Kitobni o'qish: «Хозяин восьми морей. Перерождение Артефактора», sahifa 2
Глава 3
Сдавленный со всех сторон, я двигался вперёд. Меня будто бы выталкивали. Ощущения были сродни тем, что возникают, когда тебя, не жуя, проглатывает морской змей. Был у меня такой опыт… Так же двигался по мягкой трубе пищевода вперёд головой. В тот раз я распорол зверюгу ножом изнутри и выбрался весь мокрый и склизкий с головы до ног.
А сейчас…
Тоже был склизкий.
Видел свет приглушённо, сквозь опущенные веки. Слышал голоса очень слабо, будто бы из-под толщи воды.
– Почему он молчит?
– Что с ним, ведунья? Что с моим сыном?
– Ребёнок выглядит сильным! Могучим! Но он слаб и болен! Это наказание…
– Нет! Не наказание!
– Верховный шаман?
– Поднимите головы и внемлите! Я чувствую, что этот мальчик отмечен Солнцем сильнее, чем кто бы то ни был из нас! Когда он проснётся, ему суждено согреть мир… Или спалить его дотла!
Я распахнул глаза и изумлённо уставился на белый потолок своей новой спальни.
Странный сон. Донельзя реальный, неотличимый от воспоминаний.
Поднявшись с кровати, я подошёл к туалетному столику и принялся рассматривать своё отражение в зеркале.
Восемнадцать грёбаных лет… Ровно столько прошло с даты моей смерти. Но судя по юным чертам лица, что смотрело на меня из зеркала, ровно столько могло пройти со времени моего второго рождения.
Переродился через миг после смерти. Но восемнадцать лет находился в забвении. При этом тело росло и крепчало.
Хех, я пропустил восемнадцать лет новой жизни и лишил своих вторых биологических родителей радости материнства и отцовства, чтобы сохранить воспоминания о жизни прошлой.
Нельзя что-то получить из ничего – это основа мироздания. Закон равноценного обмена был основой алхимии прошлого. Закон сохранения энергии – это фундаментальный закон природы и основа науки настоящего. Все эти идеи составляют единое целое.
И всё же перерождение души кажется чем-то далёким от науки.
Но можно выдвинуть гипотезу. Например, такую – по какой-то причине моя душа не очистилась от воспоминаний, и новому телу потребовалось время, чтобы адаптироваться к ним.
Но что меня пробудило? Лаграндж говорил, что пробовал на мне все методы современной медицины. Плюс в саркофаге имелся контур, поддерживающий необходимый уровень вибраций в теле – я на нём лежал. Это всё могло ускорить моё пробуждение.
Как и та девушка, коснувшаяся моей руки… После ужина я поинтересовался у Лагранджа, что с ней стало и кто она вообще такая. Лаграндж ответил, что неизвестная полу-алти. Её и её пособников – чистокровных алти, повязали городские стражники. Но девушке удалось выбраться из тюремной камеры и вместе с товарищами скрыться в неизвестном направлении.
Чему я, странным образом, несказанно рад.
Сделав утреннюю зарядку и приведя себя в порядок, я спустился в гостиную. Лаграндж с хмурым видом читал газету. На главной странице был изображён рисованный портер девушки полу-алти с подписью «Разыскивается».
– Не очень похожа, – изрёк я, указывая на портрет. – В жизни она гораздо красивее. Доброе утро, господин Лаграндж.
– А, сынок, здравствуй! Как спалось?
«Сынок»? Опять? Вчера, когда зашёл разговор о девушке полу-алти, я сказал, что она назвала меня «Тайон». Однако использовать это имя Лаграндж почему-то не стал.
– Благодарю, спал как младенец, – улыбнулся я. – Много лет проспал беспробудно, а всё равно почему-то хочется спать.
– Понимаю, – хмыкнул Лаграндж. – Сам порой не могу выспаться, даже если сплю часов десять. Ну да ладно, это всё причитания тех, кому за сорок. Сынок, я подумал насчёт твоих слов о планах. И хочу уточнить, мы исходим из того, что ты сирота?
Мои биологические родители, возможно, такие же светлокожие и светлоголовые алти, скорее всего, где-то существуют. Но уж точно не в Шестом сумеречном море, где я сейчас нахожусь. Меня привезли из Седьмого. Я конечно, отыщу их – хочется увидеть много-много светлоголовых и оранжевоглазых алти… Но сейчас связывать себя с ними не собираюсь.
Что же до моей матушки… Точнее, до матушки Леона Джонсона… Вчера я спросил у Лагранджа о ней и рад был услышать, что она до сих пор живёт здесь, на острове Бун, в славном городе Торвиль. Но прийти к ней и сказать, что я – Леон? Нет уж! Вряд ли она поверит какому-то алти. Да и выдержит ли она такой удар после смерти сына?
– Да, – кивнул я.
Лаграндж торжествующе улыбнулся:
– Раз да, значит теперь «нет»! Поздравляю, ты больше не сирота, сынок.
Смысл его слов до меня дошёл не сразу. И те несколько секунд, что я пытался осознать услышанное, Лаграндж наслаждался моей реакцией.
– Вы хотите усыновить меня? – наконец спросил я. – Вот так просто?
С одной стороны, мне, давно взрослому и самостоятельному мужику, опекуны не нужны. Чего доброго, ещё начнёт совать свой нос в мои дела или палки в колёса вставлять. С другой стороны, Лагранж вроде человек неплохой, очевидно, богатый и со связями. Не вижу проблемы, чтобы во второй раз начать путь к титулу Хозяин Морей в более выгодных условиях. Хотя… Глядя на себя в зеркало, можно подумать, что даже с фамилией Лаграндж, проблем у меня будет больше, чем у юного курсанта Академии Леона Джонсона почти сорок лет назад. Пусть и безвестного, но всё же чистокровного викторианца, а не странного алти.
– А чего в этом сложного? – хохотнул он. – Я взял за тебя ответственность в тот момент, когда купил тебя у алиссийцев. И не отказываюсь от неё сейчас.
– Благодарю, господин Лаграндж, но я и сам могу нести за себя ответственность, – всё-таки попробовал я отказаться.
– Не будь таким букой, сынок. Если ты в самом деле в первую очередь желаешь сосредоточиться на покорении сумеречных вод, а не на борьбе с предрассудками, собственной нищетой и зыбким положением, то моя фамилия станет для тебя хорошим подспорьем. Поверь, мне это ничего не стоит. Я давно занимаюсь поддержкой талантов, да и просто тех, кому эта поддержка нужна.
Хм, Лаграндж озвучил мои собственные мысли. Так он не только владелец музея, но ещё и меценат? Или даже филантроп? И гуманистом быть пытается?
Что ж, решено! Александр Лаграндж – отличный мужик, с которым можно иметь дело. Пусть сейчас он поможет мне быстро расправить паруса, в будущем уже моя… наша фамилия будет греметь во всех морях и приносить ему пользу.
– Да будет так, – я протянул ему руку. – Для меня честь принять ваше предложение, отец.
– Давай не так формально, чай не на приёме. И вот ещё… Это всего лишь предложение… Ну может, немного личное пожелание, но, я думаю, лучше тебе оставить имя «Тайон» как семейное. Знаешь, иногда у людей бывают такие вторые, тайные имена.
– Думаешь, что-то более распространённое будет лучше? – я подхватил его мысль.
– Созвучных, но привычных нашему слуху имён я не могу подобрать. Но если ты не против, я хотел бы назвать тебя в честь моего дедушки. Всегда думал, что, если у меня появится сын, назову его в честь дедушки. А так даже созвучность какая-то будет. Как тебе «Теодор»? А для друзей просто «Тео»?
– Капитан Теодор Лаграндж? – хмыкнул я. – Звучит неплохо.
Так мы определились с моим наречением и усыновлением. Лагранджу оставалось лишь уладить юридические формальности. Этим он собирался заняться после завтрака. На самом же завтраке мы продолжили обсуждать тему моего ближайшего будущего.
За прошедшие восемнадцать лет в законах ничего не поменялось. Только тот, кто окончил морскую академию, может стать морским офицером. Лучшие выпускники академии сразу после выпуска становятся капитанами. Те, что похуже, получают иные офицерские должности и возможность дослужиться до капитана в будущем. Окончить академию возможно за один год. Если не получилось – не беда, продолжаешь обучение, пробуешь пересдать…
Но не более трёх лет. За три года не справился? До свидания, бездарь. А ведь учёба ещё и больших денег при этом стоит.
– Сейчас как раз проходит зачисление, – рассказывал за столом мой новоиспечённый отец, поедая омлет из яиц куровидного кальмара, – уже месяц идёт и ещё два продлится. Затем начнётся учебный год, а спустя девять месяцев вновь откроется трёхмесячное окно зачисления. Вот на него мы и будем ориентироваться.
– Нет, – я мотнул головой. – Хочу сейчас.
– Э? – яйцо, наколотое на двузубую вилку, замерло у рта Лагранджа. – Сынок, ты у меня, конечно, уникальный мальчик, но такой нетерпеливый, право слово. Поступить в Академию невероятно сложно. Как минимум нужно иметь навыки старшего матроса, а получить их можно либо в судоходной школе, либо служа на корабле, либо обучаясь у частных инструкторов на кораблях-полигонах. Именно этот вариант, кстати, мы и будем использовать.
– Благодарю за разъяснение и всё, что ты для меня делаешь и собираешься сделать, отец, но всё же я хочу попробовать поступить уже в этом году. Я ведь подхожу по возрасту?
– Кто б знал, – хмыкнул он. – Совершеннолетие у нас с семнадцати, с семнадцати и можно поступать. А тебе…
– Пусть будет восемнадцать! – заявил я. – Если нужна дата рождения, давай запишем день, когда умер капитан Джонсон! Меня очень поразила история о нём, отец. Да и во время своего сна слышал какие-то обрывки разговоров об этом человеке.
– Это твоё обучение во сне не перестаёт меня удивлять, – покачал он головой. – Как и твои амбиции. Но… Свободный капитан без амбиций всё равно что рыба без плавательного пузыря! Пусть будет так! Ты, Теодор Лаграндж, рождённый десятого дня месяца Сивана от шестьсот шестьдесят второго года новой эры, поступишь в Морскую Академию Торвиля в этом году, – патетично произнёс он, а затем, улыбнувшись, добавил: – А я, твой заботливый папуля, тебе с этим помогу!
Именно на этой торжественной ноте дверь столовой отворилась. Чеканя шаг, к Лагранджу подошёл дворецкий Григорий, тот нахмурился.
Старый дворецкий склонился над ухом господина и зашептал. Слух у моего нового тела оказался острее, чем у прежнего, так что мне удалось разобрать часть фраз:
«Ночное происшествие»… «Стражи-дознаватели»… «Поговорить».
– Понял, – сдержанно ответил мой приёмный отец. – Проводи их в кабинет и подай чай. Скоро буду.
Дворецкий с поклоном удалился. Лаграндж задумчиво вытер губы салфеткой и повернулся ко мне.
– Сынок, когда закончишь с трапезой, Григорий проводит тебя в библиотеку. Я хочу, чтобы ты продемонстрировал ему свои знания. Нам нужно как-то определить твой уровень, составить твой план обучения. Может быть, часть нужных знаний подготовить, чтобы дать тебе их во сне? – задумчиво проговорил он и мотнул головой. – В общем, ты меня понял.
* * *
Мои общие знания впечатлили Григория. А библиотека Лагранджа, в которой стеллажи с книгами поднимались на высоту в пять метров, впечатлила уже меня. Я в очередной раз убедился, что мой приёмный отец не только не чужд моде в одежде, но и следит за новинками в разных сферах науки и культуры. Материалов, чтобы заполнить мой восемнадцатилетний пробел в знаниях, в особняке хватало с достатком.
После импровизированного экзамена и моего знакомства с библиотекой, старый дворецкий удивил меня, сказав, что дальше по плану у нас тренировочный рукопашный бой, к которому необходимо переодеться.
Так что спустя пятнадцать минут я, облачённый в широкие тканевые штаны и рубаху, подпоясанную кушаком, стоял напротив старика, одетого точно так же.
– Я начинаю, юный господин, – вежливо сказал он и рванул вперёд.
Он удивил меня во второй раз, оказавшись настоящим мастером. Я едва успевал уклоняться от его быстрых ударов руками, а удар старика пяткой с разворота я и вовсе едва не пропустил.
Пришлось собраться, полностью сконцентрировавшись на противнике.
Но максимум, что я смог сделать – подцепить ногой его ногу и заставить попятиться. Мой прямой удар ногой в грудь после этого манёвра, старик успел встретить блоком.
– Фух… – выдохнул Григорий. – Отличный бой, юный господин. Заставили вы меня понервничать.
– Не стоит прибедняться, если кому и пришлось туго, так это мне, – хмыкнул я. – Особенно, когда вы начали поднимать темп. Но, полагаю, я и этот экзамен прошёл?
– Совершенно верно, юный господин. Но, как и с вашими знаниями, я рекомендовал бы вам не останавливаться на достигнутом.
– И не собираюсь. Вы ведь окажете мне честь обучать меня и в дальнейшем?
– С радостью, юный господин.
Мне действительно хотелось и дальше тренироваться с ним, пока я живу в поместье Лагранджа. Этот бой указал мне на одну необычную проблему – скорость моего мозга и тела не синхронны. В обычной жизни или даже во вчерашней стычке с посредственными бойцами-охранниками это было почти незаметно. Сейчас же я понял, что восприятие прошлого тела уступает возможностям нынешнего.
А это значит, у меня есть хороший потенциал для роста.
* * *
Остаток дня я был почти на самообеспечении – Александр Лаграндж ещё в обед сказал, что ему нужно уехать по делам, и что не факт, что он вернётся сегодня до ночи. Так что я с чистой совестью погрузился в чтение, обосновавшись в библиотеке.
Когда меня начало клонить в сон, я отправился в свою комнату спать. В коридоре, точно чёртик из табакерки, появился Григорий, поинтересовавшись, нужно ли мне что-нибудь. Он, что ли, как услужливый дворецкий, не может позволить себе уйти спать, пока кто-то из господ бодрствует? Пол-одиннадцатого доходит, боевой старик мог бы уже и отправиться на боковую.
Поблагодарив его за службу и отпустив к себе, я таки добрался до своей комнаты, умылся и бухнулся на огромную мягкую кровать.
Мне снилась красивая светлокожая девушка. Необычная алти, такая же как я, с пшеничными волосами и добрыми морковными глазами. Она смотрела на меня слегка тоскливо. Я же смотрел на её вздымающуюся при дыхании грудь, обтянутую коричневой шкурой. Девушка нежно прикоснулась к моей руке, начала гладить и…
Я почувствовал неладное.
Резко завертел головой, девушка тоже заозиралась…
А потом я резко проснулся.
Всего лишь сон? Или воспоминание? Кто ж теперь поймёт?
Неважно! Не о том речь! Что происходит, осьминожьи щупальца мне в ноздри?! Что именно меня разбудило?!
Окно вновь скрипнуло.
Я закряхтел, медленно поворачиваясь на другой бок и натягивая одеяло по самый нос.
Из-под опущенных ресниц я смотрел на занавешенное окно и осматривал комнату, насколько позволял обзор.
Никого не было. Но вот шторка колыхнулась. И ещё раз. За ней явно человеческая фигура.
Какого дьявола! Что за извращенцы и любители экзотики врываются в спальню к юному алти?
Хм, профессионально работают – почти без шума залезли на третий этаж и выставили окно.
Из-за шторы плавно выплыл человек в чёрных одеждах. Его голова была замотана чёрной же тканью, оставлявшей лишь небольшие прорези для глаз.
Незнакомец медленно осмотрелся и бесшумно зашагал в мою сторону.
За ним показались ещё двое. Оружие в руках не держат… Хотя вот Второй достал из подсумка какую-то тряпку. Его пропустили вперёд…
Всё ясно, меня хотят взять живьём.
Это приятно. Но и покидать собственную спальню посреди ночи я не собираюсь.
Второй был уже близко, когда я резко развернулся и выдернул руку из-под подушки.
– Бэнг! – крикнул я, нажимая спусковой крючок.
Крохотная шаровая молния вырвалась из дула и врезалась в лицо мужчине. Тот вскликнул, ткань на миг вспыхнула, и неудачливый похититель упал навзничь.
Я же прыгнул с кровати в сторону, уходя в перекат. Вскочил на ноги совершенно голый – привычка спать без одежды переродилась вместе со мной.
Мой рывок и внешний вид на мгновенье шокировали противников. Однако оставшаяся на ногах парочка быстро пришла в себя – оба выхватили из-за поясов дубинки, на которых тут же тусклым зелёным цветом замерцал активированный структурный контур.
Даже в полутьме ночи я смог идентифицировать и этот контур, и материал дубинок. Отлично, меня всё ещё хотят вырубить – дерево интерио выделяет парализующий газ, не видимый глазу. А вибрации правильно составленного контура направляют этот газ в тело жертвы, через одежду и кожу.
Но я-то голенький, меня вырубить ещё быстрее, чем одетого. Одно прикосновение, и я уйду баиньки, а неизвестные злодеи утащат моё бренное беззащитное тельце в далёкие дали.
Хрен вам!
Первый похититель в два шага сократил разделяющее нас расстояние и резко махнул своей дубинкой. Я отпрыгнул, мысленно отблагодарив старика Григория. Если бы не сегодняшняя тренировка, мог бы и замешкаться.
Тут же с другой стороны атаковал Третий. Я всё ещё держал в руках трофейный пистоль неудачливого Ромеро, его рукоять заметно потеплела – оружие готово к новому выстрелу.
Прогремел раскат грома в миниатюре, и показалась очередная шаровая молния!
Третий оказался расторопнее Второго и успел встретить мой выстрел дубинкой. Врезавшись в неё, молния полыхнула во все стороны, ещё сильнее ослепив противника, и погасла.
Быстрый удар рукоятью пистоля в висок завершил нашу схватку для Третьего.
А мне тут же пришлось уходить полуоборотом в сторону от стремительного выпада единственного оставшегося на ногах противника. Ещё раз, и ещё!
Свой яростный натиск он прекратил, лишь когда я запрыгнул на кровать – сделав круг по спальне, я вернулся в исходную точку. Правда, теперь я стоял на ногах, в отличие от двоих противников.
Первый перевёл взгляд с меня на поверженных товарищей.
Что, сомневаешься, гад, что сможешь завершить свою миссию? А у меня скоро пистоль вновь перезарядится!
Дверь толкнули, но она была заперта на засов. Ха! Уж с Григорием-то мы сейчас всю троицу повяжем.
Однако, стоило мне об этом подумать, как дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетел неизвестный мне парень – длинные прямые чёрные волосы, опускающиеся из-под чёрной шляпы с пером; острые бородка и усы, плащ тёмных тонов.
Весь при параде с артефактным ятаганом и пистолем – не из местных.
– Тоже получить хочешь? – бросил я, направив на вновь прибывшего ствол пистоля.
– Я…
Что «я» мы с Первым так и не услышали.
Раздался хлопок, и комнату заволокло дымом.
Глава 4
Задержав дыхание, я отпрыгнул подальше от эпицентра взрыва.
Проклятье! Дым слишком густой и быстро распространяется по комнате.
Я рванул к двери и едва не снёс черноволосого модника.
Как и я, он зажимал нос и рот руками. Кивком головы парень указал на выход.
Как мило с его стороны! Не стал улепётывать без меня?
Выбравшись в коридор, мы захлопнули за собой дверь. Засов бы сломан, и я запер дверь, пропихнув в ручку дуло пистолета.
Я посмотрел на незнакомца. Он опустил взгляд на моё достоинство и неодобрительно покачал головой. А затем, глядя мне в глаза, сказал:
– В цивилизованном мире принято прикрывать свой срам одеждой.
– В цивилизованном мире не принято врываться в спальню к людям. Только если вы не состоите в любовной связи, – парировал я. – Прости, модник, ты не в моём вкусе. Я предпочитаю женщин.
Черноволосый нахмурился и снова покачал головой.
– Я, между прочим, на помощь тебе спешил. Господин Лаграндж попросил меня срочно вернуться в Торвиль, присмотреть за своим ожившим экспонатом.
– Сыном, – поправил я.
– Самое большее гостем, – хмыкнул он.
Хм, Лаграндж послал ему весточку ещё до нашего утреннего разговора?
– Вообще-то, приёмным сыном, – я невозмутимо протянул руку. – Прошу любить и жаловать, я Теодор Лаграндж. Будущий капитан и покоритель Восьми морей.
Незнакомец широко распахнул глаза и отступил на полшага. Ещё раз оглядел меня с ног до головы и проговорил:
– Мне ещё не доводилось жать руки голым бредящим мужчинам.
– Всё бывает в первый раз.
– Эндрю Дэвис, – сказал он, наконец-то ответив на рукопожатие. Ладонь его была сухая и жилистая, а указательный палец холодило широкое серебряное кольцо с лунным камнем. – Воспитанник и личный помощник господина Лагранджа.
Справа по коридору послышался какой-то шорох. Мы с Эндрю резко обернулись и увидели выглядывающую из-за угла служанку.
– О-о-о… – удивлённо протянула она, таращась на меня во все глаза. Это была Марина Друшлакью – полнотелая женщина пятидесяти лет. Как и Григорий, она жила в особняке постоянно. Другие помощники по хозяйству, как я понял, в доме не ночевали.
Эндрю подавил вздох:
– Я ценю вашу преданность и бесстрашие, мадам Друшлакью, но с нами всё в порядке. Раны забинтовывать некому, а кровь оттирать пока рано. Однако, раз вы уже проснулись и оделись, приготовьте другую спальню для Теодора.
– У-угу, – протянула она, кивнув. Отвести взгляд от моего прекрасного обнажённого тела ей было крайне сложно, поэтому скрылась за углом она пятясь.
– Она довольно проворно привела себя в порядок в столь поздний час, – заметил я. – Но, честно говоря, я больше ожидал увидеть Григория, а его нет.
– Хах, – Эндрю усмехнулся. – Старика и пушкой не разбудишь. Даже если весь город ночью сгорит, он проспит ровно до пяти сорока трёх.
– Ровно? – удивился я.
– Всегда. Ещё и отходит ко сну каждый день в десять тридцать четыре.
– Нда… Отец собирает вокруг себя странных людей.
Эндрю бросил на меня оценивающий взгляд и вздохнул:
– И не говори.
Мы замолчали и покосились на дверь. В воздухе слегка пахло сиренью. Как говорил один мой знакомый воришка: «Проблемы всегда пахнут сиренью. И крыжовником». Ну на крыжовник у него просто была аллергия, а что до сирени… точнее, едкой чёрнолистной сирени, то её кору и цветы используют как раз для создания бомб, вроде той, что воспользовался Первый. Дым застилает обзор и парализует вдохнувших его. Если вдохнуть много. К счастью, этот дым довольно тяжёл – рассеивается недалеко, оседает быстро. Находясь за толстой дверью в десяти метрах от эпицентра, человек максимум может ощутить лёгкий дурманящий эффект.
Но ни меня, ни Эндрю не торкнуло.
Однако теоретически всего этого я не должен знать – библиотеку Лагранджа я штурмовал всего полдня, а тема довольно специфическая для того, чтобы ссылаться на «обучение во сне».
– Можно попробовать заглянуть внутрь, – проговорил Эндрю.
Я молча кивнул и, демонстрируя решимость, выдернул пистолет из ручки двери.
Что ж… Внутри пахло гораздо сильнее, чем в коридоре и всё ещё стояла дымная пелена.
Но нападавших в комнате, естественно, не было.
– Он забрал тела, – поморщился Эндрю. – Грамотно сработано, но попотеть пришлось.
– Один мог очнуться. А то и оба, – предположил я. Вряд ли у этих ребят не было артефактов, чтобы быстро привести товарища в чувства.
– Ты никого не убил? – удивился Эндрю. – Это… Это упрощает дальнейшие разбирательства.
Разумеется! На то и расчёт. Я ещё вчера подумал, что, если буду отправлять к праотцам каждого встречного-поперечного, добром это не кончится. Даже учитывая, что у меня теперь фамилия не самого последнего человека в городе. Поэтому сегодня я переделал трофейный пистолет, уменьшив его ударную мощность. Благо ума для этого много не нужно. Да и книгу по артефакторике я попросил Григория найти мне в первую очередь (чтобы дать людям объяснение, как я так смог).
Об этом я и рассказал Эндрю, после того как забрал из спальни свою одежду, и мы отправились осматривать окрестности. Шанс, что неизвестный враг засел где-то поблизости, всё ещё оставался.
Помогали нам в поисках четверо охранников. Нападавшие переиграли их в профессионализме – мужики спохватились слишком поздно, двое попытались догнать удирающих, двое бросились к нам… Но я к тому времени даже уже был одет. Чуть дольше, и успел бы позавтракать.
– А ты очень талантлив… – озадаченно произнёс Эндрю, с подозрением косясь на меня. Мой рассказ о подготовке пистоля и о бое против трёх противников явно впечатлил парня.
– Наверное, – я невозмутимо пожал плечами.
Свою «быструю обучаемость» я скрывать не собираюсь. Как-то ведь нужно легализовать то, что я за два месяца подготовлюсь к поступлению в Морскую Академию.
– Ты, вероятно, тоже, – я взглядом указал на его оружие, пока мы пробирались вдоль забора, опоясывающего приусадебный парк.
– Если бы я смог приехать раньше, мы бы повязали их. Одна из моих задач – защищать дом, когда Григорий спит.
– Грозно звучит, – хмыкнул я. – Сколько тебе? Двадцать три?
– Двадцать пять.
– Капитаном стать не думал?
– Моё место здесь. Точнее там, куда укажет господин Лаграндж.
Я искоса глянул на него. Преданный пёсик? Интересно, есть в нём ещё что-нибудь необычное, кроме слепой преданности и необычного оружия? Артефактный ятаган-кроншнеп Эндрю выглядит весьма любопытно.
Спрашивать я не стал. Вместо этого задал другой вопрос:
– Как думаешь, кто это был и зачем? Неужели я настолько ценен?
– Не знаю, – буркнул в сторону Эндрю.
– Не знаешь или не хочешь говорить? – чуть надавил я.
Он резко остановился и впился в меня пылающим взглядом:
– Ты слишком беспечен для того, кто совсем недавно своим видом развлекал горожан! Не суй нос, куда тебе не следует, ничего не понимающий глупец! Знаешь ли ты, как много тех, для кого ты всего лишь забавная зверюшка?! И среди них есть очень влиятельные люди, с которыми тебе лучше не связываться! По крайней мере, пока ты не научишься вести себя в обществе.
Ну и отповедь он мне выдал! Я, конечно, в курсе, что далеко не все «люди» положительно или хотя бы равнодушно относятся к алти, но похищать, потому что я «уникальная зверюшка»? Это как-то слишком.
Во всяком случае не на вторую же ночь, верно? И не из дома Лагранджа.
– Так кто за этим стоит? – спустя пару секунд спросил я. – На кого могут работать такие профессионалы?
– Аркх!!! – закатил глаза к небу Эндрю. – Иди ты. Непробиваемый придурок! Вот приедет господин Лаграндж, пусть он с тобой и нянчится.
Фыркнув, Эндрю быстро зашагал дальше вдоль забора. Проводив взглядом его спину, я покачал головой и тяжело вздохнул:
– До чего же импульсивная нынче молодёжь пошла…
* * *
Морской ветер ласкал лицо, а солнце приятно грело кожу. Полной грудью я вдыхал солоноватый запах моря и чуял приятный, незнакомый мне запах, чем-то напоминающий аромат чая с корицей и апельсинами.
А ведь мне всегда нравилось это сочетание.
Моих жёстких волос коснулась чья-то тёплая рука. А затем кто-то загородил от меня солнце.
Из-под опущенных век я видел её лицо. Доброе, красивое лицо девушки с морковными глазами. Она грустно улыбалась мне.
– Я найду способ пробудить тебя, Тайон, – прошептала она. – Клянусь! Пусть даже для этого мне придётся обратиться к цивилам.
Я заморгал и открыл глаза.
Потолок моей новой спальни. Ага. Точно. Ночью меня пытались похитить, я познакомился с черноволосым букой, затем выпил полбутылки вина и лёг спать.
И посмотрел сон… Второй раз мне снится одна и та же девушка – такая же девушка-алти, как я.
Сон? Или воспоминание? Она решила доставить меня на какой-нибудь колонизированный остров? Ведь «цивилами» алти называют жителей давно открытых сумеречных морей, которые заполонили моря новые. А самые твердолобые цивилы-ксенофобы гордо именуют себя «людьми».
Чтобы выкинуть из головы странные мысли, я, встав с постели, принял ванну, и лишь затем спустился в столовую. Завтракал я в одиночестве. Эндрю, по словам Григория, отсыпался после ночной смены.
– А ты-то не жалеешь, что всё проспал? – наколов на вилку розовый гриб, спросил я дворецкого.
– При всём уважении, молодой господин, сожалеть о произошедшем так же бессмысленно, как и сожалеть об ушедших годах, – изрёк он.
– Как и сожалеть в общем, – поддакнул я.
– Как и сожалеть в общем, – повторил он. – К тому же, я в том возрасте, когда необходимо бережно относиться к здоровому ночному сну. Я благодарен господину Лагранджу за то, что он понимает эту важную истину.
После завтрака я на несколько часов «потерялся» в библиотеке. Я вынырнул из заплыва в мир новых знаний, только когда желудок начало сводить от голода.
Мой обед совпал с завтраком Эндрю. Парень был не слишком приветлив со мной, но больше не посылал куда подальше. У нас даже завязался ни к чему не обязывающий разговор о городе и острове, где мы находились.
Мне было любопытно узнать больше о своём собеседнике, так что, когда он спрятал свои колючки, я спросил:
– Как я понимаю, обычно ты живёшь здесь, в поместье?
Эндрю молча кивнул.
– Но иногда ночуешь где-то в городе? Тебя ведь не один день не было, когда отец привёл меня в дом?
– Не один, – сдержанно проговорил он.
– А где ты был?
– Думаешь, я буду тебе докладывать? – огрызнулся Эндрю.
– Да брось ты, – махнул я рукой. – Скажи как есть! Мол, капитан дал увольнительную, вот и бегал по бабам.
– Эй! – возмутился парень. – Я был занят делом. Выполнял волю господина Лагранджа.
– И что же? Воля такая секретная?
Парень хоть и ел сейчас сладкий десерт, скривился, будто ему на язык попал жгучий сок имбирного лимона.
– Не секретная, – под моим добродушным взглядом он сдался. – Даже наоборот – деяние во имя его.
– О-о-о, своими действиями ты укрепляешь репутацию моему папуле? И каким же образом? Ну, не томи, мне же любопытно?
Эндрю обречённо выдохнул и принялся объяснять:
– Все знают, что я воспитанник господина Лагранджа, а тем, кто забывает, я напоминаю. Так вот, насчёт недавнего дела… Очередное нападение морских охотников – терроризировали деревеньку на юго-востоке. Я был одним из тех, кто дал им отпор.
Хм, и вроде бы довольно значимый поступок, но рассказывает он нехотя. Какой милашка, не хочет выпячивать свои геройства? Ещё и говорил поди всем: «Меня прислал господин Лаграндж». Мол, сам бы я на помощь вам, жалким деревенщинам, не явился бы.
– Стоп! – выпалил я, внезапно осознав одну важную деталь. – «Очередное нападение»? Ты так говоришь, будто они случаются часто?
Раньше, чем Эндрю мне ответил, мой мозг пустился на огромной скорости обрабатывать полученную информацию. Я просмотрел в библиотеке немало книг, описывающих события последних восемнадцати лет и, если подумать, упоминания столкновений с морскими охотниками на разных островах было в достатке.
А ведь я ещё не успел просмотреть собственно новые книги о морских охотниках!
Ну или морских тварях или морских монстрах, как их называют… Хищных животных, обитающих, как правило, на глубоководье и нападающих на корабли в Сумеречных водах, реже атакующих острова. За тридцати восьмилетнюю жизнь Леона Джонсона мой родной остров Бун морские охотники атаковали раз десять, то есть не настолько часто, чтобы это стало обыденностью. Правда, я не учитываю атаки накеров-одиночек – бывает, что этих мелких тварей просто прибивает к берегу. Такой монстрик может разве что детишек напугать. А даже два-три мужика с оглоблями весело-задорно выбьют из него мозги. Которые, к слову, служат основным ингредиентом мощного лекарства от похмелья. Солёненькие они и питательные.
– Хватает, – выдохнул Эндрю, прерывая мои размышления. – Раза три в год приходится собирать тревожные группы, чтобы… – он скривился и чуть ли не сплюнул на пол. – Чтобы очистить остров. Ну это, не считая единичных нападений или появлений крохотных групп, с которыми и сами стражи без потерь способны справиться.
Однако ж… По идее здесь, в Шестом море, за восемнадцать лет морских охотников должно стать меньше, а не больше. Такова общая тенденция – только что открытое море чересчур опасно, но со временем количество опасностей уменьшается. Популяцию морских охотников банально сокращают. Специально никто не охотится – как правило, ни у кого нет желания лезть в Сумрак, чтобы найти их логово. Однако капитаны всегда готовы к встрече с любой тварью и дают им бой. Одерживают победу не всегда, но часто. И привозят на сушу ценные ингредиенты из поверженных туш.
