Kitobni o'qish: «Ловушка для принцессы»
– Вставай… – И голос такой недовольный.
А я сплю! Вот буду спать и не проснусь, и желаю вам, айсир Грахсовен, стать завтраком для гоблинов!
– Катриона… – О, мы даже вспомнили, как меня зовут. И главное, никаких больше «утырок»!
Все равно не встану. Я тебе еще устрою сновидения со смыслом, орк-недоучка!
– Катриона Ринавиэль Уитримана!
– Ты забыл добавить «наследная принцесса Оитлона», – не сдержалась я, после чего поплотнее укуталась в одеяло.
И пока там наверху нервничали и отсылали многие ранее неизвестные мне эпитеты в мой же адрес, я с чистой совестью вновь заснула. Ну, совесть… она меня никогда особо не мучила.
Окончательно разбудили чьи-то руки, аккуратно натягивавшие на мою ногу сапог, и… эти руки были знакомы.
– Айсир Динар, что вы делаете? – Я подскочила, второй предмет походной обуви надела сама.
– Экспериментирую, – раздраженно ответил даллариец, – хочу понять, что так взбесило одну конкретную принцессочку, что та шарахается от меня, как дикий зверь от огня. Катриона, что происходит?!
– Ничего.
Я наклонилась и взяла куртку. Поспешно надела ее, застегнула и лишь затем накинула плащ на плечи. Ночь пела голосами зверей, скрипом деревьев, шелестом листвы, и в этой гармоничной песне диссонансом звучали встревоженное ржание лошадей, резкие голоса стражников и далларийцев, звон оружия… Странно, что мы опять выезжаем ночью.
– Едешь со мной, – произнес Динар, все это время молчаливо меня разглядывающий в свете всполохов вновь разожженного костра.
– Нет. – Я ответила спокойно, но непреклонно и уверенно.
– Кат, сейчас ночь, ты можешь заснуть в седле и…
– Айсир Грахсовен, у меня имеется лошадь, и я достаточно хорошая наездница, чтобы не свалиться с нее в процессе путешествия.
Я несколько слукавила, наездницей я была отвратительной, посему и предпочитала карету в дальних путешествиях, но я была готова трястись в седле, лишь бы он не прикасался ко мне!
– Хантр, – громовой рык Динара спугнул с ветвей каких-то птиц, и те, недовольно каркая, улетели в ночь, – отвечаешь за нее!
Офицер моей стражи и так отвечал за меня головой перед отцом, но после приказа далларийца его лицо приобрело еще более серьезное и строгое выражение.
* * *
Впервые я встречала рассвет в лесу, находясь верхом на лошади. Мы неспешно ехали по тропинке, причем цепочкой, а во главе был Динар. Медноволосый явно обиделся, на меня он и не смотрел, сосредоточенно ведя отряд в дебри. Далларийцы ехали впереди, и замыкали тоже они, оитлонская стража оказалась как в тисках, ну а я была посерединке.
Едва тьма сменилась серым туманом, проснулись птицы. Заголосили на разные лады, но в каждой песне было столько радости. Птицы, они радуются даже такой малости, как восход солнца, а людям всегда всего мало.
И вот уже первые солнечные лучи пронизывают лес – удивительно прекрасный, сияющий бриллиантовыми капельками росы… Солнце освещает поразительно красочный мир, с яркими цветущими полянами и изумительными цветами асоа, цветущими и на валунах, и на поваленных стволах, и на могучих высоких деревьях.
Я любовалась ошеломляюще колоритными пейзажами, и взгляд скользнул по стволу огромного дуба, мимо которого мы проезжали. Запрокинув голову, разглядывала яркую зелень, и восхищению моему не было предела, когда я заметила розово-фиолетовые цветы асоа, – они тянулись к солнцу на самой верхушке дерева.
Вжик! Резкий звук выпущенной на свободу стрелы заставил вздрогнуть… неожиданно на руки упал цветок асоа, я едва успела его подхватить. Быстрый взгляд на Динара – тот, не глядя на меня, вновь пристегнул арбалет к седлу… словно ничего и не случилось. И только яркий, источающий сладкий аромат цветок, уютно лежащий в ладонях, был свидетельством любезности айсира Грахсовена…
* * *
Привал объявили лишь после полудня, когда даже тень деревьев не спасала от жары, и стоит признать, что во влажном лесу духота становилась почти невыносимой, заставляя с ностальгией вспоминать о прохладных галереях дворца. К этому времени мой роскошный цветок уже утратил первоначальную свежесть, но выбрасывать не хотелось, и я старалась держать его так, чтобы не повредить нежные лепестки. Даллариец спрыгнул первым. Оставив свою лошадь охранникам, он решительно направился ко мне.
– Кат, давай сниму тебя. – Динар придержал мою лошадь под уздцы.
– Я сама, благодарю вас! – Цветы цветами, а… я его боюсь.
Даллариец с насмешкой посмотрел на меня, затем на бережно удерживаемый мною цветок и, рассмеявшись, предупредил:
– Не визжать!
– Что? – не поняла я.
Схватив за талию, Динар аккуратно стянул меня с лошади, и визжать от ужаса действительно хотелось… А рыжий, подхватив меня на руки, направился в сторону леса.
– Айсир Грахсовен, я… что вы делаете?
– Шш, злючка. – Он весело подмигнул. – У нас спасательная операция… Так, где же я это видел?..
Ветки жалобно хрустели под его ногами, какие-то зверьки с испуганным писком разбегались, и я подумала, что ночью тут точно ходить ни за что бы не стала.
– Нашел, – возвестил даллариец, и мы направились к старому, с прогнившим стволом дереву. – Когда подъезжали, здесь блеснула вода.
Он подошел ближе, а я скривилась, ощутив запах тухлой древесины и почему-то тины, как на болоте.
– Кат, ноги будут болеть, но ходить нужно, так что я тебя осторожно опускаю, хорошо?
– Нет! – Я вспомнила про зверьков, подозрительно напоминающих мышей, но затем взглянула на него и… – Опустите немедленно!
Горько усмехнувшись, Динар поставил меня на ноги… Действительно, мало приятного после верховой езды… Вообще все болит.
– И зачем мы сюда пришли? – Враждебное настроение усиливала боль в ногах, и… королевский зад тоже не радовал.
Тяжело вздохнув, даллариец осторожно забрал у меня цветок и аккуратно, стараясь не повредить еще сильнее, положил в прогнившее дупло, практически на воду, которая собралась в дереве.
– З-зачем? – почему-то шепотом спросила я.
– Потому что тебе его жа-алко, – насмешливо ответил Динар. – А так мы его поставили в благоприятную для прорастания среду, будем ехать обратно – он уже пустит корни, ну а через годик сие вызывающее отвращение умирающее дерево будет радовать нас новой покрытой цветами лианой асоа.
Я представила себе, каким будет гниющий ствол, если его украсят цветы, и невольно улыбнулась.
– Спасибо…
– Что? – переспросил даллариец.
Умеет же даже такой момент испортить! Ненавижу! Стоп, для ненависти не время и не место… и не тот объект… следовательно – не ненавижу, а опасаюсь!
– Вы слышали сказанное. – Спокойно, Катриона, только спокойно.
Динар пристально посмотрел на меня, затем глухо произнес:
– Раз уж мы одни, потрудись объяснить, что происходит.
Он враг! Опасный, изворотливый, излишне умный. Враг. Что мы делаем с врагами? Правильно, улыбаемся им в лицо и ищем слабые стороны!
– Ничего. – Я ласково улыбалась, отступая. – Сон приснился… про свадьбу!
На его лице промелькнуло столь искреннее изумление, что мне стало немного стыдно… Но даже если это и было сном, то все остальное – нет, следовательно…
– Кат, – даллариец устало покачал головой, – мы выехали из дворца в окружении тридцати семи человек, из которых только семнадцать подчиняются мне, а остальные прекрасно знают, что за малейшее происшествие с тобой их ждет казнь. И вот скажи мне… они допустили бы нашу свадьбу, которая, видимо, очень ярко тебе приснилась?! И последнее: на нашем пути не было ни одного храма Матери Прародительницы – какая свадьба?!
Мне стало стыдно, но лишь до того момента, пока я не проанализировала его слова, и тогда… Я ведь не говорила, что это была НАША свадьба! Я лишь сказала «свадьба»! Сказать или промолчать? Если я скажу, ответит или нет? Скорее нет, чем да. Так какой смысл раскрывать информацию, если нет гарантии, что я с этого что-то получу?
– Прости. – Я покаянно опустила голову. – Просто приснилось… Видимо, мне нельзя пить…
– Да уж, – не упустил он возможности съязвить, – пить ты не умеешь. – Но уже в следующее мгновение это был вновь необычайно заботливый Динар. – Давай отнесу тебя назад, здесь живность всякая… Если наступишь, тебе неприятно будет.
Та-ак… стоп! Он сказал про храм, значит… либо сон, либо он уверен, что я ничего не помню! И что-то мне подсказывает, что верен второй вывод! Ах ты падла рыжая! Да чтоб тебя всем Альянсом Прайды прокатили! Ладно, так… будем вести себя мирно, но непреклонно!
– Прости. – Я зябко обняла плечи руками. – Не могу понять, что со мной… но какая-то злость на тебя и страх… дикий, почти панический страх.
Его взгляд стал задумчивым, серые глаза внимательно смотрели на меня, но сквозь его непонимание я видела и другое – досаду! Значит, предположение верное! И как хочется сказать ему в лицо все, что я по этому поводу думаю, но… нельзя! Нельзя, слишком сильный противник… А у меня прискорбно мало информации…
– Катриона, – внезапно резко произнес Динар, – ты не должна меня бояться, потому что я никогда не причиню тебе вреда!
Верейск будет через три дня… выдержу!
– Прости. – Я подошла ближе. – Не знаю, что со мной.
– Это пройдет, Кат. – Динар подхватил меня на руки и понес к лагерю. – Это просто сон…
Да-да, верю! Несомненно, верю… как бы не так! Наверное, странно: смотреть на человека и представлять, как меняются его черты лица, становясь резче и… притягательнее… Как удлиняются медные волосы, приобретая черный цвет с этим же медно-красным отливом. Я очень мало знаю об орках и их легендах, нужно будет узнать больше.
– И о чем ты задумалась? – поинтересовался даллариец.
– О Верейске, – лгать врагам легко, – там уже давно трудности и… королевские посланники не все выживают.
– А-а, коварная, – Динар рассмеялся, – а со мной ты считаешь себя в безопасности?
Нет! Однозначно, нет! А вслух:
– После той таверны? Более чем.
Но в лагере я демонстративно держалась ближе к Хантру, и на вопросы Динара отвечала односложно, сведя разговор к минимуму. Медноволосый злился, это было заметно, но в рамках вежливости он держался. Спать я легла между Хантром и Вейтаром – им я доверяла. Чувствуя напряжение между мной и правителем Далларии, оитлонские воины устроились рядом, далларийцы чуть дальше.
* * *
Ночь принесла неожиданные события. Сквозь сон я ощутила, как прикоснулся ко мне Хантр. Проснулась моментально, ибо прикосновение железной перчатки способствует мгновенному возвращению в реальность. Открыв глаза, хотела встать, но рука охранника удержала… и он не спал. Как не спал и Вейтар, стиснув рукоять меча. Внезапно послышалось бряцанье оружия, и поднялся Динар. Его фигуру и так сложно спутать с остальными, а уж плавность движений и вовсе наводила на размышления… о сне.
Даллариец, пошатываясь, будто пьяный, направился в нашу сторону. И я бы поверила, что он пьян, но уже видела, как рыжий ходит в подпитии – как совершенно трезвый.
Словно споткнувшись о ветку, Динар повалился аккурат возле меня, нагло обнял рукой за талию и прошептал:
– Не спишь?
Я подалась чуть вперед, чтоб сообщить ему на ухо:
– Да вот… ждала Сивера из твоих, он красавчик такой, а тут ты… явился. Нет в жизни справедливости.
Правитель Далларии придвинулся ближе, почти нависнув надо мной. Вот только перед тем как ответить, его губы скользнули по шее, чуть сжали мочку уха и… вызвали странные мурашки. Если бы не дикий и отчаянный страх, было бы приятно, а так…
– Кат, – он, словно не удержался, поцеловал снова, – ты сейчас будешь лежать и изображать спящего котенка, хорошо?
– А как это? – не поняла я.
Явно недовольный моей сообразительностью, рыжий обхватил губами мочку уха, а затем чуть прикусил, видимо, демонстрируя раздражение:
– Ты свернешься клубочком и замрешь, Кат, – грозным шепотом произнес Динар и поднялся.
Он-то поднялся, а тяжеленная кольчуга осталась на мне, и свернуться, видимо, полагалось под ней!
Все так же пошатываясь, даллариец направился к кустикам…
Они напали внезапно! Стремительно осыпав ядовитыми дротиками. И даже тренированные воины взвыли от боли, а я… свернувшись, сжалась под кольчугой, впервые радуясь своему маленькому росту.
Затем послышался вой, дикий, воинственный и страшный до ужаса… И серые низкорослые гоблины бросились в атаку…
Закрыв глаза, я слышала звуки сражения, хрипы умирающих, стоны раненых… что-то упало сверху, но я боялась даже посмотреть… Гоблины! Отобьемся ли?
Стихло все внезапно. Но я уже знала, на чьей стороне победа, гоблины ведь не бряцают оружием и не сквернословят столь отчаянно. Хотя дело в другом… я ощущала, кто победил, и отчего-то чувствовала, чьи лошади поедут, везя не всадника – тело.
Кольчугу с меня аккуратно сняли, после чего его руки спешно, но основательно проверили всю меня на предмет ранений.
– А тебе не кажется, что лучше спросить? – нервно поинтересовалась я. – У меня все цело… спасибо.
– Это хорошо, что все цело, вот только, – Динар усмехнулся, и смешок я определенно расслышала, – ты удивительно спокойно реагируешь.
Я села, обняла колени руками и вздрогнула, увидев, как воины хватают трупы гоблинов и стаскивают их к краю поляны, волоча за ногу или за руку…
– Мерзость какая, – невольно вырвалось, – надеюсь, мы спать тут не будем?
– Нет, сейчас выдвигаемся.
Динар сел рядом, и только теперь, когда свет от костра падал на его лицо, а не обрисовывал силуэт, я увидела кровь на рубашке, лице, руках…
– Ты… ранен? – спрашивать было жутко.
– Кат, – Динар пристально смотрел на меня, – почему ты не спросишь, живы ли твои?
Я вздрогнула, крепче обняла колени и начала чуть раскачиваться.
– Катриона… – позвал меня даллариец.
– Лучше зови утыркой, – попросила я, – так привычнее.
Погибли трое… все оитлонцы. На далларийцах даже царапин не было. Мы выехали сразу, как собрались, оставляя позади трупы горных синекожих гоблинов, которые неизвестно как оказались в равнинных лесах. По возвращении в Оитлон мне придется этим заняться, но уже сейчас стало понятно, почему связи с Верейском так долго не было.
В хвосте отряда, испуганно всхрапывая, двигались три лошади, кося взглядом на тела тех, кто еще недавно понукал, приказывая двигаться вперед.
На рассвете остановились у ручья. Сначала все воины отправились в воду, смывая с себя вонючую кровь гоблинов, а Динар остался рядом со мной, и, только когда вернулись далларийцы, он ушел к ручью. Видимо, после ночного сражения мою безопасность оитлонцам он уже не доверял. Я лишь улыбнулась, заметив, какими взглядами провожали его воины, – подобного восторга и уважения я еще не видела.
– Ваше высочество, – Хантр протянул мне свою секретную фляжку, – возможно, вам станет легче.
– Вам это нужнее. – Я невольно посмотрела на лошадей, что везли трупы. – Я потеряла подданных, чьих имен не знала, а вы… тех, с кем воевали, с кем праздновали победы, кто был вам дорог.
Хантр невольно тоже взглянул туда и действительно сделал глоток семедейки, но только один.
– Этой ночью мы должны были погибнуть… шансов спастись один из десяти, но айсир Динар… я никогда не видел ничего подобного… больше трети гоблинов перебил он. Да и далларийцы не чета нам в сражениях, они двигаются быстрее, бьют сильнее… Ранее подобного за ними не замечал. Но теперь понимаю, что вы приняли верное решение, так как воевать с подобным противником… опасно.
Я пожала плечами, посмотрела на поднимающееся над горизонтом солнце:
– Не мне вам рассказывать, Хантр, что доблесть воинов не является решающим фактором в любой войне… Войны начинают и войны выигрывают не бойцы – дипломаты! Суровая реальность, офицер. А вот гоблины – действительно проблема. Сомневаюсь, что это был единственный отряд.
– Вы, как и всегда, поразительно мудры, ваше высочество. – Хантр улыбнулся мне, стараясь приободрить.
А мне хотелось согреться, потому что тело словно охватывал холод. Меня начало трясти еще при нападении врагов, и теперь хотелось подойти к огню и просто ощутить его тепло.
– Кат, – Динар подошел сзади, заставив невольно вздрогнуть от испуга, – что с тобой?
Он был теплый… как огонь. Я невольно прижалась к нему и перестала дрожать. Странно! Если это последствия «сна», я убью рыжего лично и жестоко…
– Дальше едешь со мной, – нежно обняв, произнес Динар и, наклонившись, поцеловал мои волосы, даже не пытаясь соблюсти перед воинами хоть какие-то нормы морали…
– Нет, – продолжая прижиматься к нему, ответила я, – я сейчас успокоюсь и… поеду сама.
И я нашла в себе силы отойти от рыжего, дойти до лошади и даже самостоятельно забралась в седло… чтобы уже через мгновение закричать, причем применяя не слишком приличествующие принцессе ругательства, когда даллариец преспокойно выдернул меня из седла и усадил перед собой.
– Мы не остановимся на ночлег, Кат, – терпеливо пережидая мою истерику, произнес Динар, – ты не выдержишь подобного темпа, поэтому едешь со мной.
И, не дожидаясь ответа, приказал выдвигаться.
– Динар, – спросила я, едва мы отъехали чуть дальше от отряда, – что происходит?
– Ты у меня умная, сама догадайся, – невозмутимо ответил даллариец.
– Гоблины?!
– Причем горные. – У него чуть дернулась щека, выдавая злость. – Горные гоблины в равнинном лесу, в тридцати днях от коренного места обитания! Гоблины, которые не имеют глупой привычки покидать родные скалы.
– Полагаешь… – Я задумалась… – Верейск?
– Что у вас там? – полюбопытствовал он.
Ну, рассказывать такое я не собиралась… никак! Это уже государственной изменой попахивает!
– Кат, – и произнес он это так… волнующе, – а что за сон тебе приснился тогда?
Мне внезапно стало хорошо и… радостно. Хочешь сон? Сейчас будет тебе сказочка про одинокого орка, урод рыжий! И про орка, и про вождя, и про женщин племени тоже!
– Только не смейся, – предупредила я, радуясь, что мою хитрую ухмылочку Динар разглядеть не сможет, – это был самый странный сон в моей жизни и такой… пошлый, не знаю, оценишь ли…
Он был готов оценить… готов настолько, что даже чуть лошадь придержал, видимо, чтобы слышать лучше. Мы уже покидали территорию леса, деревья росли реже, травы становилось все больше, кусты редели, и впереди виднелись зеленые холмы.
– В общем, мне приснилось, что мы с тобой… – ну, врать так врать, – стоим в храме Матери Прародительницы, и она… – ох, а теперь начнем богохульствовать, – как закричит на меня: «Катриона, он муж сестры твоей»… и мне так стыдно стало.
– Э-э, – протянул Динар, – это все?
– Нет, – я тяжело вздохнула, – дальше было хуже. Мне приснилось, что ты орк…
– И?
– И ты одинокий орк. Рыжий одинокий орк! Но не ракард, а такой весь рыжий и волосатый орк. Весь рыжий и весь волосатый, ну как лесной. И весь рыжий. И волосатый тоже весь. И морда, как колесо у кареты… только рыжее и волосатое. И уши такие… рыжие. И… даже там все… рыжее. И ноги тоже с рыжими волосами. И рыжая спина… И…
– Еще раз используешь слово «рыжий» – придушу! – искренне пообещал… рыжий.
Я приложила все усилия, для того чтобы не расхохотаться, и только после этого обиженно ответила:
– Ты просил рассказать сон, я рассказываю! И что я могу сделать, если во сне ты был… рыжим?
– Ка-а-а-ат!
– Так, я рассказываю! Хочешь – слушай, не хочешь – верни меня на мою лошадь, вот.
– Рррасссказывай!
Ох, и кто из нас наивный? Риторический вопрос.
– В общем, и жил одинокий рыжий орк… совсем рыжий, в тиопи посреди стойбища… и искал он себе жену…
– Сколь любопытные у тебя сказки, – не сдержался Динар.
– Это только начало… – намекнула я. – Ну так вот… был этот рыжий орк, который ты… весь рыжий… такой ну о-о-очень любвеобильный.
– Насчет «рыжего» я предупреждал.
– Не мешай сказку рассказывать, – грозно приказала я. – Итак, вот возьмет он орчанку и любит ее… день любит, второй любит, а на третий сбегают от него орчанки и назад в тиопи возвращаться отказываются. И так… все орчанки закончились в селении, ходит рыжий… то есть ты, и страдает, но тут…
– Что там? – уже гневно спросил Динар.
– Вождь!
– Вождь?!
– Да. – И, главное, не рассмеяться сейчас. – И был вождь такой сильный, красивый и…
– И?!
Ой, кажется, он на грани.
– И… выно-о-о-осливый.
– Кат… сказка, мягко выражаясь…
Зря ты надеешься, что я замолчу!
– И полюбил его рыжий орк, который ты, который весь рыжий, с первого… раза!
– Катриона!
Динар остановил лошадь, и его глаза на пол-лица меня позабавили… утрирую про глаза, но… в общем, приятно было посмотреть.
– Поехали, Динар, там гоблины, если ты не забыл. В общем, ты, который орк, который весь рыжий, день с вождем… второй день с вождем, а на третий смотрят орки, высовывается из-под тиопи рыжая лапа, и стон такой жалобный: «Помоги-ите, он слишком выно-осливый!»
– Как интересно! Но я думаю, что на сегодня с меня хватит… рыжего кошмара.
– Это только начало, – возмутилась я. – В общем, стонешь ты день, стонешь второй… на помощь зовешь так жалобно, а вождь все не унимается… выно-осливый попался, сильный и полюбвеобильнее твоего… орка, который рыжий, который ты. Но! Спасли тебя!
– Полный восссторг!
– Да уж, жена вождя над тобой сжалилась. Вошла в палатку и вождю прямо в нос как вреж… ударит. В общем, так ты и смог убежать, одной рукой от вождя отбиваясь, второй… одежонку придерживая! А вождь жалобно так: «Любимый, твоя рыжая шерсть мне по ночам сниться будет! Вернись, все прощу!»
Я все ждала комментария, но Динар молчал… напряженно молчал, ну, значит, продолжаем:
– Так ты сбежал из охта, то есть из стойбища. И едет рыжий орк, который ты, который весь рыжий, по степи и весь такой грустный-прегрустный и… все слова вождя вспоминает. И понял рыжий орк, который ты, который…
– Кат!
– И понял рыжий орк, который ты…
– Катриона!!!
– Что ему нужна жена… И не надо на меня так кричать. День едет орк, второй день едешь ты по степи, третий день, а на четвертый… увидел женщину…
Так как лошадь Динар остановил, весь наш отряд проехал мимо, искоса поглядывая на взбешенного рыжего и очень довольную меня. Интересно, до какой степени его можно довести? В любом случае месть – блюдо сладкое, и подавать я его могу в любом виде, так что:
– И это была я!
– Правда?! – сыронизировал Динар.
– Да. – Я невозмутимо начала наматывать кончик косы на палец. – Странный сон, я же говорю. Ну, дальше я могу и не рассказывать.
Динар заставил лошадь сорваться в галоп, пока не обогнал всех. И когда мы вновь возглавляли процессию, ласково так спросил:
– Что же ты остановилась? Продолжай, самое интересное начинается… не все же рыжему одинокому орку вождя ублажать.
Это, конечно, пошлость, но, если промолчу, точно не прощу себе.
– Ах, – и печально так, – там скорее вождь ублажал… основательно так…
Вот это я понимаю – остолбенел… от ярости! Великий Белый Дух, помнишь, я просила тебя о чуде, армии и всяком там мелком орудии убийства, так вот не надо уже, и без тебя справилась, морда бородатая! Я великолепна! Продолжим, пока враг находится в состоянии «вот она, неожиданность».
– И я тебя там полюбила, прямо с первого взгляда!
У Динара второй шок, на этот раз приятный, а то уже явно размышлял, где и под каким деревом меня тихонько прикопать. Ну-с, продолжаем:
– И такая любовь у нас была…
– Какая? – хмуро спросил Динар.
– Духовная! – хмыкнув, ответила я.
– Как это? – после недолгого молчания спросил даллариец.
– В смысле любовь, но без… выносливости, максимум за ручки подержаться… хотя я и во сне брезговала, рука же у тебя лапой была и вся такая рыжая и волосатая вся… и рыжая тоже вся.
– Очаровательно, – почему-то рука Динара как-то сжалась, а учитывая, что этой рукой меня обнимали, дышать стало тяжело, но он сдержался. – И чем же завершился столь… «очаровательный сон», что ты, схватив палку, бросилась на меня, с убийственными намерениями?
Ох, только бы не рассмеяться!
– Так самое главное не рассказала, – с энтузиазмом начала я, – мы с тобой вернулись в стойбище! Счастливые такие, ты меня на своей агрраши вез… ну вот как сейчас, но только приехали, как появился…
– Кто?
Убьет или не убьет? А, рискнем, если это был сон, тогда не убьет, а если не сон – терять уже нечего, так что:
– Вождь! Красивый такой, сильный и выно-осливый!
– Катриона!
– И что сразу «Катриона»?! – возмутилась я. – Как в реальности, так «Катриона», а во сне быстрее ветра к вождю подбежал, на ручки запрыгнул и в тиопи с ним прошмыгнул! А я осталась одна! На агрраши! И слезть не могла! А ты там, весь рыжий и с вождем! А я на агрраши! И знаешь, какая я злая была! Просто убить тебя была готова!
– Да я видел!
Я не удержала насмешливой ухмылки и… он успел и ее заметить. Эх, Катриона, говорил тебе отец, что ты еще слишком молода для тех поединков, где вместо эмоций носят маски.
– Издеваешься? – напряженно спросил Динар.
– Естественно! – И я все же расхохоталась, под конец уже практически всхлипывая.
Мы очень долго ехали молча и, когда солнце было в зените, наконец покинули лес.
– Давай поспорим, – внезапно нарушил молчание Динар.
– Мм? – Я дремала в его объятиях, то просыпаясь, то вновь почти засыпая.
– Предмет спора – поцелуй. Инициатор – ты! Время – на закате. Ставлю свой интерес против твоего. Если ты не поцелуешь, после Верейска отпускаю тебя в Оитлон, а если все же сделаешь это по собственной инициативе… ты выполнишь свое обещание и окажешь мне честь быть гостьей в Далларии.
Я задумалась. Предложение бы было заманчивым, если бы не предмет спора, ибо посещать Далларию я не планировала, следовательно:
– Нет.
– Что «нет»? – резко переспросил Динар.
– Все «нет». Не буду тебя целовать, не буду с тобой спорить, не поеду с тобой никуда, не буду добиваться твоей свадьбы с Лорой, ну а самое главное – Договор на столетнюю аренду – я от тебя уже получила, и, видимо, мне придется довольствоваться меньшим.
Снова долгое молчание, затем, не скрывая гнева:
– Так я и настоять могу!
– Можешь, – спокойно согласилась я. – Вот только это уже похищение, то есть фактически покушение на жизнь и свободу прямой наследницы Оитлона, следовательно, вступает в силу пункт 4.8 Договора о защите Альянса Прайды, и Даллария будет атакована союзным войском. Оно тебе надо?
Ха-ха! Может, ты и маг, может, ты и орк, может, ты вообще самый великий воин в Рассветном мире, но чувство ответственности у тебя имеется и страну тебе жа-а-алко! А противостоять союзному войску силенок не хватит. Да, я подлая и коварная, чем и горжусь.
Интересно, что сейчас будет?
– Кат, – чуть склонившись к моим волосам, начал Динар, – тебя ко мне тянет, согласись.
Да легко! Я вообще люблю применять данный прием в любом споре – сначала нужно согласиться и лишь после нанести удар. Исполняем:
– Согласна, – спокойно ответила я. – Ты мне даже очень нравишься, и посмотреть на тебя приятно… И тянет меня к тебе, ну так это неудивительно.
– Почему?
Рука далларийца, которой он меня обнимал, начала нежно поглаживать мой животик…
– Так меня ко всем красивым мужчинам тянет, Динар, – сдерживая улыбку, ответила я, – лет с пятнадцати. Если я вижу красивого мужчину, у меня коленки трясутся, по телу мурашки и все словно слабеет, дыхание затрудненное, рот сам собой приоткрывается. Данная реакция на красивых представителей противоположного пола известна во дворце и некоторое время была предметом живейшего обсуждения…
Задумался, молчит. Ох, Динар, знать бы еще, что тебе от меня нужно и можно было бы поиграть, но факт в том, что мне неизвестна твоя цель!
– На меня ты реагировала спокойно, – внезапно вспомнил даллариец.
А передо мной пронеслось воспоминание: тронный зал, придворные тихо переговариваются, несколько испуганно поглядывая на дверь, и мы с отцом отчаянно спорим по поводу новой угрозы благополучию Оитлона. Я настаивала на мирном решении вопроса, словно предчувствуя, сколько бед принесет противостояние с айсиром Грахсовеном, но отец не желал слушать. Он впервые обвинил меня в молодости и в неопытности и поведал, что мелких противников лучше ставить на полагающееся им место сразу. И все же я спорила, доказывала, настаивала. Уже тогда, в мои восемнадцать, я четко усвоила: худой мир лучше хорошей войны. Выгоднее уступить и потерять часть прибыли, чем снаряжать войско, а после устранять последствия военного конфликта. Но отец не желал слышать моих доводов.
И когда дверь распахнулась, впуская высокого широкоплечего мужчину с медными волосами до плеч и уверенным взглядом серо-стальных глаз, я уже оценивала его только как противника и врага – после решения отца Динар и был таким для Оитлона. И все же оставалась призрачная надежда на мирное урегулирование, но требования айсира Грахсовена и издевательский хохот отца уничтожили надежду на корню. Гордость! Гордость, которой нет места в политике, проявили оба правителя! И я смотрела на Динара оценивающе, впервые не стесняясь своего взгляда, потому что мне предстояло противостоять ему. Странно, сейчас я вспомнила, каким был его взгляд. Взгляд, которому я тогда не придала значения, – Динар смотрел на меня с восхищением. Почему-то в тот момент я приняла это как вызов, да и в свете сложившихся обстоятельств не обратила внимания, ведь он не был для меня мужчиной, он был проблемой, но сейчас… Интересно, связан ли повышенный интерес Лорианы к нему с его интересом ко мне? Ведь впервые столь высокопоставленный гость Оитлона скользнул по ней равнодушным взглядом, а отец рассчитывал, что Лора сумеет ошеломить Динара. Детали, детали, детали… и вопросы, уже утратившие значение, но оставившие без ответов.
– Погружение в воспоминания не проходит бесследно… и нагоняет тоску… – едва слышно произнесла я. – Динар, мы без остановки будем ехать?
– До заката, – мгновенно ответил рыжий.
– Эм-м, а как насчет посещения во-о-он тех кустиков?
Он придержал лошадь, позволяя остальным обогнать нас, и направил лошадь к виднеющимся кустам. Подъехал, посмотрел, хмыкнул:
– Там две змеи, в эти кустики ты не пойдешь. Сейчас другие поищем.
– Э-э, уже не хочется, – искренне ответила я.
– Зря, – протянул Динар, – дальше степь и кустиков вообще не будет.
– Ладно, ищи другие.
Нужные кустики были найдены шагах в двадцати от первых, проверены и одобрены. Смущаясь и краснея, я пошла их использовать, пока Динар, весело насвистывая, поправлял седельные сумки. Под свист я все успела и уже выходила, когда внезапно стало тихо. Совсем тихо. Медленно подойдя к замершему далларийцу, я с удивлением посмотрела на него, ожидая ответа:
– Птицы, – едва слышно ответил рыжий, – петь перестали.
Мне стало страшно и даже как-то жутко.
– Кат, на лошадь, отряд не мог отъехать дальше, чем на полсотни шагов. Поторопись.
Я подошла к животному, но не удержалась от вопроса:
– А ты?
Динар обернулся, и в его взгляде было искреннее удивление.
– Катриона, ты обо мне беспокоишься?! Я не ослышался?
Да, действительно, глупость какая… Договор об аренде есть, так что убьют тебя сейчас – рыдать не буду. Сама бы убила… раз десять уже, да выживаешь все время. Хоть бы гоблины тобой закусили!
