Kitobni o'qish: «Учительница»

Женя переступила порог взрослой жизни так, словно её обдали ушатом ледяной воды. В этой самостоятельной жизни оказалось не всё так мило и хорошо, как представлялось.

После окончания педагогического училища ей предстояло искать работу. В городе, где Женя училась, либо в любом другом, искать было бессмысленно, потому что вся учительская зарплата здесь уйдёт только на съём квартиры. А Женя твёрдо была уверенна, что будет работать только школьным учителем; никакие другие варианты она не только не рассматривала, но и не думала о них. Возвращаться к родителям Женя тоже не хотела. К тому же должное нужно отдать и юному максимализму, когда, находясь на пороге чего-то нового, кажется, что ты всё сможешь благодаря своему труду, упорству, таланту.

В итоге, понервничав и пробегав большую часть лета, Женя оказалась в посёлке Ложкино.

Этот посёлок был не лучше и не хуже остальных, каких сотни по всей России. Он тянулся по обе стороны трассы, ведущей в областной центр; собственно, это и была главная и единственная улица посёлка. От неё шли десятка два переулков и переулочков, незаметно переходящих в огороды и поля. Школа и детский сад посёлка располагались в одном из таких переулков. Рядом со школой из небольшого земляного холма торчала длинная жестяная труба, всё это было огорожено деревянным белёным забором со скрипучей калиткой. Местные говорили, что это ключ с целебной водой и ходили сюда с бутылями и флягами.

А в следующем от трубы и школы переулке Жене выделили жильё – небольшой дом на углу, выходящий крыльцом на главную дорогу. Дом был старенький, с разрушенным палисадником и настоящей русской печью. Родители помогли Жене обустроить всё в доме; школа на зиму выделила дрова. Так в двадцать один год Женя вступила во взрослую самостоятельную жизнь.

Уже на исходе был октябрь. Деревня стала пустой и неприглядной; голые деревья, убранные огороды с перекошенными заборами, размытые осенними дождями дорожки – всё как-то не веселило, давило тоской.