Kitobni o'qish: «Счастье в Апреле», sahifa 2
“И в итоге она выйдет замуж, – ядовито подсказал ехидный внутренний голосок. – А ты останешься со своей мамашей и инфантильным братцем…”
Ну и где справедливость?! Она, Эстер, куда более красивая и интересная женщина, останется одинокой, а ее сестра, настоящая серая мышка, получит и мужа, и детей!
Милада, наконец, закончила прощаться и, напевая себе под нос, двинулась к дому, явно вся в мыслях о таинственном кавалере. И Эстер, глядя на легкую танцующую походку младшей сводной сестры, ощутила столь острый приступ ненависти, что ей самой сделалось не по себе.
Милада как будто почувствовала, что на нее смотрят, и обернулась. Взгляды сестер встретились, и обе прочли в глазах друг друга много того, о чем предпочли бы не знать… Эстер поджала губы и выпрямилась, всем своим видом изображая надменное презрение. А Милада, дерзко вздернув подбородок, гордо прошествовала мимо и вскоре скрылась в доме.
“Я ее ненавижу, – подумала Эстер в бессильной злости. – Ненавижу…”.
Она и сама не знала, за что именно ее ненавидит. За юность? За красоту, отрицать которую безуспешно пыталась? За шансы на счастье, которых сама была лишена? Пожалуй, – за всё понемногу…
Глава 2. Королевская прихоть
Изабелла сидела перед большим зеркалом в золоченой раме и недовольно изучала свое отражение. Объективные причины для недовольства, впрочем, отсутствовали: девушка была юной и хорошенькой, с приятным круглым лицом, обрамленным длинными каштановыми волосами, и ладным мягким телом с выразительными округлостями. При улыбке на ее пухлых щеках, часто озаряемых нежным румянцем, появлялись очаровательные ямочки. И все-таки сейчас красотка имела вид крайне мрачный.
–Я сегодня ужасно бледная, – капризно протянула девушка, хмуря тонкие бронзовые брови.
–Ничего подобного, Ваше Величество, – возразила маячившая за ее спиной молодая светловолосая женщина в длинном темно-зеленом платье. – Ваш цвет лица хорош и свеж, как и всегда!
–О, Марта, перестань! – пренебрежительно отозвалась Изабелла. – Я и правда очень бледная. Наверняка заболеваю! Думаю, мне сегодня лучше пропустить занятия у профессора Дилана…
«Ах, вот она к чему…» – устало подумала Марта, сохраняя на лице маску вежливого сочувствия. Впрочем, скрывать свои истинные эмоции ей было не привыкать… с такой воспитанницей, как Изабелла, иначе просто нельзя!
–Это ваше право, миледи, но профессор Дилан будет крайне недоволен… вы же знаете его нрав!
Юная королева нахмурилась.
–Это неправильно, Марта! Он должен меня слушаться!
–Он талантлив, а все талантливые люди… они такие, – осторожно подбирая слова, пояснила Марта. – Нужно это учитывать, Ваше Величество…
Изабелла состроила обиженную гримаску:
–Что за скука! Да, знаю, он талантливый ученый, но… я все-таки королева!
«Господи, до чего же инфантильна!» – раздраженно подумала Марта, а вслух произнесла:
–Именно поэтому вы заслуживаете лучшего из лучших! А лучший – это профессор Дилан. И он согласился обучать вас только потому, что вы – королева.
–Ну и пусть слушается меня! – надула губы девушка.
–Увы, господин Дилан… он своеобразен, как и все гении. Он может отказать даже вам… если подумает, что вы им пренебрегаете.
–А если я его велю казнить? – с угрозой спросила королева, развернувшись всем корпусом к женщине. До этого мгновения Изабелла беседовала не с самой Мартой, а, скорее, с ее отражением в зеркале.
«Господи боже!» – ужаснулась Марта. Сдерживать свои чувства стало особенно трудно – и вместе с тем особенно важно. Один неверный шаг – и эта взбалмошная девчонка с королевским титулом придет в ярость… а в состоянии аффекта легко совершить любой непоправимый поступок. С нее ведь действительно станется казнить беднягу Дилана!
–Профессор Дилан очень известен и популярен среди простого народа, – обдумывая каждую фразу, заговорила Марта после продолжительной паузы, на протяжении которой Изабелла сверлила свою помощницу пронзительным взглядом. – Люди любят его… и весть о казни может привести к самому непредсказуемому результату.
–Это какому же? – насторожилась девушка.
–Например, беспорядкам. Народным волнениям, – охотно пояснила Марта. Дав королеве возможность обдумать ее слова, женщина уже другим, более мягким, тоном добавила: – И потом, миледи… неужели вы обречете на смерть человека, который вас искренне уважает?
Капризное выражение на лице юной королевы сменилось польщенным, девушка даже заулыбалась – впервые за утро.
–Уважает? – довольно спросила она, с гордостью выпрямляясь. – Ты так думаешь? Профессор на самом деле меня уважает?
–Разумеется! – с преувеличенным воодушевлением подтвердила Марта. – Он слишком ценит свое время, чтобы тратить его на человека, которого не уважает… даже на королеву.
–Как-то он плохо демонстрирует свое уважение, – заметила Изабелла, снова развернувшись к зеркалу. На туалетном столике перед ней были расставлены всевозможные косметические принадлежности и шкатулки с драгоценностями, и девушка, явно повеселев, принялась с удовольствием копаться в украшениях, подыскивая что-нибудь подходящее случаю.
–Вы ведь его знаете, – пожала плечами ее собеседница. – Он строг со всеми. Это его манера общения.
Королева склонила голову, размышляя и рассеянно играя жемчужной нитью. По губам девушки блуждала задумчивая улыбка.
–А знаешь, Марта? Ты права! Он меня уважает, как же иначе? – в голосе Изабеллы звучала непотопляемая уверенность. – И я пойду на урок. Зачем обижать старика? Он, по сути, добряк, хотя и скрывает свой хороший характер!
Марта с облегчением перевела дыхание. Кажется, обошлось!
* * *
Профессор Дилан был высоким сухопарым мужчиной весьма преклонного возраста, с неухоженной седовласой гривой и вытянутым скуластым лицом. Вечно мрачный, немногословный, он, казалось, был стар изначально, с первых лет жизни. Представить этого человека молодым не представлялось возможным – во всяком случае, тем, кто знал его уже состоявшейся личностью. Перед Изабеллой он неизменно появлялся в черном просторном одеянии и четырехугольной профессорской шляпе. Не изменил своим привычкам и на сей раз…
–Милый профессор, в этом наряде вы похожи на огромного ворона! – весело заявила королева, переступая порог классной комнаты. – Вам нужно одеваться поинтереснее!
–Доброе утро, Ваше Величество, – сухо произнес Дилан, глянув на девушку поверх прямоугольных очков в узкой стальной оправе. Слова своей коронованной ученицы он явно пропустил мимо ушей. – Я жду вас уже полчаса…
–Не вредничайте, господин Дилан, – фыркнула Изабелла, занимая место за ученическим столом. Поправив складки темно-фиолетового платья, она с удобством откинулась на спинку стула и широко улыбнулась профессору. – Давайте начнем урок!
–Да, хватит тратить время попусту, – холодно согласился профессор и зашелестел какими-то свитками. – Время – самое драгоценное, что есть в нашем мире…
–Можно, я не буду записывать эту гениальную фразу? – ядовито поинтересовалась королева.
Дилан даже не улыбнулся.
–Это и не требуется, – сказал он, не поднимая глаз от своих бумаг. – Итак, начнем!
Классная комната, в которой традиционно проводились занятия, была просторной и светлой. Одну ее стену занимало огромное окно, соседнюю, – грифельная доска не менее внушительных размеров. Из мебели в помещении находились два стола, преподавательский и ученический, профессорская трибуна и несколько шкафов со всевозможными экспонатами, которые могли теоретически пригодиться для урока.
В течение следующих сорока минут Изабелла изо всех сил старалась сосредоточиться на лекции, которую довольно-таки монотонно читал профессор Дилан. Это было непросто, и внимание девушки постоянно рассеивалось, отвлекаясь на посторонние предметы. В конце концов, терпение юной королевы истощилось окончательно.
–Профессор, миленький, давайте сделаем перерыв! – взмолилась она. – Такой чудесный день!
Дилан равнодушно глянул в окно, за которым неторопливо кружились крупные хлопья снега.
–Вам не хватает усердия, миледи, – сварливо заметил он, снова переводя взгляд на свою нерадивую ученицу.
Та нисколько не смутилась и только пожала плечами:
–Я не согласна, профессор! Просто день и правда чудесный… и потом, скоро ведь Рождество! Настроение праздничное… рассказали бы лучше что-нибудь интересное.
Учитель удивленно воззрился на нее:
–Я вам рассказывал историю античной Греции! Неужели это неинтересно?!
–Ну… по-моему, есть темы гораздо более увлекательные, – желчно усмехнулась Изабелла. Профессор недовольно поджал губы, и она поспешно добавила: – Может, не более увлекательные, а более праздничные, веселые… ведь Рождество – мое любимое торжество! Поэтому я так люблю зиму…
–Ну, все времена года по-своему хороши… – возразил Дилан, со вздохом откладывая в сторону стопку исписанных листков и тем самым словно признавая сегодняшний урок завершенным. Изабелла сразу расслабилась и заулыбалась, восприняв это как свою маленькую победу над профессором.
–Ну, лето – пора действительно хорошая, – весело признала девушка. – А чем хорош, например, апрель?
–Хотя бы тем, что в месяце апреле расцветают подснежники, – пожал плечами Дилан. Знай он, к каким последствиям приведет этот его ответ, наверняка бы промолчал… однако предвидение не входило в число его многочисленных талантов!
Изабелла задумчиво улыбнулась, склонив голову набок и отбросив в сторону уже ненужное перо, которым записывала комментарии своего строгого лектора.
–Подснежники простонародные цветы… но я люблю их! Я хотела бы видеть их на праздничном вечере.
Уголки тонких и узких губ профессора дернулись, обозначая символическую улыбку – по-другому улыбаться он просто не умел!
–Увы, ваше желание невыполнимо, миледи. Лучше дождитесь апреля…
–Но я не хочу ждать! – капризно протянула Изабелла. На лице ее появилось выражение обиженного ребенка. – Я хочу, чтобы подснежники принесли сейчас, сегодня!
–Это невозможно, Ваше Величество.
–Разве мое слово – не закон?
–Не для Природы. Ее законы выше ваших…
Королева сузила глаза.
–Вот как? – прохладным тоном, с затаенной угрозой процедила она. – Вы понимаете, что говорите?
–Простите, но не я придумал законы природы, – ничуть не испугался Дилан, спокойно глядя на ученицу. – Они созданы самим Богом.
Упоминание Творца и не в меньшей мере – ледяной взгляд профессора, смутили Изабеллу.
–Я вас ни в чем не обвиняю, – уже мягче проговорила она. – Но хотела бы поспорить с вами… если я велю доставить во дворец корзину подснежников и пообещаю достойную награду – уверена, мое приказание будет исполнено!
Глаза профессора насмешливо блеснули, казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не высказаться напрямик. И все-таки осторожность победила…
–Хорошо, Ваше Величество, – кивнул он. – Давайте проверим на практике, кто из нас прав… Истина рождается в споре, как говорил Сократ!
–Договорились! – самодовольно улыбнулась королева. – Последуем совету этого вашего Сократа…
* * *
Мариза закончила наносить на свое уже не очень молодое, но по-прежнему красивое лицо пудру и отложила в сторону кисть. Процедуру утреннего макияжа женщина не могла доверить никому – только она одна знала, вернее, – чувствовала, как следует наложить грим, чтобы выглядеть по возможности молодо.
Склонив голову набок, Мариза изучала в зеркале полученный результат и чуть хмурилась – так, самую малость, чтобы, не приведи Господь, не спровоцировать появление новых морщинок! Дама в зеркале была далеко не девочкой, увы… Возраст выдавало даже не состояние кожи (тут-то всё было в относительном порядке), а сам взгляд – острый, цепкий, напористый. Взгляд хорошо пожившей женщины, слишком много видевшей на своем веку… И этого не мог скрыть никакой грим!
Если не считать макияжа, Мариза пока не была готова к приему гостей. Ее роскошное тело мягко обволакивал атласный пеньюар цвета слоновой кости, волосы, пышная светлая копна туго вьющихся кудрей, находились в обворожительном беспорядке… давно пора было позвать личную камеристку, но женщине так редко удавалось провести утро в свое удовольствие… не воспользоваться редчайшим случаем было бы грешно!
А “удовольствие” в своем человеческом обличье сейчас возлежало на шикарной двуспальной постели, взирая на высокопоставленную любовницу шальными черными глазами. Молодой смуглый парень, юноша, по сути, был черноволос, поджар и дивно хорош собой… олицетворяя собой всё то, что Мариза любила больше всего на свете, а именно – страсть. После власти, конечно…
–Возвращайся сюда, – хриплым “непроснувшимся” голосом позвал женщину парень, поймав ее взгляд в зеркале. На самом деле он уже вполне удовлетворил свою утреннюю любовную жажду, но по опыту знал, что Мариза предпочитает ненасытных… наверное, потому что и сама была жадной до ласк!
–Нет, Пьер, нет… – с тенью сожаления покачала головой Мариза, подавляя вздох. – Пора приниматься за дела…
“Старуха ведь, а еще смотрится…” – рассеянно подумал Пьер, разглядывая свою моложавую покровительницу. Среднего роста, с аппетитными формами и тонко прорисованным сероглазым лицом, она действительно еще вполне “смотрелась”. Да и выглядела на 35 максимум… хотя была куда старше!
Пьер “удовлетворял” Маризу уже больше года и считал, что ему крупно повезло задержаться так надолго – некоторые ее любовники не выдерживали и месяца “испытательного срока”… правда, мадам регентша никогда не обижала своих бывших и щедро их одаривала, прощаясь… и все-таки находиться в ее непосредственной близости было намного выгоднее и приятнее. Дама в самом соку, темпераментная, щедрая, она давала фаворитам немалую свободу, сквозь пальцы глядя на невинные любовные шалости на стороне. Пьеру даже иногда казалось, что Мариза поощряет такие приключения, словно мысль о неверности любовника ее возбуждает.
–Как там твоя воспитанница? – после недолгой паузы спросил Пьер. Говорить ему не хотелось, но, опять-таки, он знал, что должен, если надеется сохранить статус главного любимчика Маризы, по возможности удовлетворять ВСЕ ее потребности – в том числе потребность поговорить.
–Ты о королеве? – пренебрежительно отозвалась женщина, поведя полным белым плечом, округлые очертания которого прекрасно просматривались под тонкой тканью пеньюара.
–Ну а о ком же еще? О ней! О ее вчерашней… м-м… идее!
–О совершенно идиотской идее, ты хотел сказать? – насмешливо уточнила Мариза и дернула за шнур звонка, приглашая камеристку, чтобы та помогла ей одеться. Облачиться во все многочисленные юбки самостоятельно женщина при всем желании не могла.
–Ну, я не смею называть идеи Ее Величества идиотскими, – усмехнулся Пьер. На вошедшую в покои Маризы молоденькую миловидную камеристку он глянул с рассеянным одобрением, подумав мимоходом, что не прочь провести вечер-другой с этой крошкой… но рисковать, пожалуй, не стоило. Девчонка была слишком близка к его покровительнице! Зачем искушать судьбу?
–Тем не менее, идея абсурдна, – с напором сказала Мариза, не обращая внимания на суетящуюся рядом камеристку. Впрочем, последняя знала, как опасно злить свою госпожу, ведь реальная власть по-прежнему принадлежала именно ей, мачехе королевы!..
–И что же, скоро по улицам будут ходить глашатаи и предлагать всем желающим принести во дворец подснежники? – недоверчиво осведомился Пьер. Приподнявшись на локте, он делал вид, будто всецело поглощен разговором, тогда как на самом деле искоса поглядывал на служанку Маризы. Своей наготы, слегка скрытой тонким покрывалом, парень не смущался… наоборот, ему нравилось сознавать, что миленькая камеристка нет-нет да бросит взгляд на его ладное, налитое мышцами тело.
–Да, глашатаи будут ходить, – равнодушно подтвердила Мариза. – Указ уже почти готов.
“Какой бред!” – почти сорвалось с губ Пьера, но в последний миг парень сдержался. Все-таки камеристка, как всякая женщина, болтлива… а юная королева может оказаться не так глупа, как кажется! Поэтому вслух он осторожно спросил:
–Как ты думаешь, каков будет результат?
–Не знаю, решат, что это рождественская шутка… в лучшем случае!
–Может, стоило отговорить Ее Величество?
–О нет… – по красиво очерченным, хотя и тонковатым, губам женщины скользнула слабая улыбка. – Пускай, пускай…
Больше она ничего не добавила, но Пьеру казалось, он знает, о чем думает Мариза. Возраст Изабеллы приближался к совершеннолетию, скоро ей захочется полностью отнять власть у своей мачехи… а промахи такого рода, как просьба принести подснежники зимой, показывают, как еще юна и неопытна королева… и как нуждается в помощи и наставлениях своей любящей приемной матери!
“Да, в уме тебе не откажешь!” – с невольным уважением подумал Пьер, наблюдая, как камеристка затягивает Маризе корсет, делая талию регентши почти “осиной”.
* * *
Вскоре повсюду стали ходить глашатаи, во всеуслышание объявляя, что королева Изабелла предлагает обменять корзину свежесобранных подснежников на такую же корзину золотых монет. Реакция публики была разной: кто-то, посмеиваясь, шел дальше, кто-то откровенно насмехался, другие сердились… Но резюме было одинаковым: “Наша королева еще слишком юна!”. А Мариза, до которой доходили подобные слухи, лучилась довольством.
Рождество приближалось, но подснежники не торопились нести во дворец. Изабелла же мрачнела с каждым днем…
Глава 3. Опасное задание
–Слышали новость? – спросила Эстер за ужином. – О ней болтают повсюду в городе!
Они сидели в жарко натопленной столовой, а за окном, примороженным белесым снежным узором, свирепствовала метель. Тем уютнее было здесь, в доме, собравшем всех членов семьи. Даже Милада расположилась вместе с прочими домочадцами за столом, который буквально ломился от разнообразных сытных блюд.
–Ты о подснежниках, что ли? – лениво уточнил Карл, потянувшись к миске с пирожками. – Об этом, кажется, слышали все!
–Да, я тоже слышала что-то на рынке, когда покупала продукты, – вставила слово и София. Она, как и всегда, не отказывала себе в удовольствии поесть как следует и сейчас сооружала многоступенчатый бутерброд из хлеба, масла, котлеты и сыра. – Я решила, это шутка.
–Мне показалось, не шутка, – не согласилась Эстер. В ее черных глазах плясали дьявольские огоньки, уголки красивых губ подергивались, словно девушка сдерживала порыв улыбнуться. – Наша королева… с нее станется!
Милада слушала своих нелюбимых родственников вполуха, пользуясь редкой возможностью поесть спокойно, без подколов и издевок. Мыслями она была далеко отсюда, причуды королевы ее сейчас интересовали мало… в эту минуту девушка вспоминала письмо, вернее, – записку, доставленную утром почтальоном.
“Дорогая Милада!
Бесконечно рад нашему знакомству… если я Вам когда-нибудь понадоблюсь – дайте знать! Найти меня легко. Я служу при дворе Ее Величества. Ближайшие дни, до Рождества и первую неделю после, буду в Вашем милом городке, позднее весь королевский двор вернется в столицу.
Искренне Ваш, Оливер Вильне”
Такие простые и такие теплые строки! О чем думал он, Оливер Вилье, когда писал их? И кто он такой, какую роль играет при дворе? Вряд ли почетную, если его послали присмотреть елку в лесу… наверное, просто “мальчик на побегушках”.
“Прямо как я… – мрачно подумала Милада, лениво ковыряясь в своей тарелке с тушеным картофелем. – С одной разницей… ему живется куда проще!”
И девушка искоса глянула на своих милых родичей, которые обосновались на другом конце стола и сейчас жарко спорили о чем-то. Милада прислушалась.
–Не понимаю, что тут можно обсуждать? – едко спросил в этот момент Карл, закатывая глаза. – Какая-то бредовая идея коронованного ребенка…
–Что обсуждать?! – взвилась Эстер. – А ты сам не догадываешься?!
Эстер говорила на повышенных тонах, изрядно разозлившись. Раскрасневшаяся, сердитая, она была, тем не менее, красива. И Милада, глядя на старшую сводную сестру в темно-алом домашнем платье, с собранными в изысканный узел черными волосами, невольно позавидовала ее умению всегда и везде, при любых обстоятельствах, сохранять привлекательность. Самой же Миладе вдруг стало стыдно за собственный неухоженный вид: волосы стянуты в простой “хвост”, поверх старого платья для тепла надета видавшая виды вязаная жилетка, на ногах – стоптанные башмаки… конечно, у нее нет возможности дорого одеваться, но Эстер, пожалуй, нашла бы выход и в этой ситуации! И все равно выглядела бы обворожительной…
–Не догадываюсь! – пожал плечами Карл. – Ты уж будь добра, просвети меня!
Кажется, и он начал терять терпение – и Милада его отчасти понимала.
–Золото! – торжественно произнесла Эстер, выпрямляясь на своем стуле. Ее впалые щеки вспыхнули нездоровым лихорадочным румянцем. – Как, по-твоему, тема достойна обсуждения?
На бесконечно долгое мгновение воцарилась звенящая тишина, на фоне которой стали отчетливо слышны малейшие шорохи. Потом Карл рискнул заговорить – по-прежнему саркастично, но все же придав голосу ноту мягкости, словно желая подсластить сестре пилюлю:
–Золото – это прекрасно… но ведь задание Ее Величества выполнить невозможно. Просто невозможно!
–Невозможного не существует! – надменно отрезала Эстер.
Милада фыркнула – пожалуй, слишком громко. Сестра резко обернулась на звук ее голоса, кипя негодованием:
–Тебе смешно, да? Сейчас тебе будет не до смеха!
–Да мне и сейчас не особо весело, – поспешно возразила Милада, проклиная собственную несдержанность, и невольно отъехала вместе со стулом назад.
Эстер подалась к сестре, наклонившись так низко, что грудь ее почти касалась столешницы. Глаза девушки сузились от гнева.
–О нет, веселье еще только ожидается! Как на счет идеи пойти сейчас в лес за подснежниками?
Снова воцарилось молчание, на сей раз еще более оглушительное. Карл изумленно переглянулся с матерью и перевел иронично-сочувствующий взгляд на Миладу. Та побледнела от страха, но изо всех сил старалась держать себя в руках.
–Это шутка, наверное? – нервно рассмеялась она, ослабляя ворот платья. Ей вдруг стало душно, казалось, воздух куда-то исчез из комнаты…
Эстер снова откинулась на спинку стула и, скрестив руки на груди, улыбнулась одними губами – взгляд остался холодным и злым, словно отражая ледяное ненастье за окном.
–Это не шутка! – безапелляционно заявила она. – Иди сейчас же. Немедленно!
–Эстерсита, дорогая… – робко начала София, но дочь не дала ей договорить. Она остановила мать сердитым размашистым жестом, совершенно не походившим на ее обычно изящные и манерные движения.
Карл и вовсе не рискнул заговорить – его сестра выглядела безумной, по-настоящему безумной. И Милада, глядя на это красивое, но сейчас перекошенное злостью лицо, с удивлением осознала, что Эстер ее не просто недолюбливает – она ее ненавидит!
–Чего сидишь?! – с напором продолжала Эстер. – Иди уже!
Милада судорожно вздохнула и постаралась успокоиться. Эстер сошла с ума, это очевидно! Они всегда не ладили, даже пока был жив отец, но в последнее время атмосфера накалилась до предела. Казалось, дочь Софии за что-то взъелась на свою младшую сестру, но вот за что – та понять не могла. По идее, это она, Милада, должна всерьез обидеться на мачеху и прочих родственничков, устроивших ей “райскую” жизнь!
–Эстер, уже вечер, и там метель, – стараясь говорить спокойно, заметила Милада. Руки ее слегка дрожали, и, чтобы скрыть это, девушка вцепилась в край стола.
–Ну и что? – губы Эстер искривила надменная ухмылка. – Ты ведь уже взрослая, да? Так пора приносить хоть какую-то пользу!
Милада едва не задохнулась от возмущения.
–Я приношу пользу! Причем сутки напролет, вашими-то стараниями!
Эстер пропустила эти слова мимо ушей. Прищурившись, она пристально смотрела на младшую сестру, и той сделалось не по себе под этим настойчивым сверлящим взглядом.
–Мне нужно золото, – холодно произнесла Эстер после паузы. – И ты мне его добудешь!
Милада не знала, смеяться ей или кричать. Плакать, как она успела убедиться, было бессмысленно – подобное проявление эмоций будило в ее родственниках не жалость, а брезгливость и какое-то садистское удовольствие. И Эстер, и Карлу как будто нравилось видеть слезы сводной сестры… Поэтому девушка сделала глубокий вдох и сдержанно поинтересовалась:
–Ты и правда хочешь, чтобы я сейчас пошла в лес за мифическими подснежниками?
–Да! – с наслаждением ответила Эстер. Глаза ее вспыхнули злым огнем.
–Ты понимаешь, что я не вернусь оттуда живой?
Черноволосая красотка пренебрежительно передернула плечами:
–Не преувеличивай! Ночь и снег – эка невидаль!
Миладу уже трясло – не от страха, а, скорее, от потрясения и обиды. Она обвела столовую мутным взглядом и дрогнувшим голосом спросила:
–Вы все этого хотите? Никто не скажет ни слова в мою защиту?
Карл смущенно отвел взгляд, София с преувеличенным интересом набросилась на запеканку, притворяясь глухой. Никто из них явно не хотел связываться с истеричной и властной девицей… Зато Эстер торжествовала и даже не думала скрывать широкую довольную улыбку.
–Видишь, дорогая? – ласково обронила она. – Они на моей стороне!
–Они просто тебя боятся! – выкрикнула Милада, вскакивая на ноги. Ее била крупная дрожь и немного тошнило. Она не могла понять, когда успела настолько насолить сводной сестре, что та столь безжалостно отправляет ее на смерть… или Эстер не ценит ничью жизнь, кроме своей собственной?
Не было никакого смысла задавать вопросы, взывать к доводам рассудка или давить на жалость… поэтому Милада, не добавив больше ни слова, пулей вылетела из столовой. Девушка была на таком взводе, что даже не стала особенно утепляться и вышла в метель в чересчур легкой для подобной непогоды одежде…
* * *
Когда Милада скрылась за дверью, в столовой в очередной раз повисло молчание – напряженное, душное, почти осязаемое; казалось, эту липкую тишину можно буквально резать ножом. Карл и София продолжали ужинать, но ели как будто без аппетита, не поднимая глаз от своих тарелок. Эстер рассеянно улыбалась, задумчиво размешивая сахар в чае.
Наконец, Карл с оглушительным звоном отложил вилку в сторону (София от неожиданности вздрогнула) и недовольно посмотрел на сестру.
–По-моему, ты перегнула палку, крошка, – мрачно заметил он.
Эстер подняла брови и с улыбкой взглянула на брата.
–Вот как? – надменно спросила она. Потом повернула голову к матери и обратилась уже к ней: – Ты тоже так думаешь, мамочка?
София нехотя подняла взгляд на дочь и, убедившись, что та успокоилась и не собирается биться в истерике, осторожно ответила:
–Ну… да. В каком-то смысле… понятно ведь, девочка никаких подснежников не найдет…
–Ну и а вдруг? Она довольно смышленая…
–Ты постоянно говоришь, что она дурочка, – едко возразил Карл. – Переменила мнение?
Эстер слегка покраснела:
–Ну, говорят ведь, дуракам везет… вдруг ей повезет?
Карл возвел глаза к потолку и демонстративно всплеснул руками.
–Как, как может повезти в такой заведомо нелепой ситуации?! – патетично вопросил он. – Когда ты начала верить в чудеса?!
Эстер аккуратно промокнула губы салфеткой и неторопливо поднялась из-за стола.
–Все равно, дело сделано, – без тени сожаления заметила она, глядя на брата сверху вниз. – Сделано, понимаешь?
С этими словами девушка покинула столовую, причем шла напевая и как будто пританцовывая.
Когда перестук ее каблучков затих на втором этаже, София рискнула заговорить.
–Ну… и что ты думаешь обо всем этом, сынок? – робко спросила она странно притихшего Карла. – Что будет?
Карл хмуро глянул на мать, которой непривычно было видеть своего язвительного сына серьезным и даже мрачным.
–Что будет? – утомленно повторил он. – Думаю, у нас мало шансов увидеть Миладу снова… по крайней мере – живой.
София содрогнулась и побледнела, а парень мысленно добавил:
“А жаль… она была хорошенькой крошкой…”
* * *
Эстер долго лежа без сна. Хмуро смотрела в темный потолок, исчерченный призрачными тенями (ночь выдалась лунная) и силилась отогнать из памяти лицо Милады. Пыталась – и не могла. Взгляд младшей сестры преследовал ее…
Девушка перевернулась на бок и сердито накрылась одеялом с головой, рассчитывая, что темнота убаюкает ее. Не помогло!
“Ты понимаешь, что я не вернусь оттуда живой?”
“Какого черта?! – сердито ответила Эстер незримой сестре. – Сама виновата! Могла и не уходить! Я ведь говорила несерьезно, я была на взводе!”
Эстер и сама не понимала, зачем погнала Миладу в ночь за подснежниками. Конечно, среди зимы цветов не найдешь! У королевы, видимо, особо изощренное чувство юмора…
“Но не королева, а ты выгнала Миладу!” – напомнила себе Эстер и вздохнула, принимая бессонницу как неизбежность. Угрызения совести явно не дадут ей сегодня заснуть! В конце концов, не так уж она и бессердечна, как думает братец… просто вспылила. Бывает…
И, успокаивая себя таким образом, девушка в конце концов под утро задремала…
Глава 4. У костра
Первую четверть часа Милада от ярости почти не чувствовала холода; казалось, гнев согревал ее, придавая сил. Она шла, не разбирая дороги, полыхая от злости и просто не думая, куда идет и зачем – не искать же, в самом деле, несуществующие подснежники!. И все-таки метель и сильный мороз вскоре сделали свое дело, и полчаса спустя девушка начала замерзать.
Она бы вернулась назад, однако неустанно сыплющийся с небес снег и сгущающийся сумрак сделали эту задачу невозможной. Девушка просто не понимала, где находится и куда нужно повернуть. В конце концов, Милада была вынуждена признать, что заблудилась.
С каждым новым шагом идти становилось всё труднее: ноги буквально утопали в глубоких сугробах, морозный воздух сковывал дыхание, а пальцы окончательно задеревенели. Совсем ослабев, девушка прислонилась спиной к ближайшему дереву и сделала глубокий вдох. Ледяной воздух, наполнивший легкие, почти оглушил ее и лишил остатков сил. Уже едва понимая, что происходит, Милада медленно сползла к земле…
Она ничего не чувствовала. Ничего не понимала. Сознание заволокло туманом – таким же белесым и холодным, как и ледяная стужа этой мрачной ночи…
Девушка почти окунулась в бессознательную темноту, когда сквозь оцепенение полудремы ощутила чье-то бережное прикосновение. Ее обняли и осторожно подняли, и вот она уже высоко над землей… Милада потянулась к этому пусть чужому, зато исходящему теплом телу и уткнулась лицом в незнакомое плечо. У нее не было сил открыть глаза и, тем более, что-нибудь сказать, но все-таки она попыталась произнести “Спасибо”. Голос был слабым и напоминал хриплый шепот, а может, и вовсе прозвучал лишь в ее воображении… а потом она погрузилась в лихорадочный тревожный сон.
* * *
Первое, что почувствовала Милада, когда тьма начала рассеиваться, – это мягкий жар. Он обволакивал ее тело, дразнил и ласкал… девушка раньше и не подозревала, что можно так радоваться теплу…
Она чуть размежила веки, и в глаза ей ударил яркий красно-золотой свет. ”Огонь! Это огонь!” – мелькнуло в мыслях. Значит, рядом костер…
