Kitobni o'qish: «Долгожданное продолжение сказок-детективов о чихуахуа Пинки и её друзьях»

Shrift:

Мои волшебные читатели!

Я решила для тех, кто ещё не прочитал первую книжку о замечательной деятельности Союза Рыжих и жизни его славной руководительницы – моей пра-прапрапра… и ещё много раз прабабушке чихуахуа Пинки, немного рассказать о героях, которые перекочевали в эту книжку из предыдущей, уже давно написанной и изданной.

Если коротко, то чихуашка Пинки, совершенно ни от кого и ни от чего не зависимая собачка-детектив, жила в Лондоне в одном симпатичном доме на Бейкер-стрит.

Её лучший и самый верный друг, соседский сеттер Лестрейд, всегда был рядом с ней и во всём ей помогал. Считай, что он был её правая лапа.

Пинки с Лестрейдом удочерили кошечку Коломбу. Звучит удивительно, и потому все поначалу удивляются, но потом привыкают и считают это само собой разумеющимся.

С ними жили тауэрский ворон-воришка Кар-Карыч и шикарная попугаиха ара Мэг Рэд. Ну, об этой паре в двух словах не написать!

Ещё с ними жили филин Дон Цова и голубка Мисс Марпл. В эту книгу они не перекочевали, но упомянуть о них нужно потому что они великолепны сами по себе! Хотя о филине в одном эпизоде всё же вспомнят.

Есть ещё замечательные доги Эркюль и Кристи. В эту книжку они тоже не войдут, но они столь значительные, что нельзя о них не сказать.

Есть ещё мужественный и добрейший лев Конан, но он тоже герой первой книжки.

А вот доберманы Рекс и Стаут в этой книжке будут упомянуты, хотя они были и не столь значительные персонажи, как те, о ком говорится выше, но они были, и хотя и с трудом, но со всеми смогли подружиться.

В той первой книге Пинки жила незаметно в миленьком домике на Бейкер-стрит, и совсем не замечали её там хозяйка дома миссис Хадсон и два её жильца – Старый Наркоман и Пьяница Лекарь.

Все остальные герои этой книги – это уже вновь приобретённые друзья Пинки. Ибо все, кто встречался на её жизненном пути, становились её друзьями и коллегами. Жизнь чихуашки и её друзей в первой книжке была во всех смыслах прекрасна! А на страницы этой книги Пинки привёл несчастный случай, который изменил её жизнь до неузнаваемости. Ну а подробности уже в самой книге. Так что до встречи на её страницах!

Приятного вам времяпровождения! Пинки и её друзья не дадут вам заскучать!

Глава первая
Пролог

Жизнь, осложнённая излишествами. Или there is no flying from fate – от судьбы не уйдёшь!

Если читатель уже знаком с жизнью и приключениями чихуахуа Пинки, то он помнит, а новый гость наших сказок узнаёт, что с чихуашкой случилось несчастье, которое полностью изменило её жизнь и жизнь её верных друзей. Она чуть не погибла под лошадиными копытами, и самый близкий друг Пинки – сеттер Лестрейд смог её спасти ценой невероятных усилий и упорства. Он принёс Пинки в дом к её могущественному другу Большеглазому, где ей оказали всю возможную помощь. И теперь каждое утро Лестрейд подходил к воротам дома Большеглазого со страхом, что его не пустят к раненой подруге. Но каждое утро перед ним открывали двери красиво, но почему-то одинаково одетые мужчины, и он, уже зная дорогу, бежал туда, где чихуашка лежала с закрытыми глазками и спала. Большеглазый велел оборудовать ей место рядом со своим столом в кабинете. Это была мягкая постелька со смешным кружевным навесиком. Симпатичное сооружение очень мешало Лестрейду обнюхивать подругу. Он это делал всякий раз, чтобы убедиться, что ей не стало хуже.

В один из таких дней он учуял, что от ножки Пинки пахнет бедой! Так пахнет от давно затерянной в кустах подстреленной дичи. Но у его подруги был пока ещё едва различимый, далёкий запах беды. Надо было её спасать и очень быстро звать на помощь! Лестрейд выскочил из помещения, где лежала Пинки в своей кружевной постельке, и побежал из зала в зал по лестницам и переходам в поисках Того Самого Пахнущего Лекарствами, который уже так много сделал для Пинки и должен был опять её спасти. По следу было идти не трудно, ведь у этого лекаря был очень стойкий запах лекарств. Поэтому Лестрейд нашёл его быстро и легко. С этого момента пока будем его называть Лекарь, во-первых, чтобы не путать с Пьяницей Лекарем, а во-вторых, чтобы укоротить его имя. Тот Самый Пахнущий Лекарствами – уж очень длинно.

Бегать по огромному дворцу сеттеру никто не мешал, и никто его не останавливал. Видно, Большеглазый всех предупредил. Как только Лекарь обнаружился, Лестрейд поприветствовал его громким лаем, взял за рукав и повёл к Пинки.

– Куда ты меня ведёшь, золотая собака, что-то случилось? – спросил Лекарь.

– Конечно, случилось, – пролаял Лестрейд, – иначе зачем ты был бы мне нужен!

Они быстро прошли по залам и коридорам и подошли к кабинету, где была Пинки. Лестрейд выпустил рукав и, посмотрев на дверь, горестно завыл! Лекарь прочёл в его глазах то, что заставило испугаться.

– Ах вот оно что! Похоже, о беде ты меня предупреждаешь, – прошептал Лекарь. – Ну, давай посмотрим, что тут стряслось…

Им открыл дверь важный мужчина, который всегда открывал и закрывал дверь для всех, кто входил в кабинет Большеглазого, включая Лестрейда. Они вместе подбежали к чихуашке, и сеттер осторожно ткнул носом в больную ножку. Лекарь снял бинты и увидел причину паники друга Пинки! А причина была, и очень значительная. На ножке началось воспаление, и рана загноилась.

– Вот ведь беда, – бормотал Лекарь. – Что я теперь скажу Его Величеству! Так, надо чистить рану и побольше иссечь омертвевшей ткани. Нужно обработать её обеззараживающим раствором.

Лекарь взял собачку из кроватки и куда-то понёс. Лестрейд рванулся за ним, но он остановил его жестом руки и, быстро закрыв за собой дверь, ушёл с Пинки куда-то, где сеттер не мог её видеть и слышать.

«Ну, без паники, – подумал Лестрейд, – этот Лекарь не пьющий, не то что наш с Бейкер-стрит. Он должен быть хорошим профессионалом, раз находится в доме Большеглазого. Он ей обязательно поможет, один раз уже помог, и опять у него всё получится. Не зря же его выбрал Большеглазый из всех докторов в этом огромном городе, а может, и в стране, а может, и дальше».

Дальше Ирландии Лестрейд не бывал, но хозяин часто говорил о дальних странах и Индии, иногда хотел туда уехать и взять с собой Лестрейда. Этого допустить было никак нельзя, и на это время сеттер придумал себе пути отхода. Он собирался спрятаться у дога Эркюля в доме. Там бы его никто не искал. К тому же там сытно и тепло. Но теперь, когда так всё изменилось к худшему и Пинки живёт сейчас в необъятном доме-дворце Большеглазого, Лестрейд вообще мог из этого дома не выходить. Он и не хотел уходить от подруги, но их с Пинки товарищи каждый вечер сидели в сарае и ждали новостей. Они так волновались, что даже Мэг Рэд, которая не любила покидать свою роскошную клетку, каждый вечер выбиралась из неё и потихоньку, чтобы Старый Наркоман не увидел, куда она полетела, пробиралась в сарай и с нетерпением ждала со всеми возвращения сеттера. А сегодня новости были совсем тревожные! Надо помочь Пинки! Лестрейд ещё не знал как, но знал точно, что он ещё не всё сделал! И тут вдруг открылась дверь и в комнату вошёл Большеглазый.

– Собака, а где наша Голди? – обратился он к сеттеру.

Лестрейд, не медля ни секунды, осторожно взял Большеглазого за рукав и потащил из комнаты. Теперь он бежал впереди своего нового друга и оглушительно лаял, приглашая его поспешить. Они опять быстро прошли по следу Лекаря и застали того в операционной. Он склонился над лежащей на столе на белой простыне разбинтованной Пинки.

– Ваше Величество, как вы вовремя пришли! Я как раз хотел отправиться к вам с докладом о здоровье Голди.

– С ней что-то не так? – спросил Большеглазый.

– Да, лапка загноилась, есть опасность, что её придётся ампутировать.

Лестрейд не знал, что такое «ампутировать», но понял, что дело плохо, и после этих слов взвыл так горестно и громко, что о нём немедленно вспомнили, и Большеглазый сказал:

– Доктор, мне кажется, что пёс всё понимает, не пугайте ни его, ни меня. Лапку надо сохранить любой ценой. Думайте как, делайте всё, что нужно, и после операции на перевязках больше не применяйте эфир. Собачка малюсенькая и может не проснуться. Пусть ей будет больно, но она так скорее выздоровеет. Он ей поможет! – Большеглазый указал на Лестрейда.

– Слушаюсь, Ваше Величество! У меня появилась одна идея, это должно помочь. Только надо убрать из операционной сеттера, он может помешать. Первым делом я зачищу рану. И придётся удалить часть кожи и мышечной ткани, но потом всё покроется шерстью и ничего видно не будет.

– Доктор, для меня и друга Голди это совершенно неважно. Главное, чтобы она выжила и пришла в себя. Сеттера я сейчас попробую убрать из операционной.

«О-о-о, какой умный этот Большеглазый! Как он всё правильно сказал! Нам всё равно, главное, чтобы Пинки была жива, и называйте её как угодно, хоть Голди, хоть Сильвер, только вылечите! В одном ошибся мудрый Большеглазый, я никуда от Пинки не уйду, не настолько я доверяет Лекарю! Если они будут настаивать, придётся их укусить», – подумал сеттер и отошёл в угол комнаты, таким образом заняв оборону.

«Если кто сунется, я поначалу зарычу, а потом уже укушу, пусть только попробуют», – решил Лестрейд.

Но до этого не дошло. Как только пёс посмотрел на Большеглазого несчастными глазами и при этом свирепо зарычал, Его Величество всё понял и попросил собаку не трогать.

– Сэр Стенли, оперируйте при нём. Он ей будет поддержкой, а вам не такой уж и помехой.

– Да как же при нём?! Он же на меня набросится сразу, как только она заскулит!

– Ну, если она будет много скулить, я тоже на вас наброшусь. Делайте всё быстро и максимально безболезненно.

Не будем подробно описывать мучения Пинки, а перейдём сразу к хорошему. Во-первых, операция прошла успешно. Во-вторых, Пинки не было очень больно, и самое главное, что, когда она пришла в себя, она увидела перед собой встревоженную морду Лестрейда, а не чью-то ещё, и поэтому вообще не испугалась.

– Лестрейд, дружище, что со мной? Где я и сколько времени тут пролежала? Если прошло меньше часа, то мы ещё успеем в зоопарк ко льву Конану.

– Мисс Пинки, – засуетился Лестрейд, – мы тут давно, гораздо больше часа. Вы под лошадь попали, но всё обошлось. Вы скоро встанете на лапки, и мы вернёмся домой.

– А сейчас мы где, позвольте спросить?

– А сейчас мы у Большеглазого. Он и его Лекарь, сэр Стенли, вас спасли.

Пинки попыталась подняться, но не смогла. Она опять была перебинтована с головы до лапок и напоминала клубок пропитанных лекарством бинтов. Потому что, кроме разбитой лапки, она была вся покрыта ранками и ссадинами разной степени тяжести и опасности, но по сравнению с лапкой это было уже не столь страшно.

– Да-а, ничего не скажешь, попали же мы в переплёт, мадемуазель! Но вы не волнуйтесь, всё под контролем, и как только вам станет лучше, мы сразу отсюда убежим. А пока вы ни от чего не отказывайтесь. Вас будут лечить и кормить, а я буду с вами с утра и до вечера. Вы под моей защитой, а мне здесь ещё и Большеглазый помогает, – торопливо сообщил Лестрейд.

– Да, потерянного времени не вернёшь, – сказала Пинки. – Ну да делать нечего, придётся лечиться, пока не вылечусь.

Так что долго или коротко лечили Пинки в доме Большеглазого, как говорится, скоро сказка сказывается, да не скоро лечение заканчивается, но в один из ветреных и дождливых дней Пинки сама встала и пошла пройтись по комнате. На лапку было не наступить, пришлось её волочить, в остальном было терпимо, и дышать уже было приятно, а не больно. Лестрейд лежал возле большой стеклянной двери, за которой было видно улицу, и крепко спал. Он и так был очень худеньким, а стал совсем бестелесным.

«Одна шкурка осталась и косточки, – подумала Пинки. – Чтобы так похудеть, нужно время. Похоже, мы находимся здесь уже давно. Надо отсюда выбираться. Сейчас Лестрейд проснётся, и мы это обсудим».

Сеттер как почувствовал мысли подруги, сразу открыл глаза и вскочил на лапы.

– Мадемуазель Пинки, вам лучше?! Как я рад! Вы уже ходите! Вы героическая собака! Я вами восхищаюсь!

– Ах, оставьте, можете не продолжать! Лучше расскажите, как мы здесь очутились?

Выслушав рассказ Лестрейда, Пинки легла на пол прямо там, где стояла, и закрыла глаза. Перед её мысленным взором летели смутные картины произошедших событий, одна страшнее другой.

– Так вот оно что! Я чуть было не погибла! – сказала она вслух.

– Да! Именно так! Но мы с Большеглазым вас спасли. Тут есть замечательный Лекарь, и он вас вернул с того света! У них самые лучшие лекарства. И вообще, Большеглазый очень хороший хозяин.

– Чей хозяин?!

– Ну, пока ничей, но очень хочет стать вашим хозяином, это уж я чувствую!

– Мало ли что он хочет! Вы же знаете, как я к этому рабству отношусь. Это для меня неприемлемо, хоть бы он был золотой!

И в это время открылась дверь и в комнату, сверкая эполетами, золотыми пуговицами, галунами и орденами, вошёл Большеглазый. На мундире было так много золотой тесьмы, что только кое-где проступала тёмная ткань.

– Ого, – пролаял Лестрейд, – а он и впрямь золотой!

Золотой Большеглазый радостно заулыбался, подошёл к Пинки и осторожно взял её на руки.

– Моя золотая собачка, тебе лучше?! Я так рад! И похоже, что ты собралась домой, если я тебя правильно понимаю. Но поживи у меня ещё немного, пока не выздоровеешь, а потом побежишь домой и будешь приходить ко мне в гости, когда захочешь. А пока давайте поедим.

– Джеймс, – обратился он к Лысому, – накройте мне в кабинете и принесите еды моим друзьям. Принесите побольше, чтобы у них был выбор.

– Слушаюсь, Ваше Величество! Но только какой выбор? Этот, – он указал на Лестрейда, – ест всё. А ваша клюёт, как птичка.

– И тем не менее принесите побольше и поразнообразнее.

Лысый отправился выполнять поручение, а Лестрейд радостно забегал вокруг подруги.

– Мадемуазель Пинки, ну что я вам говорил! Он старается вас повкуснее накормить, а это первый признак поведения хорошего хозяина.

– Я и сама всё вижу, друг мой! Это как раз меня и не устраивает. Хотя… – собачка посмотрела в глаза Большеглазого. Они были совсем рядом, очень красивые глаза…

Пинки вдруг понюхала его щёку и зачем-то её лизнула. Большеглазый рассмеялся и опустил собачку на пол.

– Ну вот, значит, это знак согласия дружить и не убегать, пока не выздоровеешь?! Я правильно тебя понял, золотая моя?!

– Не золотая, а рыжая! – пролаяла Пинки.

Но Большеглазый понял всё по-своему. А тут ещё принесли еду. Все уткнулись в свои миски. На Пинки напал волчий аппетит. Это всех порадовало, даже Лысого. После еды сразу захотелось спать. Чихуашка вздохнула и похромала в свою кружевную кроватку. Лестрейд пошёл за ней и лёг рядышком на пол.

– Ну вот, идиллия, – сказал Большеглазый. – Я тоже пойду вздремну, погода располагает. А потом поработаю. Джеймс, присматривайте за Голди. Как только она проснётся, позовите сэра Стенли. А затем он мне лично доложит результаты осмотра.

Большеглазый посмотрел на лондонское небо, низкое и свинцово-серое. Дождь лил не переставая, и упругие струи били о стекло. За окном было темно и неуютно. «Похоже, что Рыжий сегодня останется во дворце. Через час станет совсем темно. Ну, будем надеяться, что его хозяин привык к длинным отлучкам своей собаки. И надо же, какая у этих собак почти лебединая верность!» Большеглазый вышел из кабинета и сам осторожно закрыл за собой дверь.

Глава вторая

If there were no clouds we should not enjoy the sun. Или если бы не было туч, то мы не ценили бы солнце!

Долго ли, коротко шло выздоровление Пинки, скорее долго. Но и плохое, как и хорошее, в конце концов заканчивается. Такова жизнь! Нельзя сказать, что Пинки жилось плохо, когда она болела. Её никто и ничто ни в чём не ограничивали, кроме бинтов и лангеты, которые очень мешали двигаться. Лестрейд прибегал к ней каждый день в любую погоду. По приказу Большеглазого ему все помогали, а со временем были даже рады видеть и потрепать по огненно-рыжей шёрстке.

Вот и сегодня за окном был ненастный день. Лил затяжной дождь, но дверь кабинета приоткрылась, и влетел запыхавшийся Лестрейд.

– Мадемуазель Пинки, у меня прекрасная новость, – заголосил он с порога, – но сначала расскажите, как вы себя чувствуете?!

– Я замечательно себя чувствую, и позвольте без подробностей. Рассказывайте, что у вас за прекрасная новость, и не тяните. Я вся внимание!

– Хорошо. Не буду вас нервировать. Новость такая: у нас появился внук. Надо бы его вам как-то представить.

– Очень интересно! И кто же он?

– Это бельчонок. Зовут его Браун. Точнее, его никак не звали, когда мы его нашли. Его так назвала Коломба. Вообще, я наблюдал преемственность поколений! Когда она взяла его за шкирку и понесла домой, я сразу вспомнил, как вы несли её, когда нашли в сквере под кустом, малюсенькую и еле живую.

– О господи! Я-то спрашивала, кто этот наглец, что ухитрился сделать меня бабушкой! А вы в этом смысле! Фу, фу, фу! Ладно, понятно. А где вы нашли этого бельчонка, тоже в сквере?

– Нет, мы навещали льва Конана. Когда шли через парк, бельчонка нашла под деревом Коломба. Он выпал из гнезда и лежал на земле без движения. Она его решила спасти и взяла себе на воспитание. Так что теперь вы бабушка!

– Вы в своём уме, Лестрейд?! Прекратите это повторять, лучше расскажите, как он себя чувствует? Он быстро пришёл в себя? Вы выяснили, почему он выпал из гнезда?

– Да, думаю, что мы смогли правильно предположить, что он потерял своих родителей и от голода упал с ветки. Он был очень маленький, когда мы его нашли. Сейчас он уже окреп и подрос. Мэг Рэд делится с ним орешками и фруктами. Кар-Карыч собирает ему грибы. Так что мы справляемся. Он сыт и живёт в атмосфере любви. Всё, чего ему недостаёт, – это только вашего присутствия. Но этого нам всем недостаёт. И в целом мы справляемся.

– Почему мне сразу не сказали? – разволновалась Пинки.

– Не хотели тревожить. Вдруг бы он умер, и вы бы огорчились, а вам нельзя этого совсем, – при этих словах в животе у Лестрейда как-то странно пискнуло.

– Это не я, – сказал он торопливо, – Коломба приняла такое решение.

– А, Коломба! Неразумное дитя! Хотя в этом есть доля истины. Ну и как он сейчас?

– Кто «он»?!

– Господи, Лестрейд! Вы меня удивляете, бельчонок, конечно!

– А! Он просил, чтобы я его взял с собой.

– И почему же вы его не взяли? Из-за дождя?

– Почему же не взял? Как раз взял! Он здесь, со мной, я просто хотел вас подготовить. Всё-таки такая новость должна сообщаться осторожно.

– И где же он? – оторопело поинтересовалась Пинки.

– Брауни, выходи, не бойся, – засюсюкал Лестрейд, – бабушка будет рада тебя видеть!

Пинки на этот раз предпочла сдержаться и не окорачивать Лестрейда, хотя ей совсем не нравилось, что он уже в который раз назвал её бабушкой! Она с удивлением и замиранием смотрела на сеттера. Шерсть на груди у него зашевелилась, и откуда-то из-под брюха выполз и перебрался на загривок маленький, тощий и длинный бельчонок.

«Чистый Шнурок в детстве, – подумала Пинки. Так она называла Коломбу, когда та была ещё совсем маленькой. – И он тоже хорошо вписывается в Союз Рыжих!» Чихуашка счастливо улыбнулась.

– Ну, здравствуй, – сказала она, – как твои дела? Рада тебя видеть!

– Благодарю, всё замечательно, – пискнул бельчонок, – я очень рад с вами познакомиться!

Вдруг дверь в кабинет открылась, и вошёл Большеглазый. Бельчонок в мгновение ока исчез в густой длинной шерсти под брюхом у сеттера.

– А, дружище! – сказал Большеглазый. – Ты уже здесь! Погода не для прогулок, однако! Ну, ты молодчина, не оставляешь свою подругу даже в такое ненастье! – и он потрепал сеттера по загривку как раз в том месте, где только что сидел бельчонок.

Пинки с Лестрейдом заговорщицки переглянулись и улыбнулись. Большеглазый погладил чихуашку по голове, пробормотал, что она неплохо выглядит и большая молодчинка, прошёл к столу, принялся за работу, и через минуту в кабинете показался Лысый с мисочкой еды для Пинки.

– Джеймс, принесите ещё еды для друга Голди, и побольше. Он что-то совсем худой. Положите здесь для него подстилку, он ещё не обсох, а лежит на холодном полу. Это нехорошо.

После того как Большеглазый занялся своими бумагами, а Лестрейд поел и осторожно, чтобы не придавить Брауни, растянулся на принесённой подстилке, Пинки решила сообщить сеттеру о новом деле. У неё давно зрел план помощи Большеглазому, и она никак не могла сообразить, как за это взяться, пока не увидела Брауни.

– Лестрейд, пришло время нам возвращаться к делам. Тем более что Большеглазый нуждается в помощи. А он так много для меня сделал, что самое время отплатить ему тем же.

– Мы будем его лечить? – живо поинтересовался Лестрейд. – Надо же, а выглядит он вполне здоровым.

– Нет, конечно! Мы будем ему помогать, а не лечить. Тем же – это в том смысле, что мы ему тоже поможем, чем сможем.

– Понятно, я с радостью! – отозвался Лестрейд.

– Итак, пока я тут лежала, голова моя пухла не только от боли, но и от секретов государственной важности!

– Что вы говорите! Они обсуждали их прямо при вас?!

– А чем я им могла помешать? – удивилась Пинки. – Они же не знают, что мы всё понимаем.

– А, ну да! Я всё время забываю, какие они бестолковые!

– Лестрейд, не забывайтесь! Мы сейчас говорим о Большеглазом, а он мой друг! Это то же самое, что кто-то бы вас при мне называл бестолковым!

«Ну и что с того, – подумал Лестрейд, – по большому счёту так оно и есть, что уж обольщаться!»

Вслух он извинился за свои необдуманные слова и сказал, что с радостью поможет другу его лучшей подруги.

– Итак, сначала я обозначу проблему, – сказала Пинки. – У Большеглазого возникли вопросы к германцам. Они слишком быстро узнают то, что им не нужно знать. Похоже, в окружении Большеглазого есть шпион. Надо нам затруднить ему связь с германским посольством или затруднить связь германского посольства с Пруссией. Одно из двух мы точно должны сделать.

– А мы уже знаем, как это можно сделать? – скромно поинтересовался Лестрейд и вытаращил глаза.

– Теперь у нас есть идея и план. И нам понадобится помощь Брауни.

Чихуашка прислушалась… Тишина. Бельчонок никак себя не проявил. Даже шерсть на животе у Лестрейда не шевельнулась.

– Я что подумала, они, – Пинки кивнула на Большеглазого и стоящего у стола Лысого, – довольно часто отправляют курьера с письмами для посольства. Курьер отправляется от дворца в карете, и его сопровождают четыре конных гвардейца. Нам надо проследить, куда курьер отвозит письма, где этот германский посольский двор. А потом придумать, как сделать так, чтобы из этого здания нельзя было быстро передать полученную информацию. И это надо поручить Брауни. На него никто не подумает. Белка может проникнуть куда угодно и при этом ни у кого не вызовет подозрения.

– Да, прекрасный план, и нет никакого риска для Брауни. Тогда я побегу, надо отнести бельчонка домой, нам уже пора, наверно.

Пинки посмотрела в окно, ливень закончился, но тучи по-прежнему летели по небу, клубясь и угрожая возможным продолжением дождя.

– Да, идите, конечно! И спросите Рекса и Стаута по поводу того, как немцы так быстро передают информацию в Пруссию. Доберманы всё время рядом со своим хозяином-инженером и лучше нас разбираются в технике.

– Хорошо! До встречи, мадемуазель Пинки! Завтра мы опять придём вместе с Брауни.

– Буду ждать с нетерпением, до завтра!

Когда Лестрейд убежал, Пинки забралась в свою кроватку, с наслаждением вытянула больную ножку и подумала, что она опять счастлива. Опять в строю, хоть и не дома. Да, милый, милый дом! Как там все? Но с другой стороны, если бы не было туч, то мы не ценили бы солнце!

Bepul matn qismi tugad.