Kitobni o'qish: «Темная империя. Книга первая»
Третье королевство. Сарда
Найрина Сайрен
Наш мир превращался в руины. Он рушился, погребая под осколками жизни, судьбы, ценности, мировоззрение, государственный строй… Так случается, когда исчезает основа власти и те, кто ранее правил, оказываются абсолютно бесправными. Мы потеряли все – собственность, государственное содержание, неприкосновенность. В один день, волей темного лорда Риана Тьера демоны Бездны запечатали магию абсолютно всех одаренных жителей королевства. Подобное считалось невозможным – но это случилось. Нас учили, что маги независимы от внешнего воздействия – но магии мы были лишены извне. Договор, заключенный два века назад между всеми семью человеческими королевствами, гарантировал нам защиту… но никто не пришел на помощь. Мы, лишенные силы и поддержки, оказались беззащитны перед лицом тех, кто считал себя выше уже по праву рождения. Аристократия, веками притесняемая Ковеном Магов встала с колен, пылая жаждой отмщения.
Многие из нас покинули столицу еще до того, как по требованию темного лорда аристократия избрала короля. Остальные спешно бежали, едва выяснилось, что выбор древних родов пал на Люэра Тамьес – непримиримого противника магии и магов в частности, выступавшего против Ковена Магов и в период его расцвета, а уж сейчас… Бегство магов из столицы было массовым, но тайным. Бывшие архимаги сбривали бороды и стригли седые локоны по моде среднего класса, магини торопливо меняли мантии на платья, адепты сжигали форму… Я была рада тому, что маги ушли – они не видели, как на закате, едва объявили о воцарении Люэра первого жгли их дома.
Они не видели… а я стояла в ту ночь напротив квартала магов и, не сдерживая слез, смотрела как в мареве пожара уничтожается все, что когда-то составляло мой мир… Мой дом, светлый, с огромными витражными окнами, с садом дормейских вечноцветущих роз, моей любимой качелей в беседке увитой виноградом… Он долго не хотел загораться, магов не было, но подпитываемые десятилетиями камни хранили отголосок защитных чар и несколько раз огонь, подпитываемый щепками от мебели, угасал… Бутылки со спиртом решили эту проблему и вскоре дом, в котором я родилась и провела так много счастливых лет, был охвачен пламенем… Лопнули огромные окна, осыпались кристаллики витражей… В тот миг первое судорожное рыдание вырвалось из моей груди… Первое и последнее. И молча глотая слезы, я смотрела, как белоснежное здание чернеет от копоти и сажи, как падает, взметнув сноп искр, крыша, как радостно и торжествующе ревет толпа поджигателей… Мужчины, женщины и дети в серых невыразительных одеждах. Они ликовали, танцуя на руинах господских домов. Они, как и все здесь, отчетливо понимали – их не в праве осуждать даже те, чьи дома сейчас пылали в квартале Магов. И когда к пожарищам подоспели едва сформированные отряды стражи – поджигателей никто не схватил. Призвали к порядку, напомнили, что огонь может перекинуться на дома почтенных жителей города, а не только уничтожить жилища презренных магов, и оставили, не желая портить бывшим рабам первую Ночь Свободы.
Их оказалось так много, тех, кто еще вчера являлся собственностью, а ныне пировали, опьяненные волей и безнаказанностью… Так много. Казалось, вся широкая улица заполнена серыми одеждами обозленных и ищущих отмщения бывших рабов. И действительно они искали, отчаянно вглядываясь в лица зевак и прохожих, искали тех, кому могли бросить обвинения в лицо. Тех, кого только сегодня имели право растерзать, и вряд ли бы лишенным власти пришли на помощь. Но ни один из магов не решился бы остаться в квартале в эту страшную ночь… кроме меня. А мне не было смысла бояться – в моем доме рабы никогда не появлялись. И мама, и отец считали рабство неприемлемым, после их гибели мы с братом придерживались привитого с детства уважения к обычным людям. В нашем доме прислуга исправно получала жалование, а экономка госпожа Торрек, после смерти родителей заменившая нам мать, и вовсе отказывалась брать деньги, мотивируя тем, что живет на полном нашем обеспечении… Странное дело, глядя на то, как огонь медленно гаснет в сожженном доме, я впервые порадовалась ее смерти. Няня с улыбкой на губах отошла в мир иной всего месяц назад и ее смерть стала ударом и для меня и для брата, столько слез, столько сожалений… А вот сейчас я рада, что она не видит всего этого.
Справа от нашего дома пылал особняк магистра Огня. В какой-то миг пламя добралось до лаборатории господина Ориуса и в ночи прозвучал первый взрыв фейерверка. Грохот грома и в черном небе раскинув крылья парит гигантская огненная птица… Грохот – и тело птицы вспарывают огненно-фиолетовые цветы… Снова грохот, и распускающееся цветы пронизывают лучи фальшивого солнца… Грохот…
Толпа ликовала.
– Салют в честь Ночи Свободы!..
– За нашего короля!..
– Смерть магам!..
– Жги мантии!..
Я не выдержала. Развернувшись, устало побрела прочь, вздрагивая каждый раз. Когда грохот возвещал рождение нового огненного чуда. Небо надо мной сверкало всеми красками, а я смотрела исключительно себе под ноги, не в силах больше наблюдать массовую истерию пьянящего беззакония…
Нас предупредили о возможных беспорядках. Еще утром, собрав всех в актовом зале академии Магических наук, ректор Уильнар Нерос поведал о вероятном развитии событий. Нет, о массовом уничтожении магов речи не шло, аристократы отчетливо понимали – в этом случае вмешаются темные лорды, но… Но разве может едва сформировавшаяся власть нести ответственность за действия бывших рабов, опьяненных вкусом свободы? Ответ очевиден. А потому ректор настоятельно рекомендовал снять мантии, опознавательные амулеты и покинуть Сарду. Бежать, бросив дома, пока не прекратится хаос и новый король не возьмет под контроль обстановку в столице.
Бежать – прекрасный совет для тех, кому есть, где укрыться, для тех, чьи дома располагаются за чертой города, или тех, кто связан родственными узами с аристократией. Мне бежать было некуда. Бежать могут и те, у кого есть деньги. У меня их не было. Бежать нужно семьями… но я осталась совсем одна, всего лишь с надеждой, что брат, исчезнувший в день, когда появились темные, вернется. Глупая надежда, учитывая тот малоприятный факт, что я не могла отыскать его даже тогда, когда еще владела магией. Ни я, ни профессор Орман, ни совет. Тогда я металась по городу, отдавая все оставшиеся от мамы драгоценности, но ответ следовал лишь один – «Его нет, госпожа Сайрен».
В небе взревел огненный дракон. Самый дорогой из фейерверков магистра Ориуса, помнится, в последний раз его заказывали семь лет назад для празднования дня Магии, и сумму за это огненное чудо ковен уплатил не малую. Забавно, сейчас дракон был единственным освещением в городе – магические фонари угасли вместе с силой волшебников.
– Эй, посторонись! – грозный окрик.
Прижавшись к стене, переждала пока промчится кавалькада всадников… Раньше полотно улицы от пешеходной дорожки ограждала магия, теперь ее нет. Ничего нет. А перед глазами все та же разрывающая сердце картина – мой объятый пламенем дом… И в какой-то момент я понимаю, что давно не стою, а медленно сползаю по стене вниз, сотрясаясь от сдерживаемых рыданий. Мне хотелось умереть, здесь и сейчас, просто перестать дышать и больше никогда не проснуться… Хотелось… но еще оставалась надежда, очень призрачная, и все же надежда, что Ниран вернется. Он должен вернуться, должен. А я должна жить и ждать. Я должна.
И медленно поднявшись, я устало направилась на самую окраину города, где сняла комнату на месяц. Больше просто не было денег. Быть может, Дарика права, и мне не стоило тратить все имеющиеся средства на поиски брата, а драгоценности мне бы еще очень пригодились, но лучше знать, что ты сделала все возможное, чем терзаться мыслью о потерянном шансе.
Я долго шла по темным улицам. Заблудиться не боялась – по центральной дороге до конца, а затем свернуть на два проулка, пройти мимо убогих домиков и дойти до квартирного дома городских окраин. И едва я подошла, осторожно постучала в двери – три быстрых, четыре с более длинным интервалом удара.
Дверь отворилась, всклокоченная госпожа Урас высунула длинный, крючковатый нос, воровато огляделась, схватила меня за руку и втащила в нутро дурно пахнущего помещения.
– Шляешься чего? – хмуро вопросила она.
– Простите, – я понимала, что мне не за что извиняться, но все же – госпожа Урас была единственной, кто согласился принять на постой горожанку в зеленой мантии мага, и я была совсем не в том положении, чтобы проявлять гордость.
– Неча по городу шляться, еще узнает кто, – прошипела женщина, торопливо запирая двери. – Не слышала что ли, про магичек? Шляется и шляется.
Я замерла. В душе шевельнулось что-то странное, что вырвало из переживаний о собственной печальной судьбе.
– А что с магичками, госпожа Урас? – встревожено спросила я.
Старая женщина бросила злой, колючий взгляд и неожиданно зло сказала:
– Ничего. Ступай в комнату, детка, да носу не высовывай!
Я осталась стоять на месте, требовательно глядя на госпожу Урас, а та… она вдруг отвела глаза и устало сказала:
– Главари банд вернулись, деточка, а у головорезов к магам свой счет, особый. Особливо к магичкам. Мантии твои я сожгла, значки тоже. Поутру встанешь, будешь мне по кухне помогать, да по дому, у стен и то уши в наши времена. Сейчас спать иди, из комнаты не показывайся.
Когда я поднималась по крутой винтовой лестнице, шла словно столетняя старуха, чувствуя себя куда старше госпожи Урас. А едва вошла… Возможно хозяйка доходного дома и сделала для меня доброе дело, возможно… Но вместе с мантиями она сожгла все мои платья, туфли, перчатки. Две сумки, то единственное что я вынесла из ныне сожженного дома, были полностью распотрошены… Грамоты, учебники магии, ручки с золотым пером, несколько миниатюрных статуэток, дорогое мыло – она сожгла все. Не забрала, нет, в камине виднелись остатки сожженного имущества. И я осознаю, что пока смотрела, как горит мой родной дом, здесь в камине пылало мое оставшееся имущество…
Дверь распахнулась, когда я на коленях стояла перед очагом.
– Сумки тоже сжечь, – безапелляционным шепотом приказала хозяйка. – Бельишко твое не тронула, почитай и девицы гулящие такое же носят, а вот туфли пожгла.
Мне впервые в жизни захотелось ударить человека.
– Документы, – едва слышно простонала я, – свидетельство об окончании школы, диплом брата…
С трудом сдерживаемые рыдания сотрясали плечи.
В следующее мгновение я ощутила неимоверную боль и не сразу поняла, что старуха пребольно схватила меня за волосы. Вскрикнула, но с проворной хозяйкой доходного дома мне было не соперничать и когда госпожа Урас потянула к ставням, я только взвыла, пытаясь хоть немного ослабить хватку.
– В окно смотри! – прошипела женщина. – Огонь видишь?
Его нельзя было не заметить – пламя пожирало два соседних доходных дома! Алхимическое пламя! Из окон выпрыгивали люди, под стенами отчаянно сражались… ни стражи, ни пожарного отряда не было…
– Магов нашли, – прохрипела госпожа Урас. – Чемоданы нужно сжечь.
Я даже не ответила. Слышала, как она возится в комнате, потом затрещала сгорающая кожа, потом хозяйка приказала ложиться спать и вышла. Я не плакала, не могла больше. Свои слезы я выплакала, когда умирала няня, когда пропал брат… слез не осталось.
Дверь открылась неожиданно, вошла госпожа Урас, осторожно спросила:
– Ужин сюда принести?
Отрицательно мотнула головой. Не могу ничего есть, просто не могу.
– Тогда ложись, неча у окна сгорбленной старухой стоять. Это еще не горе, деточка, вот когда маги взялись кварталы бедняков чистить пятнадцать лет назад, вот то горе было – никого не жалели. И вот если бы не матушка твоя, не стоять бы мне тут сейчас, угорела бы со своими-то.
Вздрогнув, стремительно развернулась и посмотрела на госпожу Урас. Старуха усмехнулась, и продолжила:
– Узнала я тебя, мать вылитая. Но жизнь за жизнь, в остальном поблажек не жди, меня жизнь, знаешь ли, тоже не баловала. Спать! К полуночи облавы пойдут, уж поверь мне, я в этом деле опытная.
Госпожа Урас вышла, плотно прикрыв за собой покосившуюся дверь. И я словно впервые увидела эту комнату под крышей, с косым потолком, грязными тканевыми обоями, сквозь прорехи в которых виднелась кривая кирпичная кладка, оплетенная покрытой пылью паутиной… Грязно. Здесь действительно было очень грязно. Грязные обветшалые стены, грязный затоптанный, не ведавший метелки ковер, постель с несвежим бельем… Как я буду в ней спать?! Как. В беготне по доходным домам я была готова уже на любое помещение – денег было крайне мало, срок требовался долгий, а мой вид… Впрочем, теперь, глядя как пылают два доходных дома на противоположной улице, я понимала причину отказов. Я же жилье искала в зеленой мантии мага-целителя. В моей мантии.
Спать я все же легла, но поверх покрывала. Укрылась плащом и долго лежала, вглядываясь во тьму и прислушиваясь то к попискивающей мышке, то к нарастающему шуму за стенами доходного дома… В сон скорее провалилась, чем заснула.
* * *
Удар! Я подскочила прежде, чем выломанная ручка упала на пол и сощурилась, прикрывая глаза от света факелов, с которыми ворвались эти люди.
– Магиня? – пророкотал далекий от трезвого голос.
– Да какая магиня, – послышался голов госпожи Урас, – племянница моя, из Гарана приехала, полюбовник из дома выставил, так и деваться было некуда, к тетке направилась.
– Полюбовник? – вопросил мужик.
А по комнате уже суетились тени, вскрывались сумки, взлетала в воздух одежда.
– Бледная почему и зареванная? – снова спросил мужчина.
– Так… от младенчика-то избавляться пришлось, – затараторила хозяйка доходного дома.
– Стало быть и не выпьет с нами? – впервые с момента начала обыска, в голосе пьяного послышалось разочарование.
– Куда ей, болезной…
– Жаль, – мужчина шумно выдохнул, – хорошенькая. Люблю таких. Парни, нашли что?
– Не магиня, – ответил прокуренный голос.
– Лады, идем, – заявил тот с факелом, и все направились на выход.
Даже когда за ними закрылась дверь, я все еще пыталась унять сердцебиение. Меня трясло! От ужаса, от услышанного, от того, что могли сделать со мной эти, решившие мстить магам.
Спать в ту ночь мне уже не довелось. Поначалу долго сидела, прислушиваясь, после, стоя у окна, в ужасе смотрела, как горят еще несколько доходных домов… видимо многим из нас оказалось некуда бежать.
* * *
На рассвете пришла госпожа Урас. Открыла дверь, вошла, пьяно покачиваясь, и с порога поведала:
– Не убивают ваших.
Я облегченно выдохнула, как выяснилось напрасно.
– Казнить будут, – продолжила хозяйка, – в шесть, на площади. До того, как в восемь утра о коронации объявят, стало быть, новая власть не при чем будет…
Медленно опустившись на пол у окна, я обняла плечи руками.
– У меня не останешься, – продолжила госпожа Урас. – Тебя глава банды Крестов заприметил, а этот молоденьких сильно любит. В байку мою он поверил, но дней через десять, как решит, что зажило все, за тобой головорезов своих пришлет. Так что переедешь.
– У меня нет денег, – едва слышно произнесла я.
– Тогда Джекас, – безразлично пожала плечами госпожа Урас. – Мужик он щедрый, да и по сути плевать ему магичка или не магичка, заодно защита тебе будет. Да и мне главарь за такую красотку только приплатит.
Она вышла. Оставив меня осознавать каждое из ее слов, все ее слова!
Некоторое время я просидела на полу, затем медленно встала, и, накинув плащ, ушла, не в силах больше оставаться в этом насквозь прогнившем доме.
* * *
В предрассветных сумерках было холодно, зябко и жутко. Мне казалось, что кругом, каждой подворотне мелькают жуткие тени, и очень хотелось, со всех ног броситься домой, забежать в комнату, спрятаться под одеялом… вот только у меня больше не было дома. И никого из близких… и ничего больше не было. И я брела по темным захламленным вонючим улицам, и, переступая потемневшие бурые лужи, уговаривала себя, что это не кровь. Все что угодно, но только не кровь…
Я долго шла, но вскоре остановилась, услышав крики толпы и такие знакомые лозунги «Смерть магам!». Услышала и пошла туда, на главную городскую площадь. Напрасно. Мне не стоило приходить, не стоило видеть то. Иногда, гораздо спокойнее не видеть, чем смотреть и понимать, что ты ничего не сможешь сделать.
Их было четырнадцать, все боевики, все студенты. Я не знала их имен, но мы не раз встречались в стенах магической академии. Братство Огня – они считали себя теми, кто возродит империю Хешисаи… А сейчас эти юноши стояли на постаменте, в криво надетых мантиях, со связанными за спиной руками, и гордо смотрели на виселицы, покачивающиеся в шаге от них. Гордо смотреть в лицо своей смерти – нас этому учили с первого дня поступления.
– Маги измывались над нами веками! – орал какой-то мужчина в одежде горожанина. – Они возомнили себя богами и вели себя как боги! Но теперь мы покажем им кто здесь бог!
Толпа одобрительно взревела.
– Мы научим их…
Рев пламени перекрыл крик толпы. Ярко-алое пламя цвета крови на миг осветило всю площадь, а когда пламя угасло, присутствующие, даже связанные маги, в ужасе отступили!
На постаменте стоял темный лорд! Истинный темный лорд – свет восходящего солнца терялся в его черных волосах, черный плащ оставался недвижим на ветру, ростом он превосходил самых высоких из магов. И от него веяло ужасом Преисподней!
На площади стало так тихо, что начни кто-то дышать, мы услышали бы.
– Что здесь происходит? – низкий чуть хриплый голос прозвучал не громко, но мы услышали каждое из слов.
Услышали, но ответить не рискнул никто.
– Ты, – холодно произнес темный лорд, обратившись к тому самому оратору, что мгновение назад был полон желания говорить.
А сейчас трясся всем телом.
– Не люблю ждать, – холодно напомнил темный.
Тело оратора обмякло и мужчина повалился на постамент.
– Прискорбно, – печально произнес лорд, и обратился к одному из магов. – Что здесь происходит?
Боевик затрясся, от гордости не осталось и следа, но все же он произнес:
– Ннничего, уважаемый лорд Тьер.
Мгновение темный словно обдумывал услышанное, затем спросил:
– Вы издеваетесь?
Боевой маг кивнул, затем отчаянно отрицательно замотал головой, а после… свалился в обморок.
– Еще прискорбнее, – заметил темный.
Затем медленно повернулся, обвел взглядом толпу и произнес:
– Если мне станет известно хотя бы об одной смерти мага – начнется расследование.
Вспыхнуло адово пламя.
Когда всполохи огня угасли, площадь все так же оставалась, погружена в напряженную тишину. Затем из толпы вышли несколько мужчин и принялись торопливо развязывать руки захваченным магам. Остальные поторопились разойтись. Никто не произнес и звука.
* * *
Темная империя. Ардам. Академия Проклятий
Леди Дэя Тьер
Вспыхнуло адово пламя. Его отсвет на мгновение словно заглушил свет магического светильника, и в этом освещении схема показалась мне не правильной. Как-то смутил угол шестого кристалла, и возможность преломления проклятия и…
– Родная, тебя время суток не смущает? – поинтересовался лорд директор, склонившись надо мной, уперев обе руки в мой стол и затенив схему.
– Все же преломляется, – задумчиво заметила я. – Придется менять схему, или полностью переписывать восьмой поток.
Риан усмехнулся, обнял, затем взял стул, сел рядом и в обычном приказном тоне потребовал:
– Покажи.
Пододвинула к нему чертеж и взглянула на мужа. В черных как само Темное Искусство глазах горел странный огонек затаенной улыбки, одет магистр был в черный плащ ордена Бессмертных, но самое любопытное, стоило ему повернуть руку, как я обратила внимание, на капельку крови на его ладони.
– Вызов по крови? – осторожно поинтересовалась я.
– Третье королевство, пришлось вмешаться, – магистр нахмурился, но лишь на мгновение, затем спросил, – ты разрабатываешь для Тесме формулу катализатора?
– Управляемого катализатора проклятий, – пояснила я.
– Он же сменил твою тему дипломной, – напомнил Риан.
– Сменил, – призналась я.
И смутилась под насмешливо-вопросительным взглядом лорда Тьера. Смутилась окончательно, потому что опять забыла что он, касательно моего обучения, знает абсолютно все, так что остается два варианта – молчать или… молчать.
– Ты сегодня поздно, – заметила я, поднимаясь, и осторожно отнимая схему.
– Дэя, – он всегда как-то особенно произносит мое имя, – я смирился с учебой и работой в ДэЮре, но личные исследовательские проекты…
– Брачный договор, пункт двести семнадцать, – торопливо ответила я.
– Гласит, что Дэя Тьер имеет право заниматься учебной деятельностью, – прорычал темный лорд.
– Да, – кивнула я, – но там еще приписка была… мелким почерком.
– Насколько мелким? – отчаянно пытаясь сохранять спокойствие, вопросил магистр.
– Не очень мелким, – я отчаянно избегала необходимости смотреть на Риана и вообще со стола все убирала, – Доха его с обычным увеличительным стеклом вносил, а у него еще и мощное увеличительное было и…
– Я устал, голоден и хочу спать, – мрачно сообщил лорд директор.
Взревело адово пламя.
Но прежде чем, оставив бумаги, я шагнула в огонь, в двери постучали. И я услышала торопливое:
– Дэйка, дракон твой залетал, сказал, что все прошло на «ура», кристаллы у гномочки, тебе букет поцелуйчиков и обнимашков. От ушастого – ждут завтра в конторе, смойся с первой пары.
Мне вдруг резко расхотелось появляться в директорском домике и оставаться наедине с лордом Тьером. Однако почтенный господин Жловис о моем затруднительном положении не догадался и продолжил:
– Дэйка, утром до построения смоешься, я тебе калитку приоткрытой оставлю, ну чтобы Тьер не засек, все, кошмарных.
И гоблин ушел. Я осталась. Риан остался. Вопрос, повисший в воздухе, тоже остался.
– Отчислю, – хмуро пообещал магистр.
Я торопливо шагнула в огонь, Риан нагнал и едва мы вышли в гостиной, подхватил на руки.
– Ты устал и голоден, – напомнила я.
– Что за история с кристаллами? – поднимаясь по лестнице, потребовал ответа магистр.
Решив не усугублять ситуацию, честно ответила:
– Юрао помогает Эрхе сдать экзамен по Иллюзиям.
На меня насмешливо взглянули, после чего Риан произнес:
– Если Эллохар не желает видеть ушастого рядом со своей шайгенкой, значит Юрао ничего не светит, родная.
И магистр внес меня в спальню.
– Юр настойчивый, – заметила я.
Лорд Тьер осторожно уложил меня на постель и замер, разглядывая с затаенной улыбкой, словно я что-то удивительно-волшебное.
– Риан, – осторожно позвала я.
– Да, леди Тьер? – он рывком снял плащ, следом стянул черную рубашку и склонился надо мной. – Я вас внимательно слушаю.
– Очень внимательно? – поинтересовалась я, глядя, как осторожно опускается магистр.
– Очень, очень, – подтвердил он, накрывая мои губы поцелуем.
Внезапно Риан вздрогнул, остановился, и замер, словно прислушиваясь к чему-то отдаленному.
– Что-то не так? – встревожилась я.
– Дара! – магистр поднялся.
Возрожденный дух явилась посреди спальни, прикрыв глаза руками, но последние были достаточно прозрачны.
– А счастье было так возможно, – разочарованно протянула дух смерти. – Господин?
Магистр не отреагировав на ее реплику, тихо спросил:
– Ощущаешь?
Несколько мгновений Дара стояла, словно прислушиваясь к чему-то, затем отрицательно покачала головой. Риан сложил руки на груди, затем раздалось:
– Дух!
И повинуясь его приказу, из пола вылез наш несговорчивый дух-хранитель Академии Проклятий.
– Аномалии, нелогичности, странности ощущаешь? – в голосе магистра отчетливо звучала ярость.
– Нет, лорд-директор, – торопливо ответил дух.
На лице лорда Тьера затанцевали желваки, глаза чуть прищурились.
– Дара, что-то не так. Всех адептов-проклятийников загнать на территорию, используй заклинание подчинения, – пауза, затем уверенное: – К преподавателям так же относится.
– Поняла, господин, – Дара поклонилась и исчезла.
– Дух, блокируй территорию для всех, кроме своих, – хранитель так же поклонился, услышав приказ и исчез.
Сев на кровати, я осторожно спросила:
– Что происходит?
– Еще не выяснил, – спокойно ответил магистр, – но меры предосторожности не повредят.
Затем подошел ко мне, опрокинул на постель, и устроившись сверху, поинтересовался:
– Так на чем мы прервались?
– Ты собирался поужинать, – напомнила я.
– Я собирался поесть, – ухмыльнулся Риан, – начну с одной маленькой адептки, которая ко всему прочему врунишка и умолчанка.
– Я не врунишка, я недоговоришка, – поправила, с наслаждением запуская пальцы в его черные волосы.
– Мне нравится разгадывать твои маленькие тайны, – прошептал Риан, нежно целуя, – мне нравится, когда твои глазки горят от интереса, – еще один поцелуй, – но мне не нравятся ушастый с чешуйчатым.
Потянувшись, поцеловала его, закрывая тему как минимум на эту ночь.
* * *
Подземелья. Западное королевство. Резиденция шестого жреца великой Тьмы
Золотой жрец – его редко называли иначе. Нет, в глаза жрец не именовался иначе как Таэлран Великий из Шести, но все практически каждый про себя называл его Золотой жрец. Шестой любил золото. Его золотые волосы и цвета расплавленного золота глаза, сверкали в тон к золотой тоге, ногти, выкрашенные золотым и украшенные черной вязью рун перекликались с массивными золотыми перстнями, нанизанными на длинные пальцы, руки от запястий до предплечий охватывались золотыми браслетами, и сапоги у Таэлрана, неизменно оказывались золотыми – бледное золото, желтое золото, красное золото, но исключительно именно этот его излюбленный металл. Поговаривали, что даже казнить жрец предпочитал используя золото. Поговаривали еще и о том, что когда шестой жрец был недоволен, он прикасался к серебру. И сейчас два безмолвных охранника-дроу, единственная охрана в тронном зале культа Тьмы, с опаской поглядывали на серебряный ритуальный нож, задумчиво извлеченный жрецом.
– Итак, – пальцы с золотыми перстнями поглаживали рукоять серебряного клинка, – ты вернулся. Один.
Стоящий на коленях маг опустил голову.
– Использовал портал… даром.
Маг сжался.
– И потратил мое время, – заключил Таэлран.
– Я завершил ритуал, требуется лишь клинок…
– Мне требуется проклятийник, – холодно прервал его жрец.
Мужчина гулко сглотнул и поспешил оправдаться:
– Я не знаю что произошло, – сбивчиво произнес мужчина, – все адепты-проклятийники спешно вернулись в академию, куда мне не пробраться.
– И ты отступил, – заключил Золотой жрец.
Это стало приговором.
Кинжал серебряной иглой вспорол пространство. Словно вспышка молнии, погасшей в горле человеческого мага. Глядя на падающее тело оба охранника молча переглянулись – Таэлран никогда не промахивался, являя собой образец лучшего из клана Теней.
Ритуальный клинок засиял тусклым светом, темно-фиолетовый топаз вспыхнул, впитывая смерть. Секунда, вторая, третья…
– Первая жертва, – Таэлран медленно поднялся, неспешно подошел к трупу и поманил кинжал.
Клинок покинул тело убитого и окровавленным острием вниз, завис перед жрецом.
– Дархан, – чуть растягивая, призвал Золотой жрец.
Черноволосый дроу выскользнул из сумрака, опустился на одно колено.
– Заберешь клинок через положенное время, – приказал Таэлран, – скрой следы, отыщи новую жертву.
– Проклятийник? – уточнил тень.
– Именно.
Пространство преломилось, открывая поляну сумрачного заповедного Ардамского леса. Зависший в воздухе кинжал рухнул на запрелые листья, Дархан шагнул следом.
* * *
Третье королевство. Сарда
Найрина Сайрен
После появления темного лорда народ покидал площадь так, словно спасался от лестного пожара. Все бежали. Едва освобожденные маги, легко обогнав толпу, рывками умчались в городской парк. Меня их скорость не удивила – у боевых магов на первом месте физическая подготовка, и мы, целители, знали об этом лучше других адептов, потому что лечение травм и растяжений в качестве практики доверяли именно нам. И часто прямо с полигона, боевики дружной толпой ковыляли к нам, успевая как раз на второе практическое занятие.
В какой-то момент поняла, что глядя на их скоростной кросс начала тихо подхихикивать… нервы. Просто нервы, я не выдерживала всего груза обрушившихся эмоций, не могла больше. А требовалось взять себя в руки. Помнится, мама всегда говорила «Когда тебе плохо, помоги тем, кому еще хуже».
И стараясь идти ближе к стенам, чтобы не столкнуться ни с кем, я побрела в городской лечебный центр. Не поднимая головы, не оглядываясь, мучительно не замечая разрушенных стен, памятников, домов, фонарей, фонтанов… Больно, так больно и горько. Я остановилась, обняв плечи руками, медленно присела, стараясь сдержать рвущиеся рыдания.
– Как-то ты скучно рыдаешь, – вдруг произнес кто-то и рядом со мной у стены присел на корточки высокий светловолосый мужчина. – Где истерика? Подвывания? Всхлипывания, в конце концов?
Испуганно взглянула на него, светло-синие глаза одарили насмешливым взглядом, насмешливым, но совсем не трезвым.
– Будешь? – поинтересовался незнакомец, протянув запотевшую бутыль достаточно дорогого вина.
Знаю что дорогого – «Кровавый дар» редкое эльфийское вино, им ректор угощал самых дорогих гостей и мне, как одной из провинившихся адепток, доводилось убирать столы после празднеств.
– Хорошее вино, – уверенно заявил мужчина. – Давай, всего глоток и станет лучше.
– Пппростите, – я осторожно поднялась, – не пью.
– Вообще? – пьяно изумился он.
– Да, – я огляделась.
Странное дело, на всей площади мы остались совершенно одни. Покачивались на ветру петли заготовленных висельниц, громко каркала ворона, устроившаяся на постаменте, серое промозглое утро туманом струилось меж остатков поваленных статуй… и никого вокруг, только я и совершенно невменяемый мужчина с бутылкой очень дорогого вина в руках.
– Скучно, – неожиданно произнес он, и отхлебнул прямо из горлышка.
Аристократ? Судя по одежде – из приморья, если учесть цвет волос – северянин, глаза синие – степняк, внушительный нос с горбинкой – горец?! Очень странный мужчина.
– Здесь несколько минут назад было очень весело, – сухо сказала я, делая шаг в сторону.
– Знаю, – уныло отозвался он, – казнь.
Тяжело вздохнул и сокрушенно произнес:
– Но кто же так казнит? Ни чувства стиля, ни достойного обоснования, ни красоты подхода – смешно сказать они петли из пеньковой веревки даже не смазали. Пришлось прервать этот позор на самой патетичной ноте.
Сумасшедший – сразу догадалась я. Лечебница умалишенных находилась под патронажем декана целительского факультета, возможно бывшие рабы добрались и до него. Я еще раз внимательно оглядела незнакомца – замшевые сапоги в пыли и нуждаются в чистке, черные брюки на удивление совершенно чистые, как и черная шелковая рубашка. Более на незнакомце не было ничего – что отнюдь не являлось проявлением благоразумия в достаточно промозглое и холодное утро. А еще он сидел, привалившись спиной к холодной стене.
