Kitobni o'qish: «Аномальный Наследник. Аристократ»

Глава 1

После того как императрица с кортежем покинула «Алую Мудрость» и суета, вызванная визитом венценосной особы наконец утихла, я отправился в гости к Софье с фруктами и сладкими лакомствами, которые мне подвезли ребята.

Младшая княжна Выборгская тоже подготовилась к встрече. Когда передо мной распахнулась дверь номера, я увидел Софью в нарядном алом платье, а за её спиной, в гостиной, стол, сервированный на двоих.

По внешнему виду девушки нельзя было сказать, что ей нездоровится.

– Вы не стесняетесь принимать мужчину в своём номере без служанки? – спросил я, когда понял, что в номере мы только вдвоём.

– Я верю, что мужчина, которого я принимаю, достойно воспитан и не позволит себе компрометировать девушку ни словом, ни делом, – ответила она невозмутимо, а затем улыбнулась.

За обеденным столом я рассказал Софье, как прошла встреча с императрицей. Троекурова слушала внимательно и буквально ловила каждое слово, вылетавшее из моих уст. Временами её лицо принимало грустное выражение. Опечалена, что пропустила столь важное событие? Ей правда было так плохо утром?

На эти вопросы я так и не нашёл ответа. Как и на тот, скрывает ли Софья что-то. Но это никак не поколебало моё к ней доверие. У каждого могут быть секреты, которыми он не в состоянии поделиться даже с близкими.

Захочет – сама расскажет.

Я же поделился с ней забавным тестом, который мне устроила императрица.

– Хм… – Софья нахмурилась. – И как, Её Величество осталась довольна вашими ответами?

– Мне показалось, что да. А ещё пожелала процветания нашему с вами будущему роду.

– Нашему? – опешила Троекурова.

– Вообще-то моему, – пояснил я. – Но ведь я буду создавать свой род с вами.

– А, ну да… – мечтательно произнесла девушка, а затем опомнилась и хитро улыбнулась: – Я ещё не дала вам положительного ответа.

– Я помню, – серьёзно кивнул я, – И с нетерпением ожидаю услышать, каким именно будет ваше «да».

– Вы не меняетесь, Аскольд Игоревич, – покачала головой Софья.

– И я считаю, что это плюс, – хмыкнул я в ответ.

После ужина Софья неуверенно посмотрела на меня, отвернулась на три секунды, а затем твёрдо спросила:

– Аскольд Игоревич, есть ли у вас планы на вечер?

– Хм… – напоказ задумался я. Часть дел я уже решил по телефону, а остальные отложил. – Разве что провести время в компании самой прелестной девушки на свете.

Троекурова смущённо улыбнулась.

– Если я могу претендовать на этот титул, тогда предлагаю вам посмотреть вместе фильм. Знаете, когда я одна, у меня не находится времени на подобные развлечения.

– Но иногда, в приятной компании, почему бы и не отдохнуть, – продолжил я её мысль.

Фильм Софья приготовила заранее. И по какому-то странному стечению обстоятельств на коробке ДВД-диска было написано «Зорро». Сначала Юля советует посмотреть его Арвину, теперь вот Софья мне предлагает.

У местных княжон фетиш на мужчин с усиками и в масках?

Шутки-шутками, но фильм действительно оказался неплох. Мы смотрели его, привалившись друг к другу на диване. Софья укрыла наши ноги пледом… Старалась при этом выглядеть уверенно, но лёгкий румянец выдавал её смущение.

Ну а потом мы тепло попрощались, и…

Собираясь уходить и стоя уже возле двери, я таки не удержался и поцеловал её на прощание со всей страстью. Лишь спустя пять минут Троекурова смогла собраться с силами и осторожно оттолкнула меня, сбивчиво проговорив что-то о подготовке к полёту в Выборг – мол, завтра утром летит.

Там и поговорит с отцом о моём предложении.

– До понедельника, Софья Антоновна, – бодро произнёс я, поправив одежду.

– До понедельника, Аскольд Игоревич, – улыбнулась она.

Я вышел в коридор общежития и не встретил ни одной живой души, пока не спустился в холл первого этажа.

Следующий день, субботу, я посвятил работе – проектов много, хоть по чуть-чуть, но нужно каждому уделить внимание. Большинство этих дел можно решить дистанционно, но на «стройку» съездить пришлось лично.

Плюс тренировки я не забрасывал. Самому нужно становиться сильнее, да и новоявленных воителей альтеры тренировать. А в общем зале на базе с ними не позанимаешься, нужна конспирация.

Спасибо Канцлеру за усадьбу и за то, что на её территории есть собственный тренировочный зал.

Воскресенье прошло примерно в том же русле, что и суббота: сначала пара выездов, затем бумажные дела в рабочем кабинете в особняке. Вечером в рамках практических занятий по изучению иностранных языков я читал статью на английском языке. Писали, что объединённый флот Британской империи, состоящий из кораблей метрополии и Британской Америки, прибыл в Южно-Китайское море, чтобы «нести возмездие во имя Святой Британской короны». А в некоторых русских газетах эту акцию называют открытой агрессией.

Задумавшись, я перевёл взгляд с экрана монитора на огромного двуглавого орла. Статуэтка, подаренная за чемпионство на всеимперском турнире, удивительно гармонировала с интерьером моего кабинета.

Южно-Китайское море… Алиса упоминала, что наёмнический отряд, напавший на Оболенских, сейчас официально находится в Индокитае по поручению британского клана Элфорд. Нда… а англичане не успокаиваются. Едва закончилась война за независимость Америки – объединили силы с бывшими повстанцами и полезли в Южную Азию.

Серьёзные ребята…

Мои думы прервали трели телефона. Я взял со стола смартфон и напрягся.

«Короткий» – сообщил определитель номера.

Жентос Короткий, он же Евгений Шорт, один из моих Наставников. Сегодня он сопровождает братьев во время выезда на тренировочную базу. Там Боря с Глебом оттачивают навыки сражения с обладателями жи́вы.

Чуть выше на экране было показано текущее время «18:22». Как раз сейчас Короткий должен был привезти парней домой в особняк.

– Что случилось? – быстро спросил я, нажав кнопку ответа.

– Господин, некий аристократ сейчас беседует с Глебом и Борисом рядом с усадьбой, – с ходу выдал причину своей тревоги Короткий.

Запустив руку в верхний ящик стола, я пулей вылетел из кабинета.

– Подробности. Кратко, – на бегу велел я.

– Нам замигала фарами встречная машина, когда мы подъезжали к усадьбе. Я проигнорировал согласно инструкциям. Тогда машина нагло преградила нам дорогу. Таранить не стал, посчитав риск неоправданным. Из машины вышел аристократ, Глеб узнал его. Больше агрессии проявлено не было, он вежливо предложил братьям побеседовать.

– Чудинов? – прошипел я, когда бежал к воротам.

– Эм… да. Вроде так Глеб его назвал.

– Понял. Без лишних движений. Конфликт нам ни к чему.

Я сбросил вызов.

Люди Годунова решили-таки обострить ситуацию.

Но нужно ли мне выходить? Могу я доверить беседу со взрослым аристократом, явно опытным в манипуляциях и провокациях, двум подросткам-простолюдинам?

Ответ напрашивается сам собой…

И потом, даже если меня там не будет, через братьев люди Канцлера смогут до меня добраться.

Но главное – мне не хочется, чтобы парни остались без поддержки, если этот урод решит их вывести.

Я должен быть рядом.

– Открывай! За мной не лезь! – издали крикнул я охраннику. И тот резво бросился к калитке.

Оказавшись за забором усадьбы, я сразу увидел две машины и группу мужчин: Чудинова, беседовавшего с братьями в пятидесяти метрах от меня; Короткого, настороженно наблюдавшего за ними чуть издалека; ещё двух мужиков, стоявших возле автомобилей.

Но что удивительно, на улице были и другие люди. Да, иногда по тротуару вдоль дороги прогуливаются аристократы или их Слуги. Но ни разу на моей памяти на улицах нашего закрытого квартальчика не было столь оживлённо.

Форкхово дерьмо…

– О, Аскольд, добрый вечер! – увидев меня, помахал рукой Чудинов. – Не присоединитесь к нашей беседе?

Я подошёл ближе, кивнул братьям. Оба были сильно напряжены.

– Здравствуйте, Георгий Максимович, – сдержанно произнёс я.

– А почему так холодно? – улыбнулся Чудинов и протянул мне руку.

Желание сжать его кисть альтерой было сильным, но я мгновенно подавил это подростковое буйство гормонов.

– Ваш водитель своей опасной ездой напугал моего товарища, – сказал я ровно, ответив на рукопожатие.

– А, прошу прощения за это недоразумение. Уж очень мне хотелось побеседовать с кем-нибудь из вашей семьи. А тут увидел машину и не смог удержаться, – с деланным добродушием произнёс Чудинов.

Повторяется…

Ну да Форкх с ним.

– И что же вас настолько взбудоражило, что вы были готовы нарушить правила дорожного движения? – с улыбкой спросил я. Раз уж у нас тут разговор в стиле «добрых товарищей», подыграю гаду.

– Взбудоражило? – переспросил он, – О да… Это слово подходит как нельзя иначе. Знаете, меня безумно будоражит ваша тётя, Аскольд, Борис. Ваша мать, Глеб, бесконечно прекрасная женщина.

– Спасибо, – процедил Глеб.

– Последнее время я думаю только о ней, – продолжил заливаться соловьём мерзавец, – о её будоражащей фигуре, её дивном личике. Она дважды отвергла моё приглашение на свидание, но я не собираюсь сдаваться. Я покорю её прелести!

– Георгий Максимович, не стоит говорить такие вещи в нашем присутствии, – произнёс я, выпустив немного Ауры.

– А? – сбился он. – Отчего же? Очень даже стоит. Я не скрываю, что хочу обладать Мари. Она не сможет мне противиться!

Краем глаза я уловил, что братья едва держатся.

– Георгий Максимович, – повторил я, добавив ещё Ауры. – Настоятельно прошу, давайте не будем обсуждать это.

Он поджал губы, его тело пробила лёгкая дрожь.

Форкх меня дери… Чудинов пытается сопротивляться моей Ауре. Да, я сдерживаюсь. Да, я использовал её на нём раньше.

Но он всё равно должен испытывать страх.

И ведь испытывает, я вижу. Но… как-то странно борется. Без достоинства…

Форкхово дерьмо! Да его накачали своим подобием Ауры Годуновы!

– Я… Я… я добьюсь её! Вот увидите! Скажу ей, что если согласится со мной пойти в ресторан, больше не стану ей этого предлагать, – зачастил Чудинов.

Я же вновь добавил Ауры, чтобы выбить из него «восхищение» Годуновыми.

– А потом… она согласится, – взгляд Чудинова стал безумным. – И когда мы будем одни, я возьму её! Слышите! Если она начнёт сопротивляться, значит, пойдёт против воли аристократа! У неё не будет выбора! Я возьму её! Прямо в рест…

Я почувствовал, как альтера собирается у кулака Бори. Я увидел, как дернулась рука Глеба…

Гнилые чресла Форкха, садомирующие сарнитов!

Моя тяжёлая ладонь, не усиленная какой-либо энергией, звучно хлопнула по щеке провокатора.

Чудинов схватился за опалённую щеку, попятился и уселся на задницу. Полными ужаса глазами он смотрел на меня.

– П…простолюдин ударил аристократа! Ударил аристократа! Ударил!!! – обезумевшим голосом завопил Чудинов. – Хе-хе! Ударил…

Снег под ним окрасился в жёлтый. В тот момент мне стало ясно, что вряд ли когда-нибудь эта мразь ещё сможет выполнить чьё-нибудь секретное поручение. Каким бы хитрым и изворотливым ни был Чудинов – воля его слаба. Психика не выдержала две противоборствующие Ауры.

– Простолюдин напал на аристократа!

– Звоните в полицию!

– Оставайся на своём месте, Сидоров, иначе будет хуже!

«Случайные» прохожие подняли шум и неуверенно начали брать нас в полукольцо.

– Аск… прости… – прошептал Глеб.

– Ты… вперёд меня… – изумлённо выпалил Боря.

Да, я не мог остановить их двоих. Да даже если бы получилось – атакующее движение Глеба или Бори «зрители» бы увидели. А этого достаточно для суда.

И агрессию братьев суд всё равно мог бы повесить на меня, ибо мы с ними официальная семья, а мой социальный статус выше.

Так что зачем парней подставлять? Я за них и так в ответе.

– Не нужно, вы молодцы, – тихо произнёс я, вновь выпуская Ауру, чтобы приободрить братьев и слегка отпугнуть «зрителей». – Глеб, – на грани слышимости обратился я к кузену. – Расскажи о том, что произошло Вадиму, передай это, – я незаметно сунул в карман его куртки диктофон. – Вели не делать глупостей. И пусть позвонит Арвину.

Он знает, что делать.

Ведь мы всё это предвидели.

– Короткий! Бери братьев и поезжай в усадьбу! – повысив голос, велел я.

– Оставайтесь все на своих местах! – крикнул мужик, стоявший недалеко от водителя Чудинова. Он уже успел кому-то позвонить. Очевидно, полиции.

– Да! Не дёргайтесь и дожидайтесь полиции!

– Они здесь ни при чём! – рявкнул я, сделав шаг вперёд. Я разогнал Ауру до доступного без визуализации максимума. – Вы сами видели! Они просто стояли рядом! Или что, скажете это не так?

«Зрители» попятились. Ну а Чудинов, так и сидевший в собственной луже, безумно захихикал.

– Пусть… уходят, – выдавил из себя «друг» Чудинова.

Глава 2

Как заставить равного себе искренне захотеть сделать то, что он делать не хочет? Ответ – никак. Действительно равный будет видеть насквозь все уловки и останется при своём мнении.

Но, естественно, как равного Канцлер меня уж точно не воспринимает. Для него я подросток-простолюдин. Да, аномальный в плане силы и умственных способностей. Да, знакомый с представителями высшей аристократии, которые могут в некоторых ситуациях помочь советом.

Но при этом всё равно подросток-простолюдин. Будь Аскольд Сидоров при всех его достижениях потомственным аристократом, воспитанный по всем канонам – воспринимали бы его совсем иначе.

Но даже и тогда, разумеется, он не был бы ровней в глазах Канцлера.

Но если бы я был аристократом, заманить меня на Золотой Курс пытались бы без всяких уловок. Просто бы посулили золотые горы отцу-аристократу, и тот бы повлиял на сына.

Обычно до полного совершеннолетия аристократ не может выйти из рода. А вот после – получает такое право. Но используют его крайне редко – человеку, которому с детства привили ценность кровных связей, сложно эти связи порвать или даже ослабить. Да и к тому же другие аристократы на таких выходцев смотрят косо.

И всё же я стал интересен Канцлеру. И тот попытался склонить меня к военной службе во благо империи. Откровенно говоря, выбор средств в этой ситуации даже у Канцлера был ограничен. Использовать максимально сильное прямое давление в духе прямых угроз или взятия заложников (типа убьём твою родню, если откажешься) – недопустимо. Заложники могут умереть своей смертью или в результате несчастного случая, и тогда армия получит озлобленного обезумевшего Гуру.

Так что выбрать откровенно насильственный путь – недальновидно. Эффективнее заинтересовать – пообещать всё те же золотые горы. И ведь так и было! Это настолько естественный ход людей Канцлера, что я даже не обращал особого внимания – мне несколько раз звонили из «Военного университета»: рассказывали о жаловании офицеров, о возможностях карьерного роста, о том, что, в конце концов, даже генерал-губернатором можно стать. Тёте и братьям подкидывали листовки, рассчитывая, что они повлияют на меня.

Рутина. Я не повёлся. Тогда и оставалось действовать хитростью, в надежде, что я не додумаюсь, что за всем этим стоят люди Канцлера.

Притом я прекрасно понимаю, что для Канцлера я хоть и полезное приобретение, но тратить на мою вербовку колоссальные ресурсы он не намерен, хватает более приоритетных дел. И в конечном итоге, если я всё же ускользну из его лап и не пойду на Золотой Курс, Канцлер мало что потеряет. Ведь я всё равно остаюсь подданным империи – в случае тяжёлой войны с другим государством мне придётся защищать свой дом. Ну а в мирное время, я как минимум плачу налоги в казну.

Единственное, что теряет Канцлер – моё хорошее мнение о нём. Но если бы Годуновы боялись негативных отзывов, не просидели бы у власти четыреста лет.

В общем, после того как я проигнорировал заманивание в армию плюшками, у Годунова оставалось мало вариантов. Мы с Арвином понимали, что моё слабое место – мои люди. Но трогать наёмных работников как-то уж совсем странно. Значит, остаётся семья.

К братьям в класс перевёлся новенький, который восхищался мной и рассказывал Глебу с Борей, как здорово быть имперским офицером, и что у меня обязательно это получится.

Но… После того как мы переехали в усадьбу, я разрешил братьям ходить в школу по желанию при условии, что они будут заниматься дома и демонстрировать мне свои знания. Можно было вообще запретить им посещать школу как потенциально опасное место… Но я не из тех, кто станет ограничивать свободу передвижения близким. К тому же потенциальные опасности – полезный опыт.

В общем, агитация через братьев тоже провалилась. Хотя главная цель агитации – всё же создать общий информационный фон и воздействовать на подсознание. Но со мной такое не проходит.

Мы с Арвином и Архуном обсуждали какие ещё варианты может применить Годунов. Понятно, что главной пешкой был Чудинов. И тут на сцену выходит моё подвешенное состояние. Так-то это вообще редкая небывальщина, чтобы в семье простолюдинов несовершеннолетний стал Претендентом. С одной стороны, из-за возраста я нахожусь под опекой тёти. С другой стороны, тётя и братья находятся под моей опекой из-за социального статуса. Вот такой вот юридический казус. Как говорится, закон – что дышло. Можно использовать в обе стороны. Так что если бы вдруг тётя согласилась на быструю свадьбу с Чудиновым, мы с братьями могли бы стать Чудиновыми. Для старых родов принятие в род подобным образом (без общей крови с главой рода) – неприемлемо. Но Чудиновы средненькие дворяне, и принятие прошло бы не в правящую семью. Таким образом, я мог бы стать аристократом, но был бы вынужден подчиняться главе рода до своего полного совершеннолетия.

Но, к счастью, тётя не наделала глупостей. Хотя риск был очень велик, ибо братья тоже бы стали аристократами, а не только я один. Это могло её подкупить.

Рассматривали и вариант, что кого-нибудь из семьи могут похитить подставные лица, и, до того как я среагирую, освободить бравые имперские офицеры. Эдакая демонстрация удали и благородства. И всё та же агитация через родственников.

И, конечно же, знали мы о варианте с провокацией и подставой. Причём неважно, кто бы из семьи подставился, благодаря юридическому дышлу можно повесить всё на меня.

Но я был предупреждён – а значит вооружён. Честно говоря, я рад, что люди Канцлера разыграли всё именно так. Не подловили братьев где-нибудь в городе, не зажали тётушку, когда она была без присмотра…

Я был готов к провокациям, особенно после того, как уже однажды побывал в суде, пусть и в качестве потерпевшего. Да, как всегда, надеялся на лучшее, но знал, что делать, если люди Канцлера всё же не успокоятся после мирных агитаций и решат обострить ситуацию на негативе.

Размышляя обо всём этом, я сидел в камере. Выглядела она гораздо хуже моего прошлого «роскошного номера». Серые стены, воняющий канализацией толчок, жёсткая кровать.

Но главный минус – внутри этого унылого помещения я не чувствовал жи́вы. Артефакты, создающие такой эффект, стоят невероятно дорого и, насколько мне известно, требуют постоянной подпитки. Так что хоть этого и не скажешь по интерьеру, но на моё содержание изрядно раскошелились.

Тяжело вздохнув, я закинул ногу на ногу и уставился на грязный бетонный потолок. Готовы-то мы готовы… Но не хотелось бы использовать все козыри. А одной записи Чудиновских угроз изнасилования и наличия в группе поддержки наследного княжича может всё-таки не хватить, чтобы завернуть дело.

Придётся «вскрывать карты»?

Хех… Форкх дери этого Канцлера, всю романтику мне порушил. Не хотелось бы, чтобы Софья приняла моё предложение в текущих условиях. Но она не оставит меня в беде, в этом я уверен. Когда она объявит во всеуслышание, что станет моей невестой (а скажет она в духе «уже приняла несколько дней назад»), я автоматически перейду под защиту князя Выборгского. И отвечать за мои проступки (с момента принятия предложения) будет он, как если бы Чудинову дал по роже, например, Слуга Троекуровых. Против самого князя Чудиновы даже при поддержке Канцлера не пойдут. А если и пойдут, максимум что получат – деньги. Ну а виру князю я возмещу.

И всё же не хочется прятаться под юбкой. Но семья на то и семья, чтобы защищать друг друга. А мы с Софьей планируем стать семьёй.

Имеется и другой способ – великие князья Оболенские. У меня есть право просить у великой княгини что угодно. А у её семьи передо мной долг жизни. К счастью, в этом мире это не пустые слова. Объявив о долге жизни в суде, великая княгиня автоматически возьмёт на себя все претензии в мой адрес. Получится ровно та же ситуация, что и с князем Выборгским. Но не до свадьбы, а до тех пор, пока мы с великой княгиней не решим, что долг погашен.

Вообще, мог бы прикрыть себя этим долгом заранее, но не хотел лишний раз светить то, что помогал Оболенским. Иначе уже не Канцлер, а враги Оболенских могли бы нацелиться на мою семью.

Правда, есть вероятность, что Канцлер догадывается о том, что один из бородачей-спасителей – это я. Однако помешать представителям высшей аристократии отдать долг жизни он не вправе.

Кстати, бояре Морозовы тоже должны мне жизнь. Но возможность прикрываться ими я никогда не рассматривал. Хоть они и бояре, они слабы. Нечего на них вешать свои проблемы. Князья даже в состоянии войны куда более могущественные и влиятельные персоны.

Ну и третий козырь… Очередной традиционно-правовой казус, который мы подготовили, но… Там совсем странная защита от Арвина, и, надеюсь, она так и не понадобится.

Хотя, надеюсь, мне вообще не придётся использовать козыри.

Раздался щелчок – окошко на двери открылось, и я увидел лицо охранника:

– Подойди к дальней стене и заведи руки за спину. Без фокусов, чемпион.

Уже допрос? Быстро. Не прошло и сорока минут, как меня закрыли в камере. А ведь сегодня воскресенье. Поздний вечер. Чего людям не спится?

– Понял, командир, – отозвался я.

За спиной заскрежетала металлическая дверь.

– Зря ты, парень, аристократу по щам зарядил, – проговорил охранник и защёлкнул наручники на моих запястьях. – Тебя ж такое будущее ждало…

– Думаете? – через плечо спросил я.

– А то ж. Твои успехи разве что ленивый не обсуждал. Идём.

Фанат-простолюдин? Или тоже человек из дружины Хранителей? Так-то в этот раз меня «определили» в полицейское управление третьего северо-восточного района Москвы – ближайшее к моей усадьбе. И все местные служивые – полицейские, а не дружинники.

– Мой тебе совет, чемпион. Послушай старика и не ерепенься. Может, удастся выпутаться.

– Спасибо, – отозвался я.

В коридоре к конвою присоединились ещё двое дежурных. Мы прошли двадцать три метра, и меня завели в комнатку с простеньким интерьером: скучные бетонные стены, а из мебели только стол и два стула. Меня посадили там, где к столу крепилась металлическая штанга. Отцепили наручники с левой руки, протянули цепочку под штангой и вновь защёлкнули замок.

Артефактные наручники чёрного цвета. Красивые. Далеко не в каждом боярском роду такие имеются. У Морозовых, например, таких нет.

Спустя минуту охранники оставили меня в гордом одиночестве. К счастью, ждать пришлось недолго. Ещё через три минуты в допросную вошла молодая женщина в длинной серой юбке и приталенном пиджаке.