Ждала эту книгу, так как после сборника «Жила Лиса в избушке» записала Елену Посвятовскую в список достойных и талантливых авторов. И эта книга не разочаровала. К прочтению рекомендую как интересную историю, написанную прекрасным, ярким языком.
Есть такая традиция в русской литературе: герои петербургских повестей и романов должны много страдать и сходить с ума как минимум пару раз в день, между прогулками вдоль Невы, посещением пышечной и бросанием пугливых взоров на Медного всадника. Дело это обязательное, обойтись совсем без достоевщины никак нельзя, даже если написанное скромно окрещено «женской прозой». Так что встречайте: «Важенка. Портрет самозванки» Елены Посвятовской – роман, в котором героиня прикидывалась фанаткой Чехова, играла роль стендалевского Жюльена Сореля, а в итоге сама не заметила, как превратилась то ли в Голядкина, то ли в Раскольникова.
В своём дебютном романе Елена Посвятовская подробно описывает три года из жизни ангарской провинциалки Ирины Важиной (Важенки), приехавшей в начале 1980х в Ленинград поступать в университет. Студенткой девушке удалось стать не сразу и пробыть недолго, но возвращаться в Сибирь к матери и бабке не хотелось настолько, что героиня решила остаться в северной столице любым путём, даже если путь этот лежит через постель нелюбимого мужчины и проживание в одной квартире с сумасшедшей пенсионеркой и её роднёй. Вскоре Важенка знакомится с компанией молодых ленинградских интеллектуалов и заводит роман с состоятельным сиротой Митей, вот только возлюбленный Ирины не торопится разрывать отношения со своей бывшей девушкой, с которой до сих пор проживает в одной квартире то ли по привычке, то ли в надежде вернуть былые чувства.
Литературный портрет зачастую не отличается статикой, так что за 400 страниц Елене Посвятовской пришлось создать целую серию изображений одной героини и продемонстрировать, как из простой, как пять копеек, провинциалки появляется на свет беспринципная сука, готовая пойти на всё, лишь бы выгрызть себе немного хорошей жизни. Важенка в 17 – «симпатичная, если накрасится, худощавая» девушка, подрабатывающая горничной в санатории. Важенка в 18 – громогласная душа компании, пьющая наравне с парнями. В 19 оставшиеся в прошлом тяготы студенческой жизни кажутся ей сущей мелочью, фраза «хочешь жить, умей вертеться» становится девизом по жизни. А в 20 героиня уже перешла ту черту, перешагнуть через которую назад и вернуться к нормальной жизни невозможно. Автор последовательно проводит Ирину, а вслед за ней и читателя через ряд эпизодов, являющихся своего рода демаркационной линей морали и нравственности, которая потихоньку отодвигается всё дальше и дальше от Важенки, расширяя границы дозволенного.
Самые крупные мазки «портрета самозванки» сделаны не повествователем, а другими персонажами, сторонними наблюдателями, которые подчас видят Важенку впервые, и знакомство их не обещает быть долгим. Парой метких слов случайные знакомые описывают изменчивый образ героини таким, каким смогли его уловить. Это то «обычная» девушка, то «вульгарная девица», а то и вовсе «шилохвостка стервозная». И без того трудноуловимая индивидуальность героини в конце концов окончательно стирается в тот момент, когда она становится частью компании ленинградских рокеров. Недаром влюблённый в неё Никитин упоминает, что никак не может запомнить её лицо, такие у него «неустойчивые черты».
Важный факт: Важенка, вообще-то, антигероиня, поэтому читателям, привыкшим «срастаться» с героями книг, придётся в какой-то момент с болью оторвать её от себя и взглянуть бесстрастно. Конечно, перед этим придётся закрыть глаза на обман Ирины на вступительном экзамене, затем не заметить ничего криминального в многомесячной лжи матери и подделке пропуска в общежитие. Скорость «падения» Важенки с каждой страницей набирает обороты: она лжёт, выкручивается, манипулирует, играет роли. Читатель до поры до времени оправдывает молодость, закрывает глаза на мелкие грешки юности, ведь, правда, никакой связи между обманом на экзамене, сексом с парнем подруги и убийством нет. Каждый вправе ставить алый «стоп!» там, где считает нужным, Посвятовская просто ненавязчиво намекает нам о том, что проскочив на полном ходу один запрещающий знак, гораздо легче не остановиться перед следующим.
Очень сложно оставить отзыв.
Потому что для меня книга состоит из двух ядер:
- текст, и он прекрасен! упивалась таким живым, дотошным в хорошем смысле слова описанием деталей, которые погружают, окутывают запахами, звуками, мурашками и тд.
- сюжет, который сначала погружает в отчаяние, потом дарит надежду и ты ждешь-ждешь, ну когда уже можно будет выдохнуть, а тут тебя ошпаривают кипятком и оставляют в недоумении.
Что делать с героиней? Жалеть, любить, ненавидеть?
Как возвращаться в свою жизнь, когда тебя вот так вот этой историей наотмашь и ты не можешь отдышаться?
Читать эту книгу можно только если вы морально готовы к тяжелому финалу, потому что он несколько дней, однозначно, будет держать вас в тисках отчаяния.
Но написано талантливо очень.
Очень бы хотелось, чтобы автор создал и что-то светлое, вселяющее надежду.
Таких книг очень не хватает.
Имя Елены Посвятовской я узнал благодаря рекомендации Татьяны Толстой. Книга Посвятовской «Жила Лиса в избушке» была оценена Татьяной Никитичной очень высоко. И это вполне заслуженная оценка. Порадовала и новая книга Елены Посвятовской «Важенка». Прекрасный стиль, изумительное чувство ритма, изысканно петербургский язык. Настоятельно рекомендую прочитать эту книгу всем, кто любит серьезную и глубокую прозу.
Просто пока не нашлось подходящих слов, книга потрясающая, держит до последних строк, затаив дыхание. Спасибо автору огромное!
Прекрасная книга и трудная, напряжение , рассеянное в начале к концу нарастет и неожиданно опрокидывает. Спасибо Елене, люблю ее книги и жду нового!
Прочитала. В шоке. У Елены Посвятовской акварельная проза. Чистая, прозрачная, ясная. Она ведет тебя за собой, как песня русалки. Морочит и тащит на дно. И вот из яркой прозы о простой женской судьбе ты вдруг оказываешься в темных водах густой драмы, вязнешь в ней, бьешься и не понимаешь, как же ты сюда попал. В какой момент всё так изменилось? Половина книги - это выкройка жизни, отдельные детали одного целого, сшитые между собой крупными стежками знакомств с разными людьми и украшенные тонкой гладью чужих разговоров. Красиво. Этому наряду суждено стать узорным покровом на портрете самозванки Иры Важиной. Важенки. Штрихи портрета собираются из слов людей, которые были рядом, видели её. Иногда мимолетно. Глазами соседок, однокурсниц, продавщицы в кафе. Смотрите внимательно. Ира становится всё объемнее, всё больше проступают её черты и, погодите-ка, в чертах этой юной девушки только что промелькнуло что-то… опасное, страшное? Показалось. Или нет? Место действия - Ленинград. Ах, этот город с ледяными ветрами и богатой литературной подкладкой видел на своем веку немало безумцев. Многих свел с ума своими парадными и призраком Достоевского. Что уж говорить о юных провинциалках, которые залетают мотыльками в комнаты его общежитий в поисках высшего образования и мужа с пропиской. Им отступать нельзя. Ни шага назад, позади унылое захолустье, которое снится в тягостных снах и напоминает о себе редкими междугородними разговорами с мамой и бабушкой. И если Бог не дал усердия в учебе, то всегда есть обходной путь через постель. Как рассказывать о книге, когда у тебя руки связаны и кляп во рту? Когда лишнее слово будет пакостью для нечитавших, когда ты даже о чувствах толком не можешь говорить, потому что нельзя объяснить, отчего у тебя в груди как будто угли горят, почему зарылась лицом в ладони, почему дышать тяжело и натурально больно простреливает где-то в лопатке. От нервов. Нехорошо как-то, мутно, тошно. Пить хочется и в лицо холодной водой плеснуть, смыть с себя эту тину. Всё невысказанное стоит комом в горле, черной жижей ядовитых слов, которые хочется выплюнуть под ноги. Но нельзя. Три дня назад дочитала и до сих пор не отпускает. Отравилась текстом.
Прочитано в Книжном бункере.
Мне очень понравилась предыдущая книга Елены Посвятовской , и как только новая история оказалась в моих руках, я всё бросила и погрузилась в неё. Важенка. Ира Важина. Зарисовки из её нехитрой жизни. Начало 80-х, Ленинград. Приехала из Ангарска, готовится поступать в Политех. Простые желания, но почему-то трудно они исполняются. Общага, мальчики, мужчины, алкоголь и сигареты. Случайные и неслучайные связи. Хорошая, хорошая девочка Ира.
Ничто, как говорится, не предвещало, что эта девочка сука и падаль.
Место под солнцем. Всего одно, для неё. Ей нужно. На что Важенка готова пойти, чтобы закрепиться здесь, в Ленинграде? Жить и не вздрагивать при виде милиции, иметь свой угол с пропиской и твердь под ногами.
Очень проникновенная и по-хорошему простая история, но при этом многослойная. Во-первых, для ностальгирующих по СССР в литературе и не только. Во-вторых, снова прекрасный язык. Одним предложением или словосочетанием замечательно передаётся и настроение героини, и её мысли, и действия. В-третьих, моральный выбор Важенки в те или иные моменты жизни накладывается на твои собственные поступки - а что бы сделал ты? Поступил бы так?
До определённого момента сочувствуешь героине, но потом это проходит.
Леди долго мыла руки, леди крепко руки терла. Ходасевич
Проза Елены Посвятовской не поражает воображения стилистическими изысками, но ее простая повествовательная манера искренна, образ героини непрост, ярок, многогранен, а время пульсирует в узнаваемом ритме. И все же, только этого было бы недостаточно, чтобы ввергнуть в состояние культурного шока. В котором со вчерашнего вечера, когда дочитала книгу, пребываю.
Что, что, что такого в этой "Важенке"? Чем так глубоко и болезненно цепляет, отчего так крепко держит? Может сеттинг? Андроповское время, когда Союз казался особенно незыблемым ("вот сейчас порядок наведут") - не вполне мое, скорее старшей сестры или тети. Детство в медвежьем углу и одинокий рисковый приезд в Ленинград совсем не мое, я девочка столичная (ну как, из столицы союзной республики), там и поступала Но какие-то ведь есть глубинные связи? Почему этим так скручивает?
Смываю с рук остатки нанесенной на лицо маски (непременно утром и вечером плюс гимнастика, в моем неюном возрасте надо держать себя в форме), тру руки, и - оп, вот оно: "леди крепко руки терла". Архетип. История, чайкой нырнув в океан коллективного бессознательного, вынесла не одну, а целую гроздь ассоциативных рыбин.
Честолюбивую леди, которая хотела счастья детям, признания заслуг мужу и почета себе. Одноименную, из Мценского уезда, жизнь которой закончилась водой, а стремилась она - да к тому же. И, совсем уж вдогонку, юношу именем Клайд Гриффитс, который желал достойной жизни, имея в анамнезе свою водную историю (лодка, весло, беременная молодая женщина).
Обманчиво-простая история молодой провинциалки, приехавшей в начале восьмидесятых искать счастья в Ленинград. Вернее сказать не "счастья", а " места под солнцем". Девушка она трезвомыслящая и мечтать о слишком многом не позволяет себе. Не наделенная броской яркостью красавиц-подруг, Ира Важина умна и обладает способностью быстро ориентироваться в ситуации, превращая препятствия в трамплины.
Но нет, такое только в плохих книгах и фильмах мгновенно возносит героиню к вершинам успеха, в жизни и хорошей литературе недостаточно для победы в противостоянии, где нужно развернуть в благоприятную для себя сторону инерцию целого мира. Только таланта и трудолюбия мало, играет роль все: происхождение, воспитание, внешние данные, связи и принадлежность к среде, умение подать себя, стартовый капитал.
Уровень естественности, с какой входишь в определенные круги. Симпатии и/или антипатии, которые вызываешь у людей. Да масса еще разных факторов, влияние которых яркий талант, красота, харизматичность в значительной степени нивелируют, но обычный человек, как ты, как я, как целый свет не может не учитывать.
Движение Важенки к вожделенной новой жизни в рамках социально одобренной (ну или не противоречащей остро социально принятым критериям) модели. Не прошла в универ, потому что слишком высоко подняла планку - год поработает, а там попытается снова, в политех. Неинтересно, и призвания к этому не чувствует, но конкурс значительно меньше.
Вылетела после второй сессии, но домой вернуться смерти подобно, а гробить себя на вредном производстве, где лимитчице предоставят прописку, не хочется. А вам хотелось бы? Идти содержанкой к обеспеченному папику - не предел мечтаний, но выбирать не приходится, да к тому же он снимает тебе комнату и обещает по блату устроить на работу. Дворником. О, эта вожделенная возможность советского времени - отработаешь десять лет - дадут малосемейку.
Читаешь, незаметно сокращая дистанцию между собой и ею, влипая в обстоятельства героини, врастая в ее шкуру. Переживаешь как свои пинки, тычки и подзатыльники от судьбы. Кривишься как от зубной боли, когда она совершает поступки, в которых морально небезупречна, но она уже - ты, а себя мы склонны оправдывать. Только не говорите, что самоотождествление с героем для плохого читателя. Это хороший критик и литературовед обязан держать дистанцию, подлинный читатель книгу проживает.
И что уж тут поделаешь, когда спелось-сыгралось с этим красивым мужиком так, что сил нет сопротивляться, даже понимая, что потеряешь подругу? Еще и гиперкомпенсация: красивая ты, а хочет он меня! И что, тем более, когда беременной от другого, встречаешь Его? Вот честно, до вчерашнего дня у меня на этот счет совершенно четкая была логистика: абортарий и с чистого листа. До вчерашнего.
Сегодня: какой, к хренам, аборт. Время уйдет, ты потеряешь его, своего Принца под алыми парусами, мечтающего о малыше. Его бывшая девушка, рафинированная скрипачка Соня, плоть от плоти того мира, откуда и он, лишь потому позволяет себе эти игры в расставания и тактику длинного поводка, что знает, насколько крепка связь. А ты девочка-дворняжка должна быть дьявольски умна, нетребовательна и предусмотрительна, чтобы выбрал он тебя. И что делать? А после как с этим жить? Кто ответит?
- А кто побеждает? - Та олениха, которая сохранила больше всех детей.
Книга отличная, держащая до последних строк. И потом бац... финал, и ты уже сам не знаешь, что теперь с этим делать, как прийти в себя после нее.
Девочки-провинциалки, сколько вас таких рвалось в Ленинград и Москву в поисках красивой жизни. Зубастые акулы, любой ценой прогрызающие себе путь к счастью
«Важенка. Портрет самозванки» kitobiga sharhlar, 54 izohlar