из термоса, я отрешенно смотрела на них сквозь ярко-красный цвет огня, испытывая тотальное одиночество. Какие же мы все разные люди, объединенные любовью к музыке, живущие сегодня, в этом городе и глядя на нас в данный момент времени откуда-нибудь со стороны можно с уверенностью сказать, что у каждого из нас все впереди.
– Друзья мои, я поднимаю этот пластиковый бокал за нашу дружбу, – заливаясь слезами начал Дима. Я всех вас так люблю, так люблю.
– Та-ак, Димасе больше не наливать! – заявила Аня.
Из всей компании трезвыми оставались только мы с Ником.
– Ребята, а пошли купаться! – внезапно осенило Диму, и, сложив губы трубочкой, он потянулся к Аньке.
– Ник, сделай с ним что-нибудь, – оттолкнув Диму, попросила Аня.
Улыбаясь на происходящую картину, устав сидеть на месте я оставила ребят и направилась к реке, мне захотелось пройтись вдоль берега. Луна бросала свой мягкий свет на воду. Полный штиль. Закрыв глаза, я мысленно задала вопрос: что ждет меня? Погрузившись в думы, я и не заметила, как подошел Никита, коснувшись моей руки.
– Первый раз вижу Диму таким, – не зная с чего начать, заговорил Никита.
– Бывает.
– В любом случае не обижайся на нас.
– Что ты, все в порядке, спасибо за вечер, – улыбнувшись, сказала я.
– Волнуешься?
– По поводу?
– По поводу экзаменов вступительных, переезда предстоящего, все-таки другая страна.
– Да не особо. Наверняка такой же обычный город, как и наш.
– Ну, ты это, не пропадай, приезжай, – несмело сказал Никита.
– Ник, я ведь не в Америку уезжаю, всего-то тысяча километров, – смеясь, ответила я. Что ты там прячешь? – спросила я, обратив внимание на руку Никиты.
– Вот, это тебе, – вытащив руку из-за спины, Никита протянул мне книгу.
– Ух, ты. Обалдеть, – восторженно сказала я. Это была книга, но книга непростая. Классики русской литературы. Федор Михайлович Достоевский – Преступление и наказание. Государственное Издательство, внимание – Петроград 1923 год. Где ты ее откапал?
– Да у нас на кафедре ими шкафы подпирают. А эту взял в библиотеке, выбросить хотели. Думал, что бы подарить тебе на память, вспомнил про твое увлечение букинистикой, мне кажется это символично Достоевский, Омск…
– Спасибо тебе, удивил.
Никита был студентом второго курса прикладной информатики, программист в будущем. Застенчивый, немного неуверенный в себе парень, но очень талантливый музыкант.
Двадцать первый век, люди книги выбрасывают. Грустно становится. В советское время наличие в квартире полок с книгами считалось чем-то вроде достопримечательности. Мама рассказывала, как приходилось выстаивать немалые очереди за книгами, в результате чего удалось собрать достойную библиотеку, за что ей низкий поклон. Люди, которые в разные времена были вхожи в наш дом, сходились во мнении что «ребенок растет в библиотеке». Да, они были правы. Такой вид «жадности» до книг мне не доводилось встречать ни у кого из знакомых. И читать-то я рано научилась, выработав свою систему чтения. Приблизительно к 14-ти годам за норму бралось сто страниц в день. Это вошло в ежедневную привычку. В год мною прочитывалось около восьмидесяти, восьмидесяти двух книг. Кстати, школьную программу по литературе я не воспринимала всерьез. Как тогда, так и сейчас считаю, что давно пора бы частично пересмотреть список литературы для школьной программы. Сделавшись настолько книгозависимой, день утрачивал свою насыщенность, не будь в нем ста страниц.
С любопытством рассматривая книгу, изумляясь, как хорошо она сохранилась, я и не заметила, как Никита положил свою руку ко мне на плечо, стараясь таким образом повернуть меня к себе. Ну, просто вечер неожиданных откровений. После двухлетнего музыкального сотрудничества настала пора открыть карты. Оказывается все это время, как бы выразиться, в общем, Никита был неравнодушен ко мне. Предприняв отчаянную попытку поцеловать меня, и почувствовав мое легкое смятение, он и вовсе разволновался и прошептал:
– Извини.
– Все хорошо, еще раз спасибо за книгу.
– Пошли к ребятам, не стоит надолго оставлять Аньку с этими двумя, – силясь улыбнуться, предложил Никита,
– Да, пойдем. Я сейчас.
– Догоняй.
Он развернулся и ушел. Я тяжело выдохнула, будто вместе с воздухом из легких вышла вся эта неловкая ситуация. Откровение Ника застало меня врасплох. Признаться, об этом я не думала серьезно никогда. Ну, играем вместе, и все, а тут такое, как гром среди ясного неба.
Продолжив прогулку вдоль берега, стараясь отделаться от этой мысли, я вплотную подошла к реке и ненамеренно бросила взгляд на тихую воду, моментально сделавшуюся буйной, что привлекло меня еще больше. Неистовый порыв ветра, вырвал из рук моих книгу, отбросив ее на мокрый песок, перелистывая страницы, словно читая ее. Меня что-то вело к воде, приближение было неосознанным, река звала меня. Мгновение спустя, уже стоя по щиколотку в холодной воде, на взбесившейся ее поверхности я вдруг увидела очертания лица, печального лица, смотрящего на меня точно из глубины Иртыша. Пальцами надавив на глаза убедиться что это не мираж, было понятно что это никакой не мираж и даже не галлюцинация. Наклонившись вперед стремясь поближе разглядеть лицо, стало ясно, что в отражении была не я. Неужто бы я себя не узнала!
А тем временем на заднем фоне происходило следующее: кричащая Анька, пытающаяся меня остановить и парни, бросившиеся вдогонку на спасение, только вот на все предостережения я загадочным образом не обращала внимания, попросту не слыша их. Мое смотрение в одну точку продолжалось примерно полминуты. Подбежавший Малик, жестко подхватив меня на руки, махом вытащил из воды, тем самым не позволив мне упасть в реку.
– Рехнулась что ли? – тряся меня, вытаращив глаза, кричал Малик.
– Ты за каким в воду полезла? – заорала подоспевшая Анька.
Здорово же они перепугались, а я, сидя на песке в мокрых кроссовках и уже по колено промокших джинсах сохраняла удивительное спокойствие, наверно потому что до сих пор находилась под впечатлением от увиденного.
– Не может этого быть, не может к человеку, будучи трезвым, прийти белочка, – затаив дыхание, быстро подумала я. Нет, это скорее всего от перевозбуждения.
Сказать, что я испытала страх и ужас? Нет. Мне было дико интересно. Никто ничего не мог понять.
После случившегося целесообразно было закруглить наши посиделки, что мы собственно и сделали. Сумбурно сгребли наши пожитки и отправились по домам. Придя домой за двадцать минут до полуночи, скинув с себя мокрую одежду и почувствовав слабость, я провалилась в сон. Пожалуй, достаточно.
