Kitobni o'qish: «Проклятье Вакана»
Посвящается моему мужу, постоянно спорящему со мной, и моей постоянно кусающейся кошке. Без вас эта книга не была бы написана.
«Духи все еще там, где они были, готовые прибыть на вызов. Столетие для них – то же самое, что для нас наносекунда. Они бессмертны и терпеливы, но они и могучи, и голодны. Нужно много силы и отваги, чтобы вызвать их из бездны. И еще больше сил, чтобы отослать их назад и закрыть ворота, через которые они проходят».
Э. Блэквуд «Вендиго»
Часть 1. Вотворд 200… Год
ГЛАВА 1
Черт… темно-то как! Потерев ушибленную о какой-то уступ коленку, я оперлась рукой о стену. И сразу отдернула ее назад. Стену покрывала какая-то жуткая слизь. Нога нащупала ступеньку вниз. Опять, уже третий или пятый раз. Сколько же еще будет продолжаться спуск? Свечу давно задуло странным порывом ветра, а спичек или зажигалки не оказалось. Который раз я прокляла себя за дурацкий порыв бросить курить. Впереди что-то блеснуло. Или мне это показалось? Ступеньки, наконец, закончились, и я ощутила вокруг довольно большое пространство. Так… пришли. Щелкнуть пальцами что ли, чтобы свет зажегся? А, чем черт не шутит, вдруг у меня опять талант к колдовству открылся! Пальцы щелкнули вдруг оказавшимися в руке кастаньетами, и по стенам вспыхнули факелы.
«Ого!» – удивилась я «вдруг опять проснувшимся «талантам» и стала рассматривать помещение, со старинной каменной кладкой, и противную слизь ее покрывающую. По коже пробежал озноб, когда я припомнила как лапнула ее рукой. Жуть! Но главное, в левом углу этого каземата располагалась дверь из толстенных дубовых досок, оббитых кованым металлом, и с огромным амбарным замком. Так-так, теперь бы ее открыть… Покопавшись в карманах джинсов, я выудила оттуда ржавый гвоздь, золотую длинную шпильку со сверкающим изумрудом каратов на восемьдесят и каким-то образом уместившийся там автогенный аппарат. Неплохо, но вот как работает этот аппарат, а главное от какого источника, мне это было неизвестно.
С сожалением отбросив аппарат в один из углов, где он сразу превратился в ржавый капкан, и запихав шпильку обратно в карман, где она немедленно воткнулась мне в бок, я всунула гвоздь в замочную скважину. Тут же над ухом раздалась оглушительная сирена. Очумело тряся головой, я еще успела подумать, что забыла об охранной сигнализации, и стала хлопать наугад по стене рукой, чтобы ее отключить. Все перевернулось вверх ногами, и я увидела, что, гоняясь за дурацким будильником, я опрокинула журнальный столик, на котором тот стоял, а следом и сама свалилась с кровати под этот столик.
Потрогав вспухающий от столь резкого соприкосновения с полом лоб, я поплелась в ванную, на ходу пытаясь понять, что же мне нужно было в том идиотском подземелье. Хорошо, что еще будильник разбудил вовремя, а то сожрал бы меня там какой-нибудь офонаревший от одиночества зомби…
Вот же странная человеческая натура! Смотря очередной ужастик, я полна недоумения, почему главный герой прется в какие-то подвалы и чердаки, отворяя подозрительные двери. Ведь понятно же, что ничего хорошего там не окажется! А тут сама с ослиным упрямством пыталась открыть еще более устрашающую дверь. Ведь надо же было мне что-то там… Точно знаю, что надо.
Ледяная вода вывела меня из философских дебрей, и я начала припоминать, какой же сегодня день и сколько еще осталось до выходных, чтобы выспаться наконец без издевательского звона будильника. Подсчеты меня не обрадовали – был только вторник. Натянув на себя форму, я поглядела в зеркало и поняла, что этим утром никакая косметика мне не поможет. Прошлой ночью я приползла с работы домой уже после трех ночи, и какие-то три с половиной часа сна явно не освежили мой вид. Обречено засунув косметичку обратно в сумку, я нацепила солнцезащитные очки и поплелась на остановку автобуса, прикидывая примерный план работ на сегодня.
Уже в набитом до отказа автобусе, прислонившись к окну в попытках поспать хотя бы еще несколько минут, я чуть не подпрыгнула от радости, вспомнив, что сегодня пятнадцатое августа – мой последний день перед отпуском!
На работу я конечно же опоздала, и утренний разбор полетов был уже в разгаре. Сделав виноватую физиономию, я зашла в кабинет шефа и стала пробираться к своему стулу, в самом начале огромного стола, прямо возле нашего рабовладельца-фараона. Фараон повернул в мою сторону царственную голову, и я поймала взгляд, полный обещания райской жизни… Ну да ладно, последний день можно потерпеть, главное, чтобы на всю ночь дежурить не поставил, а то у меня после хронического недосыпания мозги вообще стали отключаться, одни сны чего стоят…
Придав своему лицу выражение озабоченного внимания, я опять попыталась поспать с открытыми глазами, но метавший молнии шеф мне явно мешал. Оставив попытки выспаться, я стала прислушиваться к рыку, исходившему от нашего полковника.
Ну конечно, как всегда – середина месяца, а куча преступлений не раскрыта, в отчет писать нечего, а прокурор сделал последнее тридцать третье китайское предупреждение; половина дежурного наряда опять нажралась и устроила гонки на Уазиках по ночному городу, бродячая собака, забредшая в отдел, покусала дежурного, вышедшего покурить, а новый следователь, забыв ключи и защелкнув дверь, пытался влезть в свой кабинет на втором этаже по водосточной трубе. Не повезло обоим…
Зато повезло мне. После почти часового крика, Фараон совсем забыл обо мне, и я выскользнула из его тронного зала без очередной повинности.
Зайдя в свой кабинет, я выловила из аквариума последнюю сдохшую рыбку и полила лиану, которая обвивала стены как в тропическом лесу. Точно мне сказала какая-то бабка, что лиана – вампир и питается плохой энергией, а уж такой энергией у меня в кабинете можно генераторы заряжать. От железной крыши под моим окном уже вовсю пылало жаром, а старенький вентилятор наотрез отказался работать, утверждая, что он давно на пенсии. Открыв свой сейф, я тоскливо посмотрела на наваленные в нем папки и стала их складывать на столе. Разложив первое попавшееся дело, я старательно стала пялиться в него, пытаясь отогнать мятежные мысли об отпуске, и тут зазвонил телефон.
Ненавижу телефоны! Особенно звонящие – ничего хорошего они не сулят, а этот еще был и из дежурной части. Да уж… день с утра не задался, ну кому там еще чего надо??
– Спустись в дежурную часть – к тебе пришли, – пробурчал дежурный и бросил трубку. Недоумевая, кто мог прийти по мою душу, я поплелась через двор в дежурку. У входа стоял незнакомый парень. В руках у него был желтый пакет.
– Распишитесь, пожалуйста, в получении вашего паспорта с визой, – протянул мне парень конверт и какую-то бумажку. И тут дежурную часть разорвал воинственный клич могикан – это завизжала от радости я, так как в возвращенном из Американского посольства моем заграничном паспорте была вклеена виза. А это означало, что через три дня я все-таки отправлюсь не в пыльную Лазаревку на Черном море, а на восточное побережье Атлантического океана. Ну, это со стороны Америки оно восточное. Чувствуете разницу?
В моем кабинете вновь разрывался телефон, но теперь я готова была его расцеловать. Конечно же, это был звонивший из Москвы Вадим, обожавший меня официальный жених, окончивший какой-то американский университет и работающий теперь в навороченной совместной Российско-Американской фирме. Уже второй год он подбивал меня бросить к черту мою работу и свалить в Америку, где он давно купил уютную квартиру, которая ждет только меня.
Насчет «бросить работу и свалить» я очень сомневалась, но вот съездить в гости, чтобы собственными очами оценить квартирку, он все-таки меня склонил. Не верила я, конечно, что мне визу дадут, но в первый раз в моей жизни закон подлости не сработал!
Вадим пообещал приехать за мной в четверг, сообщив, что билеты уже куплены, и я могу собирать чемоданы. Заверив меня напоследок в вечной любви, он уехал на очередное совещание. А мне надо было решить, каким образом обмыть мою поездку. В первую очередь, нужно кончено проставиться в своем отделе, что я решила сделать прямо сегодня. Вторник все-таки, может много не выпьют, наивно подумала я, и пошла подбивать на совместный поход по магазинам Павла – молодого следователя из соседнего кабинета, неизменного собутыльника и помощника в организации этого непростого процесса. Навесив на двери записки стандартного образца – «Уехала в психбольницу» и «Уехал в тюрьму», мы тихо выскользнули из отдела. На улице была одуряющая жара.
– Ну что, по пивку? А то жажда замучила. Ну как с такой жаждой и по очередям? – подал оптимистическую идею Пашка. Сопротивляться было бесполезно, и мы спустились в «Пьяного Хрю» через дорогу. Вообще-то, бар назывался не «пьяный», и не «Хрю», но посмотреть на вывеску, а тем более запомнить оригинальное название ни у кого даже мысли не возникало – во всем отделе этот бар проходил только под этой кодовой кличкой. Взяв по бокалу «Балтики», мы начали подбивать смету.
– Так, сколько там народу набирается?
– Да, как всегда – человек пятнадцать наших, еще опера припрутся, персон на двадцать надо рассчитывать, – приуныла я, втихую пытаясь пересчитать деньги в кошельке.
– По пузырю на нос, ну и загрызть, значит, кило колбасы, кило сыра, овощей, зелени, – прикидывал Паша.
– А не мало будет по килограмму?
– Они что – жрать придут??? Их же не в ресторан приглашают, а водки попить, вообще без закуски могли бы обойтись.
– Так не пойдет… Шефа придется звать, а у него, сам знаешь, если без закуски, то пьянка, а если с закуской – то повод хороший.
– А, кстати, действительно – пьянка или повод хороший? А то я и не спросил. День рождения у кого?
– Ну ты и даешь! Я в отпуск завтра ухожу, а сегодня визу в Штаты получила, так что грандиозная культурная программа намечается. Это тебе не плюшками баловаться!
– Ого, поздравляю! Жених подсуетился? Эх, мне бы…
– Тебе-то на фига жених?
– Ну вот. Как всегда, все опошлила. Ладно, хватит жажду утолять, пошли за водкой. Ну и за закуской, что ли.
Через час мы уже возвращались в отдел, пытаясь не звенеть бутылками, но опера завистливо поглядывали в нашу сторону.
– Придется двери запереть, а то весь отдел опять сбежится.
– Да ладно тебе жадничать, пусть приходят, все равно больше, чем нальем, не выпьют – попыталась урезонить я Пашку, умиленная оставшимися в кошельке деньгами на такси.
На наших записках на дверях, как всегда была приписка рукой шефа. Мне – «туда тебе и дорога», Павлу – «собираем для тебя сухари». Надо же, в хорошем настроении оказывается, с чего бы? Это оставляло надежду, что задуманная акция сегодня удастся. Надо идти с предложением, пока не поздно.
Шеф был действительно в лирическом расположении.
– Что, собираешься уже? Ты хоть статую Свободы мне привези, что ли.
– Как же я ее в самолет запихну? – удивилась я.
– А ты не хами, мне не слабо тебя и из Америки досрочно на службу вызвать. А Свободы мне хватит и маленькой – на ключи повесить. Слышал, вы там уже бутылками гремели, надеюсь меня на обмывку пригласишь?
– Так за этим же и пришла. Народу много собирается, а кабинет у меня, сами знаете, не президентский.
Слух у нашего шефа непревзойденный, как и память, впрочем.
– Ладно уж, раз такое дело, накрывай столы у меня, только предупреди всех, чтобы пепел в цветочные горшки не стряхивали, в занавески не сморкались, стулья не ломали и деревянные панели от стен не отдирали. Мне по графику ремонт еще долго ждать.
– Спасибо, пойду благую весть коллективу сообщу, а то извелись, наверное, совсем от ожидания.
В шесть часов вечера столы были накрыты, посетители разогнаны, а коллектив следователей чинно расселся в кабинете шефа. Хотя, после работы шеф и пытался быть «своим парнем», но субординацию блюли все. На водку сильно не налегали, тосты провозглашали с каждой рюмкой, ибо как без тоста любой праздник превращается в банальную пьянку, а шеф был не только по праву рождения с Кавказа, но и строго чтил кавказские традиции. Правда, почему его родители дали ему столь внушительное имя, как Рамзес, история умалчивала. Рамзес для народа превратился в Зураба, но зато приобрел тайное прозвище – Фараон… Да и управлял он нами как самый настоящий потомок богов, по счастью довольно справедливый. Сам карал, сам прощал, сам награждал, сам учил. И никаким посторонним, будь то инспекция по личному составу, прокурор или Главк в это дело вмешиваться не давал, чему мы были бесконечно благодарны.
Прекрасно понимая, что своим присутствием он сковывает народ, шеф вскоре отбыл домой, отобрав ключи от машин у всех, кто их имел, отечески попросив после не устраивать продолжения банкета в ближайшем кабаке, не лазать по водосточным трубам, не бить морды операм, а оправляться тихо по домам на дежурной машине.
После его отъезда обмывание моего отпуска стало набирать обороты, правда, я уже не была уверена, что хоть кто-нибудь помнит, по какому поводу мы собрались, но это было уже неважно. Стали подтягиваться опера, и как всегда, водки не хватило. Мужики начали скидываться и периодически бегать в ближайший круглосуточный магазин. Не завидовала я им. Утром только мне можно было отоспаться, а остальным – работа, работа и еще раз работа. Но сегодня все были довольны, плохо-то будет только завтра, а завтра – когда оно еще наступит!
В разгаре вечера вернулся с выезда Игорек – дежурный следователь и теперь с несчастной физиономией давился колбасой, так как водки ему никто не наливал. Работать парню предстояло всю ночь. Обремененные семьями члены нашей кампании потихоньку уходили, закуска сдвигалась на один стол. А когда начались разговоры о работе, я поняла, что праздник закончился. Послав воздушный поцелуй всем и пожелав приятной работы, я удалилась, счастливая, что завтра не нужно мне будет убирать весь тот бардак, который мы все-таки оставили в кабинете шефа.
Поймав такси, я уже через полчаса была дома. Едва стащив с себя форму и коснувшись подушки, я мгновенно уснула без всяких дурацких снов.
Мне казалось, что я проспала всего несколько минут, когда прозвенел телефон. Конечно, первой мыслью было – вызывают на работу, и снова среди ночи. Но в окно светило полуденное солнце.
– Привет! – услышала я голос своей подруги Натальи. – Сарафанная почта уже донесла, что ты визу все-таки получила. Ну и как, собираешься обмыть ее? А то ведь без обмывки, сама знаешь, в самолет не пустят.
– Да куда от вас денешься, приду конечно вечерком на рюмку чаю, да и сам «чай», так уж и быть, с собой прихвачу. С тебя салатики, а то мне целый день собираться. Завтра Вадим нарисуется – готовой к отлету надо быть.
– Ладно, жду в шесть. Паспорт не забудь прихватить, хоть полюбуюсь.
Я попыталась привстать с кровати. В голове гулко перекатывался чугунный шар, а во рту ночевало стадо кошек. Моей собственной сиамки-Алиски поблизости не наблюдалось. Опять обиделась, что я во сне скинула ее со своей головы. Ну, по обижайся еще! Вот, завтра отдам тебя маме, и будешь там по струночке ходить под бдительным надзором обнаглевшего пуделя! И на голове тебе никто не позволит спать… Ворча себе под нос, я поплелась в ванную.
Горячей воды, как всегда не было, и пришлось снова заниматься закаливающими процедурами. Минут через десять почувствовав, что уже наполовину жива, я стала лихорадочно соображать, что запихнуть в чемодан. Понятно, что на сборы у меня ушел весь день. Да и квартира после этого представляла собой поле боя после нашествия Мамая. Насмерть перепуганная кошка забралась на карниз со шторами, и, хотя каждую секунду рисковала оттуда грохнуться, вниз спускаться наотрез отказалась. Плюнув на нее и высказав все, что думала о ее родителях, я выскочила из подъезда. Хорошо, хоть Наталья живет в соседнем доме, а как раз между нашими домами магазинчик с «чаем». Через десять минут я уже звонила в дверь, откуда несся визг ее детишек-сестричек.
– А ты тут чего расселся? За детьми кто будет присматривать? И вообще, дай нам по-своему, по-женски поговорить. Не расстраивайся, всю водку не выпьем, позовем уж тебя, – быстро выпихнула Наталья мужа из кухни.
Он, в общем то не обиделся, ибо знал, что слушать наши разговоры себе хуже. А мы, открыв бутылку «Гжелки» и поставив салатики, начали свои посиделки.
– Так ты что, насовсем собралась? Все-таки захомутал тебя твой Вадим… И останусь я тут одна, солнцем палимая.
– Да брось ты! Куда я от своей любимой работы и кошки? Вот прогуляюсь в отпуск и хватит. На мир тоже надо посмотреть, а то, когда еще такая возможность выпадет.
На кухню заглянул Натальин муж – Саша. За несколько лет он уже успел обзавестись приличным брюшком, которое называл «нервным мозолем».
– Заходи-заходи, а то ведь изведешься весь! Пивка или водочки накатишь?
На лице Саньки отразилась тяжелая умственная работа.
– Ладно, водочки выпей, а то пиво уже скоро у тебя из ушей выплескиваться будет.
Тут я вспомнила, что сломала сегодня фен для волос.
– Наталь, дай свой фен. Я свой в ванне утопила. Кошка-зараза меня чуть до инфаркта не довела. Я воду в ванне включила, пены от души налила, думаю, расслаблюсь после сборов. Пена такая шикарная получилась! Пошла в комнату за полотенцем, возвращаюсь, а из пены как выпрыгнет на меня кто-то с диким ревом! Я как отпрыгну! Ну все, думаю, ужастики теперь меня наяву преследуют. Отпрыгивая, я конечно зацепила полку, которая немедленно грохнулась в ванну. Я пока пыталась сердце из желудка выковырять, кошка-образина вся мокрая с моей головы слезала. Хорошо, хоть вовремя опознала ее в пене, а то пришибла бы. Это же надо последних кошачьих мозгов лишиться! Увидела пену и прыгнула в нее за пузырями гоняться! А как сообразила, что тонет, выпрыгнула прямо мне на голову.
– А фен-то тут причем? – стоная от смеха спросила Наталья.
– Так на полке же был… Теперь с собой придется твой брать.
– А можно вопросик задать? – подал голос Санька. – Это куда, интересно, ты его пихать будешь в Америке? Или трансформатор с адаптером попрешь с собой??
– Вот, что значит – мужчина в доме! А я прямо извелась вся, думая, где фен взять. Надо же, из ума выжила, полчемодана электрики напихала. А о том, что там напряжение в сети в два раза меньше, совсем забыла. Сань, магарыч с меня! Знаешь, сколько места ты мне в чемоданах освободил?
Потом мы стали играть в дартс. Но почему-то, все дротики упорно втыкались в хвост тигра на панно, которое висело, мягко говоря, не совсем рядом с дартсем, и я поняла, что пора бы и на боковую. Выслушав кучу наставлений, как прилично вести себя в чужой стране, я отправилась домой, где, сдвинув с трудом с подушки кошку, завалилась спать.
Свечу задуло непонятно откуда взявшимся порывом сквозняка, и тут же дверь наверху, от которой был хоть какой-то свет, захлопнулась с глухим стуком. Черт… темно-то как! Теперь приходилось пробираться на ощупь. Почему-то я знала, что идти назад бесполезно. Не за тем дверь захлопнулась, чтобы открыться по первому требованию. Да и притаившиеся опасности в виде чудовищ, выпрыгивающих из темноты, и рычащих зомби лучше встречать лицом к лицу, чем спиной. После небольшого ровного участка опять пошли ступеньки, закончившиеся тупиком. Сердце противно екнуло. Замуровали, гады… Я попыталась опереться о левую стену, чтобы обдумать ситуацию, и чуть не свалилась вниз. Тоннель не оканчивался тупиком, а круто поворачивал влево. Спустившись еще на один пролет, я поняла, что очутилась в большом помещении, где был какой-то источник света. Присмотревшись, я увидела, что свет пробивается из-под двери, расположенной напротив. Нет. Двери было две. Рядом. Одинаковых. И я знала, что от моего выбора зависит жизнь. Правая или левая? Я дотронулась рукой до левой, и она, вдруг легко поддавшись, стала отворяться. За дверью ничего не было, только плыл клочьями сероватый туман. И еще был какой-то звук. Нет, скорее шепот, перебиваемый едва слышными ударами тамтамов. И тут я увидела приближающееся ко мне темное пятно. Оно словно плыло по воздуху, превращаясь в человеческую фигуру, укутанную в черный плащ с капюшоном. Руки фигуры приподняли край капюшона. Но… лица у фигуры не было. Только зияющий черный провал…
Кажется, я проснулась от бешеных ударов собственного сердца. В комнате было темно, и я, еще не полностью вернувшись в реальность, видела остатки тумана и слышала назойливый шепот. Это было одно слово. Повторяемое снова и снова. Я попыталась припомнить его. Саркофаг? Что-то очень похожее. Сковавший меня страх никак не хотел рассеиваться, и я вышла на балкон, прихватив лежавшие на столе сигареты. Да уж, бросить курить у меня получается только во сне, – усмехнулась я.
Дрожа от ночной прохлады и затягиваясь сигаретой, я поняла, что сон не хочет уходить из моей памяти, да и слово не давало мне покоя… «Саркофаг»? При чем здесь бедные мумии? Нет, слово оканчивалось на шипящий звук. «Закрой фейс»? Я чуть не рассмеялась дурацкой догадке, но вдруг напряглась. Догадка была не такой уж и дурацкой. Слово было английским. Но не «фейс», а sacrifice – ЖЕРТВА… И это мне совсем не понравилось. Решив волевым усилием забыть об этом сне, я вернулась в кровать.
Утро было противно-дождливым, а удушающая жара, стоявшая последний месяц, заметно спала. Едва я успела привести себя в порядок, как в дверь позвонили. Это был Вадим, улыбающийся белоснежными в три ряда зубами и огромной охапкой алых роз. И как бы мне ему потактичнее сказать, что я ненавижу алые розы, а обожаю белые гвоздики?
– Ты что, совсем без вещей? – спросила я, не обнаружив никаких признаков чемодана.
– А зачем? Мой чемодан в камере хранения в Шереметьево, а мы уже над Атлантикой сегодня ночью будем.
– Это ты что, только чтобы меня забрать на полдня сюда заявился? Не такая уж я и принцесса. Могла до Москвы и сама добраться.
– Знаю я твое «сама» … Точно будет или акула глухая, или свисток без дырки. Лучше уж я сам тебя доставлю, с гарантией.
– Хозяин – барин! – проворчала я, хотя, если честно, было довольно приятно такое внимание.
До отлета самолета оставалось несколько часов, которые прошли довольно суматошно. Чемодан не хотел закрываться, кошка орала, вися на занавеске, телефон звонил каждые пять минут, так как, по-моему, каждый житель города хотел дать мне свои указания и наставления. Заехав к маме, я поцеловала ее на прощание, оставила ключи от своей квартиры и вытащила из сумки упиравшуюся кошку. Мамин пудель Лорик приветственно помахал ей хвостом, но Алиска, вывалив на него тонну презрения, пошла проверять кухню на предмет съестного.
Потом был Московский самолет, бешеная гонка из Внуково в Шереметьево, и, наконец, комфортные сидения в самолете Лондонских авиалиний. Вадим был прав, сделав пересадку в Лондоне, ночью мы уже были над Атлантикой, а время остановилось ровно на восемь часов – мы догоняли солнце. Около шести часов утра по местному времени мы были в аэропорте Логан в Бостоне.
