Он меня проводил. Потом мы в кино пару раз сходили. И в парк. Он пишет мне СМСки и звонит. Приятно. Единственное – привычка после танцев осталась: зеркала. Ни одно не пропущу, все мои: стекла, витрины, лужи… Знаете, я хочу видеть только себя – улыбающуюся, счастливую. Специально купила весеннее пальто колокольчиком. Красное с капюшоном. Ведь Алиса из Зазеркалья – это я.
Юрий Егоров
Егоров Юрий Николаевич. Победитель 6-го Международного конкурса «Сказка сегодня» (Германия-Россия, 2018).
Лауреат III и дипломант IV Международного литературного фестиваля-конкурса «Русский Гофман» (номинация "Проза сказочная", 2018, 2019).
Финалист национальной литературной премии «Писатель года» в номинации «Детская литература» (2017, 2018).
Бронзовый призер Международного литературного конкурса «Ключи от счастья» (Самара, 2019).
Специальный диплом за лучшую книгу сказок международного конкурса «Созвездие Духовности 2018» (Киев, Украина).
Дипломант Московской областной литературной премии имени М.М. Пришвина (номинация «Художественные произведения», 2018, 2019). Бронзовый призёр Второго Международного литературного конкурса «Зуб мудрости» Золотой гранд Германии (номинация «Притча», 2020).
Победитель VI Международного литературного конкурса «Славянская лира 2019» в номинации «Малая проза» на приз зрительских симпатий (Минск, Беларусь).
Публикации в журналах «Новый мир», «Грани», «Новая литература», «Дом Польский».
Профессор, доктор экономических наук.
Волшебница
1
Эта девочка появилась, когда мы учились в четвертом классе. Ничего особенного – скромная, прилежная, с косичками. Только имя необычное – Элза. В школу её приводила строгая бабушка, над чем все посмеивались. После уроков Элза никогда не оставалась с одноклассниками. Запрещали родители, а бабушка за этим строго следила.
Как-то на перемене я угостил её шоколадкой. Маленькой такой, медалькой. Не потому, что она мне понравилась, а просто так захотелось. После этого мы подружились.
Однажды нас раньше отпустили с занятий, и я вместо бабушки проводил Элзу домой. В благодарность она захотела показать фокус. Щёлкнула пальчиками, и тут же к ней на ладонь села синичка. Я решил, что это случайность. Бабушка увидела Элзу в окно, быстро спустилась и забрала её, так что мы даже не попрощались.
Ещё вместе участвовали в предрождественском скетче. Ставили «Три поросенка». Я играл волчонка, а Элза – Ниф-Нифа. После выступления фотографировались вместе с учительницей. Только поросят на снимках было четверо. Одна девочка – запасная.
На Рождество Элза подарила мне томик сказок Андерсена.
– Пройдёт время, и все меня забудут, а ты будешь помнить, – сказала она.
– Почему ты так думаешь, что все забудут?
– Так всегда бывает. Ты просто не знаешь. А вообще, мне нравишься…
После каникул Элза не пришла в школу. Сначала говорили, что простудилась. Потом, что её семья уехала в другой город…
2
Много лет спустя, когда отмечали юбилей школы, собрался и наш класс. Я даже не всех сразу узнал. Взрослые люди. Толстяк Марк, любимый объект шуток у наших девчонок – теперь мэр. Милашка Мария, за которой увивались все парни – главврач стоматологической клиники. Алекс, её любимый ухажёр, капитан первого ранга, подводник. Прилетел с края света. На встрече не сводил глаз с Марии. Неудивительно, они там в лодке на дне морском женщин по полгода не видят.
– Никогда не думал, что ты врачом станешь. Клоунессой или актрисой, другое дело. Такая заводная всегда была, – удивлялся он Марии.
– Мою жизнь изменил случай. Мало кто знал, но у меня в четвертом классе обнаружили белокровие, – при этих словах ничто в Марии не выдавало прежней беззаботной девчонки. – Всё оказалось так плохо, что в излечение никто не верил. Родители таскали меня по специалистам, пичкали таблетками – ничто не помогало. Однажды на уроке потеряла сознание, вызвали скорую…
Этот событие, действительно, всем врезалось в память.
– И тут неожиданно произошло чудо, – Мария на минуту остановилась, словно упёрлась в стену. – Буквально за несколько дней болезнь словно испарилась… Профессора разводили руками – не могли объяснить. Чем старше становилась, тем больше думала об этом и хотела стать гематологом. Надеялась разгадать секрет своего удивительного выздоровления. Насчет медицины всё получилось, только судьба выбрала за меня профессию зубного врача. Может я не сумела раскрыть тайну, зато помогаю другим людям…
Эпилог
Когда я заговорил про Элзу, оказалось, никто не помнил такой девочки, словно она никогда не училась в нашем классе.
Потом дома перебрал старые школьные фотографии. Нашёл и те самые, с рождественского концерта в четвертом классе. Вот учительница, среди простеньких декораций я в маске волка… Только на снимках три поросенка и среди них нет Элзы…
Зато книжка с её надписью сохранилась. Она подписала: «Люблю про волшебников…»
Трещалка
1
Трудно поверить, но прежде это был весёлый посёлок, в котором посреди таёжных гор жили лесорубы и геологи. В середине прошлого века сюда протянули узкоколейку, и новенькие симпатичные вагончики ежедневно барабанили своими колёсами по четыре рейса в районный центр и обратно. Работала школа, медпункт, а по вечерам в клубе на киносеансах и танцах желающим не хватало свободных мест. Потом лес порубили, геологи перебрались дальше на север, к Полярному кругу, и в посёлке поселились тоска и упадок. Десять лет назад узкоколейку разобрали и все, кого где-то ещё ждали, вслед за чиновниками, врачами и учителями покинули эти места. Закрылись магазины и почта. Тем, кто остался, тоже предлагали уехать, но разве этих сковырнёшь?
Теперь здесь полтора десятка человек – старых, скучных и совершенно безнадёжных. Все пенсионеры, никому ненужные. Так и доживали под унылый волчий вой среди облезлых руин и густых зарослей жгучей крапивы. Передвижная лавка добиралась до них сквозь грязь раз в месяц. Тогда закупали муку и сахар. Продавец ругался, что на таких покупателях выручки не сделаешь. Бензин обходится дороже.
Как-то во время выборов прилетел на вертолёте какой-то депутат. Пробыл минут десять. Сочувствовал скудному бытию и обещал всё изменить.
С этим ли связано, кто знает, но в один из весенних дней среди всех этих ржавых раритетов появилась практикантка из районного медучилища. Санитарка. Долговязая, рыжая как солнце, в рваных джинсах, с гитарой за спиной.
– Что нужно такое совершить, чтобы к нам сослали? Дай на тебя посмотреть. В нашем посёлке я девчонок не видел уже лет двадцать! Ты всамделишная, правда? – удивился первый встреченный ею дедушка, в далёкой прошлой жизни – аккордеонист.
– А как Вас зовут? – поинтересовалось юное создание.
– Боже мой, о чём ты спрашиваешь? Мы свои имена давно забыли! Не общаемся: надоели друг другу! – засмеялся старик. – Мареком. Нет, Марком.
И тут её прорвало. Девчонка час болтала без остановки сначала о своём приятеле, который тоже Марк. С ним училась в школе. Потом – о классной руководительнице, дальше – о вороне, что жила на дереве по дороге домой и пугала соседку, затем – о сожителе этой соседки, который ненавидел собак, потому что они его покусали…
Ловко перебегала с темы на тему. Говорушка – не остановишь!
– Кстати, а собаки здесь есть? – наконец, сделала остановку и посмотрела на ошарашенного собеседника. И не дав ответить, продолжила тарахтеть про то, что любит собак и кошек, что у брата подруги, которого зовут Яном и лицо в конопушках, живёт попугай-неразлучник. Говорить не умеет и выщипывает перья, потому что один. А ещё когда два года назад ездила в столицу, видела там в зоопарке шимпанзе.
Не верящий в реальность происходящего Марк к этому времени сидел на дороге.
– Трещотка! – заключил старик.
Такого количества слов он не слышал, наверное, за всю жизнь!
2
Открыли давно заброшенный медпункт. С трудом отыскали среди колючих зарослей. Очистили от паутины и поселили туда приезжую. За это время девчонка заговорила всех до головной боли. Между её впечатлениями о поездке на вездеходе, болтовнёй о многочисленных знакомых и просто случайных людях, исторических событиях и политиках, выяснилось, что приехала она сюда на месяц или около того, пока не заберут обратно.
– Надежды на это никакой! – предположил дед Марк. – Вероятно, там она уже всех достала. Кто такую трещалку обратно захочет?!
Надо сказать, что бывший поселковый аккордеонист – единственный из всех, кто успевал вставить хотя бы слово в её говорильню.
– Как твоё имя, стрекоталка? – когда практикантка рассуждала о ценах на газ, которого в здешних местах отродясь не было, успел поинтересоваться Марк.
– Ола, – и тут же принялась зачем-то объяснять про полезные свойства женьшеня.
– Ола? – переспросила сильная и гордая Хелен, которая когда-то работала учётчицей на деревообрабатывающем заводе.
Пятнадцать жителей посёлка переглянулись.
Имя не прижилось. «Жужжалка», «Сорока», «Тарахтелка» – девчонку называли как угодно, только не Олой. Впрочем, в отдалённых провинциальных поселениях в этом нет ничего обидного. Здесь всех знают по шутливым прозвищам.
Приезжая всполошила весь посёлок. Они уже лет десять как не собирались вместе. А тут столько разговоров. Сначала бесконечно слушали «Трещотку», потом принялись её обсуждать.
Тут услышали гитару со стороны медпункта. Приезжая бренчала что-то непонятное, но вполне оптимистичное. Живой музыки не слышали лет пятнадцать!
– Плохо получается, – заметил Марк.
– Может свой инструмент принесёшь? – предложила Хелен.
– Давно не играю, – смутился старый аккордеонист…
Разошли глубоко за полночь. Эту ночь Марк не спал, всё ворочался. Что-то всколыхнула в нём эта «Трещалка»…
На следующий день возле покосившегося медпункта выстроилась очередь из пятнадцати человек. Приезд автолавки не вызывал такого ажиотажа! Что поделать – у каждого пожилого человека свои болячки. В крохотной общине их целая коллекция: гипертония и атеросклероз, подагра и радикулит, простатит и диабет…
Тут выяснилось, что практикантка ничего делать не умеет, даже уколы. Большинство болезней вообще не знает. Что можно ждать от второкурсницы медицинского училища? Зато языком молола, не переставая. Голова кругом шла от её словоохотливости. Выходили из медпункта с опухшими мозгами.
Болтала обо всём, что приходило на ум. Про знакомых парней и подруг, мамашу, о которой скучала, отце, которого давно не видела и обижалась на него, о педагогах из медучилища, про Америку, особенности мексиканской кухни, долму и лемуров…
Что с такой делать?
– Совсем глупая, – возмущался Борис, в далёкой жизни – истопник. – Мелет, ничего в жизни не соображая.
– Больше мы к ней не пойдём, – решили жители. – Зачем она нам здесь со своим длинным языком? Потом и про нас разнесёт на весь белый свет!
Со стороны медпункта раздавались малопонятные звуки. Ола снова мучила гитару…
3
В ту ночь Марку приснился сон. Давно он не ощущал ничего подобного. И вдруг такое: ярким солнечным днём он, мальчишка, идёт с мамой по песчаному берегу большой реки. Мама – молодая, красивая. Боже, сколько лет он её не видел! Думал, совсем забыл. И ещё удивительно яркое, огненно-рыжее солнце над ними!
Утром, когда проснулся, быстро вышел на улицу и посмотрел вверх, пытаясь разглядеть светило. А потом увидел остальных. Старики стояли возле своих домов и точно также смотрели на небо. Только не было там никакого солнца: одни густые серые облака.
– Вы – тоже?! – крикнул он.
Никто не ответил, но Марк и так понял.
– Значит, тоже, – покачал он головой.
Все снова потянулись в медпункт. Быстро дорожку протоптали! Ола сидела грустная на крыльце, но, завидев делегацию, искренне обрадовалась визитёрам.
Дальше всё повторилось. Практикантка, не слушая пациентов, тарахтела обо всём на свете, а они потом снова ругались меж собой: как такую ненормальную к ним прислали?!
А ночью – снова сны. У каждого свои, но у всех красочные. С родными: молодыми, беззаботными и радостными. Нарядными домиками и улицами в праздничном городке. И в каждом таком сне много этого чудесного рыжего солнца, яркого и удивительно тёплого!
Потом это повторялось каждый день.
– Больше так не могу! – не выдержав, взбунтовалась Рита, которая когда-то трудилась железнодорожным кассиром. – Я, конечно, понимаю, что это только сон, но боюсь просыпаться. Мои родители словно живые. И муж, который меня очень любил. Каждую ночь приходит с цветами и шампанским. Я усаживаю его за стол, и мы говорим, говорим…
– Да, после такого трудно просыпаться. Лучше умереть, – подтвердил Марк. Открываю глаза – и всё пропадает мгновенно. Как будто и не было моей жизни. Кругом – старая рухлядь и обломки.
– Что же нам делать? Дальше так продолжаться не может! Я думала принять упаковку снотворного, чтобы больше никогда не просыпаться, но это – великий грех, – едва не заплакала Вита, самая почтенная жительница поселения, в прошлом – библиотекарь.
Договорились больше к практикантке не ходить. И, действительно, весь последующий день Ола просидела одна в своем никчёмном медпункте. К вечеру девушка не выдержала, и сама пошла к людям, только все или запирались, или бежали от неё, как от чумной. Поговорить ни с кем не удалось.
Дальше ничего не менялось, и договор вроде бы соблюдался. Или почти. По проторенной тропе к медпункту никто не ходил, но появились окольные дорожки. Одна вела от дома Виты, другая – от Риты, третья… В медпункте росла гора угощений, которая выдавала отступников.
Спустя неделю все снова собрались на совещание. Теперь уже обвиняли друг друга в нарушении соглашения.
– Вы хотите, чтобы я отказалась от родителей? Каждую ночь смеюсь и плачу вместе со своей мамой, – жалобно, плохо сдерживая слёзы, вопрошала несчастная Хелен.
– Надо от неё избавиться, – предложил Алекс, бывший электрик. – Девчонка нас всех погубит. Сведёт с ума.
Марк возражать не стал. Вот так и решили – изгонять.
Через день всеобщего окончательного бойкота Ола пришла к Марку.
– На меня никто не жаловался? – не то спрашивала, не то утверждала она неуверенным голосом. – Объясните, почему вы все меня игнорируете?
Марк не стал ходить вокруг да около.
– Послушай хотя бы минутку. Не тараторь. Мы уже тебя наслушались! Всё равно не разбираешься в политике, а лемуры и долма нам здесь не нужны! Только вот что… Приехав сюда, ты изменила нашу жизнь, так что нам стало плохо.
– Как плохо? – удивилась практикантка. – Я приехала вам помочь. Привезла лекарства. То, что их мало… Это же не от меня зависит. У нас и в городской больнице кроме бинтов и зелёнки ничего нет. А тут хотя бы аспирин, немножко корвалолу, пилюли от поноса… Давление можно измерить. Вот, вы считаете, что я ничего не умею, а одна моя знакомая не знает как градусник поставить, хотя и капитан женской команды по регби и выиграла серебренную медаль. А ещё она…
– Ты опять за своё, – прервал болтушку бывший аккордеонист. – Дело не в отсутствии таблеток и не в том, что ты не можешь простой укол сделать. Всё из-за снов.
– Снов? – переспросила Ола. – Я не понимаю.
– Как ты появилась, нам стали сниться сны.
– Что же в этом странного, и, при чём тут я?
– До тебя никому из нас уже давно ничего не снилось, а тут каждую ночь мы видим себя молодыми, в окружении родных… И еще – много, много солнца! Рыжего.
– Рыжего?
– Именно. Похожего на тебя! Может, ты сама не желая, заразила нас фантазиями или мечтами?
Вероятно, случилось чудо. Неиссякаемая «Трещалка» молчала. Не знала, что сказать…
– Разве это плохо? – наконец, спросила она.
– Мы просто не можем так дальше жить. Боимся просыпаться. Лучше умереть, но навсегда остаться в этих волшебных снах. Или не видеть их совсем. Жить как до тебя – в старом разрушенном городе, среди руин, ничего не помнить и не вспоминать… Да, просто жить.
– Но при чём тут я?!
– Не знаю, но ты должна оставить нас в покое. Чем скорее уедешь – тем лучше.
– А может дело в вас самих? – предположила Ола.
В её глазах читалась жалость.
– Ко мне сегодня приходил Алекс. Плакал. Я никогда таким его не видел. Прежде самого чёрта не боялся. А теперь говорит: «Страшно! Или руки на себя наложу или убью практикантку!»
Ола поняла. После этого разговора девчонку в посёлке больше никто не видел…
Уже на следующий день после исчезновения непутёвой говорушки все начали переживать – не случилось ли с ней что плохое? Алекс разругался с Марком, что тот отпустил девочку без провожатого.
– Как я мог знать, что она просто так уйдёт? «Трещалка» слова не проронила. Я думал…
– Ты всегда отличался чёрствым характером! – Хелен готова была растерзать бывшего аккордеониста.
В общем, Марку досталось от всех!
Не мешкая, дружно отправились на поиски. Почти все они давно не ходили в лес, а тут прошагали по буреломам несколько километров. Никого и ничего не нашли, даже следов. Рита звала беглянку, пока не охрипла. Экс-истопник Борис не соглашался прекращать поиски, и его чуть ли не силком пришлось выводить из леса…
Вернулись без сил, полуживые, и опять принялись проклинать вздорную девчонку! Поклялись навсегда забыть негодницу!
Но уже на следующий день дружно отправили бедного Марка в район, узнать, не случилось ли что с их Олой. Бывший аккордеонист не покидал посёлок лет сто и не на шутку испугался, что не найдёт дорогу в райцентр. Не пощадили…
А сны пропали вместе с Олой, словно «Трещалка» забрала их с собой. Так в забытом Богом посёлочке яркое солнышко снова спряталось за густые серые тучи…
Эпилог
В медицинском училище шёл обычный учебный день.
В одной из групп педагог распекал ученицу за бесконечную болтовню. И тут её позвали к директору.
– Может, ты объяснишь, что это все значит? – строго спросил директор, едва девчонка вошла в кабинет.
Она, как всегда, ничего не поняла и принялась тарахтеть глупости. Не выдержав, директор взял её за руки и подвёл к окну. Во дворе училища стояли пятнадцать стариков. Увидев в окне Олу, вперёд вышел Марк. В руках он держал аккордеон…
Тамара Пономаренко
Победитель международного литературного конкурса «ПРОЗАФЕСТ» сезона 2019 (СПб.).
Печаталась в журнале «Юность» (№ 9, 2018), гуманитарном альманахе «Петербургская среда»; сборниках «Детское время», «Точки» (ЛИТО при Союзе писателей России), «Литературная Евразия», «Озерной переулок»; альманахе «Литературные знакомства» и др. Победитель конкурса стихов для детей «Звучание весны». Выпустила книгу «Кошачье счастье», 6+. Генеральный продюсер 6 картин, 2-х игровых – «Придел Ангела» и «Антонина улыбнулась» и 4-х неигровых. Спец-приз VII МКФ Pacific Meridian «За любовь и преданность делу» и др. Автор сценария неигровых картин «Новая патриотическая песня» (фильм-версия нового Гимна России), «Режиссёр Никулин», «В гостя у батюшки», Иоанн Кронштадтский». Окончила Ленинградский текстильный институт и ВЛК при Литературном институте имени Горького (семинар поэзии С. Арутюнова).
Член Союза российских писателей.
Арктур
Маша с раннего детства знала, что смысл жизни состоит в том, чтобы задохнуться от счастья. Она мечтала о собаке. Представляла себе, как лежит на руке мягкое пузико щенка, как она утыкается носом в его нежную шёрстку, а щенок посапывает и повизгивает от щенячьего восторга. Маша и сама начинала чувствовать щенячий восторг и была готова задохнуться от счастья… И тут вспоминала, что это лишь фантазия.
Ещё Маша мечтала рисовать, но родители отдали её в музыкальную школу. Соседская Райка грезила о пении, но училась в математическом классе. «На здоровье! Ходите в Дом культуры – пойте, рисуйте в своих кружках! Но не в ущерб главному жизненному курсу», – говорили родители, ясное дело, лучше знавшие про курс своих чад. А девочки рады бы в кружки ходить, но музыка и математика требовали серьёзных жертв, поглощая почти всё свободное время. Способности к этим занятиям у подруг были средними, а противоречить родителям им в голову не приходило. Такие были времена.
В их маленьком городишке собак в квартирах почти не держали. А у людей, имеющих свои дома, собаки жили в конурах на цепях. Ещё были дворовые, приблудные, собаки – общие любимцы.
У девочек во дворе жил лохматый Буран – прямо под деревянной горкой. Жители четырёх двухэтажных домов, имеющих общий двор, так привыкли к этому псу, что стали считать его естественным приложением – к горке. Малышей катали на горке, а могли – по сугробам и на Буране, привязав к нему санки или посадив самых маленьких на широкую, как санки, спину.
Мама позволяла Маше всё недоеденное за ужином относить и складывать в миску Бурану. И Маша старалась – не доедала… Упитанная Райка, умудряющаяся обедать у себя и у Маши, смеялась:
– Ты живёшь по пословице: «Завтрак съешь сам, обедом поделись с другом, а ужин отдай врагу». Только у тебя вместо врага и друга – Буран.
Обычно Маша не успевала доносить тарелку до Бурановой миски: ленивый пёс вдруг проявлял чудеса изворотливости и слизывал содержимое на ходу. И какая-нибудь проходящая мимо тётя говорила:
– Не забудь передать маме, чтобы помыла тарелку с содой!
Конечно, кормить Бурана было радостью, но пёс никак не выделял Машу среди жильцов: он честным образом был общим. Он всем давал лапу, и выражение морды у него в этот момент было самое снисходительное.
Итак, Маша мечтала о собаке. Но на её уговоры родители отвечали, что для полной картины мира ей достаточно Бурана в их дворе и Полкана – в соседнем. А мама ещё добавляла:
– Собака – это член семьи. Ею надо заниматься, воспитывать. Мы с папой на работе целыми днями, ты в двух школах с трудом справляешься. Запереть собаку в четырёх стенах? Сделать из неё половичок? Нет, Маша, собака – это ответственность. Вот мы с папой уйдём на пенсию, тогда… – И молодая Машина мама счастливо улыбалась, потому что думала, что этого, то есть старости, никогда не случится.
А Райке подарили щенка… Да, да, Райке! Которая мечтала о пластинках с невероятной грузинской девочкой Ирмой Сохадзе, подарили щенка. Причём, со словами, что это – драгоценный подарок, поэтому подарен сразу на три ближайших праздника: день рождения, Новый год и Восьмое марта.
Когда Маша пришла на день рождения к подруге, первое, что она увидела, был старый халат, валяющийся у дверей Райкиной комнаты.
– Угадай, что это?
– Старьёвщика ждёте? – сострила Маша.
– Нет, это туалет Арктура!
На диване сидело маленькое пушистое серое чудо. Маша бросилась к нему, опустилась на колени и уставилась во все глаза, боясь прикоснуться… «Арктур – гончий пёс» всплыло название книжки Юрия Казакова, которую она дала почитать Райке.
– Тебе гончую подарили? – выдохнула Маша.
– Да конечно, гончую! Дворянку мне подарили. Обычную, дворовую. Неважно какой породы, важно, чтоб друг! Да что ты так зенки вылупила, можешь погладить его!
Маша протянула руки, чудо запищало – и описалось.
– Фу, фу, фу! – закричала Райка так, что Маша чуть сама лужу не сделала. – А-та-та по попе! А-та-та! Вот сюда надо делать!
Девочка кинула щенка на халат и затопала на него ногами.
– Они писают обычно, когда попьют. А он не пил. Наверное, тебя напугался. А нам трусливые не нужны!
– Какая ты счастливая, Райка! А он большой вырастет?
– Посмотрим, средний должен быть. Для домашнего пса это хорошо. Для торта плохо! Торт должен быть большим. Пойдём на кухню, мама нам там накрыла. Хоть торт мне купили не на три праздника…
После чаепития Райка посадила Арктура за пазуху, и девочки спустились на улицу. В момент их появления во дворе произошло всеобщее примирение. Их обступили и друзья, и враги, и малышня, и старшие. А противный драчливый рыжий Петька гладил пёсика своим противным грязным пальцем между ушек и так трогательно усюсюкал, что Маша решила никогда его больше не дразнить «рыжим, рыжим, конопатым». А дальше, вообще, произошло что-то невероятное! К ним подошла Люба Пинчук – признанная красавица и главная заводила всех старшеклассников двора.
– Ну, что, мелочь, когда начнёшь своего дрессировать?
– А зачем? – с вызовом ответила Райка. – Он не для цирка, а… – и запнулась, подбирая слова.
– Для души, – подсказала Маша.
У Любы взметнулись брови.
– Вам что три волшебных буквы ОКД ничего не говорят?
Повисла пауза. Ответить было нечего, а Райка не любила попадать впросак, даже если её загоняла туда главная дворовая знаменитость. Со словами «всё, нам пора есть» она повернулась и быстро понесла щенка к подъезду.
– А что они, эти буквы, значат? – очнулся Петька. Да, нельзя его больше дразнить, с благодарностью подумала Маша.
– Вы с Луны, что ли, свалились? Общий курс дрессировки. Основные команды: «сидеть», «лежать», «ко мне», «рядом», «апорт»… Собакам это также необходимо, как нам – школа. У нас, вообще-то, и кинологический клуб есть.
– О, кино я люблю! – обрадовался Петька. – «Неуловимые мстители» особенно!
– Так ты и мороженое любишь! Одёрни пуп, рубаху видно, дурачок! – засмеялась Люба и гордо пошла дальше по своим взрослым делам.
Вечером по междугороднему позвонила бабушка. Она сказала, что заболела, и даже в магазин сходить некому. К ним она не поедет – будет умирать у себя на родной койке. На первое время было решено отправить к бабушке Машу. Не бросать же работу, в самом деле! Тем более такой работы в бабушкином городишке не найти. Зато там музыкальная школа хорошая есть, в которой бабушка преподавала всю жизнь. Внучка за бабушкой поухаживает, та в свою очередь Машу подготовит в музыкальное училище или даже в консерваторию, согласно жизненному курсу…
И прожила Маша вдали от родителей больше полутора лет, пока бабушка неожиданно нового дедушку себе не нашла.
Всё это время они с Райкой переписывались. Маша от себя не ожидала, что способна на такую частую переписку: два письма в месяц! Но ей было очень интересно знать, как растёт Арктур и что происходит во дворе. Райка писала: «…Сегодня Любка Пинчук проходила мимо и заявила мерзким голосом, что мой Арктурик похож на ирландского волкодава, только у тех борзых характер спокойный и доброжелательный, а мой пёс оборзевший не от слова «борзая», а потому что просто недрессированный псих. Ха-ха-ха! Мой Арктурик крупнее и быстрее любой борзой! И умней любой овчарки! Он меня слушается и любит, и я его обожаю. Во дворе его все давно боятся, хотя он и не думает никого кусать. Он просто весёлый. Лапы у него длинные. Шерсть тоже. На подбородке и там, где брови, шерсть длиннее. Красивый гад! Признаёт только меня! Для всех этих болванов во дворе он почему-то Артур, а не Арктур. Замучилась им объяснять разницу. Хочу, чтоб ты его нарисовала. Приезжай скорей…»
От бабушки Машу забирал папа. Они шли со станции пешком. Папа нёс Машин саквояж и большую сетку с книгами и нотами, отданную бабушкой в дар своему сыну и невестке. Маша удивлялась, что ничегошеньки, ну, ничегошеньки, в их городочке не изменилось. Может быть, это сумерки специально так сгустились и спрятали картину, чтобы завтра, в дневных бликах, обрадовать Машу особенными новостями? Разве что во дворе как-то по-другому стало. Народу прибавилось. Что это за толчея, шум, лай? И «Скорая помощь» зачем-то здесь…
Маша протиснулась сквозь толпу. Фары «Скорой» освещали грозно рычащую крупную лохматую собаку, прижимавшую что-то к земле. Нет, не что-то, а кого-то! На земле лежала девушка! Собака передними лапами стояла на ее груди. Знакомые волосы…
– Райка! – крикнула Маша и рванулась к подруге. Но с обоих сторон её цепко схватили за руки. С одной стороны – папа, с другой – какая-то женщина. И вовремя. Псина так залаяла, что у Маши сердце ускакало в пятки
– Вернулась, Машенька? – Женщина оказалась Петькиной мамой. – Видишь, как Артурчик хозяйку защищает – никому и не подойти. Они ж играли, как обычно, а пёс её с ног сбил. Да так неловко она упала… Всё на моих глазах. Головой ударилась, не знаю, может и сознание сначала потеряла, а не подойти. Я сбегала, скорую вызвала. Родителей чой-то дома нет.
Особенно пёс неистовал в сторону санитаров с носилками. Райка пыталась пошевелиться и что-то шептала бескровными губами, но Арктур так её придавил…
– Да пристрелить эту курву! Кобеля этого драного! – злобно крикнул какой-то дед.
В это время появилась Люба с двухметровым металлическим тросом, на конце которого поблескивала петля. Она попыталась накинуть удавку на шею животного, но Арктур извернулся, сразу раскусив коварный план. Он не собирался покидать свой пост. Лишь с пятого раза Любе удалось зацепить пса и стащить его с пострадавшей. Как показалось Маше, Арктур зарыдал всеми своими лёгкими, как человек. То ли от несправедливости, то ли от боли, то ли от страха за хозяйку. Теперь Машу затопила жалость, точно так же, как только что переполнял страх.
Несчастную измученную Райку быстро положили на носилки, погрузили в машину, и скорая растворилась в сумерках. И прямо оттуда, из сумерек, вдруг вынырнул Райкин папа. Как в кино, подумала Маша.
Утром она долго поджидала Любу у подъезда, чтобы поблагодарить.
– Да никакой я не герой, – засмеялась Люба. – С такой ловчей петлёй и дурак с медведем справится. Вот если б я удавку из поводка сделала… Главное, что Райкины предки прозрели. Буду их волкодава дрессировать. Кстати, моя подруга щенков раздаёт. Хочешь?
Маша залилась краской и покачала головой.
– У нас же нет музучилища. Я уеду поступать. Завести друга, а потом бросить? Я всё-таки подожду…
Bu va yana 2 ta kitob 399 UZS