Kitobni o'qish: «Невидимые»

Грохот падающего предмета раздался с потолка. Это было так неожиданно, что я застыла посреди игровой и почти физически ощущала, как по телу бегают мурашки.Время близилось к полуночи.Сердце билось где-то в ушах и мешало прислушаться.В окне шквальный ветер с остервенением рвал остатки листвы с деревьев. Дождь грохотал по крыше и карнизам.Оцепенение в душе соседствовало с обречённостью от того, что мне нужно туда подняться. Потому что это входит в мои обязанности. В обязанности ночного сторожа. Поднимаясь по лестнице, как приговорённый на эшафот, я дала себе слово : если останусь в живых и не лишусь рассудка – напишу заявление и уволюсь.

***

За две недели до этого кошмара мы с Маринкой – закадычной подружкой, хранительницей моих секретов и безжалостным цензором моих поступков – сидели у меня на кухне друг напротив друга, дегустировали варенье из кабачков и обсуждали моё новое назначение. Над круглым столом разливался мягкий свет бра, делая пространство маленьким и уютным.

– Вообще-то работа хорошая – постукивая чайной ложкой о края бокала рассуждала вслух Маринка – Ну а что? Деньги, считай, дармовые! Что там делать-то? Сплошной отдых! Сиди на вахте, книжки читай! Или спи!

– Как-то не похож наш сторож на отдыхающего.

Я вспомнила человека, которого встречала каждое утро, приводя детей в детский сад.

К сторожам везде относятся как к тунеядцам. Все убеждены, что как только закрывается дверь за последним сотрудником, они ложатся спать или прилипают к бутылке.

Но в нашем саду работал трезвенник. И вид у него был такой, будто он всю ночь вагоны разгружал.

– Ты-то откуда знаешь чем он занимается? Может к нему баба ходит.

– Такое себе место для свиданий, если увольняется.

– Это конечно не заработок – продолжала рассуждать Маринка – Но на булавки и шоколадки тебе хватит. И хотя бы за детей платить не будешь. Опять же личное пространство! Отдохнёшь в тишине от своих спиногрызов.

Она посмотрела в тёмное окно, нахмурилась и добавила

– Но я бы не смогла. Ночью, одна, в пустом здании…бр-р-р…

– Да ладно! Во-первых не одна, а с собакой. И потом, это же не средневековый замок. Всего-то детский сад. Даже не заброшенный. Что там может произойти?

***

Энергетика мест и вещей появляется не сразу. Её делают время и события.

Здание детского сада было относительно новым и ещё не успело обзавестись собственной атмосферой. Зато район в котором его построили, был тот ещё.

Вдоль забора, напротив центрального входа, высилась длинная старая девятиэтажка, напоминавшая огромное многоглазое чудище. Каждый вечер сотней светящихся глаз-окон оно как будто наблюдало за детским садом.

Большинство жильцов были потомками самых неблагополучных слоёв, расселённых когда-то в этот дом из бараков. Алкоголики, наркоманы и просто невоспитанные люди. Они пили, дрались, резали друг друга.

Отборные маты, летящие из окон, были слышны далеко за пределами двора. И случалось, напившись или уколовшись, они падали из окон или с балконов. Катафалки оттуда, казалось, не уезжали.

Правой стороной детский сад упирался в большую рощу.

Когда-то очень давно там было кладбище. Впрочем, весь наш город построен на костях и градоначальники не сильно заморачивались по этому поводу.

Заваленная мусором, выжженная костерками, не освещённая берёзовая роща, в сумерках напоминала дремучий лес. А отблески костров по ночам и хохот, доносившийся оттуда, наводил на мысль о ведьминском шабаше.

В этой самой роще, чуть ли не перед окнами детского сада, дважды находили висельников. С разницей в год или два, но почти в одном и том же месте. Самоубийство это было или насильственная смерть история умалчивает.

И даже новенькая красивая девятиэтажка, которую построили слева, напротив больших ворот, начала свою историю с трагедии.

Когда стройка была в самом начале и только сваи торчали из земли, там убили человека. Двумя выстрелами.

Ничего этого я не знала, когда осенним утром пришла устраиваться на работу.

Туман густой пеленой обволакивал небольшое здание детского сада. Я толкнула тяжёлую железную дверь и столкнулась со священником в облачении.

Батюшка водил сюда своих детей. А за одно по просьбе заведующей в начале каждого года освящал все три этажа, размахивая кадилом и выводя красивым голосом псалмы.

Сотрудники и родители считали этот момент причудой и выпендрёжем. Заведующая вообще слыла женщиной странной. Но она никогда не делала ничего просто так.

***

– У вас собака есть? – спросила меня заведующая при устройстве

– Есть. Дворняга средних размеров.

– Прекрасно. Берите её с собой.

– А по правилам…– неуверенно начала я

– Плевать на правила. Здесь я хозяйка! – решительно перебила она меня – Вам будет спокойней, поверьте. Мне тоже. И не выходите в тёмное время на территорию. Мало ли что.

С такими напутствиями я приняла свою первую вахту.

Рабочий день остальных сотрудников подходил к концу. Родители один за другим разбирали детей по домам.За ними на выход потянулись воспитатели и работники кухни.

Возле вахтенного стола перед зеркалом поправляла причёску высокая женщина в свободных коричневых брюках и ярком пончо. Одна сторона головы у неё была выстрижена ёжиком. На другую сторону спадала бордовая прядь волос. Явный переизбыток теней на веках и синяя тушь на ресницах. Шея и руки увиты побрякушками, которые и украшениями-то назвать нельзя. Амулеты? Обереги? Бог знает что это такое.

При всём при этом выглядела она довольно гармонично.

Рядом вертелась пятилетняя девочка с такой же странной причёской. Она ходила в соседнюю с моим сыном группу. Я не только часто их видела, но и знала, что за глаза воспитатели называют женщину чокнутой. И где-то в глубине души была с ними согласна.

Неожиданно она повернулась и тревожный взгляд серых под синими ресницами глаз скользнул куда-то мимо меня. Я машинально обернулась, но ничего кроме пустого коридора не увидела.

– Тебе не надо тут быть – сказала она тихо, будто обращалась не ко мне.