Kitobni o'qish: «Мурка»

Бумер нёсся по мокрому асфальту. В открытое окно врывался ветер, наполненный ароматами леса, грибов и приближающейся осени. Короткий ливень смыл с травы и деревьев придорожную пыль. Берёзки поблёскивали на солнце свежестью ещё зелёной листвы с первыми кляксами нежного золота, приближающейся осени. На заднем сиденье мирно посапывали Пашка с Рыжим.

Гарик чуть убавил звук авторадио. Горыныч – крутой. Бумер вот взял. Чёрный. Как положено нормальному пацану. С присущей ему армянской деловитостью и коммерческой хваткой поймал волну начала девяностых и открыл в областных посёлках ларьки с палёной водярой и дешманским красненьким. Периодически привлекал нашу весёлую троицу развезти марсы-сникерсы, сигареты и бабло собрать.

Ну а что? Работа не пыльная. Бывало, что с местными цапались. Да Пашка с Рыжим быстро себя уважать заставили. Они одноклассники, в моей школе учились, только на два года старше. Да и жили мы в одном дворе. Оба по весне вернулись из армии. Служили в ВДВ, были в горячей точке. Решили лето погулять, отдохнуть, потом определиться с дальнейшей житухой. А мне осенний призыв светил, вот парни меня и взяли под своё крыло. Наставнички, ешкин кот.

Меня всегда удивляло, как эти двое, такие разные, уживались. Дружили с начальной школы – не разлей вода. Кто Пашке кликуху Малой дал, ума не приложу. Здоровый, гора мускулов, на кулачищи смотреть страшно. Но спокойный, как удав. Или русский медведь: его не тронут, первым не полезет. Не, Толян тоже не маленький. Но жилистый, вёрткий, злой. И не то, что рыжий, он – огненный. А солнце его не стесняясь целовало… везде.

Мы свернули с трассы. Гарик сбавил скорость почти до минимума. Бумер полз между рытвин и кочек, тяжело переваливаясь и вздыхая будто живой. Остановились. На участке дороги асфальт отсутствовал напрочь, а ливень размыл и без того глубокую колею.

– Вот же чёрт, – Гарик хлопнул в сердцах по кожаной оплётке руля.

– Чего стоим? Кого ждём? – сладко потягиваясь, пробасил Пашка.

– Сам посмотри, – огрызнулся наш босс.

– О-о-о! – протянул Малой, вылезая из машины. – Да тут не просто дед-асфальтоед с многочисленным семейством проживает, он ещё и гостей приглашает попировать.

Я невольно хмыкнул.

– Ну, чо застыли-то? – Это проснулся Толик. Вышел, мельком глянул на дорожное бедствие. – Давай, Горыныч, двигай. Помаленьку. Влево забери, подтолкнём, если что. Выползай Миха, развалился как барин.

Мне ничего не оставалось, как выбраться наружу, шмякая по чёрной земляной жиже. Новых кроссовок было откровенно жаль. «И всё-таки хорошо», – подумал, глубоко втягивая густой, сладковатый дух августовского леса.