Kitobni o'qish: «Свобода как повод влюбиться»
ГЛАВА 1
Стоунвилль – это маленький провинциальный городок, окруженный зелеными долинами, пастбищами и лугами. Я здесь родилась, выросла и даже поступила на работу в маленькую юридическую контору.
Но обо всем по порядку.
Мой прадед был судьей, дед законником, отец нотариусом, и я тоже стремилась заниматься правом. Я блестяще закончила престижный университет в Ноксе, вернулась в родной Стоунвилль и столкнулась с ужасной проблемой: тяжб в городе было так мало, что за них приходилось едва ли не лезть в драку. Не смотря на предвзятое отношение мужчин, я получила место младшего клерка в конторе Фредерика Лемма. Почти два года я носила бумажки и кофе, и лишь недавно получила статус защитника. Однако радоваться было рано. Мне поручали заведомо проигрышные дела и не удивительно, что я хотела уехать в столицу, где кипела настоящая работа. Но на каждое мое обращение в столичные конторы приходил вежливый отказ. Женщина-законник – это же смешно. Хорошенькая белокурая женщина – смешно вдвойне, пусть она и лучшая выпускница университета.
Казалось, во всем королевстве не найдется мне места. Я выписывала журналы, изучала судебную практику, дивилась тому, что происходит в Ноксе: то магические всполохи, то незаконный оборот артефактов, то незадачливый чернокнижник или колдун.
А в Стоунвилле тишь, да гладь. До вчерашнего дня… пока мне не передали приглашение на встречу с неким господином.
Эрвин-плейс на центральной, вечно шумной улице, казался островком уныния. Одноэтажное здание, фасад которого украшали стеклянные витрины, было образчиком роскоши. Простые смертные, вроде меня, сюда не совались. Сонный швейцар с безразличным щербатым лицом и рыжими прядками волос, торчащих из-под шляпы, лениво приподнял веки.
– Ваше имя, леди?
– Джейн Хоткинс.
Швейцар что-то сверил в списке и произнес сухо:
– Прошу за мной.
В Эрвен-плейс я была впервые. Скромно шла за швейцаром, озираясь по сторонам. Говорили, что морепродукты здесь стоили, как арендная плата за все помещение конторы Лемма. Я охотно верила. Позолоченные рамы, дорогой шелк, белые мраморные статуэтки – аристократы, наверняка, чувствуют себя здесь, как дома. Меня же такая роскошь смущала. Я сразу начинала пересчитывать, куда могла бы потратить такую кучу деньжищ, что здесь отдают за чашку кофе.
На шелковых обоях поблескивали золотые лилии, а на краешках хрустальных бокалов – искорки солнца. Пахло цветами – они повсюду, в горшках, в фарфоровых вазах, на рисунках ковров.
За столом, укрытым тонкой шелковой скатертью, расположился незнакомец: пожилой мужчина с напомаженными усами и тщательно-уложенными волосами. Элегантный и беспристрастный, одетый, точно лорд, он внимательно оглядел меня, а затем поднялся и жестом предложил мне сесть. Швейцар тут же испарился.
– Добрый день, госпожа Хоткинс. Позвольте представиться, – улыбнулся мужчина, – меня зовут Джозеф Клейтон. Это я оставил вам приглашение, – и он слегка склонил голову в знак приветствия.
Джозеф Клейтон – самый известный в Вергилии защитник и основатель столичной конторы «Глас Фемиды». В свое время я направляла туда резюме и, к сожалению, получила категоричный отказ. Это было неудивительно, ведь в этой конторе работали настоящие звезды юриспруденции.
Я едва нашла в себе силы сидеть смирно.
Когда утром я обнаружила на рабочем столе записку, то предположила, что у меня появился очередной клиент, но даже представить не могла, что меня пригласил сам лорд Клейтон!
– Госпожа Хоткинс, – сказал он, – я тороплюсь, поэтому буду краток. Спрошу прямо: вы хотите у меня работать?
Я стоически вынесла штурм эмоций, охвативших разум. Внешне спокойная, внутри я была словно натянутая струна.
Мечта всей моей жизни… и вот так? Этого не может быть!
Это, вероятно, шутка.
Клейтон вскинул брови, поторопил:
– Ну что, вы согласны?
По крайней мере, это не сон – украдкой я ущипнула себя за руку. Слуховых галлюцинаций у меня никогда не было. Но вот незадача – Клейтона здесь попросту не может быть. Что он забыл в Стоунвилле?
Молчание затянулось и лорд произнес:
– Вы не хотите работать в «Фемиде»?
– Разумеется, хочу, – с жаром выпалила я. – Но, лорд Клейтон, как вы узнали обо мне? Мое резюме…
– Вот и замечательно, – мужчина извлек из чемоданчика какие-то бумаги. – Вам нужно подписать договор. Срок вашей службы – один год. Не беспокойтесь, если новичок проявляет себя хорошо, я увеличиваю срок еще на год. Что ж, может, закажем кофе и обсудим условия?
– Да, но…
– Все вопросы после, – оборвал он. – Вам будет нужно переехать в Нокс. На первое время мы вас обеспечим жильем и средствами. Но прежде вы должны уволиться из конторы господина Лемма.
Я растерянно кивнула.
Определенно, это не ошибка. Он знает мое имя и место моей работы.
– Условия стандартные. Вот, ознакомьтесь.
Я любезно приняла договор, внимательно прочитала, и снова уставилась на лорда.
– Вам что-то непонятно, госпожа Хоткинс?
– Нет-нет, мне все ясно, я только… как вы…
– Так вы подпишите? – спросил он, пододвигая ко мне ручку, – или мое предложение вас не заинтересовало?
Не уверена, что на работу в «Фемиду» попадают именно так, но…
Такую возможность я упускать не собиралась. Кроме того, договор содержал стандартные условия, никакой кабалы и мошеннических пунктов там не было, уж я-то знаю.
Договор был подписан, и лорд Клейтон с довольным видом передал мне мой экземпляр, свой убрал в чемодан.
– Срок на увольнение и сбор вещей – одни сутки, – сказал он. – Я купил билеты на поезд в Нокс. Жду вас завтра на вокзале в девять утра. Не опаздывайте, – для приличия он сделал пару глотков принесенного ароматного кофе и покинул Эрвен-плейс.
Как-то поспешно все это.
После его ухода я раскрыла свой экземпляр договора и углубилась в чтение. Размер моего жалованья превышал мой сегодняшний доход в три раза. За каждое выигранное дело дополнительно выплачивалось вознаграждение в размере двух фунтов золота.
Внутренний голос вопил, что для простушки из Стоунвилля предложение о работе в «Фемиде» слишком большая честь. Впрочем, я постаралась поскорее избавиться от неприятных мыслей.
Итак, у меня оставались сутки, чтобы завершить все дела в Стоунвилле, и я знала, как распределю время. Во-первых, я уволилась, что не составило особого труда, ибо мы с Леммом имели разные взгляды на работу защитника. Во-вторых, как и всякий оперившийся воробышек, я отправилась за благословением к отцу.
Наш старый дом на окраине Стоунвилля, где жил господин Хоткинс, уже давно вызывал серьезные опасения. Стоит ли говорить о том, что, если ветер дунул бы чуть сильнее положенного, то дом улетел бы к чертовой матери? Мой отец поговаривал, что его крыльцо уже второй десяток лет грозит провалиться в преисподнюю под его ногами. После смерти матери, он покинул службу и нанялся в местную газету, а его жилище стало напоминать логово махрового холостяка.
Отец приготовил ужин, открыл бутылочку крепкого вина.
Сидя за столом, я раздумывала над тем, как сказать ему, что собираюсь покорять Нокс. Тут нельзя было колебаться, надо сразу: «Я еду в Нокс». Безапелляционно.
– Что-то случилось? – спросил отец.
И после этого вопроса, мое: «Я еду в Нокс» казалось вполне естественным, но я сказала:
– Да нет, так… просто.
– Угу, – промычал отец, – так просто тебя не дождешься. Говори уже.
Прямолинейность – отличительная черта всех Хоткинс.
– Мне нужно уехать. Надолго. На год, как минимум.
– Угу, – снова мычание.
Мы минут пять ковырялись в тарелках. Я ждала вопросов, зная, что любопытство его сморит.
– Куда?
– В Нокс. Пригласили. На работу.
Отец сделал пару глотков вина и откинулся на стуле, сложив на груди руки. Ну вот, началось.
– Рассказывай, Джейн.
Я чувствовала себя паршивой овцой в стаде. Все дети, как дети, а моему отцу досталась сумасшедшая дочь: нехозяйственная, непрактичная, не жаждущая заарканить ярмом брака какого-нибудь бедолагу и нарожать ему с десяток детей. Карьера – это все, что мне было нужно для счастья. Я мечтала о собственной конторе в Ноксе, так называемой «Конторе Д. Хоткинс». Мечтала, чтобы мое имя гремело на всю Вергилию.
– Готовлю план завоевания мира. Решила начать с Нокса, – улыбнулась я, – а если серьезно, меня позвал Джозеф Клейтон в «Фемиду».
Отец никогда ничему не удивлялся. Пожалуй, если бы я сказала, что король Вергилии позвал меня замуж и завтра у меня коронация, отец пожал бы плечами.
– Уверена, что это не обман?
Ох, этого я и боялась. Голос разума в лице отца уже начал свою кропотливую работу.
– Я прочитала договор. Два раза. Если Клейтон не написал пару условий невидимыми чернилами, то бояться мне нечего.
– А дела? Какие дела тебе поручат?
– Также как и везде. Выбирать не придется. Что дадут.
– Когда уезжаешь?
– Завтра.
Чуть позже мы с отцом вышли во двор, спустились по скрипучим ступеням и расположились на крыльце, наблюдая, как падают с черного неба звезды. Я взглянула на фасад дома, подумав, что через год куплю отцу новый дом где-нибудь на берегу моря.
Уезжая, я лелеяла мысль о работе в «Фимиде».
Новая жизнь уже распростерла свои объятия.
ГЛАВА 2
Пробиваясь сквозь толпу на перрон, я пыталась увидеть лорда Клейтона. Когда разглядела его фигуру, укутанную в черный фрак, помахала рукой. За мной плелся мальчишка-носильщик, пыхтя от тяжести багажа. Я изящно держала зонтик от солнца, стараясь произвести впечатление благородной дамы. Дорожное платье, которое пылилось еще с тех пор, как я покинула отчий дом и переселилась на несколько миль южнее, немного жало в талии, но с утра я убеждала себя, что оно мне впору.
– Доброе утро, лорд Клейтон!
– Доброе, госпожа Хоткинс. Вижу, вы в прекрасном настроении.
– Я еду в Нокс, и, безусловно, настроение у меня отменное.
– Рад это слышать, – ответил лорд, – весьма рад. Пройдемте в вагон?
Конечно, у лорда Клейтона были билеты в люкс. Мы расположились на мягких бархатных сидениях, и мой спутник заказал холодного чаю со льдом. Я сделала будничное выражение лица, несмотря на то, что хотелось прыгать от восторга.
Когда поезд двинулся, выдувая громкий свист, я с замиранием сердца думала о Ноксе. И неминуемо я взглянула в окно, прощаясь со Стоунвиллем: с мощенными булыжником улочками, с бакалейными лавками, со снующими между домов мальчишками-трубочистами, с запахами лугов и свежей выпечки. Здесь прошло мое детство, и я чувствовала горечь расставания. Но впереди меня ждало блестящее будущее, к которому я всегда стремилась.
Плавное течение моих мыслей прервали слова Клейтона:
– Госпожа Хоткинс, у меня для вас есть определенное дело.
Вот тут у меня дрогнули поджилки. Начало нехорошее, а тон еще хуже. Разумеется, у него должно быть какое-то дело, но чтобы определенное, специальное для меня…
– Что за дело? – я медленно крутила чашку в ладонях, стараясь быть непринужденной.
– Вы читали ваш договор?
Каверзный вопрос с досадной подковыркой. Стала судорожно вспоминать, что могла пропустить и где проколоться.
– В нем прописано, – продолжил Клейтон, – что вы не имеете права отказаться от разбирательства, каким бы оно ни было, и не можете отказаться защищать человека, кем бы он ни был.
Ну, это даже не подковырка. Это данность, с которой я сразу согласилась. Выбирать, знаете ли, не приходится.
– Понимаю и согласна. Вы имеете в виду аморальных личностей: убийц, воров, насильников.
Клейтон вскинул брови.
– Не совсем так, – тяжело вздохнул он, – не совсем так.
– Если вы беспокоитесь о моих нравственных принципах, то могу вас заверить, я, первым делом, защитник и юрист, а уж затем трепетная дама.
Лорд удивился еще больше, поставил чашку на стол и почесал затылок.
– Хотите сказать, что у вас совершенно отсутствуют принципы?
– Напротив. Но, когда дело касается работы, я толстокожая, как бегемот.
Клейтон улыбнулся краешком губ.
– И могли бы защищать любого?
– Разумеется, да, – и подумав: – А это не повредит моей карьере?
Собеседник поторопился занять рот чашкой чая, сделав несколько глотков и сохраняя молчание.
Сомнение плюхнулось на дно сознания и противно зашевелилось.
– Лорд Клейтон, вы же выбрали меня не случайно?
Он оторвался от созерцания стоунвилльской флоры, проносящейся в большом застекленном окне вагона.
– Я? О, нет, я не выбирал вас.
– Вы не могли бы уточнить, милорд? Мне передали записку с просьбой о встрече в Эрвин-плейс. Это приглашение предназначалось не мне?
– Вам, конечно, вам, – сказал он, коротко улыбнулся, пошевелил усами, – но выбрал вас не я, а другой человек. Тот, которого вы должны защищать.
– А кого я должна защищать?
– Одного человека.
Я с досадой шлепнула себя по колену. Неужели мне дадут в подзащитные ненормального садиста, приговор которому заблаговременно очевиден?
– Лорд Клейтон, – обратилась к собеседнику с премилой ледяной улыбкой, – я ведь подписала договор?
– Да, – подтвердил он.
– Тогда расскажите, наконец, в чем суть разбирательства, и кто подзащитный. Поверьте, мне никуда от вас не деться. В договоре прописана огромная неустойка, если я откажусь.
– Разумно, – согласился он, – но у меня есть опасения…
– По рельсам назад я не побегу, – заверила его, – и истерику закатывать не буду, даже если мне предложат защищать беглого каторжника. Я не боюсь трудностей.
– Похвально, госпожа Хоткинс, но дело в том, что ваш подзащитный аристократ.
Я захлопала ресницами, потом глотнула чай, поерзала на сидении.
– Ну, готова признать, что аристократ гораздо лучше беглого каторжника.
Что-то недоговаривает старый плут. У меня ведь за плечами не десятилетия практики, не сотня выигранных дел, чтобы я – обычная провинциальная защитница с грандиозными замашками – имела честь представлять интересы аристократа.
– На первый взгляд, да, – нехотя согласился Клейтон.
– Назовите его имя.
Мой спутник напрягся, набрал в легкие побольше воздуха и вымолвил:
– Лорд Роберт де Вер.
– … де Вер? – усмехнулась я.
– Н-да.
– Де Вер, значит? – с этими словами я завертела головой из стороны в сторону.
– Вы что-то ищите, госпожа Хоткинс? – осведомился растерявшийся защитник.
– Да, ищу, – произнесла я, поджимая губы. – Рубильник, аварийный стоп, кнопку «выкл», если позволите. Как остановить этот поезд?
А ведь мне и в голову не могло прийти, что я когда-нибудь стану защитником скандально известного графа де Вера, новости о котором докатились даже до Стоунвилля. Моей карьере конец! Она закончилась, так и не начавшись.
– Госпожа Хоткинс, это не такая уж плохая новость, – попытался смягчить Клейтон. – И, поверьте, вашей карьере ничего не угрожает.
Ага, я ведь женщина. О какой карьере может идти речь в отношении неизвестной девицы из провинции?
О, дело де Вера, несомненно, очень громкое. И никто в здравом уме не хотел бы стать защитником этого богатого аристократа, ибо…
– У этого графа, простите за прямолинейность, нет никаких шансов избежать отсечения головы, – отчеканила я.
Лорд созерцал меня из-под полуопущенных ресниц. Поезд неожиданно въехал в тоннель. Я прикрыла веки. Шестеренки работали быстро, хоть и не без усилий. Платить неустойку, в случае отказа, я буду до конца жизни. Кроме того, мне придется вернуться в Стоунвилль и терпеть насмешки коллег. В случае если соглашусь, то столкнусь с обвинением в лице короля Вергилии, после чего моя будущность, как защитника, будет предрешена.
– Полагаю, у меня нет выбора? – спросила, когда тьма отступила, и вагон снова залил солнечный свет.
– Я уже отправил лорду телеграмму, в которой сообщил, что договор подписан, и мы выезжаем.
Прочь эмоции, нужно взглянуть на ситуацию трезво.
– На какое число назначено слушание?
– Ровно через неделю, госпожа Хоткинс. У вас есть время, чтобы разработать линию защиты.
Хоть линию, хоть кривую… разрабатывать там нечего. Пожалуй, на слушании мне придется танцевать с бубном, чтобы хоть как-то развлечь присяжных.
– Вы, как юрист, должны понимать, что бороться бессмысленно, – я попыталась воззвать к разуму лорда Клейтона. – Выступать против законов королевства – самоубийство, пытаться доказать то, что недоказуемо – глупо. Вы сообщили об этом его сиятельству, вашему лорду?
– Разумеется, я понимаю. И он понимает. Закон Вергилии требует, чтобы в споре между вельможами, если один из них представитель древнего почитаемого рода основателей, выступал защитник чести дворянина, – завитые усы снова зашевелились: – Древний закон должен быть соблюден.
– Это не имеет смысла, – хмыкнула я. – Вина лорда де Вера в том, что будучи верным вассалом короля, он отказался от исполнения его законного требования, проистекающего из таких же древних законов. Почему де Вер уклоняется от них?
– Вы все поймете, когда познакомитесь с графом.
Хоть с ним, хоть с самим чертом, это ничего не изменит. Я твердо убеждена: сказал король, надо делать, а не нос воротить.
– А если лорд передумает и все-таки выполнит приказ его величества?
– Исключено, – отозвался Клейтон, – не передумает даже под страхом смерти.
– У него девять жизней?
– Что?
– Девять жизней, как у кошки, – усмехнулась я, – или ветер в голове?
– Он образован и исключительно умен.
– Может, какая-то хроническая болезнь, не позволяющая исполнить королевский приказ?
– Не понимаю. Что вы имеете в виду?
– С девицами как у него? – отбросив ложную скромность, поинтересовалась я. – Говорите, лорд Клейтон, защитник тоже, что и священник!
– С этим все в полном порядке.
– Может, та леди страшна, как жерло вулкана? – не знаю, почему сравнила, просто показалось, что жерло вулкана должно быть очень страшным.
– Леди Амелия прекрасна, как ангел.
Я скрыла снисходительную улыбку, и едва не возвела глаза к потолку с громогласным: «Что за болван этот де Вер?»
– Именно поэтому ему грозит, – я характерным жестом провела по шее, – отсечение головы. Занятно. Мне действительно захотелось познакомиться с этим лордом.
– Вы получите удовольствие.
– О, не сомневаюсь… – я глянула в окно, видя, что нам предстоит очередное погружение во мрак тоннеля.
ГЛАВА 3
Южную часть Нокса облюбовали аристократы и щеголяли друг перед другом великолепием замков и усадеб, а также размерами плодородных земель и пахоты. Мы с лордом Клетоном ехали в карете, за окном простиралось поле, на котором работали заложенные крестьяне. Пахло травой, солнцем и дымом.
Земли лорда де Вера были обширны и, разумеется, не менее плодородны, чем у соседей. Кому, интересно, достанется это богатство после вынесения королевского вердикта?
Я поправила ленты шляпки и подергала ворот платья – было невыносимо жарко.
Распахнув книгу, углубилась в чтение. Разговаривать не хотелось, но настойчивый взгляд усатого хитреца сверлил мне переносицу.
– Вы много читаете, – сказал он. – Мы, кстати, пересекли границу графства де Ла Вер. Эти земли испокон веков принадлежали роду де Веров.
– Говорят, богатство любого дворянина определяется количеством душ, которые ему были заложены или перешли по наследству. Сколько человек трудится на его землях?
Лорд Клейтон с интересом за мной наблюдал. На губах играла легкая ироничная улыбка.
– Порядка двух с половиной тысяч.
– Н-да…
– Лорд де Вер читал вашу статью про свободу слова, которую вы написали для Нокс-пост, когда еще учились. И был впечатлен.
– Неужели? – я удивленно вскинула глаза, закрыв книгу, но заложив палец на странице, где остановилась.
– Граф остался крайне доволен вашей позицией по этому вопросу. Он очень тщательно отбирал кандидатов в защитники. Для начала он запросил данные всех выпускников Нокского юридического университета, которые закончили учебное заведение с отличием за последние пять лет. Он просмотрел все публикации кандидатов, а также запросил резюме. В итоге выбор пал на вас, госпожа Хоткинс.
– Я польщена, – сказала я и нахмурилась: – Но на кой черт, простите за грубость, такой отбор?
Клейтон откашлялся в усы, или рассмеялся – я так и не поняла.
– Госпожа Хоткинс вы, определенно, прямолинейный человек. Это может стать досадным поводом для разлада с его сиятельством, ибо у него безупречное воспитание и манеры истинного аристократа.
– О-о-о, это, конечно, все меняет, – иронично протянула я. – Что ж он не выбрал себе в защитники какого-нибудь дворянина, например, вас?
– Вы же знаете, что ни один дворянин не пойдет против короля. И я не являюсь исключением.
– Тогда передайте лорду де Веру, что ему придется потерпеть мою прямолинейность.
Клейтон вздохнул, не спуская с меня хитрого взгляда.
– Вы упомянули, что мне будет предоставлено жилье, – я окончательно захлопнула книгу, перейдя к насущным вопросам. – Мне сгодится любая крохотная квартирка в Ноксе.
– На время подготовки к слушанию вам выделят гостевые покои в доме лорда де Вера.
Вот это новость!
– Побойтесь бога, лорд Клейтон! Я в доме холостого мужчины, гм… пусть и человека с безупречным воспитанием и манерами истинного аристократа, – закатила глаза. – Вы пытаетесь снова обвести меня вокруг пальца?
– Это вынужденная мера, госпожа Хоткинс. Вам может угрожать опасность. Лорд де Вер вынужден терпеть колоссальное давление извне, откровенную травлю в политических кругах и затишье в торговле. У него много недругов, решивших воспользоваться ситуацией.
Только и слышу: «Лорд де Вер… лорд де Вер…» До меня хоть кому-нибудь есть дело? И когда я уже увижу его сиятельство?
Когда мы, наконец, приехали, я валилась с ног от усталости.
Мощенный камнем внутренний двор, готический фасад трехэтажного дома, увитые плющом окна, башенки и шпили, как на самом настоящем замке. Я выпрыгнула из кареты, разминая ноги. Увидела, что перед крыльцом стоят встречающие: дворецкий и лакеи.
– Ну, что ж, желаю вам удачи, госпожа Хоткинс, – раздался за моей спиной голос лорда Клейтона.
Я обернулась.
– А вы?
– А у меня много дел, – он поторопился захлопнуть дверцу кареты и стукнул кучеру. – Вперед!
Не успела я хорошенько разозлиться, как кто-то рядом тактично покашлял.
– Доброго дня, госпожа.
Я хмуро глянула на дворецкого. Тот был абсолютно невозмутим. Красивый, холеный, черноволосый молодой мужчина с поразительной выправкой и беспристрастным взглядом – истинный дворецкий!
Я тяжело вздохнула и сказала:
– Ведите меня прямиком к хозяину.
– Встреча с лордом назначена на три часа, а сейчас только полдень. Не угодно ли вам обустроиться в комнате и пообедать?
Вот так дела!
– В три, так в три, – пробормотала я. – Где моя комната?
– Прошу за мной.
Огромный холл с начищенными сверкающими полами, невероятной красоты скульптуры, канделябры из серебра, вазы с благоухающими цветами, зеркала, картины в позолоченных рамах, расписные потолки, на лестнице расстелена царственная пурпурная дорожка, с потолка свисает огромная хрустальная люстра – сколько же нужно слуг, чтобы поддерживать все это в идеальном порядке? У меня закружилась голова, так как я вертела ей из стороны в сторону с невероятным упорством.
Мы поднялись на третий этаж и вошли в гостевые покои. Двое лакеев, обливаясь потом, внесли следом мои чемоданы. Служанка, белобрысая пышнотелая девица, исполнила поклон. Дворецкий вручил ключ от покоев и напомнил, что Лиззи – так он назвал служанку – в моем полном распоряжении, и что через нее я буду получать необходимую информацию насчет распорядка дня в доме.
Ах, тут еще и распорядок есть!
Две какие-то девчонки в передниках уже топали в ванной комнате, таская воду, попутно в покои ввозили тележку с яствами. Я склонилась над одним из блюд, приподняла крышку, обнаружив внутри три рулета, размером с мой мизинец. Затем прошагала к окну, чтобы не мешать прислуге, робко огляделась. Комната была изысканной и светлой, совершенно необитаемой. Как тут можно жить, когда боишься до чего-нибудь дотронуться? Где, скажите на милость, я смогу оставить недоеденный бутерброд?
– Любезный, – поманила дворецкого пальцем, – а меня нельзя поселить в другую комнату? – спросила шепотом, но вокруг внезапно воцарилась тишина.
Служанки переглянулись, лакей вскинул брови, а дворецкий наклонился ко мне и с изумлением спросил:
– Госпожа, вам не нравится комната?
– Комната изумительная, но… как вам сказать…
– Понимаю, – дворецкий мило улыбнулся, – комнату еще не украсили, как следует. Но это дело времени.
– Не украсили? – настала моя очередь недоуменно раскрыть рот.
– Ленты, цветы, банты – все, как подобает для будуара юной леди. Лорд де Вер хотел, чтобы вы чувствовали себя здесь, как дома.
Ох, и, видимо, перестарался. Чтобы я чувствовала себя как дома, прислуге пришлось бы недельку не вытирать в покоях пыль.
Поняв, что мою просьбу восприняли, как недовольство, я прошагала к креслу и аккуратно присела на краешек, опасаясь опираться на спинку. Ко мне тотчас подлетела Лиззи:
– Желаете пообедать, госпожа? К сожалению, лорд де Вер приедет лишь к трем. Он очень не хотел, чтобы вы дожидались его, не пообедав.
Я усмехнулась. Какой-то театр абсурда… мне так не нравится. Не люблю, когда со мной носятся, как с высокородной дамой. Знаю, что потом будут говорить служанки на кухне: «Представьте, ей не понравилась лучшие гостевые покои!» или «Когда она ела рулеты из осьминога, у нее краснело лицо и выпучивались глаза, будто ей подали какую-нибудь гадость».
С тяжелым вздохом я склонилась над блюдами.
– Что выберете, госпожа? – почтительно осведомилась Лиззи, видя, что я затрудняюсь. – Могу предложить вам змею в маринаде под сыром или «эр-гранье» из мяса омара… ммм… редкий деликатес.
Святые небеса!
– Может, перейдем сразу к десерту? – пожала я плечами.
– О, – служанка закусила губу. – Как скажете…
– Из чего он? – спросила я с подозрением.
– Сливки, шоколадный крем, сироп и хрустящая вафля.
– Другое дело.
На лице Лиззи обозначилась лишь одна эмоция – облегчение. Она поставила передо мной блюдо, сняла крышку и… вуаля!
– Это он? – уголки моих губ тут же опустились.
– Он, – подтвердила служанка.
– А почему такой маленький? – я осмотрела миниатюрный кусочек вафли и хаотично-размазанный по тарелке сироп. С краешку, дополняя ансамбль, лежал листик мяты.
– Чтобы сохранить вашу фигуру в идеальной форме, – лаконично ответила Лиззи.
Резонно.
Когда я, недовольно сопя, пережевывала десерт, раздался тихий звоночек из ванной.
– О, все готово, госпожа, – сообщила Лиззи.
Сначала меня решили откормить, затем помыть… к чему меня готовят вообще?
Вытерев губы салфеткой, я поднялась, и мы со служанкой вошли в ванную комнату и устремили взгляды на вздымающиеся над лоханью клубы ароматного пара. В воде плавали лепестки роз. Две девушке стояли у лохани, вытянувшись по струнке и держа полотенца.
Намек понятен – барышни хотят, чтобы я разделась. Но я, если честно, девица, и оголяться перед другими не приучена. Я перевела взгляд на Лиззи и нахмурилась.
– А я могу помыться в одиночестве?
Девушки жутко смутились, покраснели и опустили головы.
– Госпожа, если вы сомневаетесь в чистоплотности Элен и Хло, а так же в их умении…
– Стоп-стоп, – оборвала я, – ни в чем таком я не сомневаюсь. Просто… эм… – взглянула на девушек, поняв, что никакие доводы их не убедят, и сдалась, – ну, ладно.
Мне помогли раздеться. Помогли, то есть расстегнули за меня все пуговицы, крючочки и развязали завязочки. Умелые руки распустили мои волосы и бережно стянули с меня платье, корсет и нижнюю сорочку. Я вошла в воду, чувствуя себя идолом для поклонения. Поначалу я шарахалась от чужих рук, испуганно и жеманно улыбаясь, но потом ко мне потихоньку пришло понимание того, что водные процедуры могут приносить настоящее удовольствие. Запахи кружили вокруг, расслабляя тело. Могу поклясться, я бы уснула, если бы не легкий шепоток Лиззи:
– Госпожа, какое платье вы изволите надеть на встречу с его сиятельством?
Будто обухом по голове! Платье на встречу? Для этого нужно наряжаться? В моей сонной голове началась усиленная работа.
– Серое, – заключила я после некоторых размышлений.
Оно было довольно скучным, деловым и обыденным – самое то.
Лиззи не посмела возражать, хоть и тяжко вздохнула.
Когда я вернулась в комнату, платье лежало на кровати. Белый школьный воротничок под горло, белые манжеты – моя самая любимая деталь в этом наряде. Девушки помогли мне одеться, усадили на пуф перед зеркалом, спросив, какую я хочу прическу.
– Пучок. Строгий пучок.
– У вас такие красивые белокурые волосы, госпожа, – Лиззи проявила вольность, оставив пару прядей вдоль лица, но я не придала этому значения.
Мне предложили несколько запахов от известного парфюмера Нокса. Оказывается, лорд де Вер был так любезен, что купил целую коллекцию ароматов, не зная моего вкуса.
Пришлось подождать, когда часы пробьют ровно три, ибо граф придерживался определенного распорядка, и его сиятельство нельзя было беспокоить раньше или позже, а затем всей процессией мы двинулись на первый этаж, где находился кабинет.