Kitobni o'qish: «Цена колдовства»

Глава 1

Знакомиться с родителями жениха Юля шла, как на плаху. Сашка рассказывал о них мало, особенно об отце, который, с его слов, ничего примечательного собой никогда не представлял – трудяга без высшего образования, большую часть времени вкалывает на заводе, а когда бывает дома, то его присутствие даже не ощущается. Тихий, неприметный человек, которого вроде как нет даже тогда, когда он есть. Настолько неприметный, что Юлька даже его имя и отчество не запомнила. Зато приятно было знать, что будущий свёкор в личную жизнь сына никогда не вмешивается.

Про маму жениха девушка знала чуть больше – Светлана Борисовна родом из интеллигентной семьи, педагог, но по профессии не работает, поскольку считает себя потомственной колдуньей. Это-то Юлю и пугало. Её мама тоже верила в колдовство, причём настолько, что однажды на целый месяц отдала свою восьмилетнюю дочь жуткой старухе, чтобы та сняла с Юльки какую-то порчу. Была эта порча на самом деле, или старуха просто хотела нажиться на суеверности доверчивой женщины, но пережитое за тот месяц до сих пор иногда снилось девушке в кошмарах. Свечи, тени, запахи, мерзкие на вкус зелья, бесконечные молитвы и ночные бдения, омовения ледяной водой, остриженные волосы – колдунья измывалась над ней, как хотела. С тех пор уже почти двадцать лет прошло, но Юля так и не смогла избавиться от этого своего детского страха, поэтому оттягивала знакомство с будущей свекровью так долго, как только могла.

– Да брось ты, – пытался успокоить её Сашка. – Ну какая она ведьма? Просто попала под сокращение в постперестроечные времена и от нечего делать решила в колдуньи податься. Самоучителей-то тогда по магии навалом в магазинах было, каждый второй считал себя если не магом, то предсказателем или толкователем снов. У нас дома этой макулатурой два шкафа завалено.

А потом Сашка смеялся, рассказывая о том, как его мама своим шарлатанством как-то раз почти целый год семью содержала, когда отцу на заводе зарплату месяцами задерживали. Люди верили ей. Шли со своими проблемами, несли в благодарность за помощь продукты и деньги, а она им на картах гадала, травки какие-то заваривала, заговоры из книжек выписывала. Вроде бы и ничего ужасного, обычная игра на людской наивности и доверчивости, но после этих слов Юля начала бояться Светлану Борисовну ещё сильнее – в существование магии она не слишком-то верила, но почему-то думала, что от шарлатанов в этом деле бед куда больше, чем от настоящих колдунов, если такие бывают.

Всё бы ничего, но они с Сашкой уже заявление в ЗАГС подали – дольше тянуть со знакомством было уже невозможно. Своим родителям Юля уже давно жениха представила, а теперь вот пришло время познакомиться с его мамой и папой.

– Если для тебя это настолько глобальная проблема, Юль, то мы можем вообще к моим предкам никогда не ходить, – предложил Саша, заметив, как сильно нервничает его невеста.

– Ага, – грустно усмехнулась Юля в ответ. – И на свадьбу их не пригласим, да? А через год или два ты меня начнёшь упрёками закидывать. Думаешь, я не вижу, что тебе обидно? Сейчас я для тебя важнее, да, но она-то твоя мама. Нет уж, я лучше один раз переступлю через свои страхи, чтобы потом ты не говорил мне, какая я бессердечная эгоистка.

* * *

Будущая свекровь невзлюбила потенциальную невестку с первого взгляда. Открыла дверь, смерила Юлю презрительным взглядом с головы до пят, отвернулась и ушла. Не поздоровалась даже и в дом не пригласила.

– Не обращай внимания, – улыбнулся Саша. – Наверное, магнитные бури сегодня. Ну или у мамы в очередной раз чакра какая-нибудь погнулась, у неё это частенько случается. Пойдём, я тебя хотя бы с отцом познакомлю. Ну проходи давай.

Он подтолкнул застывшую на пороге Юльку вперёд, хотя ей знакомится с будущей роднёй уже совершенно расхотелось. Немудрено, после такого-то приветствия. И всё же девушка заставила себя войти в дом, разуться и изобразить, что она нисколечко не расстроена. Сама ведь настояла на этой встрече, нехорошо теперь идти на попятную. Ну и что, что будущая свекровь встретила детей с недовольно поджатыми губами? Люди все разные, и никто никому улыбаться при первой встрече не обязан.

Дом у Сашиных родителей был небольшой, но уютный и идеально чистый. В гостиной, где на диване перед телевизором сидел глава семейства, действительно стояли два больших книжных шкафа. Заголовки на корешках толстых книг яснее ясного говорили о содержании коллекции – «Хиромантия», «Основы нумерологии», «Гадание на картах Таро», «Заговоры сибирской целительницы»…

– Пап, привет! Познакомься, это Юля, моя невеста, – громко обратился Саша к отцу, и Юля с трудом оторвала взгляд от книжных полок, немедленно переключив всё своё внимание на морщинистое лицо будущего свёкра.

– Здравствуйте, – кисло улыбнулась она и покраснела, потому что напрочь забыла, как зовут этого усталого и, кажется, равнодушного ко всему мужчину.

Сашкин отец молчал почти минуту, переводя пустой взгляд с сына на гостью, а потом выдавил из себя: «Очень приятно…», на чём, собственно, знакомство и закончилось. Мужчина снова уставился в телевизор, а Юля разочарованно подумала о том, что лучше бы она вообще в этот дом не приходила.

– Он всегда такой, – пояснил Саша, уводя расстроенную невесту в кухню. – Вообще он мировой мужик. Если сказал, что ему приятно, значит, так и есть. Ну не умеет человек эмоции свои выражать, что ж поделаешь? Это твой папаша чуть ли не всю улицу на радостях шашлыком накормил и на свадьбу нашу пригласил, а мои вот такие. Зато мама, кажется, испекла свои фирменно-офигенные пироги с брусникой. Садись, будем чай пить с вкуснятиной.

Юля присела на табуретку у стола, изо всех сил стараясь не заплакать. Не так она представляла себе этот визит к будущим родственникам. Сашка ведь заранее их предупредил, а впечатление складывалось такое, будто гостям здесь в принципе не рады. Может, для их семьи это и нормально, но она так не привыкла. Почему-то считала, что родители должны как-то по другому реагировать на новость о том, что их сын женится.

Пирожки действительно выглядели аппетитно и пахли умопомрачительно. Юля вздохнула тяжело и потянулась через стол к блюду с угощением, но тарелка с выпечкой неожиданно перекочевала с накрытой бледно-жёлтой скатертью столешницы в руки невесть откуда появившейся Светланы Борисовны.

– Я не для того всё утро спину гнула, чтобы всякую шваль своей стряпнёй кормить. Пошли вон из моего дома оба! Глаза б мои вас не видели…

Это было уже чересчур. Саша, не ожидавший такого возмутительного поведения, изумлённо вытаращился на мать, а Юля молча вышла на веранду, сунула ноги в туфли и поспешила поскорее убраться подальше от столь гостеприимного дома. Жених догнал её уже возле автобусной остановки. Извинился за случившееся, но оправдывать Светлану Борисовну не стал, потому что сам был в шоке от её выходки.

– Саш, остынь. Я же не за них замуж выхожу, а за тебя, – успокоила его невеста. – У каждого свои странности. Неприятно, да, но я это как-нибудь переживу.

* * *

И всё же с того дня между ними будто стена начала расти. Вроде всё, как прежде, но не то. О случившемся оба старались не вспоминать, но разве такое забудешь? Саша стал молчаливым и замкнутым. Вечерние прогулки и воскресные вылазки на природу постепенно прекратились. Со стороны парня начались придирки по мелочам и безосновательные упрёки. Юля понимала, откуда дует ветер, и разве что в лепёшку не разбивалась, стараясь показать жениху, что всё хорошо, что они в состоянии справиться с любой проблемой, но романтики в их отношениях с каждым днём становилось всё меньше и меньше. К концу срока, остававшегося до свадьбы, все разговоры между женихом и невестой сводились к обсуждению исключительно бытовых вопросов – нужно сделать очередной платёж хозяйке съёмной квартиры, не мешало бы сменить шторы, необходимо вызвать мастера, чтобы починил стиральную машину, потому что на новую денег нет. К этому времени они даже прикасаться друг к другу перестали, потому что Сашу общество Юли явно раздражало.

За два дня до свадьбы он пришёл с работы раньше обычного. Принёс с собой несколько больших сумок, открыл шкафы и начал собирать свои вещи.

– Всё закончилось, да? – старательно глотая слёзы, осведомилась Юля.

– Вот только давай без истерик, а? – поморщился Александр. – Между нами уже давно ничего нет, мы даже спим на разных диванах. Зачем продолжать этот цирк? Свадьба эта… Я тебя не люблю, Юль. Наверное, никогда не любил.

– Зато маму свою ты любишь больше, чем она того заслуживает, – не сдержалась Юля. – Это ведь из-за неё ты меня бросаешь, да? Будешь искать такую девушку, которую она с распростёртыми объятиями примет?

– Дело не в ней и не в тебе, – сухо процедил Саша в ответ. – Просто я не хочу притворяться влюблённым ослом ради того, чтобы сделать тебя счастливой. Я собственного счастья хочу, понимаешь? А рядом с нелюбимой женщиной ему взяться неоткуда. И это… С арендой квартиры дальше как-нибудь сама решай, я за неё больше платить не буду.

«Совсем чужой стал», – думала Юля, сквозь слёзы наблюдая за тем, как любимый аккуратно складывает в сумки свою одежду. Холодный, отстранённый… Было в происходящем что-то неправильное, но девушка никак не могла понять, что именно. Так ведь не бывает, чтобы человек любил безумно и говорил, что готов на всё, лишь бы быть вместе, а потом в одночасье кардинально изменился. Она-то не изменилась, для неё всё осталось прежним даже после злополучной поездки к Сашиным родителям, а в нём будто сломалось что-то. «Неужели он и правда настолько зависим от мнения своей матери, что даже личную жизнь готов устраивать по её указке?» – уже в который раз пришла в голову неприятная мысль, и в этот раз Юля гнать её от себя не стала. Зачем, если всё очевидно?

После ухода Саши она поняла, что не может находиться в квартире, хранившей столько разных воспоминаний. Позволила себе нареветься от души, а вечером тоже уехала, но пока что без вещей – нужно было сначала поговорить о своём возвращении в лоно семьи с родителями.

* * *

– Бросил? – Роза Антоновна непонимающе моргнула и присела на край кресла, наповал сражённая этой новостью. – Как же так? У вас же свадьба послезавтра.

– Не будет никакой свадьбы, мам, – шмыгнула носом Юля. – Слушай, можно я к вам вернусь? Я просто одна не потяну за всё платить. У меня зарплаты не хватит.

– Да о чём речь? Возвращайся, конечно. Юленька, а что случилось-то? Ты Сашу чем-то обидела?

– Я? – горько усмехнулась девушка. – Я его маме не понравилась, только и всего.

– Да ну нет, – отмахнулась от неё мать. – Быть такого не может. Саша не такой.

– Такой, мам. У нас после знакомства с его родителями почти три месяца всё коту под хвост катилось. Я просто не рассказывала вам с папой, чтобы не расстраивать. Если вы не против, я здесь сегодня переночую, а завтра за вещами своими поеду. Не хочу там одна оставаться.

Роза Антоновна не стала мучить дочь расспросами – переболит больное, и Юля сама объяснит, что именно случилось между ней и Сашей. Ответственный, умный, хороший парень… Женщина была склонна полагать, что у него просто случился нервный срыв перед свадьбой, такое ведь бывает. А Юля так не считала, поскольку знала, что решение её жениха не было сиюминутным – он долго шёл к этому, медленно разрушая их возможное общее счастье.

Ночь девушка провела в слезах. На работу утром не пошла – по телефону попросила у начальницы отгул, в общих чертах обрисовав ситуацию. Выслушала слова сочувствия, поблагодарила за понимание, а потом откопала у родителей в чулане несколько больших сумок и поехала на квартиру собирать вещи.

В шкафу среди Юлиной одежды обнаружился Сашин свитер и пара футболок. В ванной остались его бритвенные принадлежности и несколько пар носков на полотенцесушителе. В кухне – любимая кружка, подаренная коллегами на какой-то праздник. Пара книг, фотографии, зарядник от планшета, всякая мелочёвка… Можно было всё это просто спустить в мусоропровод, но Юля решила, что так будет неправильно. Ну или просто хотела ещё раз услышать в телефоне голос любимого. Мысленно отрепетировав свой монолог о забытых в квартире вещах, Юля набрала Сашин номер, но в ответ услышала только длинные гудки. А потом зачем-то потащилась с пакетом ненужного барахла в частный сектор, где жили Сашины родители.

Он был дома. Стоял у окна и равнодушно смотрел через стекло на бывшую невесту. Даже не удосужился выйти к запертой калитке и забрать свои вещи, хотя Юля целую пантомиму на дороге разыграла, показывая, зачем именно она пришла. Глупо получилось. Глупо и обидно. В итоге девушка просто повесила пакет на забор и ушла, потому что ждать было нечего. Он не хочет её видеть. Не хочет разговаривать. Зачем унижаться?

Автобусная остановка находилась совсем недалеко от дома Сашиных родителей, но Юля была настолько разбита обстоятельствами, что не нашла в себе сил проделать даже такой короткий путь. Она просто отошла подальше от их дома, села на крышку бетонного колодца возле колонки и уставилась прямо перед собой невидящим взглядом. «За что мне это всё?» – думала она, перебирая в уме события последних месяцев.

– Девушка, извините, вы мне не поможете донести вёдра? Ногу зимой сломала, тяжко теперь.

Юля так глубоко погрузилась в свои невесёлые мысли, что даже не заметила, когда эта женщина успела подойти к колонке и набрать воду. Рядом же совсем, в метре всего, а она и шума-то не слышала, так задумалась.

– Помогу, конечно, – отозвалась растерянно, встала и подхватила тяжёлую ношу. – Что ж вы сами-то такие тяжести таскаете? Вам вообще после перелома нельзя такие нагрузки.

– Да знаю я, только деваться некуда, – вздохнула незнакомка. – Мужика в хозяйстве нет, вот и приходится всё самой. Вообще у нас водопровод, но пару месяцев назад тут прорыв был, и нас временно отрезали. Увы, ничто так не постоянно, как временное. Уж и жалобы писала, и скандалила, а толку никакого, всё завтраками кормят. Если не сложно, в дом занесите, пожалуйста. В кухню.

Жила женщина почти напротив Сашиных родителей. Возвращаться в этом направлении Юле не хотелось, но она всё же занесла вёдра в дом, выслушала поток благодарностей и собиралась уже уходить, но хозяйка неожиданно придержала её за руку.

– Извините, можно я вас ещё на одну минутку задержу? – она провела Юлю в комнату, где за столом у окна сидела худенькая девушка с короткой стрижкой и, закусив кончик языка, складывала пазлы. – Это моя дочь Олеся. Доченька, поздоровайся с гостьей.

– М-м-м… – девушка посмотрела на Юлю, широко улыбнулась и вернулась к своему занятию.

На вид Олеся была Юле ровесницей. Может быть, немного младше. Костлявые плечики. Тонкие, непослушные пальчики. Пустой, ничего не выражающий взгляд. «Больная, наверное», – подумала Юля смущённо.

– Поверите, что она переводчик с высшим образованием, свободно владеющий шестью иностранными языками? – грустно усмехнулась несчастная мать. – Ещё два года назад у неё коса была роскошная, но пришлось остричь, чтобы дочь не ела собственные волосы.

– Я вам искренне сочувствую, но не совсем понимаю, зачем вы мне это рассказываете, – честно призналась Юля, которой было не по себе от этого знакомства. – Я, пожалуй, пойду. Извините.

– Это вы меня извините. Хотела вам показать, чем заканчиваются отношения с сыном моей соседки.

– В смысле? – опешила Юля от этого неожиданного заявления.

– До вас Саша встречался с Олесей, – пояснила хозяйка. – Она замуж за него собиралась. Частой гостьей в их доме была. Я не замечала, что неладное творится, пока она чахнуть не начала потихоньку. Болела, с работы уволили… А потом в один день она просто не встала с кровати. Лежала пластом со стеклянными глазами, как мёртвая. Её тогда в больницу забрали, а оттуда в психушку отправили. Саша приехал один раз, посмотрел на неё и после этого больше так у нас и не показывался. Я не знаю, насколько далеко зашли ваши отношения, просто хотела предостеречь. Эти ироды душу из моей девочки высосали. Светка с дьяволом знается и секрета из этого не делает. Брось Сашу. Не ходи к ним. Я второй раз тебя у их дома вижу, и оба раза ты в слезах. Беги от него, если не хочешь вот такой стать. Машку, что до Олеськи у него была, они вообще в гроб загнали. И у нас бы так всё закончилось, если б не поняли, откуда беда идёт. Эта гадина Светка присосалась к моей дочке, как пиявка, и пила из неё жизнь, пила… Хорошо, что человек знающий нашёлся – подсказали, как не дать ведьме сгубить Олесеньку, как защитить девочку. Светка меня после этого до сих пор проклинает, да на мне тоже защита от неё стоит. Я тебе дам адресок, ты сходи, пусть тебя тоже посмотрят – вдруг она и к тебе присосаться успела.

– Спасибо, не надо, – процедила сквозь зубы Юля, злая из-за того, что пришлось всё это выслушать.

Она ушла, даже не попрощавшись. Сбежала, потому что испугалась. В памяти снова воскресла та старуха с её обрядами, которая по сей день иногда являлась в кошмарах. Страшно в такое верить. И не верить тоже страшно, потому что в подобных ситуациях неверие ещё большей бедой обернуться может.

* * *

Юля изводила себя сомнениями несколько дней. Вспоминала, что Саша рассказывал ей о своём прошлом. Да у него была девушка, которая знала несколько языков, но он говорил, что она помешалась на своей профессии, глотала книги тоннами и в итоге спятила. Он рассказывал об этом ещё до того, как они с Юлей начали регулярно встречаться – мол, надеется, что Юлька не ботанка, а то ему с лихвой хватило предыдущего опыта. Пошутили тогда и забыли. А больше Юля ни о чём его и не спрашивала, поскольку они договорились, что прошлое останется в прошлом и не будет мешать их совместному счастливому настоящему.

Помогли Олесе с ума сойти, или она сама себя до этого довела тягой к знаниям, но намёк, что и к ней, к Юле, могли как-то магически «присосаться», никак не давал девушке покоя. Когда носить в себе этот страх стало невыносимо, Юля собралась с духом и выложила матери всё, как есть.

– Так вот, где собака зарыта, – понимающе покачала головой мать, выслушав сбивчивый рассказ дочки. – Знаешь, почему ты у нас в семье единственный ребёнок?

– Потому что ты болела сильно, – удивилась Юля. – Разве нет? И какое сейчас это имеет значение?

– Не болела я, – вздохнула Роза Антоновна. – Ты, наверное, по сей день на меня в обиде за то, что тебе в детстве пережить пришлось, но правды-то не знаешь. Мала ты была ещё, не поняла бы ничего всё равно, а потом я напоминать тебе об этом из-за страхов твоих так и не решилась.

– Мам, ты о чём? – нахмурилась Юля.

– О порче, доченька. И о старухе, которой я тебя тогда отдала. Ты ведь умереть должна была. Сохла, болела, не ела ничего, спать не могла. Это моя вина, что так случилось…

– Мам…

– Не перебивай меня, – сурово сдвинула брови женщина. – Ты не знаешь, что это такое, потому что своих детей у тебя пока нет, а когда коснётся, во что угодно поверишь, лишь бы спасение от беды отыскать. Я тогда на рынке фруктами торговала, помнишь? Однажды к прилавку подошла хорошо одетая женщина и долго рылась в ящике с яблоками, а потом пробормотала что-то непонятное, и ушла. Я её за чокнутую приняла, посмеялась. А вечером, когда товар в машину собирали, хозяин заметил, что в ящике почти все яблоки подгнили с одного бока. Отругал меня. Я ведь должна была за фруктами следить и гнилое с витрины убирать, чтобы покупателей плохим товаром не распугивать. Я не видела, что яблоки гнилые, а все остальные это видели, представляешь? Четыре штучки всего целые оказались, не испорченные. Я тогда расстроилась сильно, плакать начала, а хозяин успокоил меня – сказал, что не уволит. И яблоки эти целые мне отдал.

– Мам, ну при чём тут яблоки? – устало вздохнула Юля.

– А при том, что ты эти яблоки съела и заболела. Ни я, ни папа их не ели. Только ты. И заболела-то не сразу, а медленно таять начала. Это мне уже потом та бабка, к которой я тебя отвезла, объяснила, что было не так с этими яблоками. Так ведьмы порчу с людей на себя снимают, а потом на еду или предметы её сводят и другим передают. Яблок много было, покупателей на рынке тоже не мало – одну порчу, на части разделенную, никто и не заметил бы. Потошнило бы немного всех, кто эти яблоки покупал, только и всего. А яблоки сгнили за день, настолько сильной эта порча была. Понимаешь? Ты чуть не умерла только потому, что я эти проклятые яблоки домой принесла.

– Мам, ну хватит уже…

– Нет, дочь, не хватит, – покачала Роза Антоновна головой. – Ты можешь не верить в это, но рассказать я должна. Думаешь, это легко – смотреть, как твой ребёнок умирает, а врачи при этом только руками разводят и витаминки выписывают? Тогда я по бабкам-то и пошла. Переступила через своё неверие и пошла. Та старуха, которой я тебя отдала, была единственной, кто помогать взялся. Другие тоже про порчу иногда говорили, но расплывчато, и только она мне прямо с порога заявила, что это я во всём виновата. Сказала, что ты смерть свою с моих рук ела. Представляешь, каково мне было это слышать?

– И ты ей прямо сразу поверила, да? – скептически вздёрнула бровь Юля, хотя тоже уже была готова поверить в то, что на них с Сашкой Светлана Борисовна какую-то порчу навела.

– Не сразу, – вздохнула Юлина мать. – Ушла я тогда от неё. Слов грубых наговорила. А она меня догнала у калитки и говорит: «Если мне не веришь, в церковь иди и попробуй свечу за здравие дочки своей поставить. Ни одна свеча у тебя не загорится, вот увидишь. Только не мешкай, потом поздно будет локти кусать». Я и пошла. Прямо от неё в церковь поехала. За папки твоего здравие свечку зажгла, за бабушку с дедушкой, за половину друзей своих, а как за тебя зажечь пытаюсь – ничего не получается. К людям незнакомым подходила, их просила, но без толку. И у батюшки тоже не получилось свечу за твоё здоровье зажечь, после чего я приехала домой, сгребла тебя в охапку и повезла в деревню к той старухе.

– Дальше можешь не рассказывать, я прекрасно помню, как она меня исцеляла, – скривилась Юля.

– Ты злишься, а я ведь ей прямо сейчас благодарна даже больше, чем раньше, Юль, – с упрёком посмотрела на дочь Роза Антоновна. – Если бы она тогда защиту для нас не сделала, неизвестно, в какую грязь ты бы вляпалась со своей несостоявшейся свекровью.

– Какую защиту? – нахмурилась девушка.

– Не знаю, я в этом не разбираюсь, – призналась женщина. – Бабка за снятие порчи тогда не взяла с нас ничего, и мне неудобно стало, поэтому я спросила, может ли она нашу семью от всех этих порч, сглазов и прочей магии заговорить как-нибудь. Она сказала, что может, но от сложности и цена зависеть будет. Мол, чем крепче слово, тем дороже оно стоит. Я попросила самое крепкое.

– И?

– И выбрала такое, которое нас всех троих защитит до самой смерти не только от колдовства, но и от прочих бед и напастий.

– А цена?

– А ценой, Юленька, было то, что у тебя нет ни братиков, ни сестричек.

– Как это?

– А вот так, – грустно улыбнулась Роза Антоновна. – Защита на троих рассчитана. Появится в семье четвёртый, и она исчезнет, а всё, от чего мы защищены были, вернётся сторицей.

– То есть ты не рожала больше детей только потому, что эта старая ведьма тебя напугала какими-то мифическими последствиями? – недоверчиво скривилась девушка.

– Но тебя-то она выходила, – напомнила ей мать. – Допусти хотя бы на минуточку, что Сашина мама и правда что-то в колдовстве понимает. Одну невестку она на тот свет отправила, вторую чуть в гроб не уложила, а об тебя сходу зубы обломала, потому что ты заговорённая. Не хочет она никому сына своего отдавать. Пока он развлекается, она помалкивает, а как до серьёзного чего дело доходит…

– Мам, ну ты вообще… – Юля покрутила пальцем у виска и ушла в свою комнату, потому что ничего больше не хотела слышать про колдовство, про свою несостоявшуюся свекровь и про всё остальное, чего боялась и не понимала.

Она уже переоделась в пижаму и собиралась лечь спать, когда телефон разразился весёлой трелью входящего звонка. Звонили с незнакомого номера, и Юля несколько мгновений раздумывала, стоит ли отвечать, а потом всё же решилась.

– Алло?

– Юля? – донёсся из аппарата голос Светланы Борисовны.

Девушка от неожиданности выронила телефон из рук и уставилась на него, как на ядовитую змею. Звонок завершился, а потом аппарат запиликал снова.

– Какого чёрта тебе ещё от меня надо? – зло проворчала Юля, поднимая телефон с пола и нажимая кнопку ответа. – Алло?

– Я скажу один раз, и повторять больше не буду. Если не хочешь остаток своей жизни провести в колонии, забудь дорогу к нашему дому. Поняла?

– Вы бредите? – сухо осведомилась Юля. – В какой ещё колонии?

– Строгого режима, – спокойно пояснила Сашина мама. – Ты сегодня заглядывала в гости к бывшей невесте моего сына, а сразу после твоего ухода их дом загорелся. Олеська и её мать заживо сгорели. Ужасная смерть… И мне не составит труда убедить следователей, что это было умышленное убийство на почве ревности. Ты всё хорошо расслышала?

Юля завершила звонок и отложила телефон в сторону, отказываясь верить своим ушам. Снова включила свой ноутбук и нашла на местном сайте новостей информацию о пожаре на улице, где жил Саша. Олеся и её мать действительно погибли в огне, а причиной трагедии предварительно было назван поджог.

Спать Юле расхотелось совершенно. В голове роились воспоминания прошедшего дня и невесёлые мысли о том, что Светлане Борисовне и правда ничего не стоит подставить несостоявшуюся невестку, лишь бы удержать сына при себе. «Она ничего не может мне сделать. Наша семья заговорённая от любых бед и напастий», – пыталась утешить себя девушка, но легче от этого не становилось. Если чокнутая женщина способна заживо сжечь неугодных ей людей, то уж дать обвинительные показания в полиции для неё точно раз плюнуть. Вряд ли колдовская защита, даже если она есть, способна противостоять таким проявлениям реальности, как клевета и уголовная ответственность.

Первое пришедшее на ум решение казалось самым правильным – засунуть свою любовь подальше, навсегда выбросить Сашу из своей жизни и постараться забыть о нём. Перестрадается, переплачется, перетерпится, и со временем всё встанет на свои места. Возможно, где-то впереди на жизненном пути есть настоящее счастье. Но… Где гарантия, что когда-нибудь Юля не встретится случайно с Сашей на улице, а Светлана Борисовна не сочтёт эту встречу намеренной? И что тогда? Что делать-то? Жить в постоянном страхе или бежать куда-нибудь подальше из города, где живут эта сумасшедшая ведьма и её сын?

В том, что Светлана Борисовна действительно способна колдовать, девушка уже почти не сомневалась. Если это не так, то почему Олеся и её мама не выбежали из дома, когда начался пожар? Почему вообще этот пожар случился, причём сразу же после ухода Юли? Стечение обстоятельств? Или всё-таки магия?

К утру от всех этих мыслей голова у Юли болела так, что она поехала не на работу, а в поликлинику. Взяла больничный до конца недели, села в пригородный автобус и поехала туда, куда забыть дорогу мечтала с самого детства.