Kitobni o'qish: «Роковое представление на Молочайном лугу»

Элейн Димопулос

Shrift:

Николасу,
моему уже-не-маленькому-детёнышу-мальчику

Любое использование текста и иллюстраций разрешено только с согласия издательства.

Charlesbridge and colophon are registered trademarks of Charlesbridge Publishing, Inc.

1

Устраивайтесь поудобнее, на поляне всем хватит места.

Знаю, вы хотите услышать историю о жутком пожаре в дубовом лесу. Я расскажу её вам и заботливо проведу по самым страшным её частям. И всё-таки, соберитесь с духом. В сердце каждой истории лежит зерно истины, и истина нашей сегодняшней истории до сих пор поражает меня до глубины души.

Бабушка Мята в своё время предупреждала нас, как быстро распространяются пожары. Давным-давно в доме, где её держали в клетке, большие люди рассказывали маленьким о возгораниях, способах спасения, о том, когда нужно падать на пол и передвигаться ползком. Мы, кролики, всегда находимся близко к земле – это одно из наших врождённых преимуществ. Но когда пламя лизнуло то дуплистое дерево в лесу и его кора обуглилась и почернела, когда дым за считаные секунды изгнал его кашляющих обитателей… Что тут сказать, это оказалось гораздо страшнее, чем мы могли себе представить по бабушкиным рассказам.

Конечно, вы все прекрасно знаете, чем закончился пожар. Его потушили – сначала одной, затем многими парами рук.

Вопрос в другом: кто был его зачинщиком?

Хоть ветки и кустарник пересохли после пяти дней без дождя, пожар возник не сам по себе. И если посмотреть на это с одной стороны, то виноват в этом один-единственный обитатель Молочайного луга – тот, кто поджёг ветки. Но если посмотреть с другой, то это был крошечный камушек, который покатился с вершины холма, расшатал большой камень, который врезался в булыжник, приведший в движение валун.

Все обитатели деревьев, нор и домов сыграли свою роль в розжиге этой искры.

И я, Тыковка, не исключение.

Но чтобы рассказать эту историю как следует, я должна вернуться на три недели назад, в середину лета.

2

В те дни идеи жужжали надо мной, как пухлые шмели. И вот передо мной замельтешил, требуя моего полного внимания, новый сюжет для истории. О двух сёстрах-сурках, одна из которых украла у другой цветочный венок. Я уже знала, что луговым обитателям нравятся истории о воришках, лгунишках и их секретах, поэтому хотела почаще включать таких персонажей в истории, хотя бы ради острых и интересных конфликтов.

Одним памятным летним утром я проснулась раньше своих братьев и сестёр в спальном гнёздышке в нашей норе. Я решила, что ранний завтрак утолит мой голод и, возможно, разгонит мозг, поможет заполнить сюжетные дыры в моей истории.

Поглощая ароматный росистый клевер, я заметила какое-то движение в небе и, щурясь, задрала голову к солнцу, поднимающемуся из-за дубового леса. Это была птица. Она летела, размахивая широкими, сильными крыльями. Птица находилась далеко, но по её размерам можно было догадаться, что она крупнее любой другой на Молочайном лугу. Это была не сова – я знала, как выглядят совы, к тому же они не любили летать по утрам. При виде силуэта с растопыренными перьями на хвосте и головой с острым клювом, в моей памяти всплыло кошмарное слово: ястреб.

Бабушка рассказывала, что ястребы – территориальные птицы. Это значит, что, как только они находят место по душе, они селятся там и охотятся. До сих пор нам везло. До сих пор ни один ястреб не остановил свой выбор на Молочайном лугу.

Однако вам следует знать, что страхи расцветают в моём воображении подобно колючим кустарникам и распространяют свои узловатые ветви в разные стороны, заставляя думать о наихудших из возможных исходов. Когда я увидела ястреба, мои колючки начали опутывать мои мысли. «Что, если ястребиные когти вонзятся мне в спину, когда я буду мирно пастись на лужайке? Что, если он подбросит меня в воздух? Что, если он совьёт гнездо на нашем Молочайном лугу и сожрёт нас всех, одного за другим?»

Хищная птица описала дугу над лесом и направилась на север. Когда она перестала загораживать собой солнце, я увидела, что её хвост был рыжевато-красного цвета, как будто его окунули в огненное рассветное небо. Наконец она нырнула под кроны деревьев и скрылась из виду.

В этот самый момент мои братья и сёстры выбрались из норы на завтрак.

Глаза моей сестры Мальвы заблестели.

– Надеюсь, ты оставила нам немного клевера, Тыковка.

– Конечно, оставила! – Моя сестра Люцерна, выползшая последней, наградила меня добродушной улыбкой.

Я задумалась, стоит ли делиться своими страхами с Люцерной. Мои сородичи и друзья прислушиваются ко мне, когда это нужно, и любят меня, несмотря ни на что. Но, если верить слухам, ястребы и раньше пролетали над домом, но никогда не задерживались в наших местах. И эта птица тоже не стала здесь задерживаться. Пока что. Когда моё сердце перестало выпрыгивать из груди, я предпочла съесть ещё немного травы, а не делиться с близкими своими страхами. Пока что.

Завтрак ещё не закончился, а я уже чувствовала тяжесть предстоящего дня. Но если вы думаете, что наша мама, Крапива, из тех крольчих, что позволяют своим крольчатам подолгу бездельничать в знойные летние деньки, то – ой, как же вы ошибаетесь.

– Попрыгали за мной! – позвала мама. Я украдкой бросила ещё один взгляд в небо, пока мы гуськом семенили по зелёной лужайке. Настало время уроков.

3

Серые белки Инка и Твен, брат с сестрой, выскочили из высоких луговых трав и присоединились к нашей процессии.

– Вы знакомы с Иганом? Расскажите про него, – попросила их моя сестра Люцерна.

Иган, рыжая белка, был у нас сегодня приглашенным лектором. Я с радостью переключила своё внимание на него, надеясь позабыть о ястребе.

Белки переглянулись.

– Иган задорный, очень задорный, – сказала Инка.

– Скорее задиристый, – пробурчал Твен.

Не так давно мы с Люцерной помогли двум белкам разлепить их хвосты, намертво склеившиеся из-за попавшей на них сосновой смолы. Теперь Инка и Твен иногда присоединялись к нам, чтобы получать образование, – в нашем семействе это было доброй традицией. С тех самых пор, как в начале лета обитатели Молочайного луга объединились, чтобы спасти семерых осиротевших детёнышей койота, мама стала приглашать всех желающих на наши уроки.

Мы добрались до дальнего угла человеческого дома. Мои четверо братьев (Кейл, Цикорий, Латук и Клевер) и пять сестёр (Люцерна, Лаванда, Мальва, Расторопша и Морковка) уселись вплотную друг к дружке. К нам присоединились и другие любопытные птицы и белки.

Знаю, что для самого начала истории персонажей многовато. Но запаситесь терпением, потому что станет ещё больше. Впрочем, я слышала, вы уже самую малость знакомы с обитателями нашего луга.

Я огляделась в поисках Лира, юного самца малиновки, моего первого и самого лучшего друга. Лир посещал наши уроки при любой возможности, особенно если те проходили на свежем воздухе. Но сейчас его нигде не было видно, а я понятия не имела, где он пропадал. Думать о ястребах и знакомиться с новыми задиристыми существами было гораздо приятнее вместе с ним.

Игана тоже носило неизвестно где. Мама встала перед одной из металлических водосточных труб, которыми был оснащен дом, и откашлялась. Мы ждали. На ветке неподалёку воробьиха Амелия начала постукивать когтем по дереву.

Молчание нарушила Инка.

– Тыковка, если Иган не появится, ты же выступишь вместо него и расскажешь нам одну из своих потрясающих историй? Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста?

Остальные луговые жители закивали и затрещали в знак согласия.

Я с гордостью несла знамя рассказчицы, привычное кроликам нашего семейства. Мы, кролики, оттачивали своё мастерство у себя в норе, слушая друг друга и учась доводить свои истории до совершенства. Этим летом мы с братьями и сёстрами начали делиться историями за пределами норы, с соседями по лужайке. Мне особенно запомнилось, как однажды мама рассказала историю о том, как она заблудилась на лугу, будучи ещё совсем махоньким крольчонком. Да уж, она была бесподобной рассказчицей. Но мне нравилось, что меня обычно просили рассказать историю первой. Со времен необыкновенного спасения я стала крольчонком, к которому прислушивались.

– О да! – взвизгнула моя сестрёнка, малютка Морковка.

– Тыковка говорит, что придумала какую-то новую историю о сурках. И больше ничего не рассказывает!

– Это потому что я ещё не закончила, – ответила я. – Скоро всё узнаете.

– Тогда расскажи что-нибудь старое, – предложил кардинал Эфрон.

Полностью подчинять себе внимание аудитории при помощи слов – это удивительно, согласны? В то время я ещё не признавалась себе, но это заставляет тебя немножечко, самую малость оторваться от действительности.

– Тише, тише, – сказала мама. – Понимаю, всем не терпится начать, но давайте проявим уважение и дадим Игану ещё несколько секунд.

Словно из ниоткуда на водосточной трубе возникла рыжая белка и начала сновать вверх и вниз.

– А вот и я! – с хрипотцой пропищал он. Иган был мельче Инки и Твена, с небольшими белыми отметинами вокруг глаз. Когда на его рыжую шубку падал свет, казалось, будто она цвета пылающего заката. – Так-так-так. Ага, ну, что ж, давайте начнём. Времени у меня в обрез. Хлопот, знаете ли, полон рот. Так что, вас, ушастых, интересует рацион рыжих белок? Среда обитания? Наш жизненный цикл? Я всё правильно понимаю?

Мама слегка нахмурилась.

– Спасибо, что нашёл время, Иган. Да, я попросила бы тебя просветить нас в вопросах, касающихся особенностей вашего вида. Что отличает рыжих белок от остальных?

– Первое, что мне хотелось бы подчеркнуть, – Иган замер на середине водосточной трубы, лязгнув коготками по металлу. Обхватив трубу одной лапкой, он потряс перед нами другой. – Мы… вам… не… какие-то… БУРУНДУКИ!

Иган рассказывал о том, что рыжие белки питают слабость к семенам сосновых шишек. Он провёл небольшую демонстрацию – оторвал несколько чешуек с сосновой шишки и выгрыз зубами семена.

– Вкусно и питательно, – сказал он с набитым ртом.

Мы, кролики, конечно, тоже грызем сосновые шишки, чтобы притупить свои растущие зубки, но я никогда не пробовала их семена. Думаю, на вкус они как деревяшка. То ли дело мягкий сладкий банан. С другой стороны, мало что на свете сравнится с бананом.

Иган заявил, что чаще всего рыжие белки предпочитают обустраивать свои жилища, гнездясь в лиственных деревьях.

– Если только вы не очень-очень умная рыжая белка! – воскликнул он. – Тогда в плохую погоду вы можете укрыться в теплом, сухом и уютном доме. Угадайте, где я провёл прошлую зиму?

Кейл энергично задёргал ушами. Ожидаемо. Мой старший брат любил первым отвечать на все вопросы. Справедливости ради замечу, что он старался не выделываться, когда его ответы оказывались правильными. (Что случалось чаще всего.)

Но Иган ткнул своим когтистым пальцем в Люцерну.

– Ты! Что скажешь?

– Э-э-э… – Люцерна крепко задумалась. – В заброшенном осином гнезде? – наконец выдала она.

– Что? Назови мне хоть одно существо, которое по доброй воле подступилось бы к осиному гнезду. Хоть заброшенному, хоть нет. И как бы я пролез внутрь? Оса ведь крошечная, а я гигантский! Ужасный ответ.

Люцерна пожала плечами.

– Просто это был бы очень милый дом.

– Нормальный ответ, вовсе не ужасный, – прошептала я Люцерне, которая, впрочем, совсем не расстраивалась, когда её ответы оказывались неправильными. (Что случалось чаще всего.)

– Отвечай, Кейл, – сказала мама.

– Чердак человеческого дома? – предположил он.

– Ты прав, ты совершенно прав! Главное в этом деле – не царапать когтями пол, и тогда люди никогда не узнают, что вы гостите у них! Показывать вам свой секретный лаз я, конечно, не собираюсь. А то, когда ударят морозы, чердак окажется тесен для нас всех. Вы-то, кролики, может, и не умеете лазать по стенам, а вот вы, товарищи белки, вызываете серьёзные опасения.

– Спасибо, я лучше останусь на своём дереве, – пробормотала Инка. – Столько болтовни я бы не вынесла.

– Тыковка, как думаешь, ты могла бы забраться по водосточной трубе? – громко прошептала Люцерна. – Ты ведь смогла залезть не шпалеру.

Кейл улыбнулся мне, и несколько моих сородичей захихикали. Я шикнула на Люцерну. Да, однажды я забралась на шпалеру со стороны чёрного входа и чуть не сломала себе позвоночник. Но именно так я познакомилась с Лиром, чьё гнездо умостилось на самом верху этой самой шпалеры.

Где же он пропадал целое утро?

– Возможно, если вы попросите очень-очень вежливо, – продолжал Иган, – и пообещаете не лезть ко мне, я покажу вам, как можно проникнуть в дом людей, оставшись незамеченным, и…

– Внимание! Внимание всем на Молочайном лугу! Бросайте все свои дела! Подходите и подлетайте поближе! Вы не захотите пропустить эту новость, таково моё мнение!

Знакомый голос прорезал утренний воздух. Две ярко-голубые сойки стремительно приближались к нам. Я знала их, и колючки в моих мыслях снова пустили узловатые корни. Они хотели предупредить о ястребе? Неужели птица всё-таки выбрала Молочайный луг своим домом и теперь истребит нас всех?

Я снова посмотрела в небо.

– Где же ты, Лир? – прошептала я.

4

– Здравствуй, Трикси, – поздоровалась мама. – Вы с Васильком хотите нам что-то сказать?

Сойка опустилась на землю рядом с моей мамой.

– Что за дивное утро выдалось сегодня на лугу, не правда ли, матушка Крапива? В такой день невозможно хмуриться. С добрым утром всех! – Трикси озарила нас лучезарной улыбкой, и мы улыбнулись ей в ответ.

Её тон заставил меня усомниться в том, что они хотят предупредить нас о ястребе.

– Эй-эй, простите, птички, – Иган постучал коготками по водосточной трубе. – Вы срываете мой урок.

– Ох, батюшки, – разволновалась Трикси. – Мы можем подождать…

– Нет, не можем! – воскликнул Василёк. Он уселся на конёк крыши над Иганом. – Нам ещё обратно лететь. Серый, зови остальных горлиц! Синицы! Дятлы, прекращайте долбить деревья своими клювами и спешите сюда!

Когда вокруг нас собрались все птицы и белки Молочайного луга, Василёк спорхнул с крыши и встал рядом с Трикси. Не знаю, как ему это удалось, но Василёк, эта беспардонная голубая сойка и бывшая гроза луга, сумел охмурить самую добрую и нежную птичку в мире.

– Обещаю, мы не отнимем у вас много времени, – обратилась Трикси к Игану. Беличий самец не скрывал своего недовольства.

– Важная новость, – начал Василёк, обводя толпу блестящими чёрными глазами. – Лучший день моей жизни, таково моё мнение. Хотя впереди дни ещё лучше этого, вот уж точно, но я хотел, чтобы вы знали… – Голос Василька дрогнул и сорвался. Мне показалось, или у него дрожал клюв?

– Продолжай, Василёк, – мягко подбодрила его Трикси.

– Не могу. Распирает от гордости. – Василёк повесил голову и залился слезами.

– Ох, право слово, – вздохнула Трикси. – Василёк хочет сказать, что в нашем гнезде появилось пять яиц. А к концу лета на Молочайном лугу появится пять новых обитателей!

– Я самая везучая птица на свете! – прогорланил Василёк, пока мы все щебетали и клекотали, поздравляя их. Он уткнулся в голову Трикси. – Как же мне повезло, – повторил он.

Долго Василёк не давал житья обитателям Молочайного луга. Но он изменился и сыграл важную роль в спасении детёнышей койота. Лир считал, что на него благотворно повлияли истории, которые я рассказывала на лужайке. Как бы я ни верила в силу историй, всё же не хочу ставить себе в заслугу столь разительные перемены в характере птицы. Лир проявил к нему намного больше доброты. Как бы то ни было, Василёк осознал, как важно жить в мире с другими, и переменился.

– Пока мы высиживаем яйца, видеться часто не получится, – сказала Трикси. – Лир, эта добрейшей души малиновка, сейчас присматривает за нашим гнездом.

Так вот где он пропадал. И, конечно, он уже обо всём знал. Лир был таким дружелюбным существом, что я ничуть не удивлялась, когда с ним первым хотели поделиться важными новостями.

– Да, и кстати о Лире. – Василёк прочистил горло. – Матушка и Отец Перволёт? Вы здесь?

Всеобщее ликование поутихло. Дерзость, с которой Василёк обратился к малиновкам, поразила меня. Весной он украл яйцо из гнезда Перволётов.

– Да, Василёк. Я здесь, – твёрдым голосом отозвалась Матушка Перволёт.

Василёк не дрогнул.

– Хочу, чтобы вы знали, теперь я особенно понимаю вашу утрату. Это непростительно. Всё ещё сожалею. Но я и впредь буду пытаться загладить свою вину. Буду защищать луг и его обитателей.

Колючие мысли не позволили мне промолчать, особенно теперь, когда над нами нависла угроза.

– Теперь тебе нужно защищать свои собственные яйца, Василёк, – сказала я. – Сегодня утром я видела, как над опушкой дубового леса кружил ястреб.

Луговые обитатели ахнули. Малютка Морковка начала прыгать вперёд-назад, вглядываясь в небо.

– Ты уверена, что это был ястреб? – спросил Кейл.

– Тыковка не ошиблась. Это был краснохвостый ястреб, – подала голос Матушка Перволёт. – Я тоже видела его вдалеке, в северной части леса. Сторожите свои яйца. – Её голос смягчился. – И поздравляю вас обоих. Это радостная новость. Не могу дождаться встречи с вашими малышами.

Василёк помрачнел.

– Домой, – сказал он Трикси. – Рисковать не годится, таково моё мнение. Прощайте! – С этими словами он взмыл ввысь, ярким пятном промелькнув в прозрачном летнем небе.

Закончив принимать добрые пожелания и предложения помощи от других птиц, Трикси полетела за ним.

– С внеурочным общением покончено? – поинтересовался Иган. – Можем мы, пожалуйста, вернуться к уроку?

Когда Иган закончил свою лекцию, Инка и Твен убежали на луг играть в салочки, а кролики решили, прямо не сходя с места, пополдничать сочной травкой с лужайки.

Едва я набила рот травой, как услышала у себя над ухом жизнерадостный голос:

– Ты уже слышала новость, Тыковка? Большое потомство ждёт Василька! Какое счастье!

Я обернулась. Это был Лир Перволёт собственной персоной – кто же ещё это мог быть?

У Лира начиналась линька. Он все ещё был птенцом, но из-под пестрых пёрышек на его грудке одно за другим появлялись новые красноватые перья. К концу лета вся грудка у него будет красной.

– Слышала! Чудесные новости.

– Яйца у них голубовато-зелёные в темную крапинку! – докладывал Лир. – Нежные и изящные!

– Винни они бы понравились, – сказала я. Наша хорошая подруга Винни, оленёнок со сломанной ногой, покинула лес вместе со своей мамой ещё до истории со спасательной операцией. Мы с Лиром тяжело переживали разлуку.

– Да, – вздохнул Лир. – Когда я летаю над лесом, я всегда высматриваю её стадо.

– А ястреба ты не видел? – осторожно спросила я. – Я приметила его сегодня утром. Он напугал меня. Надеюсь, эта птица продолжит охотиться вдали от луга.

– Мама рассказала, где видела пернатого хищника. – Лир запрыгнул на камень, украшающий лужайку, и набросал когтем карту Молочайного луга, где бабушка Мята когда-то и построила наше семейное гнездо. Он нарисовал человеческий дом, газон, дорогу, сам луг и окружающий его дубовый лес. – Похоже, ястреб поселился здесь, – сказал он, указывая на место у северной границы дубового леса. – От нас далеко, видишь? – Я понимала, что мой друг пытается меня успокоить, и была ему признательна. – Кроме того, – продолжил он, – мы оба знаем, что колючие страхи – не помеха твоей отваге.

Слева от нас на лугу гордо тянулись вверх летние цветы. Жёлтые рудбекии, розовые монарды и синие васильки расплескали повсюду яркие краски. По соседству с ними обильно рос молочай, который служил пищей гусеницам бабочек-монархов. Когда гусеницы превращались в бабочек, молочай в их организме делал их ядовитыми, поэтому хищники избегали их. Наша бабушка выработала свод строгих правил, надеясь привить нашему семейству тот же иммунитет, что монархам прививал молочай. Так она пыталась уберечь нас от хищников и других опасностей. Но этой весной я поняла, что, даже принимая разумные решения, мы не сможем оградить себя от всех опасностей. И это нормально.

Лир был прав. Наш совместный опыт изменил меня. Колючие веточки моих страхов могли разрастаться в густые заросли, но впредь они не помешают мне жить полной жизнью.

– Эй, Тыковка! – Мы задрали головы, когда над нами пролетел Василёк. Чёрно-белые пятнышки на его крыльях как всегда выглядели очень эффектно. – Сегодня вечером Трикси дежурит в гнезде. Слышал, ты сочиняешь для нас новую историю? Она будет готова к ужину? Только чтоб не слишком длинная. Некоторым из нас нужно яйца охранять, таково моё мнение!

– Я тоже жду не дождусь твоего нового рассказа, – заявил Лир.

– Договорились, Василёк, – отозвалась я. Он коротко кивнул и улетел прочь.

– Василёк будет смотреть в оба, и мы, птицы, готовы взять воздушного вредителя на себя. – Лир стёр свою карту. – Даю слово: буду держать тебя в курсе насчёт этого ястреба.

– Спасибо, – робко отозвалась я. Конечно, Лир расскажет мне всё без утайки. Он был честной птицей.

Это я хранила от него секрет.

Я дождалась, пока Лир попрощается и улетит на поиски личинок. Дождалась, пока все животные разбредутся и лужайка почти опустеет. Убедившись, что никто не видит, я подобрала зубами с дорожки кварцевый камушек и положила его на нижнюю ступеньку у задней двери человеческого дома. Его белые грани сверкали на солнце.

Мне не удалось удивить Лира новостью о пяти яйцах Василька и Трикси, но я смогу удивить ими кое-кого ещё.

Я шустро упрыгала прочь и присоединилась к своим братьям и сёстрам, которые как раз совершали набег на ежевичный куст. Они ничего не заметили.