Kitobni o'qish: «На хозяйстве у тирана»
Глава 1. Борис
Терпеть не могу всякие праздничные сборища, когда надо говорить тосты и лобзаться с пьяными родственниками. Но день рождения матери я, конечно, пропустить не посмел. Приехал, как полагается, весь такой нарядный, с букетом и подарком.
Ну опоздал, да. Самую малость. На час, не больше, и у меня, между прочим, уважительная причина. На днях ко мне обратился владелец крупной строительной компании. Заказал озеленение территории вокруг своего нового жилого комплекса. У него вроде как терки возникли с другим подрядчиком. Тот ему постоянно высаживал что-то полудохлое, срывал сроки, вот застройщик и психанул. Когда до сдачи жилого комплекса осталось всего несколько месяцев, он вышвырнул прежних озеленителей и лично приехал в мое ландшафтное бюро.
Я вообще не люблю ввязываться в проекты, у которых сроки горят. Но тут не смог отказаться. Застройщик этот наобещал золотые горы. Заверил, что, если не подведем, он станет работать с нами на постоянной основе. Я, конечно, сразу размечтался, представил, как мы новое оборудование закупим, штат нарастим. Ну и разошелся. Всю неделю гонял своих, чтобы в темпе обмерили участок, оценили все как следует. А в субботу утром собрал всех на совещание – обсуждать концепцию будущего озеленения.
Некоторые из подчиненных, конечно, бухтели, отказывались в субботу совещаться. Но я рыкнул на них и пригрозил увольнением. А как иначе? С проектом следовало закончить до конца лета, дабы в сентябре начать высаживать деревья.
Обсуждение в субботу выдалось бурным. Территория вокруг ЖК была огромной, а застройщик решил впечатлить будущих жильцов. Он хотел сразу два пруда, рокарий и мавританские газоны.
Пока я совещался со своими, Шурочка, секретарша моя, как раз метнулась за подарком – купила моей мамуле какие-то бусы. Или колье. Я не запомнил. У меня вообще в последнее время с памятью как-то не очень. Все из головы вылетает, даже важное. Я бы и про день рождения мамы забыл, если бы Шурочка не напомнила. Напоминать ей, правда, пришлось два раза: в пятницу и в субботу – во время совещания. Но она у меня молодец, внимательно следит за моим расписанием.
Притащившись к маменьке, я тут же вручил ей подарок, чтобы не забыть. Потом достал смартфон, стал надиктовывать еще пару идей, посетивших меня по дороге на день рождения. Но тут на руке повисла какая-то рыжая тетка, проорала истошно:
– Бо-о-орька, да какой же ты стал красавчик! Просто шикарный мужчина.
Я повернулся к маме:
– Кто это? Чего ей от меня надо?
А мама мне:
– Эта тетка твоя, Софья из Урюпинска. Ты, когда маленький был, ей босоножки обоссал. Не помнишь, что ли?
– Ах, Борюсик, как же быстро время летит! – продолжила голосить рыжая тетка. – Я бы если тебя на улице встретила, ни за что бы не признала. Сколько тебе лет-то уже, мой хороший?
– Тридцать, – процедил я. – Как и Зое. Мы же двойняшки
– Точно! Совсем забыла. – Она приникла ко мне. – Слушай, у моей подружки дочка красавица, давай вас познакомим? Она такие пирожки печет – пальцы проглотишь.
Я как это все услышал, от рыжей быстрей дернул, но тут же угодил в лапы какому-то мужику. Тот стал пуще рыжей голосить:
– Штрафную Борюсику наливайте. Штрафную!
Я к маме обернулся, морганьем сигнал «сос» подаю, а она шепчет:
– Это дядька из Чебоксар. Вот такой мужик!
Тут мне всунули бокал с какой-то мутью, заставили выпить залпом. В голове сразу немножко помутилось, захотелось на воздух. А мне уже новый бокал набуздырили. И дядька этот орет:
– А теперь за здоровье! За здоровье любимой мамочки – Татьяны Петровны.
Мне как-то тревожно сделалось за собственное будущее, но тут откуда ни возьмись появилась сестрица моя – Зоя – схватила меня за руку и потянула в сад. Я подумал, это она меня так спасает, но нет.
– Где тебя носит, Боря? – зашипела Зоя, когда мы с ней убежали за куст инжира. – Я тут чуть с ума не сошла, пока тебя дожидалась: вся жизнь перед глазами промелькнула.
– Что случилось? – спросил я, оглядывая куст. – Тебя тоже мучили штрафными?
– Нет, я про другое. – Зоя сделала несчастные глаза, заломила руки. – Дед не приехал. Мы его по «Скайпу» смотрели.
– Так ему за семьдесят уже – тяжело таскаться туда-сюда, – поспешил напомнить я. – Но мозги, как видишь, варят: со «Скайпом» управляется.
– Нет, Борька, ты не дослушал. Дедуля рассказал, что у него квартирантка появилась, она его так очаровала, что он уже подумывает ей дом завещать.
– Ну и пусть завещает – тебе-то что? Жить негде? – Я потеребил ветку инжира. Меня напрягли дырки на нескольких листьях. Неужели моле-листовертка опять напала?
– Боря, ты совсем уже? – Зоя сердито хлопнула меня по плечу. – Ты там от работы своей кукушкой, что ли, поехал? Повторяю еще раз: дедуля наше гнездо родовое, домик в Анапе, собрался проходимке отписать. Сечешь?
– Так ты в этом гнезде раз в пять лет бываешь, – напомнил я. – Чего так разволновалась? Ну пусть какая-то милая тетенька скрасит нашему старичку остаток жизни за наследство – тебе жалко?
Зоя нервно обежала вокруг куста, потом выудила из кармана платья веер, стала обмахиваться.
– Вот не ожидала от тебя, Боря такого равнодушия, не ожидала. Какая-то проходимка не сегодня завтра деду нашему яду в суп подсыплет, а ты тут, как дурачок, лыбишься.
– Зачем ты сразу плохое думаешь про тетеньку? – урезонил я. – Может, там и правда любовь.
– Она молоденькая совсем. Не нужен ей наш старикашка. Ей хоромы его нужны, Боря, хоромы!
– А от меня-то ты чего хочешь?
– В смысле, чего? Помощи, конечно. Мы с тобой должны немедленно поехать в Анапу и выставить эту наглую тетку вон.
– Выставить? – Я скептически приподнял одну бровь. – Дед разве позволит? Это вообще-то его дом, он имеет право селить там кого угодно.
Зоя сникла, замахала веером еще энергичней.
– Ты прав, – уныло признала она. – Когда дед говорит об этой девице, он аж светится. Даже если я ее припугну, и она свалит, дед ее в любой канаве потом разыщет и обратно припрет. Да и отношения с ним я портить точно не хочу.
– Может, ты все-таки напрасно себя накручиваешь? Даже если тетка и правда позарилась на дедушкины хоромы, это не значит, что она попытается его отравить. Возможно, она будет спокойно ждать, когда дедуля отправится на тот свет своими силами. Нам наличие этой тетки только на руку: пожилой человек всегда под присмотром.
– Под каким таким присмотром? – взвилась Зоя. – У деда сердечный приступ случится – девка эта спецом его в кладовке запрет, будет ждать, пока он того…
– Зоя!
– Что, Зоя? – сестра выкатила грудь колесом. – Ты, Борька, зря криминальную хронику-то не смотришь, ой, зря.
Иногда на Зою находит, конечно. Она то соседку свою в сутенерстве подозревала, то за дочкиным репетитором по английскому пыталась слежку установить. Но все-таки в ее опасениях было зерно правды. Квартирантку не мешало бы проверить. Дед у нас человек доверчивый, мог пустить к себе случайную даму с улицы.
– Ладно, я постараюсь пробить эту вашу квартирантку в полиции, – со вздохом пообещал я. – Ты только имя ее узнай, пожалуйста, какие-нибудь паспортные данные.
– Думаешь, она уже кого-то укокошила и расхаживает на свободе? – расхохоталась сестра. – Борька, ну ты совсем уже! Я готова спорить, что биография у дедовой квартирантки идеальна. Можешь не тратить силы на полицию.
Она сделала еще один круг вокруг куста и вдруг просияла.
– Я знаю, что делать. Мы поедем к деду и превратим жизнь этой проходимки в ад. Чтобы она сама съехала и не соглашалась вернуться, даже если дед встанет перед ней на колени.
– Блин, ты серьезно?
– А у тебя есть другие варианты? – Зоя подбоченилась, глянула исподлобья.
Я почесал затылок:
– Вообще, нет.
– Значит, решено! – радостно воскликнула она. – Завтра же едем к деду. Надо заказать билеты на электричку. У тебя паспорт с собой?
– Зачем тебе мой паспорт?
– Ну а как я еще куплю тебе билет?
– Какой билет, Зоя, ты о чем? – Я стал пятиться от нее в сторону дома.
Сестра это просекла, вцепилась мне в плечо обеими руками.
– Боря, ты должен поехать со мной. Ты же понимаешь: мне одной не справиться.
– Но я не могу. У меня нарисовался важный клиент, у меня тут работы непочатый край на все лето.
– Боря! – Зоя затрясла меня из стороны в сторону. – Боря, она меня вместе с дедом отравит – ты этого хочешь?
– Нет, конечно. Но ты просто будь умней: не ешь ничего дома, ходи в столовку.
Сестра прямо окаменела.
– То есть вот так, да? – Глаза Зои превратились в две крохотные щелочки. – То есть собственные амбиции тебе дороже семьи? Ну офигеть. Улет! Видимо, ты такой же, как мой бывший муж. Видимо вы, мужики, все такие эгоисты. Вам плевать на все, кроме собственного удовольствия. – Она гордо вздернула подбородок. – Ладно, буду знать, что на тебя тоже можно не рассчитывать.
– Зоя, ну зачем ты так? – По спине побежал противный холодок.
Зоя похлопала меня по плечу.
– Все, можешь расслабиться, Борис. Обойдусь без твоей помощи. И даже детям моим можешь не помогать, если меня траванут в Анапе, как таракана. Мама сама детей подымет, она у нас сильная женщина.
Сестра попыталась обойти меня, чтобы гордо утопать в дом, но я схватил ее за руку.
– Зоя, подожди! Мне на тебя не наплевать.
Она взглянула с надеждой, в глазах заблестели слезы. Мне, как назло, тут же стало совестно. Зоя переживала не самый лучший период. Полтора месяца назад она развелась с мужем: поймала его на измене. Мне не хотелось окончательно рушить ее веру в мужчин.
– Я поеду с тобой, – со вздохом пообещал я. – Но долго в Анапе пробыть не смогу: недели две, не больше. И даже за это время мне придется несколько раз отлучиться в Краснодар по делам. У меня сейчас реально крутой клиент, нельзя его разочаровывать.
Зоя сразу оживилась, расцвела.
– Не волнуйся, братик, мы быстро управимся, – сказала она. – Возможно, нам и недели хватит. Я умею мотать нервы, так что проходимка сбежит от нас очень быстро.
***
Утром в воскресенье на меня напала хандра. Ужасно не хотелось ехать с Зоей, будущее рисовалось в темных тонах. Я так и видел, как заваливаю сроки и хороню ту профессиональную репутацию, которую мне удалось создать в последние пять лет.
Но потом я сказал себе: «Не все так страшно, Боря. У тебя хорошие спецы, они справятся, даже если ты будешь далеко». Я позвонил Шурочке, предупредил, что ближайшие пару недель буду работать удаленно.
– Кутить едете, Борис Сергеевич? – с интересом спросила Шурочка.
– Нет, по семейным делам. К деду в Анапу.
– О, Анапа – это чудесно! – мечтательно пролепетала Шурочка. – Вы уж там постарайтесь найти время заглянуть на пляж. Вам нужно больше отдыхать.
– На том свете отдохнем, – отрезал я. – Ты там потряси Иванова, пусть быстрей садится за форэскиз.
– Иванов сейчас занят, – возразила Шурочка. – У его жены ночью начались схватки, он с ней сейчас в роддоме.
– Ну капец как вовремя! – невольно ругнулся я. – Позвони тогда Петрову, скажи, чтобы он занялся форэскизом.
– Петров тоже занят, – грустно сообщила Шурочка. – Он мне только что звонил. Вчера он упал с вишни и, кажется, сломал пару ребер. Сейчас он в очереди к врачу.
– Тогда звони Сидорову.
– У Сидорова ночью дом ограбили, он дает показания в полиции.
– Они там все сговорились, что ли? – прорычал я. – Мы так все сроки завалим.
– Борис Сергеевич, вы только не волнуйтесь, – защебетала Шурочка. – У жены Иванова раскрытие восемь сантиметров.
– Какое еще раскрытие? – не понял я.
– Э… Не важно, – смущенно ответила Шурочка – Главное, что Иванов освободится совсем скоро. Я ему чуть позже перезвоню и напомню про форэскиз.
– Хорошо, спасибо.
Я распрощался с Шурочкой и с раздражением отложил телефон, но тот опять зазвонил.
– Привет! – промурлыкал из динамика женский голос. – Неужели ты по мне совсем не скучаешь?
– Вика? – уточнил я наугад.
– Вообще-то, Маша, – обиженно возразила собеседница.
– Вы, наверное, номером ошиблись, – пробурчал я и сбросил вызов.
Но противная девушка набрала мне снова.
– Борюсик, ты решил меня игнорировать? – с вызовом спросила она. – Хочешь таким образом подогреть к себе интерес? У тебя получается. Я уже вся горю. Приезжай.
Я сразу вспомнил, что это за Маша. Пару недель назад мы высаживали деревья у небольшой гостиницы, и все переговоры по проекту вели как раз с ней. Маша в той гостинице то ли менеджер, то ли дочка хозяина, а может и два в одном. Когда ребята закончили с деревьями, она предложила мне отметить завершение сотрудничества. Пригласила на вечеринку.
Мне неудобно было отказываться. Но когда я притащился вечером по данному ею адресу, Маша была там одна, в белье. И сразу такая: «Борис, позвольте, я покажу вам свою коллекцию марок». В общем, она схватила меня за руку и потащила в спальню. Маша эта, в принципе, смазливая, фигуристая. Только глаза немного странные, и выражение лица такое, будто она хочет меня сожрать.
Надо было, конечно, уйти, сославшись на дела. Но я что-то замешкался. У меня месяц, наверное, ни с кем не было. А Маша эта и пачку презиков достала, баночки какие-то. Ну, короче, не устоял я. Лоханулся.
Покувыркались мы с ней пару часов, потом я домой хотел дернуть. А Маша эта вдруг вцепилась в меня своими клешнями и не давала встать с постели. Да еще и сверху навалилась, как глыба бетонная. Сказала, что обожает, когда можно во сне кого-то обнимать. Я понял, что легко не свалишь, решил дождаться, пока она заснет. Но в итоге первым и отрубился.
Проснулся уже утром, от того что Маша теребила меня за щеку.
– Милый, я оладушек нажарила, – сообщила она и, когда я попытался подняться, пришпилила меня к постели столиком с этими оладушками. Пахли они хорошо, но мне все равно хотелось домой.
Я кое-как затолкал оладьи в себя и снова попытался сбежать, но Маша преградила проход к дверям и стала снова раздеваться. Пришлось, в общем, еще с ней резвиться, хотя у меня запал уже был на нуле. Когда Маша удовлетворенно отвалилась, я попытался сказать ей, что мне вообще-то некогда, надо идти, но она закрыла мне рот ладошкой и прощебетала утробным голосом:
– Ничего не желаю слушать. Сначала я накормлю тебя борщом. Я шикарный борщ готовлю, ты должен попробовать.
– Сначала сходи в душ, – посоветовал я. – Мы, может, и на кухне еще устроим оргию.
– Правда? – Она прямо расцвела и, купившись, отчалила в ванную. Тут-то я и сумел сбежать. Надеялся, Маша обидится и отвалит, но она, выходит, совсем не злопамятная.
– Борюсик, ну чего ты молчишь? – проворковала Маша, выводя меня из задумчивости. – А хочешь, я к тебе сама приеду?
– Нет, не хочу! – выпалил я. – Я уезжаю. Прямо сейчас.
– Куда?
Я не стал отвечать: мало ли, вдруг эта Маша тоже в Анапу намылится? Отключив телефон, я стал быстрей паковать чемодан. Чутье подсказывало, что лучше покинуть квартиру в кратчайшие сроки, пока в нее не ворвалась озабоченная девица с борщом.
***
Минут через сорок я уже был у дома Зои. Она с детьми жила в небольшом коттедже, который отжала у бывшего мужа после развода. Коттедж увивал виноград, у темно-коричневых ворот цвел гибискус. Выбравшись из машины, я позвонил в домофон. Пришлось подождать, но потом мне все-таки ответил заспанный голос сестры.
– Боря? Ты почему так рано?
Я взглянул на часы.
– Ну, вообще-то уже половина десятого, – важно сообщил я. – А нам лучше выехать пораньше. Как-никак июль на дворе: все прутся к морю, там и сям дорожные работы. Если выедем после обеда, в Анапу попадем только ночью.
– А я говорила вчера, что надо ехать на электричке, – не удержалась от подколки Зоя.
– Ты кончай языком трепать. Собирай детей и погнали. У меня в шесть еще видеоконференция с дизайнерами.
– Ладно, не нервничай, – хмыкнула сестра. – Вещи мы еще вчера по сумкам распихали. Сейчас умоемся, переоденемся и выйдем.
– Хорошо, жду.
Я снова сел в машину, стал проверять на ноутбуке рабочую почту. Писем за сутки навалило прилично. Увлекшись, перепиской, я и не заметил, как ко мне подкатил Миша (Зоин младшенький) с ярко-желтым чемоданом на колесиках.
– Дядя Боря, а ты знал, что у пауков нет ушей? – спросил он.
Я даже вздрогнул и едва не уронил ноутбук.
– Что, прости?
Миша тычком указательного пальца поправил очки в толстой оправе, потом деловито пояснил:
– Пауки слышат с помощью волосков на ногах.
– Надо же! – пробормотал я, выбираясь из авто, чтобы погрузить в багажник его чемодан.
– А еще вместо крови у пауков гемолимфа, – добавил Миша, – она на воздухе кажется голубой.
Я потрепал его по волосам. Они у него были белые-белые, прямо как у Зои в детстве.
– За год обычный паук съедает больше двух тысяч насекомых, – продолжил делиться Миша.
– И откуда ты все это знаешь? – удивился я.
Мише только недавно исполнилось семь, в садик он не ходил из-за слабого здоровья. И из-за того, что Зоя не спешила возвращаться к работе. Ей было удобно говорить всем, что Мише требуется присмотр, потому она вынуждена торчать дома.
– Дядь Борь, привет! – заверещала подбежавшая за Мишей Настя, Зоина дочка. Она прыгнула на меня, едва не сбив с ног, звонко чмокнув в обе щеки, потребовала: – Покружи, дядь Борь! Меня уже сто лет никто не кружил.
Я пару раз крутанулся вокруг своей оси с Настей на шее. Ей было девять, но благодаря хорошему аппетиту, весила она довольно прилично. Килограммов сорок пять так точно.
Кружить ее было не особо-то легко, но я постарался выдержать целую минуту. Когда, окончательно выдохнувшись, остановился, Настя поморщилась:
– Чего-то мало кружил, дядь Борь. Давай еще.
Я кое-как покружился еще немного, придерживая ее за талию. Настя утробно захохотала, раскинула руки, отчего мне стало еще тяжелей.
– Я фея. Я лечу!
Я почувствовал, что руки сейчас отвалятся, но мне было жаль проявлять строгость. Фиг знает, как Зоины дети переживают недавний развод родителей. Им, наверное, требуется особенная чуткость.
– Так, фея, слезай, – сердито рявкнула Зоя, появившаяся следом за детьми с рюкзаком, чемоданом и парой разноцветных авосек.
Я крутанул Настю еще разок и с радостью поставил на землю.
– Красивое у меня платье? – тут же осведомилась Настя и стала махать пышным розовым подолом туда-сюда.
– Да, красивое, – буркнул я и бросился быстрей закидывать их сумки и чемоданы в багажник.
– А браслетики красивые? – Настя потянула меня за край футболки, надеясь привлечь внимание.
– Ага, красивые.
– Значит, сфотографируй меня, дядь Борь! – еще больше оживилась Настя. – Поставишь себе мое фото на телефон. Все будут спрашивать, откуда такая девочка. А ты скажешь: племянница. Тебе все завидовать будут.
– Давай я тебя в Анапе сфотографирую, – постарался отвертеться я.
– Нет, я там уже устану и буду не такая красивая. Вот тут снимай – у куста.
Настя подбежала к воротам, застыла в странной позе.
– Ты же вчера уже рядом с гибискусом фоткалась! – возмутилась Зоя. – Сколько можно? Я Боре просто перекину вчерашние фото.
– Нет, не надо! – разъярилась Настя и даже ногой топнула. – Вчера у меня платье было не такое красивое. И прически вчера не было. Сегодня я приколола заколки с цветочками, не видишь, что ли?
– Господи, дети, давайте уже поедем, – взмолился я.
– Ага, поехали, – меланхолично согласился Миша. – Я слышал, что в Анапе водятся каракурты. Я хочу поймать одного, если получится.
– Нет, я отказываюсь куда-либо ехать, пока меня кто-нибудь не сфотографирует, – отрезала Настя. – У меня, кстати, новый лак с блестками. Дядь Борь, тебе нравится?
Она подбежала ко мне, стала трясти у меня перед лицом растопыренными пальцами. В глазах зарябило.
– Ладно, давай сфотографирую, – сдалась Зоя.
Они с Настей отошли к кусту, Зоя торопливо достала из кармана джинсовых шорт айфон.
Одним снимком все, конечно, не ограничилось. Настя минут десять старательно принимала одну изысканную позу за другой, слала матери воздушные поцелуи и жеманно поводила плечами. А потом она и Зоя минут пять изучали получившиеся снимки.
– Ну вы скоро? – сердито окликнул я, потому что терпение уже было на нуле.
– Уже идем! – крикнула Зоя, но с места не двинулась. Немного подумав, она надергала с куста ярко-розовых цветов и, приколов их к волосам дочери, продолжила фотосъемку.
Я сел в машину, решил дожидаться родню там. Следом в авто забрался Миша. Я помог ему пристегнуться.
– Дядь Борь, а представляешь, Сиднейский воронковый паук способен прокусить сапог, – снова доклепался он. – Его яд может убить взрослого человека. Но не действует на кошек и собак. – Миша снова тычком поправил очки. – Дядь Борь, а ты бывал в Сиднее?
– Слава богу, нет.
Я нервно одернул футболку. Боже, на что я подписался?
