Kitobni o'qish: «Женька»

Мы познакомились на школьной линейке. В первом классе. Она стояла немного в стороне с огромным букетом хризантем. Сосредоточенная девочка с большим белым бантом в русой косе.

После линейки мы под предводительством Нины Михайловны, нашей первой и, как потом оказалось, самой любимой учительницы прошли в класс, где и оказались с Женькой за одной партой. Так началась наша дружба.

Она росла угловатой, немного застенчивой девочкой с яркими карими глазами и непослушной копной слегка вьющихся волос. Каждое утро она заплетала тугую косу и снаряжал голову целым арсеналом заколок-невидимок, но волосы не слушались, выбивались из-под этого панциря, и к концу учебного дня Женька была похожа на взъерошенный одуванчик.

Подруга моя была хорошисткой. Училась в меру прилежно, и, несмотря на нашу продвинутую спецшколу с английским уклоном, демонстрировала приверженность точным наукам. Росла она в научной семье: мама – химик, папа – физик. Отец, уже в то время занимавшийся разработкой цифровых каналов передачи информации, наставлял: "Женя, учи язык! Это профессия. Всегда прокормит. А, если выберешь что-то другое, будет хорошим подспорьем". Женька вздыхала и лезла в словарь пятый раз за текст смотреть одно и то же слово.

– Я хронически не запоминаю английские слова, – жаловалась она мне в редкие минуты печали. – У меня отвратительная память!

– Да не может такого быть! Как же ты тогда запоминаешь свои формулы? – не верила я.

– А я их тоже запомнить не могу. Я их вывожу.

Это было правдой. Этой своей привычкой расписывать физические формулы "от печки" Женька приводила в изумление сначала школьных учителей, а потом вузовских преподавателей.

Ещё она здорово рисовала. Все последние страницы тетрадей были украшены лошадками, хищными птицами и цветами. Такой набор любимых тем…

В 14 лет она резко изменилась. Женька вернулась после летних каникул совершенно другим человеком: вместо немного нескладной девочки я увидела девушку со всеми признаками формирующейся женственности. Подруга считала, что рано, и отчаянно стеснялась своих новых форм. К тому же была она довольно высокой и, мягко говоря, не очень спортивной. В переходном возрасте – повод для серьёзных переживаний.

Но Женька страдала недолго. У неё было новое увлечение: она решила стать архитектором и с усердием занималась на подготовительных курсах в Архитектурном институте. Бесконечные эскизы, графические листы, акварель… Я почти потеряла подругу, потому что она была постоянно занята. Я тоже начала подготовку к поступлению в университет и наши пути стали расходиться.

После получения аттестата началась волнительный период – мы стали абитуриентами.

Женька удивила всех: поступила она не в Архитектурный, а в знаменитый технический вуз. На мой вопрос: как же так, дорогая редакция? Мимоходом бросила:

– Не хочу быть бесталанным архитектором.

– А физиком, значит, будешь талантливым? – от неожиданности съязвила я.

– Разумеется, – Женька улыбнулась своей фирменной белозубой улыбкой, придававшей ей какое-то нечеловеческое очарование. – Я физику люблю. Ну, ты знаешь…

Закрутился вихрь студенческой жизни, целенаправленно разводя нас в разные стороны. Женька, со свойственным ей энтузиазмом, принимала участие во всех институтских начинаниях: хорошо училась, была старостой группы и играла в театре-студии. Общались мы мало, изредка пересекаясь во дворе нашего большого дома. Я знала, что случилась с ней первая любовь с коллегой по театральным подмосткам, неким Вадиком. Женька страдала и наслаждалась этим великим чувством, а я ей отчаянно завидовала, так как мой суженый-ряженый явно запаздывал.