Kitobni o'qish: «Нити судьбы»
Легенда о призраке замка Рион
Сегодня меня посетил весьма интересный гость. Вообще-то, в Обители Времён не принято пускать посторонних дальше читального кабинета, куда нужные записи доставляются из архивов бдительными архивариусами, поэтому я был очень сильно удивлён, когда увидел у входа в свои владения высокого господина средних лет. Его лицо показалось мне смутно знакомым, а когда он обратился ко мне по имени и представился лордом Бавором Рионским, я был поражён тем, как сильно горе может изменить внешность человека.
Я действительно знал его до своего заключения в Обитель. И, надо сказать, хорошо знал. Наш король Белинаргус всегда питал особую страсть к Риону, поскольку по всей длине северной границы этого маленького лордства, являющегося частью Иллиафии, протекает река Таор, за которой раскинулись земли Латернона. Лорд Бавор Рионский и его семья были столь же частыми гостями королевского дворца в Гоотарне, сколь часто сам король Белинаргус наносил визиты в свои северные владения. Сами по себе обитатели рионских угодий никогда не представляли интереса для моего владыки – его манила близость Латернона и возможность подобраться ближе к его тайнам.
В последний раз я видел лорда Рионского незадолго до того, как оказался узником Обители Времён. Круглолицый улыбчивый здоровяк прибыл ко двору моего короля, чтобы поделиться новостью о том, что его милая супруга леди Элейна подарила Риону ещё одного наследника.
Два года назад в Иллиафию пришло поветрие. Длилось оно недолго, но всего за несколько месяцев унесло в Небесные Храмы многие жизни. Даже здесь, в Обители, мы чувствовали его смертоносное дыхание. Болезнь не проникла за эти стены, но сюда регулярно поступали списки её жертв. В этих списках были и имена всех четверых детей лорда Бавора Рионского. Я слышал, что меньше, чем через год, он соорудил погребальный костёр и для своей возлюбленной леди Элейны, которая не смогла пережить утраты.
Со дня нашей последней встречи минуло всего семь лет, но я не узнал этого человека. Из круглолицего румяного весельчака он превратился в мрачную тень с пустым, ничего не выражающим взглядом когда-то ясных, искрящихся добротой глаз. Лихорадка и горе высосали из него все жизненные соки и душу.
У Риона не осталось наследников. Лорд Бавор прибыл в Обитель Времён для того, чтобы в хранящихся здесь документах найти сведения о боковых ветвях своего рода, представителям которых можно было бы передать права на фамильные земли. Похоже, он не рассматривает возможность снова вступить в брак, хотя ещё далеко не стар – сейчас ему должно быть что-то около сорока пяти лет. Он вполне мог бы произвести на свет ещё не одного наследника, если, конечно, болезнь не лишила его этой возможности. Впрочем, не мне его судить – к своим сорока двум я так и не нажил ни семьи, ни детишек. И теперь вряд ли наживу, поскольку Обитель вернёт меня в мир не раньше, чем через тринадцать лет. М-да… Но вернёмся к лорду Рионскому.
Я был безмерно удивлён не только произошедшими с ним переменами и тем, что его впустили дальше читального кабинета, но и тем, что он попросил найти для него в архиве моего крыла легенду о призраке замка Рион. Естественно, я пообещал, что непременно найду всё, о чём он просит, а затем вежливо проводил его за дверь, поскольку не терплю нарушения установленных порядков.
После того, как лорд Рионский покинул Обитель, я навёл справки и выяснил, что в последнее время он является частым гостем в этих стенах и успел заслужить настолько глубокое доверие, что ему дозволено намного больше, чем другим посетителям. На сегодняшний день лорд Бавор изучил все достоверные источники информации о своих предках и родственниках, но не нашёл ни одного живущего ныне сородича и поэтому решил обратиться к легендам в надежде отыскать в них хоть какую-нибудь зацепку.
Странно, что он пришёл за этой легендой сюда. Род лорда Бавора владеет Рионом последние четыре сотни лет, и кому, как не ему, знать всё о родовом гнезде и обитающем в нём призраке? Впрочем, не моё это дело – выяснять причины. Допускаю, что в замке, где регулярно случались то пожары, то побоища, документы могли просто не сохраниться. А здесь, в Обители Времён, есть подлинники и копии всего, что когда-либо было написано на пергаментах или даже нацарапано на камнях древних пещер. Ну что ж, посмотрим, оправдают ли записи, которые я сейчас держу в руках, надежды и чаяния несчастного лорда Бавора.
Проклятие Рионской Девы
Любопытство – ценнейший из даров, преподнесённых Великими Богами человеку. Оно заставляет нас познавать непознанное, учиться и совершать важные открытия. Но это ещё и злейший из пороков, поскольку именно благодаря любопытству люди порой суют свои носы туда, куда даже смотреть не следует. Оно научило нас подглядывать и подслушивать, питать страсть к чужим тайнам и пытаться увидеть больше, чем дозволено. И когда человек переступает грань дозволенного, Боги тут же обрушивают на него весь свой гнев, хотя, коварные, никогда не предупреждают о том, где находится та самая грань. Так случилось и с рионской ткачихой Хейлией Ра-Фоули, которую Боги наделили не только любопытством, но и способностью заглядывать в будущее.
В те времена Иллиафией правил жестокий и жадный до власти король Эрард. Королевство погрязло в бесконечных войнах с соседями, поскольку Эрарду было мало тех земель, которые находились в его распоряжении. Он хотел больше. Намного больше. Пядь за пядью расширяя владения, он не щадил воинов своей армии, не гнушался подкупами и подлостью.
Земли королевства Латернон, раскинувшиеся за рекой Таор к северу от Иллиафии, не давали Эрарду спокойно спать по ночам. Он не мог направить войска на север, потому что Латернон пригрозил, что разбудит дракона и направит его ярость на Иллиафию. Король Эрард не считался трусом и мог бы рискнуть, если бы здравый смысл не подсказывал ему, что потери в разы превзойдут желаемое приобретение.
Большой ремесленный город Рион, что раскинулся тогда по обе стороны торгового тракта у самой границы с Латерноном, трещал по швам от шпионов короля Эрарда, которым была обещана баснословная награда за любую информацию, способную помочь правителю Иллиафии завладеть вожделенными землями. И однажды эта награда нашла своего обладателя – в Рионе обнаружилась прорицательница, которая умела заглядывать в прошлое и видеть будущее.
* * *
Семья Ра-Фоули зарабатывала на жизнь изготовлением великолепных ковров и гобеленов. Ткачи эти были далеко не бедными, поскольку результат их труда ценился очень высоко, а шерстью они обеспечивали себя сами, разводя овец на обширных пастбищах вдоль реки.
Хейлия, которая была старшей дочерью в семье, не хвасталась своим даром прорицания и никогда не заглядывала в своё собственное будущее, ведь там, впереди, каждого человека ждёт смерть, а предсказание смерти – не слишком приятное и благодарное занятие. Родные тоже берегли её секрет, но, как и в любой большой семье, такая тайна не могла храниться долго.
Горожане отнеслись к дару Хейлии по-разному. Одни называли её ведьмой и сторонились, другие делали вид, что им всё равно, третьи просто стучали в дверь и с порога просили назвать цену за предсказание. Цена всегда была непомерно высока, чтобы отбить любопытство у желающих познать своё будущее, но всё же находились те, кто готов был заплатить, и алчность в конце концов сделала своё злое дело, посулив прорицательнице несметные богатства для неё и для её семьи.
Раз за разом Хейлия садилась за свой станок, брала в руки тонкую нить и ждала, когда сама судьба начнёт создавать полотно, на котором будет написано то, что предначертано платившему за пророчество. На одно предсказание могло уйти несколько месяцев, другие заказчики ждали своих полотен год, а то и два.
Король Эрард был одним из первых клиентов Хейлии. Он мало верил в правдивость предсказаний ткачихи, но всё же не захотел упускать такую возможность узнать, получит ли он когда-нибудь власть над Латерноном и драконом, что спит в недрах горы Таорнаг.
Он ждал своего пророчества почти три года. Упрямые Боги никак не желали показывать прорицательнице будущее короля Иллиафии. А когда всё же показали, Эрард оказался сильно разочарован. Хейлия не сказала ему ничего о Латерноне, но предрекла смерть обоим его сыновьям.
И всё же он заплатил ровно столько, сколько обещал – целое состояние, которого хватило на то, чтобы выкупить давно приглянувшийся белокаменный дом на вершине холма, расширить пастбища, нанять множество слуг и даже приобрести собственный корабль, который привозил из дальних королевств шёлк и редкие драгоценные нити. Семья Ра-Фоули стала самой богатой семьёй в Рионе, и Хейлия окончательно перестала скрывать свой дар от мира.
* * *
Спустя несколько лет король Эрард потерял своего старшего наследника – юноша свернул себе шею, когда решил, что он достаточно опытный наездник для того, чтобы усмирить дикую необъезженную лошадь. Это случилось точно в срок, предсказанный рионской ткачихой.
Имея достаточно подтверждений того, что многие из пророчеств, сделанных Хейлией для разных людей, уже сбылись, Эрард явился в Рион и потребовал, чтобы ткачиха взяла своё предсказание назад. Он не желал и слушать о том, что от воли прорицательницы будущее не зависит. Увы, ему пришлось уйти ни с чем. А когда он вернулся в Гоотарн, то обнаружил свою королеву в траурном одеянии, проливающей слёзы над телом второго сына, павшего от руки убийцы, которого подослал кто-то из многочисленных врагов Иллиафии.
По приказу короля Эрарда город Рион был уничтожен. Он отозвал армию с границ Хейнорма и направил её на свои собственные владения. Никого и ничего не щадить – таким был приказ.
Хейлия Ра-Фоули была объявлена колдуньей, навлекающей смерть и проклятия. Её и всю её семью надлежало запереть в их белокаменном доме на холме и сжечь вместе со всеми находящимися там полотнами. Но перед этим колдунья должна была увидеть, к чему привело её колдовство – командиру войска, направленного в Рион, было приказано заставить ткачиху смотреть на то, как у подножия холма по её вине умирают люди и горят их дома.
И она смотрела. Проклинала Богов, свою жадность, чужую глупость и жестокость, лила горькие слёзы, но смотрела. На её глазах сжигались корабли и отнимались ни в чём не повинные жизни. Она слышала крики детей и вопли их родителей. Она чувствовала на себе их полные ненависти предсмертные взгляды и тоже хотела умереть.
Когда предводитель воинов решил, что с неё достаточно, он бросил её, связанную, на сваленные в большую кучу ковры и гобелены – все до единого, какие только удалось найти в доме. Полотна вспыхнули от его факела, и вскоре от белокаменного дома остались только дымящиеся развалины. Город Рион перестал существовать.
* * *
Правители Латернона не могли оставить без внимания бесчинства, которые король Эрард учинил в опасной близости от границы их королевства. Они расторгли торговое соглашение и разрушили мост через реку Таор, служивший единственной разрешённой переправой между землями Иллиафии и Латернона.
Выжженная рионская земля досталась в награду за добросовестную службу тому самому командиру, который спалил Рион дотла. Его звали Сандр. Сандр Рионский, первый лорд Риона и окрестных земель.
Долгие годы Рион оставался пустошью, которая медленно зарастала молодым лесом, пока её хозяин сражался за новые земли для своего повелителя. После смерти Эрарда в Иллиафии наступили мирные времена, поскольку новый король отозвал и распустил все войска, вернув соседям то, что у них было бесчестно отнято.
Первый лорд Рионский успел построить на своей земле небольшую ферму, где поселился с женой и детьми, и начал строительство замка на том самом холме, где своими руками казнил колдунью-предсказательницу. Уже глубоким старцем он наконец-то заселился в подобающие его титулу покои и велел слугам повесить над камином портрет его жены, вытканный в Гоотарне умелыми мастерицами.
Той же ночью в замке Рион произошёл пожар. Сгорело всё, кроме каменных стен, которые тоже оказались частично разрушенными. Лорду Сандру и его домочадцам посчастливилось выбраться на улицу раньше, чем обвалилась крыша. А наутро, когда незадачливый лорд велел оценить масштаб разрушений, ему доложили, что покои хозяина выгорели дотла, но огонь совершенно не тронул гобелен над камином. Он захотел увидеть это чудо собственными глазами и пришёл в ужас, когда понял, что с портрета на него смотрит не лицо возлюбленной супруги, а надменный лик Хейлии Ра-Фоули.
Гобелен сожгли, а на следующий день первого лорда Рионского забрали к себе Боги. Земли и титул унаследовал старший сын, который восстановил замок, но в первую же ночь, проведённую в стенах этого замка, ему явился призрак казнённой отцом колдуньи-ткачихи. Она повесила на стену над камином точь-в-точь такой же гобелен, который совсем недавно был сожжён, и сказала:
«Твой отец отнял жизни у всех в моей семье, поэтому я поклялась перед Великими Богами, что не уйду отсюда до тех пор, пока ваш род не заплатит за каждую погубленную душу. У меня была очень большая семья, поэтому не надейтесь, что всё закончится скоро. Мой портрет будет висеть здесь, на этом месте, до тех пор, пока я не исполню свою клятву до конца. Вздумаете снова уничтожить его – жестоко за это поплатитесь. Не советую даже прикасаться к нему. Но не бойся, сын Сандра Рионского, я не стану никого убивать. Это было бы слишком просто. Нет, я буду делать то, что умею лучше всего – предсказывать. Тебе, твоему брату и сёстрам, вашим детям, детям их детей… Каждому в вашем роду я буду предсказывать смерть. Не призывать её на ваши головы, поскольку это не в моих силах, а просто говорить, как и когда вы умрёте. Ты, например, утонешь в реке Таор через пять лет. Это случится с началом зимы, когда лёд только тронет заводи у берегов. Можешь сколько угодно убегать от судьбы, но она всё равно приведёт тебя туда, где тебе суждено умереть. Тогда, когда суждено. И таких предсказаний будет ровно столько, сколько жизней было отнято у моей семьи. Знаю, что ты захочешь уехать отсюда, ну так знай и ты – это ничего не изменит».
Той же ночью предсказание смерти получили все взрослые потомки Сандра Рионского. Хейлия пощадила детей, но пообещала их матерям, что обязательно вернётся тогда, когда дети вырастут и начнут понимать истинное значение слова неизбежность. И она сдержала своё обещание.
* * *
Сейчас уже мало кто помнит имя Хейлия Ра-Фоули, но при упоминании о Рионской Деве даже малые дети понимают, что речь идёт о том самом призраке ткачихи-прорицательницы, который предсказывает хозяевам замка Рион смерть. Деву видели многие, но говорит она только с потомками рионских лордов и только один раз с каждым из них. И все они умирают именно так, как она предрекает. И никто не знает, сколько ещё предсказаний будет сделано, потому что никому не ведомо, сколько жизней Ра-Фоули оборвалось в тот далёкий день в городе, которого больше не существует.
М-да… Вот тебе и история о вреде любопытства… А заодно о жадности, глупости, жестокости, дурной привычке наказывать невиновных только ради того, чтобы кому-то было больнее, чем тебе… Один спалил целый город, потому что был несогласен с судьбой, другая принялась мстить тем, кто тогда ещё даже не родился. Таковы люди – никогда не знаешь, чего от них ждать.
Я слышал эту легенду именно такой, но за небольшим исключением – первое предсказание Рионской Девы получил не сын Сандра, а он сам. И до перевода в это крыло Обители я собственной рукой переписывал указ короля Эрарда Иллиафского о передаче рионских земель и титула лорда Рионского Сандру Карсу за воинскую доблесть и заслуги перед королевством. И мне даже доводилось видеть гобелен над камином в спальне лорда в замке Рион. Помню, я тогда ещё посмеялся над этой историей, потому что полотно показалось мне довольно добротным для четырёхсотлетнего, хотя на нём действительно была изображена женщина. Я спросил у лорда Бавора, кто она, но он лишь пожал плечами и сказал: «Не знаю, этот портрет всегда висел здесь. О Рионской Деве даже не спрашивайте, это всё сказки. Давно нужно было убрать его отсюда, да всё как-то не до этого».
Сказки или нет, но одно могу сказать точно – лорд Бавор Рионский будет сильно огорчён, потому что в этих записях нет ничего, что указывало бы направление, в котором ему следует продолжить поиски наследников. Здесь упоминается, что у Сандра Рионского было несколько детей, но и только. Если другие документы не дали ему нужных ответов, то и этот ничем не поможет.
Жаль, я был бы рад помочь этому несчастному человеку. Одиночество – ужасная штука, особенно если раньше никогда не был одинок.
Всегда ваш, Брис Фид, узник Обители Времён,
бывший канцлер Иллиафии при дворе короля Белинаргуса
Легенда о спящем драконе
Это место носит гордое название Обитель Времён, хотя по сути это не более, чем тюрьма для таких, как я, ваш покорный слуга Брис Фид, бывший канцлер Иллиафии при дворе короля Белинаргуса. Здесь не так уж и плохо, если забыть о том, что придётся провести в этих стенах два десятка лет, переписывая то, что было уже многократно переписано твоими предшественниками. Но я не жалуюсь. Я понимал, несколько высока может быть цена, которую мне придётся заплатить за содеянное. К тому же, спустя пять лет моего пребывания здесь, мне наконец-то поручили работу, которая приносит истинное удовольствие.
Легенды… Все предыдущие годы я потратил на то, что переписывал старые бухгалтерские книги, указы и приказы, давно утратившие свои силу, важность и значение. Их было тысячи. Десятки, сотни тысяч. Вот это было истинным наказанием. Я знаю, что обновление архивов – дело благородное, поскольку пергаменты не вечны, но для чего нужно хранить и обновлять сведения о количестве давно съеденных свиней у давно умерших фермеров, так до сих пор и не понял. Да и не пытался понять, если честно. Просто выполнял свою работу, как и все остальные – брал очередной ветхий лист, переписывал его содержимое на новенькую бумагу, а старый документ сжигал.
И вот наконец, когда я уже почувствовал, что начинаю сходить с ума от бесконечных списков и столбиков с цифрами, мне было велено собрать свои немногочисленные пожитки и перебраться в это крыло Обители. Я здесь один, и я по-прежнему узник, но теперь у меня есть то, к чему я питал слабость с самого детства – легенды. Древняя магия, самоотверженные герои, всепоглощающая любовь и смерть во имя целого мира – теперь это всё моё.
Правда, здесь не осталось ни одного древнего манускрипта, поскольку мой предшественник выполнял свои обязанности на совесть, но зато есть заказы на копии. Много заказов, потому что легенды хранят в себе тайны, большинство из которых очень далеки от вымысла. И если раньше я только слышал пересказы, додуманные, дополненные, сто раз перевёрнутые с ног на голову и обросшие невероятными подробностями, то теперь я могу созерцать историю в её первозданном обличье.
Я рад? Нет. Я счастлив! И я с превеликим удовольствием немедленно начинаю работу над копией самой главной легенды Иллиафии – легенды о могущественном драконе, от биения сердца которого по сей день зависит судьба всей Сальсирии.
Легенда о спящем драконе и проклятии рода Хараган
Это случилось в те далёкие времена, когда вся Сальсирия от края до края, вместе со всеми её горами, равнинами, реками и близлежащими островами, принадлежала драконам. Здесь не было королевств и королей, не было городов и торговых маршрутов – ничего, кроме непроходимых лесов, бескрайних пустошей и глубоких синих озёр.
Зато здесь была магия. Она струилась с вершин Таорнагского хребта искрящимися потоками, питая эту землю, давая жизнь всему, что хотело рождаться и расти. Она наполняла живительными соками стебли трав и стволы деревьев, расправляла крылья птицам, заставляла биться сердца множества живых существ. Эта магия тоже принадлежала драконам, потому что исходила от них.
Люди, жившие тогда в лесах Сальсирии небольшими племенами, поклонялись этим крылатым чудовищам. Они не скупились на восхваления и жертвы, повсюду строили алтари и отдавали тем, кого считали своими богами, самое дорогое – своих детей. И драконы с радостью принимали эти кровавые дары, постоянно требуя всё больше и больше, а если не получали желаемое, то обрушивали свой гнев на тех, кто отказался дать им лёгкую добычу.
Магия драконов давала людям жизнь, но не более того. Лишь изредка на свет появлялись дети, которые умели чувствовать незримые силы и понимать их. Таких детей приносили в жертву первыми, потому что боялись, что драконы сочтут людей неблагодарными и накажут их за попытку присвоить себе больше, чем позволено.
Единственной тайной, к которой люди считали возможным прикоснуться, были целебные свойства трав – ведь если боги дали им эти травы, значит, позволили и использовать их. Травники-целители были в каждом племени, и это не считалось преступлением перед могущественными грозными повелителями.
Таким человеком был Тай Хараган, что на древнем языке северных племён означало «холодный ветер». Он жил в небольшом горном племени, которое нашло себе пристанище в пещерах самой высокой горы Таорнагского хребта – горы Таорнаг. Пещеры служили надёжным укрытием от диких зверей и непогоды, а драконы, обитавшие на самой вершине этой горы, никогда не смотрели себе под ноги, потому что были сыты тем, что давали им равнинные племена. Тем не менее, племя Тая поддерживало обычаи и тоже приносило драконам жертвы, хоть и не так часто, как другие.
Тай был не только целителем, но и жрецом, который отвечал за соблюдение всех обычаев и проводил ритуалы жертвоприношений. Он хорошо выполнял свои обязанности, хотя каждый раз, видя безграничный ужас в глазах невинных жертв, чувствовал нестерпимое желание прекратить весь этот кошмар.
А ещё он должен был сообщать племени о том, приняли ли драконы жертву, сочли ли её достаточной, довольны ли. Он определял это по останкам на жертвенном холме.
Однажды наутро после очередного ритуала Тай Хараган нашёл у подножия алтаря изуродованную тушу дракона. Судя по глубоким ранам, драконы подрались между собой за добычу, и один из них погиб. Племя сочло это дурным знаком и покинуло своё убежище, спустившись вниз, под защиту дремучих лесов. Они быстро обжились на новом месте, но Таю не давала покоя мысль о том, что если драконы могут убить друг друга, то и люди могут их убить. Он понял, что племена Сальсирии поклонялись не богам, а всего лишь огромным, кровожадным хищникам. Особенным, наделённым магией, но смертным.
Долгое время Хараган хранил свои догадки при себе, а когда всё же рискнул поделиться ими с соплеменниками, то сам оказался крепко привязанным к жертвенному алтарю в наказание за то, что посмел даже помыслить о том, чтобы выступить против богов.
У Тая была семья – молодая жена Ильза и сын Ландр, которому к тому времени минуло всего десять лет. Их тоже было решено скормить драконам, но это решение не было единодушным. Были в племени и те, кому открытие Тая Харагана заронило в души зёрна сомнений.
Глубокой ночью, когда все приготовления и обряды были совершены, а вокруг алтарей вспыхнули костры, сообщающие великим драконам, где их ждёт сытный ужин, на жертвенный холм прокрались две тени – это были люди из племени Харагана, решившие освободить жреца и его семью. Они перерезали толстые верёвки, удерживавшие пленников, и попросили только об одном – избавить Сальсирию от драконов, если такое и правда возможно. Тай поклялся, что посвятит этому всю свою жизнь и уничтожит драконов Таорнага всех до последнего.
Он увёл жену и сына обратно в горы, к старому убежищу, а пока они поднимались по каменистому склону, драконы прилетели на сигнал и, не обнаружив ничего, кроме ярко полыхающих костров, пришли в ярость. Они выжгли весь лес у подножия Таорнага и не оставили в живых ни одно живое существо, в этом лесу обитавшее.
Тай Хараган сдержал свою клятву. Он велел сыну во всём помогать матери, а сам ушёл к вершине, чтобы отыскать способ уничтожить драконов. И он нашёл его, хотя потратил на это многие годы.
Потерпев не одно поражение и залечив на своём теле не одну глубокую рану, Тай понял, что драконы не только крупнее, но и намного умнее и хитрее обычных животных. Они никого не подпускали к себе близко, а с большого расстояния пробить стрелой или копьём твёрдую, как камень, чешую было невозможно. В очередной раз едва не лишившись собственной головы, Хараган решил действовать хитростью.
В широком ущелье, на самом дне которого берёт своё начало река Таор, он устроил такой же жертвенный алтарь, какой сооружали его соплеменники. Несколько дней Тай охотился на горных коз и других крупных животных, чтобы добычи на его алтаре было много. Из синего мха и сонных трав он приготовил крепкое зелье, которым измазал туши, а вечером зажёг костры, извозился в грязи, чтобы скрыть свой запах, спрятался между камней и принялся ждать.
На его сигнал прилетели сразу четыре больших дракона. Они устроили кровавый пир и драку, а потом улеглись спать прямо там же, у алтаря, потому что под действием зелья Харагана не могли даже поднять свои огромные перепончатые крылья. Тай не рискнул приближаться к ним, поскольку опасался, что разбудит чудовищ и сам окажется добычей.
Зелье действовало. Он повторял эти жертвоприношения несколько раз, но всякий раз на зов прилетало несколько драконов. Понимая, что за спешку можно поплатиться собственной жизнью, Тай ждал, когда дракон будет один.
Клык первого убитого собственными руками чудовища он принёс домой, когда его сын Ландр уже возмужал, а в густых волосах возлюбленной жены появились седые пряди. Но радость первой победы омрачилась известием о том, что Ильза тяжело больна. Хараган на время оставил охоту, чтобы помочь ей, но совсем скоро несчастная отправилась в Небесные Храмы Даар, а мужчины продолжили начатое вместе.
Драконов с каждым годом становилось всё меньше, они стали прилетать к жертвеннику всё реже, а люди внизу стали чувствовать себя свободнее. Они начали строить себе жилища на равнинах, возделывать поля и выращивать скот. Жертвенные огни их костров загорались теперь по ночам только два раза в год – в начале весны и с приходом первых осенних заморозков.
Время не щадило Тая Харагана. Старые раны болели, руки перестали слушаться, да и ноги иногда отказывались повиноваться, но он поклялся уничтожить всех до единого драконов, и потому не давал себе покоя. Ландр помогал ему, как мог, а потом и вовсе принял на себя все обязанности, оставив отцу самое главное – приготовление сонного зелья.
Последний из драконов Таорнага очень долго не прилетал на зов жертвенных огней. Он был самым большим и умным из всех своих сородичей, мёртвые тела которых покоились в бесчисленных пещерах, ущельях и расселинах рядом с коварными местами ложных жертвоприношений. Но и этот дракон тоже стал добычей Хараганов.
Он спал глубоким сном возле окровавленного алтаря, когда Ландр Хараган поднял над собой длинное копьё, чтобы вонзить его дракону прямо в сердце, но руку охотника остановила сама Великая Богиня Даар. Она сказала:
«Постой, сначала я покажу тебе, что вы натворили, а потом ты сам решишь, остановить это сердце или позволить ему биться дальше».
Богиня подняла Харагана в свой Небесный Храм, откуда была видна вся Сальсирия от края до края. Это было днём, и в небе ярко сияло солнце, поэтому Ландру было хорошо видно, что происходит внизу.
«Я вижу счастливых, свободных людей, которые разрушили алтари и растят своих детей без страха перед чудовищами. Вижу дома и сады. Вижу широкие поля и длинные дороги. Я вижу жизнь», – ответил Богине Хараган.
Великая Богиня повела рукой, и мир внизу изменился. Исчезли зелёные леса и равнины, высохли озёра и реки, из горных ущелий на обнажившийся камень, где только что колосились спелые хлеба, полились дымящиеся потоки огненной лавы. Сальсирия превратилась в огромный безжизненный каменный остров.
«Что ты сделала? – закричал охотник. – Зачем ты всё уничтожила?»
«Я? – удивилась Богиня. – Нет, Ландр Хараган, это сделали вы, люди. Такой была Сальсирия до того, как я впустила сюда своих созданий. Драконы дали ей жизнь. Их магия остудила вулканы, взрастила травы и деревья, наполнила недра чистой водой. Это был их дом, который они создали для себя. Они впустили вас в этот дом, а вы всё уничтожили. Они были сердцем Сальсирии… Вы почти остановили это сердце. Если ты сделаешь то, что собирался, магия драконов исчезнет. Не сразу, но со временем эта земля вновь станет такой, какой была прежде – мёртвым камнем, на котором нет места ни для чего живого. Посмотри ещё раз вокруг и ответь сам себе – хочешь ли ты, чтобы сердце Сальсирии перестало биться?»
Богиня снова взмахнула рукой, и мир внизу опять обрёл яркие, живые краски, наполнился щебетом птиц, шумом водопадов, шелестом ветра в раскидистых кронах деревьев и весёлым детским смехом.
«Я хочу, чтобы Сальсирия осталась такой, но если дракон останется жив, то страх и горе вернутся на эти земли», – ответил Богине Хараган.
Великая Богиня задумалась ненадолго, а потом опустила Ландра обратно к спящему дракону, чтобы продолжить разговор там, но пока они были в Небесном Храме, Тай Хараган решил закончить то, что не успел сделать его сын. Он совсем ослаб от бесчисленных ран и старости, но всё же нашёл в себе силы поднять с земли копьё, размахнуться и нанести удар.
Ландр успел закрыть дракона своим телом в последнее мгновенье. Острое копьё пробило насквозь его грудь и вырвало из кожи чудовища одну единственную чешуйку. Не в силах вынести горе от содеянного собственными руками, Тай Хараган бездыханным упал рядом.
Но там, где копьё повредило серебристую чешую, вдруг выступила крошечная капелька драконьей крови, которая смешалась с кровью человека и вскипела, возвращая жизнь за жизнь. Древко копья рассыпалось в прах, и Ландр Хараган вдохнул полной грудью, чувствуя, как его сердце бьётся в такт сердцу спящего дракона.
«Ну что ж, – молвила Великая Богиня. – пусть будет так! Ваши сердца останутся навеки связаны друг с другом. Дракон Таорнага будет спать до тех пор, пока бьётся сердце рода Хараган. Ты хотел сохранить Сальсирию для людей, Ландр, так храни её столько, сколько сможешь. Эта великая честь будет передаваться всем мужчинам рода Хараган, но в каждом поколении на свет будет появляться только один мальчик, как это происходит у драконов. И так же, как у драконов, мать будет не просто давать ребёнку жизнь, но отдавать ему свою. С последним ударом сердца последнего мужчины рода Хараган дракон пробудится. Как долго вы сможете хранить его сон – зависит только от вас».
