Kitobni o'qish: «Хозяин Проклятого леса»

Пролог

– Бабуль, не покажешь, в какой стороне тут у вас аномальная зона находится? – парень выплюнул жевательную резинку в дорожную пыль и широко улыбнулся.

Клавдия Петровна смерила туриста презрительным взглядом и отвернулась. Любопытных приезжих, охочих до лесных тайн, в их деревне всегда хватало, но почему-то в последнее время хамовитых студентов стало больше, чем назойливых комаров. Раньше-то всё больше интеллигентные учёные приезжали местную аномалию исследовать, а теперь… Тьфу! Шума больше, чем проку. И ладно бы просто сходили на болота, постояли там лагерем недельку и уехали, так ведь нет, шастают туда-сюда…

– Здравствуйте! Извините, пожалуйста… – звонкий голосок привлёк внимание старушки, и она снова повернулась к незваным гостям. – Нам на карте нужное место отметили, но мы уже четыре часа кругами бродим, и всё время к деревне выходим. Там тропинка должна быть, а её нет…

Ну, эта хотя бы поздоровалась. Видно, что воспитанная. Но тощая… И как только умудряется такой рюкзачище на себе таскать? Клавдия Петровна скептически оглядела девушку с ног до головы – тонкие косички, свисающие из-под белой косынки на едва заметную грудь; светло-бежевый спортивный костюм, светлая обувь… А молодец девчонка! Знает, как в лес ходить надо, чтоб клещей не нацеплять. Не то, что её наглый косматый спутник в шортах, футболке и с непокрытой головой. Сразу видно, что городской. Холёный… Царь природы… Тьфу! Ну ничего, лес его научит.

– Дай-ка вашу карту, – обратилась старушка к девушке, игнорируя парня.

– Миш, дай карту.

Парень демонстративно протянул сложенный несколько раз лист бумаги своей спутнице, бросив на старушку насмешливый взгляд.

– Ну как маленький, честное слово! – сердито нахмурилась девушка, развернула карту и расправила её на лавочке. – Вот. Нам сказали, что нужно сюда идти.

Она ткнула тонким пальчиком туда, где красным фломастером была обведена цель их путешествия – крошечное озеро, со всех сторон окружённое лесом.

– Эм-м-м… – недоумённо протянула Клавдия Петровна и ткнула пальцем в совершенно другое место. – Аномалия тута, а не тама.

– А тама тогда что? – передразнил старушку Михаил.

– А тама Васька карасей разводит. Ежели вы рыбачить приехали, то у него сначала спросить надо.

– Нет-нет, – вмешалась в разговор девушка, – не рыбачить. В прошлом году мой папа сюда приезжал с экспедицией пробы торфа брать, а потом отбился от группы, заблудился…

– А, помню такого, да, – кивнула старушка. – Мы его потом два дня из испуга выводили, пока остальных по болотам искали. Не любит наш лес тех, кто руки к нему тянет. Вы-то зачем приехали? Тоже пробы брать?

– А руки тянет – это как? – ответил Миша вопросом на вопрос, но Клавдия Петровна даже внимания на него не обратила, поскольку с интересом наблюдала за сменой эмоций на лице девушки.

Страх, неуверенность, печаль, нетерпеливое предвкушение… Девчонке точно не нужны были пробы грунта, она за чем-то другим приехала. Вот только за чем именно?

– Это личное, – отозвалась наконец девушка, нервно покусывая нижнюю губу. – Мы просто хотим увидеть это аномальное место. Это получается, что нужно с другой стороны зайти… Миш, вот смотри. Вот здесь вот точно тропинка есть, мы мимо неё проходили. Глубокая такая, помнишь? Там ещё мухомор большой, который ты фоткал… Спасибо вам большое, мы пойдём.

– Да не за что, – хмуро ответила старушка. – Меня Клавдией Петровной кличут. Ежели что, так я завсегда тута. Обращайтесь. И это… Тама развилка будет, так вам налево надо, к болотам. Далеко только не идите, а то не сыщешь вас потом…

– Да уж справимся как-нибудь, – самоуверенно усмехнулся Михаил. – Не первый год в космосе, умеем в походы ходить.

– А, то-то вас таких умелых полдня по подлеску кругами водило…

– Миш, идём, – девушка нетерпеливо потянула своего спутника за руку, поняв по выражению его лица, что сейчас в ответ прозвучит очередная колкость. – Спасибо ещё раз и извините.

Она буквально потащила парня в сторону леса, а Клавдия Петровна только хмыкнула им вслед и покачала головой – знал бы самовлюблённый дурак, сколько таких вот глупцов и гордецов она самолично по молодости из местных топей повыводила, не выпячивал бы так сильно грудь. Ну ничего, лес его накажет. Лес таких не любит…

Глава 1

Там и леса-то того было – треугольный клочок в пятнадцать квадратных километров. С одной стороны деревня, с другой река, а вдоль третьей, самой короткой – дорога асфальтированная, связывающая два райцентра. За день можно туда-сюда вдоль и поперёк исходить, но люди всё равно плутали. Так плутали, что местные власти в Поповке, к этому лесному пятачку примыкающей, даже постоянный поисковый отряд из местных жителей сколотили. На бюджетном финансировании.

Что ни год – непременно заблудится кто-нибудь, а запретить туристам в аномальную зону шастать никак нельзя, поскольку это достопримечательность местная. Вроде и смотреть не на что, болото как болото, а всё одно ездят. То учёные с кучей аппаратуры нагрянут, то просто любопытных полный автобус из города прикатит, то журналисты дотошные к деревенским с расспросами прицепятся… И все в лес этот прут, как будто там мёдом намазано. За дорогой точно такая же болотина, только в разы больше, но там неинтересно же. Аномалию им подавай…

Дурная слава об этом месте шла ещё со времён царя Гороха. Разное говорили, но официальная легенда была одна, в каких-то древних летописях найденная. Мол, прибился как-то к одному из местных селений мужик пришлый, Богумил. Башковитый, руки откуда надо растут, сердце доброе, но больно уж молчаливый. И в самом селении жить не захотел, попросился у старосты в лесу себе хижину поставить. Объяснил только, что среди людей ему быть не следует. Работа, помощь какая – всегда пожалуйста, но жить на отшибе надобно. И от селян ему не надо ничего, он сам себя прокормить в состоянии. Ну, разве что одёжа потребуется, но он её отработает честно.

Староста сразу смекнул, что что-то с этим Богумилом нечисто, но возражать против такого странного соседства не стал – мало ли чем выльется, если откажешь. Да и лишние сильные руки всегда пригодятся. Помощников для постройки хижины не дал, но инструменты необходимые на время выделил.

В те времена дорога, по которой сейчас автомобили носятся, была пыльной колеёй меж двух селений, а болот в этой стороне и в помине не было. Грибы, ягоды… Дичи столько, что чуть ли не каждый первый мужик на селе охотником был. Кухню княжескую постоянно птицей и мясом снабжали, а меха купцам сдавали. Не бедствовали, в общем, селяне. А как Богумил близ селения обосновался, так ещё лучше зажили. Что ни лиса, то чернобурка. Что ни соболь, то шкурка на вес золота. Что ни кабан – размером с бычка молодого.

Поразмыслил староста, сложил одно с другим и пошёл к Богумилу за ответами. Хорошо-то оно хорошо, да уж как-то слишком. Богумил таиться не стал, рассказал, что ведьмой рождён и с лесом особую связь имеет, но люди этого боятся. От благ, которыми он их одарить может, из страха отказываются. Гонят отовсюду, вот и скитается по миру с той поры, как матери лишился. Поклялся старосте, что никогда вреда людям не причинял и не причинит, если ему остаться будет позволено.

Староста остаться разрешил, но велел щедрость душевную умерить, чтобы богатства лесные не столь подозрительными казались. И ещё слово с Богумила взял, что тот никому больше про происхождение и силу свою не расскажет.

Вроде и разрешилось всё, в прежнее русло вошло, но князь, этими землями владевший, всё же заметил, что одно из его селений среди других выделяется. Селяне там и мрут реже, и живут лучше. Да ещё и слух пошёл, что староста тамошний с ведьмой прелюбодействует. Мол, видели люди, как парочка эта в реке под полной луной лобызалась.

Князь сплетням-то не особо верил, но для порядка и из интереса решил лично посетить этот уголок своих владений. Да ещё и семью с собой взял – княгиню молодую и дочку малую, от рождения хромую. Для того взял, чтобы людям показать, что нечисти никакой не боится, а посему и им ничего опасаться не следует.

Приняли князя и свиту его в селении со всеми почестями. В самом большом и добротном доме разместили, накормили до отвала, песнями и плясками развлекли, а когда до разговора серьёзного дело дошло, староста начал врать безбожно – нет в округе никаких ведьм и сил нечистых, никакое колдовство не водится.

Ну, на нет и суда нет. Князь решил, что раз уж приехал, то было бы неплохо в лесу здешнем поохотиться и самому посмотреть, что там да как. А княгиня с княжной вместе с девками по грибы да по ягоды наладились. Вышли все вместе, но вскоре маленькая княжна от мамкиной юбки отцепилась, отошла от княгини на несколько шагов и пропала. Бабы искать её кинулись и вышли к хижине лесной. Глядь – сидит на крыльце мужик здоровенный, ручищи – как стволы сосновые, ладонь широченная, а на ладони той белка из шишки семечки выбирает. А рядом княжна радостно смеётся и прыгает. Увидала девочка мать и побежала к ней с весёлым смехом, будто хромоты никогда и не было.

Вечером, когда князь с охоты воротился с добычей немалой, княгиня ему о чудесном исцелении дочери поведала. Позвал князь к себе старосту и допрос ему учинил по всей строгости – что за мужик такой в лесу, откуда родом, почему в селении не живёт? И повесить на ближайшем дереве пригрозил, если правду не услышит. Делать нечего, пришлось старосте выложить князю всё, как есть.

Князь осерчал, что холоп какой-то врать ему вздумал, и велел вздёрнуть старика на раскидистой берёзе, что у ворот селения росла. Княгиня попыталась отговорить мужа от столь сурового решения, да без толку.

Всю ночь по округе горький плач разносился, а утром селяне обнаружили, что тело старосты исчезло. Когда и кто снял – неведомо. Даже воины, что на страже всю ночь стояли, только плечами пожимали недоумённо. Князь тогда совсем в ярость впал – немыслимо дело, чтоб поперёк его слова простолюдины шли. До этого хотел Богумила умаслить и на свою сторону склонить, чтоб не только в одном лесном уголке, а повсюду в его владениях богатство природное было, но передумал. Приказал спалить лесную хижину дотла вместе с её обитателем.

Что тогда началось… Бабы выли, мужики наперебой твердили, что лес сухой – сгорит не только хижина, но и всё вокруг вместе с селением, да ещё и соседи пострадать могут, что на другом краю леса живут. Князь остался непреклонен – всё сжечь, чтобы искоренить нечисть в этих местах навсегда. А кто жить хочет – пусть в другие селения перебираются. Отдал приказ, дождался, когда его в исполнение приводить начнут, и уехал вместе с семьёй восвояси по дыму, что всю дорогу устлал.

Не знал князь истинной силы Богумила. Поджигатели-то из лесу сразу удрали, чтоб огонь и их на тот свет не прихватил, потому и не видели, что дальше творилось. А творилось то, что пламя ни одной ветви над хижиной не лизнуло, ни одной травинки вокруг не тронуло. Домишко дотла сгорел, дыму было столько, будто весь лес полыхает, но и только. День дымило и ночь, а наутро с реки туман пришёл такой густой, словно облако на землю легло, и всё закончилось.

Вернулись люди в своё селение, старосту нового выбрали и зажили, как прежде. Одна беда – лес другим стал. Аккурат от реки до луга, где селяне обосновались, с одной стороны и до колеи наезженной – с другой. За дорогой лес как лес, а тут… Дрова, в этом лесу заготовленные, не горят. Костёр где-нибудь на поляне попытаешься развести – не выйдет. Ягоды перевелись, из грибов только поганки и мухоморы остались, зверь и птица ушли. Мрачный стал лес. Тихий, будто мёртвый. А позже из того места, где Богумилова хижина стояла, болото расползаться начало. Люди сказывали, что только призраки там средь бела дня и ходят.

Бесполезный стал лес для человека и опасный. Вроде и не сгинул там никто, но плутали и опосля седыми выходили многие. Поговаривали, что Богумил в лешего превратился. Вроде как знал, с каким намерением человек в его лес идёт, и каждому по заслугам воздавал. Оберегал владения свои. Детишек никогда не обижал и не пугал, а взрослых недолюбливал.

С той поры и пошло название – Богумилов лес. Неофициальное, на картах не значащееся, но у местных жителей из поколения в поколение передающееся. А ещё этот лес Проклятым называли, но реже. Ни дат, ни имён, ни логики в поступках… Сказка, да, но ведь нужно было хоть какое-то объяснение тому, что на этом клочке лесных угодий творится. И жестокость человеческая к месту приплетена, потому как иначе природа сама по себе против человека не попрёт.

Что дерево из леса этого не горит – точно сказка. Сколько Поповка существует, столько дрова в Богумиловом лесу и запасают. Не через трассу же таскать, когда под боком сухостоя полно. Всё в печи полыхает и радостно потрескивает. А в самом лесу – да, костры не горят. Бумага и трава сухая сгорают, а береста и ветки даже не нагреваются, можно голыми руками перекладывать. Потому аномальным это место и считается.

Ягод действительно нет и съедобных грибов тоже, а целебную силу лесных растений никто тут не проверял – страшно же. Приезжие учёные вроде какие-то исследования проводили и говорили, что с травами всё в порядке, но пробовать их применять на деле никто не рискует. Скотинка какая если в Богумилов лес удерёт и там налопается чего, то не травится, но всё же… Зверь – он ведь не человек, звери Богумилу ничего плохого не делали. А за дорогой нормальный лес, вот туда все травники и шастают.

Призраки… Видали, да. Клавдия Петровна самолично одного лицезрела, причём средь бела дня.

Подняли как-то местный спасательный отряд на поиски двух пропавших студентов, вот она за мужем в лес и увязалась – лишние глаза никогда не помешают, а своих лес не обижает. Добрела до болотины и видит – прямо через топь мужик идёт незнакомый и не проваливается. Одежда странная, шапка дурацкая какая-то, в руке лук, а на спине колчан. Метрах в двадцати от неё прошёл, всё до последней завязки на куртке разглядеть успела. И шёл-то совершенно бесшумно, будто по воздуху плыл. Ни одна травинка под его ногами не согнулась, ни единая кочка не примялась. Из-за одного дерева вышел, а за другим исчез.

Жуть, конечно, но любопытно же. С той группой, от которой студенты-потеряшки отбились, умник какой-то приезжал. Вроде профессор, но документов у него никто не спрашивал. Так вот умник этот в ответ на рассказ Клавдии Петровны об увиденном заявил, что у болот своя память имеется. Ну, мол, газы болотные как фотоэлементы работают, а потом при точном совпадении света, температуры воздуха, угла обзора и прочих деталей повторяют «увиденное». Вроде как запись воспроизводят.

Сомнительная теория, но студенты так убедительно поддакивали и с каждым словом соглашались, что Клавдия Петровна и сама уверовала. Всем в деревне рассказала и даже со следующей группой учёных своими знаниями гордо поделилась, но те только пальцем у виска покрутили. Спасибо, что хоть на смех не подняли. А другие о своих встречах с призраками лесными помалкивали предусмотрительно, чтоб дураками не выглядеть.

Потерявшихся парней тогда быстро нашли – они, что говорится, в трёх соснах заблудились, да ещё и в таком месте, что в десяти метрах за кустами выход к реке. Чем они лешему не угодили, так и осталось тайной. Сколько ни пытались какую-то систему вычислить, что-то общее во всех потеряшках отыскать – бесполезно. Точно знали только одно – Богумил не любит шум, свинство и когда на его владения кто-то покушается.

Взять тех же геологов и почвоведов – бегут из лесу так, что аж пятки сверкают. Каких только планов местные власти насчёт этого уголка не строили – и добычу торфа организовать хотели, и осушить болото, лес вырубить и под поле распахать… И даже какое-то строительство замышляли. Не то туристическая база в эко-стиле прямо посреди леса, не то ещё нечто подобное… Не вышло ничего.

И ведь как на лбу у людей написано, зачем они в лес идут. Для науки – пожалуйста, берите грунт, растения и всё остальное, а как до разработок каких дело доходит, так ничего нельзя взять. Лес не выпустит, пока взятое не бросишь. С бензопилами и ножовками – только по дрова. Удумаешь вырубку устраивать – вся техника будет переломана, да ещё и спасибо скажешь, что сам жив остался. Раз рабочего прямо в бульдозере так деревом придавило, что еле выходили потом.

Администрация районная на Богумиловом лесу уже давно крест поставила. Любая инициатива – одни расходы бессмысленные, а от туристов и учёных хоть какая-то прибыль бюджету. И реклама не нужна – слухи об аномалии сами расползаются.

Одно время охотников за сверхъестественным столько приезжало, что в Поповке народ выл – палатки кругом, аппаратура, провода, толпы полутрезвых учёных… Шагу ступить нельзя было. А потом всё как-то поутихло. Осенью и весной, когда грязища по колено, и вовсе тишина и покой. Зимой холодно, мало кто на путешествия в странные места решается, а летом… Что там того лета? С мая по сентябрь нашествие незваных гостей пережить можно, да не так уж их теперь и много.

Основная масса – безвредные любопытные туристы. Погуляют по лесу, заночуют в палатке, а потом сворачиваются и уезжают восвояси, потому что леший – не клоун, он не для развлечения гостей природой придуман. Пугнуть может, если шумят сильно или сорят. Да и без костра в лесу делать вроде как нечего. Ну попробуют разжечь, и что? Убедятся, что не получается. Проникнутся до глубины души, что в аномальном месте побывали, и потом до старости детям и внукам этим хвастаются. На таких в Поповке даже внимания не обращали, поскольку знали, что ежели чего – Богумил их сам из лесу выпроводит.

А в прошлом году вот опять кого-то заинтересовал участок этот. Приехали трое мужиков на машине, взвалили рюкзаки на спины и попёрлись в лес, никому ничего не объяснив. Один на следующий день сам вышел – бледный, как смерть, глаза дикие, ободранный весь, словно с медведем дрался. Два дня его фельдшер местный за компанию со знахаркой бабой Соней в реальность возвернуть пытались, пока мужики деревенские с собаками остальных по болоту высматривали.

Думали, что всё – сгинули приезжие. В топь провалились или в реку попадали. Там в одном месте обрыв крутой имеется, с которого ночью в темноте свалиться – раз плюнуть. Ан нет, лешак-то их вообще за трассу увёл, хотя они клялись и божились, что дорогу не переходили. Машин не слышали, и собаки их след не взяли. Сообразили, что не туда забрели, только когда домик лесничего на следующий вечер увидели. Лесник их к Поповке и вывел.

Не местные, понятное дело. Объяснили, что какая-то компания на лесок Богумилов виды имеет. Чего-то там на винтовых сваях строить хотят, вот и прислали людей грунт исследовать – надо ж знать, на какой глубине твёрдый слой. Ну и заодно пробы какие-то взять. Попробовали ещё раз в лес зайти и хотя бы недалеко от деревни в земле поколупаться, но выскочили оттуда, как ошпаренные, затолкали товарища своего невменяемого в машину и уехали, не солоно хлебавши.

А теперь вот дочка того, спятившего, приехала… Зачем? С каким интересом? Что ей папенька понарассказывал?

Клавдия Петровна задумчиво посмотрела вслед парню с девушкой, направляющихся в ту сторону, где в лес уходила старая, глубокая и довольно широкая тропа. Аномалия им нужна? Ну пусть посмотрят. Если верить россказням, то тропа эта существует с тех самых времён, когда Богумил ещё своими, человеческими ногами по земле ходил. Направо на развилке свернёшь – к большой луже, где Васька карасей разводит, выйдешь. А налево… Там и есть болото, в центре которого топь гиблая.

Маленькая такая топь, правильной квадратной формы. Может, там и стояла когда-то сгоревшая хижина ведьминого сына? Кто ж знает-то? В этом лесу много странного и необъяснимого. Такого, например, как Васькин пруд. Где видано, чтоб рыбу в стоячей воде посреди леса разводили? Да ещё какого леса…

Глава 2

Широкая тропа, выстланная слоем старой сосновой хвои, действительно разделялась в полукилометре от деревни. Точнее, она делала небольшой поворот влево, а вправо от неё уходила узенькая стёжка. Похоже, охотники за аномалиями не особенно интересовались Васькиными карасями, что было не так уж и удивительно – карасей везде полно, а аномальные зоны ещё поискать надо.

– Слышь, мелкая, – Михаил поправил на спине рюкзак и огляделся по сторонам. – А нафига ты бабке-то наврала? Я ж видел, как ты сама в электричке эту лужу на карте фломастером обводила.

– Если много будешь знать, то быстро состаришься, – философски заметила Мила. – Ну чего встал? Иди давай, нам ещё палатку поставить надо, пока не стемнело.

– Не, мы так не договаривались. Я не этот… Как его… Поди туда, не знаю куда. Я разумное существо, которому нужны объяснения.

– Да? Прямо здесь и сейчас?

– Ага, – кивнул парень. – Стрёмное место… Ты заметила, что здесь даже комаров нет? А в деревне нападают, как стая голодных Дракулов… И птиц тоже не слышно. Тишина могильная вообще, а мы ещё до аномалии этой твоей не дошли даже. Я это ещё в первый раз заметил.

– Миш, этот лес весь целиком – одна большая аномалия, – вздохнула девушка, нетерпеливо переступив с ноги на ногу. – Просто там, куда мы идём, аномальность зашкаливает. Понятно? А с картой я смухлевала, чтобы точно узнать, в каком направлении двигаться. Ну всё? Полегчало? Идём дальше?

– Не, всё равно не понял, – Михаил задрал голову и уставился на клочок синего неба, окружённый ветками высоких сосен. – Эта старушенция там ещё с утра сидела. Нельзя было сразу к ней подойти и спросить? Нафига ты меня полдня по лесу таскала, если даже не знала, куда идти?

– Хотела проверить теорию, что попасть вглубь этого леса можно только одним путём.

– И убила на это четыре часа? Ты больная?

– Слушай, Миш, чем ты недоволен? – Мила сердито стряхнула свой рюкзак со спины на мягкий зелёный мох, ковром расстилающийся вдоль тропы.

– Да всем, если честно, – он сплюнул себе под ноги и упрямо посмотрел на спутницу. – Тайны все эти, загадки, секреты… Я себя чувствую, как баран, которого молча ведут на скотобойню. Ты ж в курсе, что Саня мне башку отъест, если узнает, что я с тобой попёрся?

– Мы это уже обсуждали…

– Да, но тогда всё было иначе.

– И что изменилось сейчас?

– А сейчас мне стрёмно. Это всё нифига не похоже на романтическую прогулку. Ты врёшь или увиливаешь от вопросов, тащишь меня хрен знает куда, разговариваешь, как с шавкой надоедливой… Я не дурак, Мил. Чё ты забыла в этом лесу?

– М-да… – вздохнула Мила. – Когда ты молчал и изображал из себя счастливого шарпея на поводке, было проще… Ладно, раз тебе вдруг приспичило получить объяснения, ты их получишь.

– Очень на это надеюсь… Ты чё делаешь? – Михаил нахмурился, наблюдая за тем, как его спутница складывает прямо посреди тропинки небольшую пирамидку из сухих сосновых веточек.

– Костёр я делаю.

– Ты ж говорила, что из-за аномалии тут это бесполезно…

– Бесполезно, да, – Мила вынула из кармашка рюкзака блокнот, вырвала из него несколько листочков и просунула между веточками. – Поджигай.

– Нафига?

– Ну тебе же нужны ответы?

Михаил закатил глаза и полез в карман за спичками. Бумага вспыхнула. Языки пламени облизывали сухие ветки до тех пор, пока от маленьких белых листочков не остались хрупкие клочки пепла.

– Фигасе… И правда, не горит… – парень послюнявил пальцы, чтобы не обжечься, и осторожно дотронулся до одной из веток. – Офигеть! Мил, она холодная!

– Попробуй ещё раз, – Мила снова напихала бумажек в крошечное подобие костра.

Результат получился тот же – бумага сгорела, а ветки и даже сухая хвоя под костерком остались нетронутыми. Глаза Михаила светились таким восторгом, будто ему только что подарили виллу на Карибах.

– Дай сюда спички, – девушка сунула под ветки всего один вырванный из записной книжки листок и чиркнула серной головкой по коробку.

По мере того, как огонь, потрескивая, пожирал сухие палочки и медленно расползался в стороны по хвойной подстилке, восторг в глазах Михаила постепенно сменялся недоверием.

– Это чё за подстава? Почему у тебя горит, а у меня нет?

– Потому что я ведьма, Миш.

– Чё? – лицо парня исказилось в глупой ухмылке, а левый глаз предательски дёрнулся.

– Ничё, – передразнила его Мила, затаптывая кроссовками расползающееся по земле пламя. – Это не моё всё. Это нужно отдать. Я… Как бы тебе объяснить… Что-то вроде хранилища. Когда мы здесь закончим и вернёмся домой, я уже буду совершенно обычной, нормальной девушкой твоего брата. Подбери челюсть, и потопали дальше. Чем быстрее мы окажемся на месте, тем быстрее отсюда уберёмся. И не смотри на меня так, мне самой стрёмно.

– Ты реально больная… Ну нафиг, я на такое не подписывался, – Михаил круто развернулся на пятках и зашагал обратно по тропе в сторону деревни.

– Миша, вернись! Ну Миш! Блин… – девушка раздражённо топнула ногой.

Не нужно было вот так вот в лоб говорить ему правду. Можно было снова соврать что-нибудь, придумать… А теперь мало того, что придётся самой пережить своё предназначение, так ещё этот дурень наверняка и Сане всё выложит. Оправдываться как-то надо будет…

С другой стороны, Мила и сама бы прекрасно справилась, без попутчиков и помощников. Просто хотелось, чтобы рядом была хоть одна живая душа. Сашку звать с собой было никак нельзя – он бы не позволил ей сделать то, зачем она пришла в этот жуткий лес. Сашка любил её, заботился, опекал… Да он бы даже поехать сюда не позволил.

С Мишаней всё намного проще. Было. Миша – подросток ведомый, да ещё и влюблён в неё. Один раз поманила пальчиком и намекнула на романтическое путешествие с ночёвкой в одной палатке втайне от брата – разве что слюну не пустил от счастья. Кто ж знал, что он парень с характером? На вид вроде разгильдяй невоспитанный без царя в голове, а на деле вон оно как…

– Ну и ладно, без сопливых обойдёмся, – проворчала Мила, взгромоздив тяжёлый рюкзак обратно на спину. – И без палатки. И так тепло, светло, и комары не кусаются. Ромео, блин… Придурок.

Предназначение… Мама, пока была жива, постоянно рассказывала ей эту дикую историю вместо сказки на ночь. Одно и то же каждый вечер на протяжении одиннадцати лет.

– В нас с тобой спрятана великая сила, доченька. Её нельзя увидеть или почувствовать. Нельзя выбросить или кому-нибудь отдать по своему желанию. У этой силы есть хозяин. Сейчас он спит глубоким, беспробудным сном, но когда-нибудь непременно проснётся и потребует свою силу назад. Если это случится в твоё время, ты должна будешь выполнить то, что тебе предначертано. Если он проспит дольше, ты должна будешь рассказать это своим дочерям…

Бла-бла-бла… Добрый колдун, злые люди, детская сказочка про дурные поступки, рождённые из глупых суеверий и предубеждений. Если бы мама не примеряла всё это на себя и дочку, было бы вообще великолепно.

Их в посёлке так и называли – чокнутая семейка. А когда в город переехали, ещё хуже стало. Блаженная мамочка, взирающая на мир свысока, будто всё вокруг неё – не стоящий внимания мусор. Повёрнутый на поисках кладов папуля. И шизанутая девчонка на домашнем обучении, старательно отгороженная от жестокого общества во имя сохранения чужого наследия.

Когда мама умерла, стало немного проще. Папа постоянно в разъездах – некогда ему за дочерью присматривать. Даже в школу разрешил ходить, как все нормальные дети. И никто больше не складывал в голову мистический мусор о высоком предназначении. Супер!

Если бы год назад папа не вернулся из поездки в этот Проклятый лес окончательно спятившим, то и дальше всё было бы просто великолепно. За пробами торфа они ездили, ага… С металлоискателями. Как будто все вокруг дураки и ни о чём не догадаются.

Сколько Мила себя помнила, отец постоянно донимал маму расспросами о месте, с которым связана их фамильная сказочка. Да мама и сама виновата – ляпнула как-то раз, что после ужасных событий люди начали в Проклятый лес дары для богов стаскивать, сокровища несметные, золото-брульянты… Вот у папы глаза и загорелись. Он этот лес много лет искал. В маминых историях ведь ничего о точном местонахождении не говорилось, а лесов в нашей необъятной стране столько, что и двух жизней не хватит, чтобы все обследовать.

С одной стороны, плохо, что он нашёл-таки это место. Крыша у него после этого окончательно уехала. Полгода в психдиспансере, а мозги на место так и не встали. Теперь признанный инвалид на всю голову, а Милке пришлось после школы экстерном курсы продавца освоить, чтоб себя и папеньку прокормить. С другой стороны, если б не эта его поездка, неизвестно, когда бы вся эта муть мифическая наружу выбралась.

Вот Мишка правды просил… Поехал бы он с ней, если б сказала, что год назад спятившего папашу из этого леса к деревне покойная мамочка вывела? Или что теперь каждую ночь во сне страшный бородатый мужик объясняет ей, Миле, что нужно сделать, чтоб с того света его вызволить и силу, в её невинной душе спрятанную, обратно ему вернуть… Такая правда ему по вкусу пришлась бы?

Да ей самой от всего этого так стрёмно, что даже думать об этом не хочется. Раньше можно было всё списать на то, что мама просто немного чокнутая, а теперь? Откуда Мила знала, что она единственная, кому под силу спалить к чертям весь этот поганый лес? Из снов. Мужик бородатый рассказал. Она и не то может, но только здесь, в этом проклятом месте.

Зачем она сюда припёрлась? Да чтобы всё это наконец-то закончилось! Страшно представить, что было бы, если б чаша сия её миновала, а на детей, в далёкой перспективе планируемых, потом вся эта дрянь выплеснулась. Она ведь не собиралась, как её мамочка, деткам своим сызмальства втирать, что у них предназначение. Вот ведь был бы сюрприз!

Нет уж, хватит! Раз уж приспичило колдуну этому сейчас воскресать и забирать свою силу обратно – на здоровье! Всё чин по чину будет сделано, лишь бы отвязался. Нет предназначения – нет проблем. Найти бы только это кривое дерево с двумя стволами…