Kitobni o'qish: «Верни мне сына»
Глава 1
Максим
– Моя голова… – протягиваю я, и, щурясь от света, с трудом открываю глаза.
На тумбочке стоит бокал жены с недопитым вином, мой стакан, тарелка с горстью винограда и почти пустая бутылка виски.
Отметили день рождения жены, называется. Ни черта не помню. Ни как разошлись гости, ни как мы с Аней легли спать.
Повернул голову к ней. Из-под одеяла торчат только темные волосы, сама сладко посапывает. Укуталась вся. Замерзла, что ли?
Сев на кровати, подтягиваю к себе плед, накрываю ее им и почти безжизненно падаю обратно на подушку.
Вчера жене стукнуло тридцать. Еле-еле уговорил ее отметить эту дату. Она у меня девочка домашняя, не любит все эти тусовки и армию гостей, но в итоге осталась всем довольна. Весь вечер счастливо улыбалась, купалась в комплиментах и принимала подарки от друзей.
– Макс, спасибо, что устроил мне этот праздник, – поцеловала она меня, когда мы танцевали. – Иногда и правда полезно отдать ребенка бабушке, хоть на один вечерочек забыть что мы родители, и отвести душу.
Вот и я о том. А не то погрязла в готовке, уборке и подгузниках. Ходит по дому в вытянутых спортивках и с несменным пучком волос на макушке. Уже забыла что такое косметика и красивая одежда.
А еще эта ее подработка отнимает кучу времени: пока Данька днем спит, Аня в частном порядке обучает детей английскому. В общем, у нее совсем нет времени на себя.
И да, мне лучше не напоминать ей, что она себя запустила. Спасибо. Хватило прошлого раза.
– Ань, ну ты бы хоть в парикмахерскую сходила, что ли. Сил нет смотреть на это гнездо на голове, – как-то упрекнул ее я.
– А у меня есть время на парикмахерскую? – прикрикнула жена и, уткнув руки в бока, возмущенно округлила большие карие глаза. – Я с утра до ночи кручусь как белка в колесе! То у плиты, то у гладильной доски, то у детской кроватки, то на улице с коляской. А еще я работаю, Максим, если ты не заметил!
Вот так-то…
Сама захотела ребенка, так что не нужно теперь жаловаться, как зашивается.
Поворачиваюсь к ней и провожу рукой по мягким волосам.
«Англичанка ты моя», – улыбаясь, вспоминаю, как охренительно выглядела она вчера.
Темно-синее платье с глубоким вырезом, волосы распущены, макияж как у голливудской звезды. Не мог оторвать взгляда от жены. Вот бы всегда так наряжалась, а не только по праздникам.
Я уже забыл, насколько сексуальной она была раньше. Пышную грудь и тонкую талию теперь прячет под вытянутыми футболками и махровым халатом. И на улицу выходит не пойми в чем. Как подросток, ей богу: спортивный костюм, кроссовки, рюкзак на плечах, набитый бутылочками, сосками и салфетками. Ей так удобно, видите ли.
«А до появления Даньки какой была», – вздыхаю я, вспомнив, как она щеголяла в обтягивающих юбочках и на высоких каблучках. И по дому ходила в шелковом халатике, под которым всегда скрывалось красивое белье. Не то, что сейчас: хлопковые трусы, бабушкина сорочка с выцветшими цветами.
М-да…
Ну, ничего, скоро Данька пойдет в сад, Аня вернется на работу в школу, и тогда, надеюсь, возьмет себя в руки. У женщин же вроде всегда так после декретного?
На тумбочке коротко провибрировал мобильник, я беру его и, от души зевая, читаю СМС.
От… жены…
«Любимый, ты проснулся? Во сколько за нами заедешь?»
И внутри все замирает.
Я медленно поворачиваю голову, задерживаю дыхание, беру двумя пальцами край одеяла, тяну его вниз и… в следующую секунду становлюсь белее простыни.
Чувствую, как где-то в солнечном сплетении завязывается тугой узел, в горле разом пересыхает, а сердце колотится так, что едва не выбивает ребра.
«Сука-а-а…» – выдыхаю я и в шоке хватаюсь за голову. Взгляд впивается в татуировку на левой лопатке в виде лапы с когтями. Потом – в красные кружевные стринги, лежащие на кресле, потом – в лифчик, висящий на ручке тренажера.
И в голове проносятся воспоминания вчерашнего вечера.
Когда мы сидели за столом, Ане позвонила моя мать и сказала, что не может уложить спать Даню. Аня подорвалась, вызвала такси и пообещала вернуться, как только убаюкает его…
А спустя примерно час снова позвонила моя мать и тихим голосом сообщила, что Аня уснула вместе с Даней.
Я сказал гостям, что у именинницы села батарейка, и она останется у моих предков. Все потихоньку стали расходиться, а Маргарита, подруга жены, предложила мне помочь с уборкой…
Память стремительно возвращается, и перед глазами одна за другой вспыхивают картинки, от которых у меня каменеют все мышцы.
Из квартиры выходит семья Смирновых, я закрываю за ними дверь, вхожу на кухню и вижу, как Марго несет бокалы с красным вином к раковине. Она запинается обо что-то, и в следующую секунду на ее белом платье расцветает красное пятно.
Смеясь, она трет его полотенцем, потом идет в ванную, а еще спустя пару минут… зовет меня.
От воспоминаний мое дыхание становится рваным, сердце грохочет, как товарный поезд. Я с ужасом прокручиваю в памяти, что было дальше.
Открыв дверь в ванную, вижу, как она стоит в одном белье, заправляет за ухо волосы, и, по-кошачьему глядя на меня, закусывает губу…
Словно стрелы проносятся в голове моменты, как я поднимаю ее на руки, усаживаю на стиральную машинку. Ее губы жадно впиваются в мою шею, а пальцы торопливо расстегивают пуговицы моей рубашки. Мы страстно целуемся под грохот падающих банок, которыми уставлена машинка, а потом, не отрываясь друг от друга, перемещаемся в спальню.
Марго снимает лифчик, игриво глядя на меня, крутит его на пальце и бросает на тренажер. Затем в кресло летят стринги, и на ней не остается ничего, кроме черного чокера на шее.
Я возбужденным взглядом изучаю ее стройное тело и высокую грудь. Она толкает меня на кровать и выключает свет…
«Что же я натворил…» – презирая себя, зажмуриваю глаза и поджимаю губы.
Как я мог переспать с ней? Дебил, идиот… Как я мог?..
Укол стыда перед Аней с болью вонзается в сердце, тело начинает гореть, словно облитое кипятком.
Подруга жены давно строит мне глазки. Красивая, высокая, дерзкая брюнетка с горящим взглядом. На такую сложно не обратить внимание. Если ты не заднеприводный, конечно. Но у меня даже и в мыслях никогда не было затащить ее в постель. Так, представлял пару раз, какая она в деле, но не собирался воплощать свои фантазии в реальность.
Я люблю Аню!
И должен сделать все возможное, чтобы она об этом никогда не узнала.
– Максим, мы дома! – доносится из прихожей.
И мое сердце делает двойное сальто. В голове хаотично проносятся мысли: «Пока Аня моет руки, я быстро пробегу в гостиную и сделаю вид, что спал там, а не с Марго. Скажу, что ее подруга просто вчера перебрала и вырубилась у нас».
Я растерянно стреляю взглядом по комнате в поиске своих боксеров.
В этот момент Маргарита что-то стонет и, развернувшись ко мне, кладет руку на мое плечо.
– Уже проснулся? Сделаешь кофейку? – улыбается она.
– Мы решили не ждать, пока наш папа выходится, и поехали на такси, – войдя в комнату, говорит Аня, переводит взгляд на Марго и с ее лица медленно сползает улыбка.
Глава 2
Аня
Шок от увиденного парализует все органы, я не в силах даже пошевелить мизинцем. Отрешенным взглядом смотрю на виноватое лицо подруги. Она натягивает на грудь одеяло, поджимает губы и отворачивается к окну.
Перевожу взгляд на Максима, и из моего рта вырывается прерывистый выдох:
– Как ты мог?..
Слышу за спиной быстрый топот и едва успеваю загородить собой проход в комнату, чтобы сын не увидел эту картину.
Поворачиваюсь, хватаю его на руки и с колотящимся сердцем уношу в кухню.
– Посиди тут, малыш, – усаживаю его в детский стульчик, дрожащей рукой вынимаю из рюкзака игрушки и выкладываю их на столик. – Поиграй пока.
Быстрым шагом возвращаюсь в спальню и резко притормаживаю у ванной комнаты. Вижу на полу бутылки с шампунями и брюки Макса. На стиральной машинке лежит белое платье этой стервы, на раковине висит черный чулок, а из ванной точит рукав синей рубашки мужа.
Внутри все закипает, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Влетаю в спальню и вижу, как Макс бегает по комнате, прикрываясь пледом, и что-то ищет на полу. Марго, сидя на кровати, суетливо застегивает лифчик. Подлетаю к ней, хватаю за волосы.
– Ах ты змея! – под ее оглушающий визг стаскиваю с кровати, и меня тут же относит в сторону.
– Аня, я тебе сейчас все объясню! – Руки Макса крепко смыкаются на моей талии, он прижимает меня к своему горячему голому телу.
Марго ошалело таращится на меня и, сдувая со лба черную челку, отползает обратно к кровати.
– Я тебе сейчас все патлы повыдергиваю, – шиплю я и со всей силы наступаю Максу на ногу.
Он резко отпускает меня, кривит лицо и прыгает на одной ноге.
– Вот как ты проводишь время, когда нас с Даней нет дома?! – кричу ему в лицо и залепляю звонкую пощечину.
Разворачиваюсь к Марго, сжимаю руки в кулаки, делаю шаг, и Макс хватает меня за руку.
– Аня, успокойся! – кричит он. – Дай все объяснить.
Пользуясь случаем, Марго в расстегнутым лифчике и криво надетых трусах выбегает из комнаты. Я дергаюсь в ее сторону, но Макс крепче сжимает мое запястье и рывком разворачивает к себе.
– Между нами ничего не было, клянусь. Я сам не помню, как она оказалась со мной в кровати, – тараторит он с испуганными глазами.
– За идиотку меня держишь? – взвизгиваю я и дергаюсь, чтобы высвободить руку и догнать эту сучку.
Но, видимо, не судьба: в коридоре громко хлопает дверь.
– Ань, я вчера много выпил, понимаешь, – спокойным тоном говорит Макс, и его руки перемещаются на мои плечи. – Не помню даже, как лег спать, а когда проснулся, думал, что это ты лежишь рядом. Я честно не понимаю, как она оказалась в кровати.
– Хочешь, я тебе помогу вспомнить? – щурюсь я, и, грубо хватая его за руку, веду в ванную.
Он прикрывает свое хозяйство, проходя мимо кухни, и Даня, видя его, радостно взвизгивает. Войдя в ванную, тычу пальцем сначала в его брюки, потом – в чулок Марго. Видимо, забыла его взять в спешке. Но платья уже нет.
– Начали здесь, а потом переместились в комнату, – процедила я сквозь зубы. – Вспомнил? – Толкаю его к стиральной машинке, всхлипываю. – Ты изменил мне в мой день рождения с моей подругой. Как ты мог, Румянцев?
По щекам катятся слезы, губы дрожат от обиды. На кухне что-то падает, и следом раздается крик Дани.
Смахивая слезы, иду в кухню, поднимаю с пола игрушку, возвращаю ее Дане. Он радостно вплескивает ручонками и с жадностью сует ее в рот.
Внутри бьется одно желание: вышвырнуть Румянцева из моей квартиры и завтра же подать на развод.
Но… это желание быстро сменяется страхом.
Я отчаянно смотрю на Даню и понимаю, что в таком случае нас с ним ждет.
Макс выходит из ванной уже в брюках и рубашке, глядя в пол, заходит в кухню и, медленно ведя рукой по волосам, вздыхает.
Аргументов, видимо, у него не осталось. Пойман за руку.
– Это было всего раз. И то по пьяни, – хрипло говорит он и переводит взгляд на окно. – Нажрался как скотина и… бес попутал.
Я несколько секунд молча смотрю на него, внутри все кипит, на языке крутится фраза: «Пошел вон, мы разводимся!» но не хватает духу сказать ему это. Понимаю: сейчас я в тупике.
И, кажется, он тоже это прекрасно понимает.
Переводит взгляд на Даню, затем – на меня, прищуривается.
– А ты сама этого добилась, Ань, – заявляет он и обводит взглядом мой спортивный костюм. – Взгляни на себя. Ты же на женщину не похожа. Или ты считаешь себя привлекательной вот в этом? – усмехается он. – А все твои: «Сейчас нельзя, Данька рядом спит», «Я устала сегодня, давай в другой раз». Да мне уже вот здесь все это, – взмахивает рукой у горла. – Я мужик, понимаешь? И да, я хочу нормального секса, а не по-быстренькому, пока ребенок занят игрушками.
Макс проходит по кухне, наливает воды в стакан, выпивает залпом и с грохотом ставит его на стол. Повернувшись, скрещивает на груди руки и гордо поднимает голову.
– Когда ты предложила взять его на воспитание, я и подумать не мог, что у нас будет все вот так – через одно место. Что от моей прежней Ани ничего не останется.
– А если бы я родила сама, ты бы так же говорил? – надломленным голосом спрашиваю я.
– Давай не будет говорить о невозможном, ладно? – вздыхает он. – Никто не виноват, что ты неполноц… – Он резко замолкает и отводит от меня взгляд.
– Неполноценная? – переспрашиваю я, не веря услышанному.
Лицо обжигает жар, сердце колотится у горла. На негнущихся ногах подхожу к нему и, глядя в глаза, напоминаю:
– Это ты выехал на встречную. Это благодаря тебе я больше не могу иметь детей! Но это не значит, что я не имею права стать матерью, – всхлипываю я.
– Матерью? – усмехается он. – По факту ты для него родная тетя, а не мать. И из-за этого сплошные проблемы: в поликлинике, при выезде за границу и так далее. Сейчас нам нужно пристроить его в детский сад, но мы не можем, мы же не родители! Так и будем вечно ждать, пока твоя сестра соизволит подписать нужные документы.
– Ксюша откажется от родительских прав через четыре месяца, она пообещала.
– Да-да, – иронично кривит губы Максим. – Дождется, когда ему стукнет полтора года, ей перестанут выплачивать декретные и откажется. Я уже не раз слышал эту сказку. Хорошо устроилась твоя Ксюша: колесит по заграницами, отрывается на полную катушку, а еще и денежки на ребенка получает.
Он выставляет большой палец.
– Класс! А ты не думаешь, что позже она решит: сама его воспитаю. Все прорезывания зубов, колики и ночные истерики уже пройдены. Почему бы и не забрать себе подросшего ребеночка.
– Она так не поступит! Она дала слово!
– Слова сестер Павловых – пустое место. – Он снова обводит меня брезгливым взглядом. – Ты тоже много чего обещала.
– Например? – мои брови взлетают на лоб.
– Например, не ходить как чучело! – прикрикивает он. – Уделять мужу внимание, а не только заниматься ребенком и своим репетиторством. Не один нормальный мужик это не вытерпит. А я больше года терпел и помалкивал. Все, хватит! Или ты берешь себя в руки, или тогда не удивляйся, что в нашей кровати оказываются твои подруги, Аня.
И, смерив меня презрительным взглядом, выходит из кухни.
– Пойду прогуляюсь. А ты пока решай: хочешь, ради меня меняй образ жизни, а хочешь – подавай на развод. Но так и знай: тогда моя мать не станет помогать с усыновлением.
Он надевает куртку и усмешкой добавляет:
– И вообще никто тебе не поможет, безработная одинокая девушка.
В следующую секунду я вздрагиваю от хлопка входной двери.
Глава 3
Аня
Оседая на стул, мутным взглядом смотрю на Даню, провожу рукой по темным кудряшкам.
«Безработная одинокая девушка…» – втыкается в сердце, словно отвертка.
Я связана по рукам и ногам, и от этой мысли готова завыть волком.
Через четыре месяца Ксюша официально откажется от родительских прав.
Мы планировали подать документы на усыновление Дани и, благодаря Юлии Дмитриевне, моей свекрови, в кратчайшие сроки стать счастливыми родителями.
Она работает в органах опеки и пообещала без лишней возни решить наш вопрос. Тем более к Дане относится как к родному внуку. И если я сейчас выставлю Максима за дверь, то…
То он обязательно повернет все против меня.
Даже если я вернусь на работу в школу в придачу к тому, что у меня есть собственное жилье, – это не поможет. Румянцев так просто не отступит. Если сильно захочет, то я даже опеку над Даней не смогу оформить.
Остается два выхода: просить Ксюшу не отказываться от родительских прав и продолжать воспитывать Данюшку в роли родной тети, или…
Или наступить себе на горло и жить с этим ничтожеством.
От двойного предательства и слов, которые я сегодня услышала в свой адрес, по щекам снова текут слезы. Данечка капризничает – он всегда чувствует, когда я расстроена. Чтобы отвлечь его, очищаю банан, скребу по нему ложкой и подношу к его раскрытому рту банановую кашицу.
«Неполноценная», – от этого слова все внутренности завязываются в узлы.
Вспоминаю аварию, которая случилась три года назад по вине Максима, и в голове эхом звучат слова доктора: «Вы никогда не сможете иметь детей».
После этого приговора я перестала существовать. Не могла без слез смотреть на счастливых беременных девушек, не могла слушать разговоры коллег о детях, когда находилась в учительской.
Макс чувствовал свою вину и всячески поддерживал. Поэтому он и согласился воспитывать Даню. Знал, как я мечтала о детях.
На столе вибрирует телефон, вижу на экране улыбающееся лицо бабушки и, прочищая горло, отвечаю:
– Привет, бабуль. – Голос звучит бодро, но гнусаво. И бабушка это замечает.
– Случилось что, Анют?
– Нет, просто… лук чищу, – вру я.
– Ну, как там мои девочки поживают? Как правнучек?
– Все хорошо, растет. Вот, сидит и уплетает банан, – улыбаюсь я через силу.
– А, так Ксюшка у вас? Дай-ка ей трубку. Хочу узнать рост Данечки, комбинезончик ему вяжу.
– Э-э… А Ксюша ушла в магазин, – снова вру я. – Передам, чтобы тебе позвонила, как вернется.
Еще немного поговорив, кладу трубку и медленно выдыхаю.
«Как я устала от этого вранья…»
Бабуля не знает, что Ксюша не воспитывает Даню. Для нее это будет сильнейшим ударом. Она воспитывала нас после смерти родителей, вкладывала в нас с сестрой всю душу и сильно переживала, когда Ксюша пошла по наклонной.
Вспоминаю, как однажды мы два дня искали сестру по знакомым, бабуля слегла с сердечным приступом, попала в больницу. И как она потом радовалась, когда решила, что Ксюша остепенилась.
– Наконец-то выйдешь замуж и станешь матерью, – радовалась она, узнав о ее беременности.
А когда Ксюша призналась, что залетела случайно, бабуля сказала:
– Ну, что ж теперь… Бог так решил. А значит – на тебе теперь двойная ответственность. Так что давай-ка, голубушка, забывай про все свои гулянки и становись прилежной матерью.
Тогда и мне казалось, что сестра готова остепениться.
– Знаешь, и правда, надело мне все это: погоня за красивой жизнью, богатые мужики… – говорила она. – Рожу себе мелкого, войду в ряды яжматерей, буду ругаться с соседями из-за громкой музыки, стирать пеленки.
На главный вопрос «кто отец?» она принципиально отказывалась отвечать.
– Если ты надеешься, что он мне будет как-то помогать с ребенком – ошибаешься. Да он и не поверит, что ребенок его. Да что там – даже не вспомнит меня. У него таких как я целая армия. И каждая мечтает от него залететь. Видать, только мне повезло. Ну, ничего, генетика точно будет хорошая. А если еще и мордашкой пойдет в папочку, то взгляда будет не оторвать. Он жгучий брюнет, красавец.
Но весь этот настрой на будущее материнство резко угас на четвертом месяце беременности, когда Ксюше предложили работу во Франции.
– Зачем мне рожать, когда передо мной открываются такие перспективы? Стать моделью в этом агентстве – мой шанс, понимаешь? Он выпадает один раз в жизни!
– Родишь и поедешь! – как старшая сестра настаивала я. – Ксюш, у тебя в животе человек. У него есть голова, ручки, ножки! И ты хочешь от него избавиться?
– А ты предлагаешь мне вместо подиума сидеть ночами у кроватки? – возмутилась сестра. – Я так-то карьеру хочу построить, а не вот это вот все!
Она бросила взгляд на комплект для новорожденного, который я подарила.
И тогда-то я предложила ей родить ребенка для меня. Долгие уговоры поначалу не приводили ни к чему хорошему, Ксюша стояла на своем. Чтобы уговорить ее, мне пришлось пойти на многое.
– Скажи своему агенту, что ты приедешь к следующему сезону. А чтобы ты так не переживала из-за денег, я перепишу на тебя свою долю родительской дачи и отцовского гаража.
И она, скрипя зубами, согласилась.
Макс, кстати, до сих пор не знает, что я переписала на сестру все наследство. Осталась только квартира. Слава богу, по документам моя. После развода родители купили себе по отдельной квартире. А после их смерти мы с Ксюшей решили: квартира отца – ее, а эта, в которой мы в детстве жили с мамой, достанется мне.
Она укатила во Францию чуть ли не сразу после роддома и за все это время ни разу не видела сына. Дела у нее шли неважно, а потом ее и вовсе выгнали из агентства со скандалом.
Я даже не вдавалась в подробности, что там стряслось, знала только, что она живет в Карелии с каким-то мужчиной.
Выныриваю из воспоминаний, хватаю телефон и пишу ей СМС:
«Позвони бабушке, скажи, что у Дани рост 78. Если что, ты была в магазине».
Мы договорились с ней пока держать все втайне от бабушки.
Потом, как-нибудь, я мягко расскажу ей обо всем этом, но не сейчас. У бабушки впереди сложная операция на сердце. И если она узнает, что ее внучка снова взялась за старое – до операции может не дожить. Не хочу брать такой грех на душу.
В полном отчаянии и с кучей мыслей в голове укладываю Данечку спать. Словно на автопилоте качаю кроватку и пою ему колыбельную. Голос дрожит, песенка про спящего медвежонка становится чересчур грустной. И это почему-то помогает Дане уснуть гораздо быстрее обычного.
Только выхожу на цыпочках в коридор и подпрыгиваю от стука в дверь.
Глядя в глазок, хлопаю себя по лбу: совсем забыла, что у меня сегодня ученица.
Быстро поправляю волосы, натягиваю на лицо приветливую улыбку и открываю дверь.
– Здравствуйте, Оксана, – киваю Дашиной маме и, пропуская их в квартиру, треплю по плечу Дашу. – Hello! How are you? Девчонка с золотистыми кудряшками улыбается и показывает «класс».
Я напоминаю Оксане во сколько за ней приходить и провожаю ученицу в гостиную.
Все занятие мои мысли навязчиво возвращаются к произошедшему. Изо всех сил стараюсь сосредоточится и внимательно слушать ученицу.
– Ты меня сегодня очень порадовала, – надевая на девочку куртку после занятия, сообщаю я и перевожу взгляд на вернувшуюся за ней мать. – Не забудьте выполнить домашнее задание, ладно? Следующее занятие будет через неделю, седьмого сентября.
Мы прощаемся, я крадусь к спальне, приоткрываю дверь, проверяю Данечку и по пути в кухню замечаю розовый детский зонтик. И тут же раздается настойчивый стук в дверь.
Беру зонт, отпираю замок и уже готовлюсь вручить вещь забывашке, как передо мной вырастет большая фигура.
Взгляд упирается в широкую грудь, обтянутую тонкой черной тканью, перемещается на татуированную руку.
Я поднимаю голову и громко сглатываю, глядя на… очень красивого брюнета.
– Вы Анна? – спрашивает он.
– Да, – киваю я.
– Я приехал за своим сыном, – решительно заявляет незнакомец и шагает в квартиру.
– Вы в своем уме? – зло шиплю я, загораживая собой дверь в детскую комнату. – Вы вообще кто?
– Собирайтесь, – строго велит он, игнорируя мои вопросы, – поедем на экспертизу ДНК. И как только она покажет, что ребенок мой, я его заберу.
