Kitobni o'qish: «Мафия против темных сил»
– Алло! Слышишь меня? Ну чего, наш объект выходит из дома…
– Есть ещё кто-то?
– Само собой. Такие в одиночку не тусуются… Теперь их двое. Еду за ними… Алё! Ага – вошли в школу.
– Отлично! Начинаем. Вот наша мышеловка-то и захлопнулась!..
– Ну, давай, шефу докладывай!
– Не, пока рано! Сейчас же только самое основное-то и начнётся!
Глава I
Официальный Мерилин Мэнсон
Сегодняшним вечером в школе творилось что-то невообразимое. Электрическое освещение мерцало лишь еле-еле, в коридорах и кабинетах горели свечи, которые были укреплены высоко, поближе к потолку, на специальных подставках. Из углов свисала паутина, стены покрывали ужасные (правда, поддельные) трещины и изображения ухмыляющихся скелетов. Из динамиков школьного радио доносилась негромкая, но леденящая душу музыка – такая, от которой у любой нормальной учительницы резко поднималось давление, а руки сами тянулись немедленно выключить звук.
Но сегодня с этим приходилось мириться. Да у учителей и не было другого выхода – ведь то, что происходило этим вечером, совершалось по распоряжению самого директора школы. Так что ещё за неделю им пришлось начать подготовку к детскому празднику. Тридцать первого октября решено было порадовать учеников и устроить им самый настоящий Хэллоуин.
И вот теперь, тёмным и сырым осенним вечером, к школе стекались ребята. Пригласили всех учеников – с первого по одиннадцатый класс. Условие было одним – прийти на вечер в маскарадном костюме и директору школы Михаилу Афанасьевичу, который для этого стоял у входа в актовый зал, дать обещание постараться не сжечь и не взорвать здание.
Некоторые нарядились и загримировались ещё дома, так что к школе подходили уже наряженные разной нечистью, но большинство всё-таки тащило свои костюмы с собой. Малышей и тех, чей наряд отличался особой сложностью, сопровождали родители. Волновались они не меньше своих детей – и то и дело шарахались от раскрашенных монстров, которые тут и там проносились по школьным коридорам.
Руководителя каждого класса заблаговременно предупредили о том, чтобы ученики были особым образом подготовлены – для этого нужно было провести специальный классный час и рассказать о том, что же это за праздник такой – Хэллоуин, зачем и как его празднуют, что там может быть интересного и как нужно на нём себя вести. Однако Пётр Брониславович Грженержевский, классный руководитель восьмого «В», где училась Арина Балованцева и её друзья, как-то забыл об этом. И вспомнил о том, что не произвёл разъяснительной работы, лишь в день самого праздника.
«Эх, вот я шляпа!» – стукнув себя ладонью по лбу, подумал Пётр Брониславович, стоя на лестнице-стремянке и укрепляя в углу актового зала огромную паутину из крашеной верёвки. Он уже хотел расстроиться. Но тут же подумал: «Ну ничего. Мои ребята смышлёные, они и сами про детские праздники всё знают. Так что чего переживать, буду за порядком следить, как обычно, а они пусть веселятся.» И ему стало легко и спокойно. Пытаясь подражать сложно угадываемой мелодии песни Мерилина Мэнсона, что на радость детям беспрепятственно неслась из динамика, он принялся бодро насвистывать и развешивать гигантскую паутину.
Арина Балованцева, ученица восьмого класса «В», не собиралась идти ни на какой Хэллоуин и даже не думала о нём, в то время как её одноклассники усиленно готовились к празднику. Все эти дни у неё были другие заботы – в очередь с друзьями она навещала в больнице Костика Шибая. Он лежал со сломанной ногой, к которой была привешена увесистая гиря.
Костя занимался конным спортом, который его мама теперь усиленно проклинала. Хотя было совершенно не за что – ногу Костя действительно сломал на тренировке, но упал он не с лошади, а с забора, куда забрался посидеть во время короткого перерыва. Забор неожиданно накренился и упал. Вместе с Костей. Который и ухитрился сломать ногу. Врачи обещали, что будет всё хорошо, нужно только время, гиря и витамины.
Чтобы не огорчать Костика, про будущий праздник Арина и остальные его друзья ему не рассказывали.
… – Да и сама я не хочу ни на какой Хэллоуин идти! – говорила Арина за день до праздника, вместе с Витей Рындиным, Антошей и Зоей возвращаясь из больницы.
– Ну пойдём, Арина! – просила Зоя, которая в отличие от Арины очень хотела пойти на школьный маскарад. Она любила веселиться, а веселья в её жизни было не так много.
– Нет. – ответ Арины был как всегда твёрд. – Потому что мне чужда эта западная радость. Не хочу я праздновать буржуазный праздник. И что это за Хэллоуин такой? Я про него ничего не знаю.
– Ой, так я сейчас расскажу! – Антоша Мыльченко набрал в лёгкие побольше воздуха. – Я когда костюм себе делал, всё и прочитал в журнале! Короче…
– Не надо, Антоша. – отмахнулась Арина. – Вот ты знаешь – ты и иди. А я не…
– Арина, ну пойдём, я себе тоже костюм сшила! – взмолилась Зоя, остановившись посреди дороги. – Все девчонки будут такие нарядные, такие деловые, что я там буду как эта…
– Ты будешь не одна. – не согласилась Арина, тоже останавливаясь. – Антона вон из виду не теряй. И Витю. Вить, ты пойдёшь на Хэллоуин?
Витю Рындина на всякие маскарады и дискотеки калачом было не заманить. Он серьёзно занимался спортом – пятиборьем и кикбоксингом. У него были более суровые радости. Поэтому Витя отрицательно покачал головой.
Арина вздохнула.
– Ладно уж, Зоя. Пойдём вместе.
Зоя Редькина просияла:
– Вот увидишь, будет здорово! Ой! А костюм у тебя есть? Без костюма не пустят.
– Придумаю что-нибудь. – улыбнулась Арина.
Глава II
Зоя – Золушка в тёмных тонах
Придя домой, Арина, не долго размышляя, достала с антресолей большой пакет с пластиковыми кружевами по углам. «Не бросать же Редькину. – думала она, вытряхивая на пол содержимое пакета. – Костюм так костюм. Ну, как он тут? Померить, конечно, надо. Может, я уже из него выросла.»
И вот уже Арина смотрела на себя в большое зеркало, что висело в её комнате. Костюмчик был ещё самый раз. Можно идти, разве что погладить его чуть-чуть. Особо не любуясь собой, она сняла платье и направилась за утюгом.
И вот сегодня, в день Хэллоуина, Арина Балованцева сбежала со ступенек своего дома с огромным пакетом в руках. Витя Рындин ждал её возле калитки. Ведь раз Арина решила пойти на школьный праздник, значит, и Витя должен быть там. Мало ли что с Ариной случится – так считал верный друг Витя.
– А у тебя костюм есть? – спросила Арина, когда Витя взял у неё огромный пакет с платьем.
– Конечно, иначе туда не пустили бы. – с этими словами Витя вытащил из кармана чёрные бумажные очки на резинке. Такие иногда попадались в новогодних хлопушках.
– И что это такое? – не поняла Арина. – Кем ты будешь-то?
Чтобы и на карнавал пустили, и в то же время, чтобы не позориться, Витя отыскал эти очки и просто оделся во всё чёрное.
– Я Чёрная Моль. – усмехнувшись, ответил он. – А если кто не поверит – дам в лоб.
Арина засмеялась. Они с Витей подошли уже к зданию школы, куда нескончаемым потоком шли ряженые. Арина пропустила Витю вперёд – он, как обычно, прокладывал ей дорогу в толпе.
И до самого конца этого длинного вечера Витя Рындин так и не узнал, что никому и в голову не пришло подумать, что он изображает Моль. «Чёрный Призрак! Чёрный Призрак! – восхищённо глядя на Витю, наряженного в его скромный костюм, шептались девочки разных возрастов. – Красавец, ну какой красавец! В маске… Только вот ни с кем не разговаривает!»
Каждый класс переодевался в свои костюмы в том кабинете, который был за ним закреплён. Восьмому «В» в этом смысле повезло больше всех – поскольку их классный руководитель Пётр Брониславович вёл физкультуру, в распоряжении восьмого «В» были спортивные раздевалки. Так что мальчикам и девочкам не приходилось драться за то, кому раньше переодеваться.
Когда Арина вошла в девчоночью раздевалку, все уже были готовы к празднику. Одноклассниц было просто не узнать – вокруг Арины метались ведьмы всех мастей, упырихи, и даже девочка – Фредди Крюгер с металлическими ногтями. Среди этого парада монстров Арина не сразу узнала Зою Редькину. Та всё крутилась у зеркала, пытаясь поэффектнее приспособить на себе самопальный костюмчик.
– Арина, скорее переодевайся, уже начинается! – закричала Зоя, переживая, что они с Ариной не увидят всей радости праздника.
Арина бросилась переодеваться. Места у зеркала ей уже не было – его облепили одноклассницы, которые наводили последние штрихи красоты, и Арина забилась в самый тёмный уголок раздевалки.
– Ой… – только и сказала Зоя Редькина, когда Арина спешно влезла в свой маскарадный наряд.
И всё, больше Зоя ничего не сказала – но восхищение её не знало никаких границ. Зоя молчала.
– Ты чего, Зоя? – удивилась Арина. – Тебе нравится, да?
– НРАВИТСЯ.
– Что, прямо так сильно нравится?
– Ага. – честно призналась Зоя.
– Ну так надевай ты мой костюм.
– Я? – Зоя даже сказать ничего не могла.
– Ты. – улыбнулась Арина. – Ну, если нравится. Мне всё равно, в чём идти.
Нет ничего дороже радости, которую можно доставить другим, тем более своим друзьям. Арина стащила с себя пышный наряд и подождала, пока переоденется Зоя.
Этот костюм привезли Арине мама и отчим из Англии к прошлому Новому Году. Хотели порадовать свою девочку – но Арина Балованцева, в быту весьма скромная, поблагодарила за подарок, купленный в самом известном магазине маскарадных принадлежностей Лондона. И запихнула его на антресоли.
Почему-то родители решили, что костюм мрачной владычицы тёмных сил как нельзя более соответствует внутреннему миру их девочки – и выбрали его для новогоднего торжества. Но Арина откопала где-то свою детскую беленькую шапочку с ушками, еле-еле натянула её на голову, оделась во всё белое и пушистое. И даже хвостик к шортикам пришила.
Увидев Арину в виде зайчика, родители и дедушка с бабушкой растрогались до слёз, про великолепное платье ни разу даже и не вспомнили – а Новый Год встретили как никогда весело и радостно.
… И вот теперь длинное чёрное платье красовалось на Зое Редькиной. А Арина облачалась в Зоин скромненький самодельный костюмчик Летучей Мышки.
Зоя метнулась к зеркалу. Удивлённые одноклассницы шарахались в стороны, освобождая ей дорогу. Да она иначе бы и не прошла – таким широким было её платье с кринолинами.
– Ой-ёй-ёй! – утирая слёзки, брызнувшие из глаз, проговорила Зоя своему отражению.
Девчонки, забыв обо всём, расправляли её пышные юбки, вытягивали по полу тяжёлый, переливающийся блёстками шлейф, трогали тончайшую чёрную вуаль, которой щедро была обмотан рогатый головной убор.
А Зоя всё смотрела в зеркало. Она не могла поверить в то, что отражение принадлежит ей. Да и разве это она – прекрасная в своей чёрной мрачности волшебница?! Да, она, конечно, хороша, и, как показалось Зое, её глаза из-за тёмной вуали смотрят теперь на мир чересчур твёрдо, решительно и даже зловеще.
Видимо, одновременно с Зоей об этом подумали и остальные девочки – они как-то сразу замолчали и отступили от Зои на несколько шагов. А вдруг вместе с платьем на Зою сошла способность к чёрному колдовству? Вдруг теперь она стала повелительницей тёмных сил по-настоящему?
Лица девочек всё больше бледнели и вытягивались. Блики от ярких чёрных камней, которыми было усыпано платье, скакали по этим лицам, по стенам, по потолку…
И вот, не сговариваясь, девочки подумали: «Пусть катится отсюда эта Редькина! Гнать её отсюда, потому что нам страшно!»
И девочки уже угрожающе двинулись на Зою, которая тоже почувствовала общее настроение и сама испугалась.
– Ну, я готова! Нос мне накрась – тогда я точно буду Мышью! – неожиданно раздалось из дальнего угла. Это Арина Балованцева деловито пробиралась к своей подружке.
И сразу пропали оцепенение и страх. Девочки засуетились, заканчивая подготовку к балу-маскараду. И пусть костюм Редькиной затмевал своим блеском и пышностью все их костюмы, девчонки решили не отчаиваться. А держаться достойно. Ведь вдруг Редькину с её супернарядом не выберут королевой Хэллоуина – а приз достанется кому-то другому? И каждая под этим «кем-то другим» имела в виду себя…
Красавица-Редькина вытащила свою битком набитую косметичку и в считанные минуты раскрасила Арину, особенно налегая на чёрный карандаш. В конечном итоге Арина Балованцева оказалась похожа на нечто среднее между Микки-Маусом и чёртом. Она усмехнулась, глядя на себя в зеркало, поправила тёмно-коричневую шапочку с ушками, по форме напоминающими увядшие огуречные листья (ушки Зоя изготовила из старых папашиных носков) и, придерживая шлейф царицы Зои, вышла в коридор, где её уже давно ждал Витя Рындин.
– Красота, Арина! – с восхищением глядя на волшебницу в чёрном платье, произнёс Витя, который уже измучился ждать. – Так тебе идёт! Просто королевна!
Зоя не выдержала, засмеялась и, высоко вскинув руки, убрала с лица тёмную вуаль.
– Редькина, так это ты, что ли? – растерялся обычно невозмутимый Витя.
– А почему ты решил, что это я? – поинтересовалась Мышь-Арина.
– Ну… Я же пакет нёс. – замялся Витя. – Видел, там что-то чёрное, блестящее. Типа этого платья…
– Зоя, дарю насовсем! – шепнула Арина. – Это теперь твоё платье.
– Моё?
– Да. Пусть тебя сегодня королевой выберут.
– Ой… – Зоя снова чуть не заплакала.
И, сопровождая будущую королеву Хэллоуина, Арина и Витя направились к школьному актовому залу, где уже начиналось открытие праздника.
Директор Михаил Афанасьевич, наряженный, видимо, водяным, потому что имел мочальную бороду и был опутан рыбачьей сетью, стоял у входа в актовый зал и собирал со всех обещания: «Постараюсь не сжечь школу, не сорвать праздник и никому не навредить». Все монстры клятвенно это гарантировали – и только тогда попадали в святая святых праздника.
Пообещав это, Зоя Редькина торжественно вплыла в зал. Словно пажи придерживая её шлейф, Арина с Витей скользнули вслед за ней.
А в актовом зале было уже не протолкнуться. С минуты на минуту ожидалось торжественное начало праздника. Пока же все разглядывали друг друга и всячески красовались.
– Приветики! – услышала Арина за спиной, обернулась – и тут же здоровенная тыква ударила её в лоб.
Арина отлетела на Витю. Витя бросился разбираться. Но тыква снова заговорила человеческим голосом – и очень знакомым.
– Да это я! – прогудело из-под тыквы, которая моталась на тощеньких плечиках. – Просто не видно мне ничего!
Тонкие ручки сняли голову-тыкву с плеч – и ребята узнали улыбающегося Антошу Мыльченко. Его физиономия была облеплена оранжевыми тыквенными волокнами, точно такой же липкий мусор прочно застрял в его волосах, повис на ушах и плечах.
– Гуманоид наш дорогой! – засмеялся Витя Рындин. – Ты и правда гуманоида изображаешь?
– Хе, сам ты гуманоид. – фыркнул Антоша, отлепляя от носа шматок тыквенной мякоти. – Я Джек-Лампа.
– Что ещё за Джек-Лампа? – удивилась королевна-Редькина, величаво поворачиваясь к Антоше – своему многолетнему соседу по парте.
Антоша ласково погладил снятую с головы тыкву.
– А вы чего, к Хэллоуину не готовились? – как взаправдашний отличник, каким на самом деле он не являлся, поинтересовался Антоша. – Джек-Лампа – главный символ Хэллоуина. Я всё про него знаю – Джек обманул Сатану, ну, то есть главного духа Тьмы, тот снёс ему голову, засунул в эту голову свечку и заставил скитаться по свету со светящейся головой в руках. Скитаться, значит, и этого Духа искать, чтобы прощения попросить. Но Джек был хитрый, он и тут изловчился – голову надел на место, а вместо неё фонарь в репу засунул. Так и ходил. А потом, когда в Европу тыквы завезли, стали думать, что это он со светящейся тыквой в ночи ходит. Тыква же больше репы?
– Тыква точно больше репы. – подтвердила Арина. – А я и не знала, что всё так серьёзно.
– Так я тебе ещё и не то расскажу! – воодушевился Антоша, но раскатистые звуки колокола заставили всех обратить взоры на сцену.
Стихла музыка. В тишине сцена стала заполняться разряженными учителями. Ребята старательно их разглядывали – и далеко не сразу узнавали, кто из учителей под каким костюмом прячется.
– Ой, мамочки… – Зоя Редькина с трепетом прижала ладошки к сердцу. – Начинается…
Глава III
Надевайте ваши маски, начинаем свистопляски!
– Что, дорогие детишки, страшно? – загробным голосом произнёс в микрофон директор школы. – Погодите, сейчас будет ещё страшнее! Хэллоуин мы празднуем в нашей школе первый раз, поэтому если что-то получится не так, не расстраивайтесь и не пугайтесь. Будет новый год и новый праздник, и мы с вами всё исправим. Веселитесь, но не забывайте о дисциплине и о правилах противопожарной безопасности! Не хулиганьте. Для злобных хулиганов наказание суровое – препроводим домой под конвоем и с большим позором.
Никто не хотел домой под конвоем и с позором. А веселиться хотелось. Поэтому молодую учительницу истории Анастасию Геннадьевну притихшая школа слушала с большим вниманием.
Учительница, наряженная рогатой и крылатой гаргулией, вышла к микрофону.
– Ну вот сегодня, в вечер тридцать первого октября, и пришёл к нам этот странный праздник Хэллоуин. Вы, конечно же, всё про него знаете, у вас же было время подготовиться, но я ещё раз напомню вам в общих чертах, по какому же поводу мы с вами сегодня собрались. – постепенно голос говорившей в микрофон Анастасии Геннадьевны начал звенеть, тревожное эхо разлеталось от него по залу, билось о стены, искажалось и возвращалось обратно. Должно быть, это старшеклассники, которые отвечали за звуковое оформление праздника, поставили звук на реверберацию.
И это было весьма жутко.
– Этот праздник появился очень давно, в дохристианскую эпоху, – продолжала Анастасия Геннадьевна. – Это сейчас нам кажется, что Хэллоуин – это развлечение западного мира. На самом деле он был известен и нам, славянам, в основном балтийским. Народы прошлых времён были гораздо ближе друг другу, чем в нашем мире. Так вот и канун современного Хэллоуина, который многие народы, и славяне в том числе, называли Самхейн, Самайн – то есть ночь смерти, был общим праздником. В нём нет ничего страшного. По календарю друидов и календарям разных других старинных верований первого ноября начиналась зима. А зима – это смерть, умирание природы. И в ночь накануне Самхейна открывалась граница между мирами живых и мёртвых. Прошедший год уходил умирать, и на границе миров ему открывалась дверь – в тот, другой мир, где его тоже ждали. Ворота нашего мира живых открывались, выпуская ушедший год, и ворота мира мёртвых открывались тоже, впуская его. А что это значит, что миры сходятся близко, открывая ворота? Гуляй туда сюда, правильно?.. С наступлением темноты сходились миры, и тени умерших душ, как считали древние люди, старались через эту лазейку проникнуть в наш мир, пожить ещё немножко, порадоваться белому свету. Для этого им нужно было найти какую-нибудь оболочку, то есть живое тело – и вселиться туда. А чтобы его не выгнали из собственного тела, в эту таинственную новогоднюю ночь человек старался обмануть выходцев из тёмного мира – нарядиться ведьмой, призраком или другой нечистью. Тогда с того света выходец примет тебя за своего и пройдёт мимо.
– Ой! – звонко охнул в зале маленький перепуганный первоклассник. Его учительница, что стояла рядом, прижала мальчишку к себе и что-то ему зашептала, приподнимая возле детского уха бумажную маску вампира.
Анастасия Геннадьевна выждала паузу и продолжала. Слушали её так внимательно, как никогда ни на одном уроке.
– Но и живые колдуны и прочие вампиры, как считали люди тех далёких времён, тоже активизировались в эту ночь. Они выходили на улицу, смешивались с толпами ряженых и под шумок проворачивали свои тёмные делишки. Так что и от них, если переодеться, тоже можно спастись – вполне возможно, что какая-нибудь ведьма примет переодетого человека за своего и не причинит ему вреда… А ещё, в эту ночь, когда приоткрывались границы миров живых и мёртвых, люди старались узнать свою судьбу. Ведь там, в таинственном и неведомом другом мире, о нас уже всё знают, а раз миры сходятся так близко, можно заглянуть за границу неведомого и что-нибудь о своей судьбе выведать… Душам мёртвых ставили угощения, вспоминали их, задабривая, – ведь им уже всё известно, может, они подадут какой-нибудь знак и ответят на вопросы живых…
Толпа старшеклассников заволновалась и загудела. Что взрослые ребята задумали, было непонятно, долетели лишь отдельные слова: «гадать» и «на улице». Завуч, которая стояла на сцене, подошла к краю сцены, погрозила нарушителям тишины пальцем и дала Анастасии Геннадьевне знак, помотав руками в воздухе, – мол, заканчивайте, закругляйтесь. Анастасия Геннадьевна кивнула и продолжала свой рассказ, который публика жаждала услышать – ведь дети по-прежнему молчали и смотрели на сцену, открыв рты.
– С наступлением темноты люди гасили все огни в очагах – и собирались вокруг огромных костров в чистом поле, где небо сходится с землёй. – говорила учительница истории. – Огонь такого костра, зажжённого на границе мира живого и неживого, символизировал то, что всё начинается сначала, что смерти нет, что она тоже жизнь, только другая. И этот новый огонь люди брали от костра в виде горстки угольков, прятали его в плошку, коробочку, чтобы не задул ветер, – и несли домой. Чтобы зажечь в своей печи новый огонь, огонь нового года жизни. А какие были коробочки в те далёкие времена? Такие, чтобы и не обжечься, и огонь до дома донести? Выдолбленные изнутри овощи – репы, огурцы и даже свёклы. Только что был собран урожай, поэтому овощей было много, так что можно на празднике одновременно и похвастаться тем, что ты в этом году вырастил. В этих выдолбленных овощах и старались донести огонь домой. И считалось, что к идущему с этим новым огнём нечисть уже не подберётся… После открытия Америки в Европу попал другой овощ…
– Тыква! – изо всех сил крикнул Антоша Мыльченко, который как раз и проработал к празднику информацию об этом замечательном овоще.
И тут же получил от Вити по тыкве – по той, что обнимал руками, прижимая к животу. Слушать рассказ учительницы в этом шлеме Антоше было неудобно…
– Да, тыква… – улыбнулась Анастасия Геннадьевна. – В христианскую эпоху с праздником пытались бороться. На Руси он постепенно забылся совсем, частично превратился в весёлый зимний праздник Святки, вместе с календарём сместившись на январь. А на Западе он долго не забывался, и чтобы, как говорится, угодить и нашим, и вашим, там поступили по-другому. После Хэллоуина, праздника мёртвых, который праздновался тридцать первого октября, стали праздновать католический праздник День Всех Святых, а уже на следующий день, второго ноября – День Всех Душ, когда вспоминали не только святых и праведников, а вообще души всех, то есть души всех обычных людей. Так вот получился очень длинный праздник, и начинался он с Хэллоуина – то есть Кануна Дня Всех Святых. Самхейн – Хэллоуин был тихим, спокойным праздником, и с размахом начал праздноваться с тех пор, как на Американский континент приехали искать счастливой жизни ирландские переселенцы. Они любили Хэллоуин чуть ли не больше всех праздников. И пировали его с особым рвением. И теперь ночь, когда по улицам городов беснуются толпы наряженных нечистью людей, приносит большие доходы. Но мы с вами подумаем сегодня о другом, о том, о чём думали люди древней Европы. Мы будем с вами веселиться и стараться зажечь у себя внутри новый, но очень стойкий огонёк. Который поможет вам ничего не бояться, не пускать внутрь себя всё плохое, тёмное и страшное. Мы должны перехитрить зло, какую бы оно форму ни приняло. Мы с вами не позволим тёмным силам, которые в ночь Самхейна или Хэллоуина особенно близко подходят к разделяющей нас границе, вывернуть миры наизнанку. А чтобы всем было понятно, я скажу в заключение: главное, помните, что добро должно остаться добром, а зло злом.
«Вот это да! – подумала Арина Балованцева, слушая рассказ Анастасии Геннадьевны. – А я-то думала, что это ещё за Хэллоуин какой-то… Дайте сладкого – или напугаем… Самхейн – ночь, когда сходятся границы миров. Обмануть тёмные силы… Зажечь огонь новой жизни… Вот что за праздник! Так это совершенно меняет дело!»
Арине стало весело.
Стихли раскаты голоса молодой учительницы, её место у микрофона заняла завуч Маргарита Алексеевна, наряженная кем-то странным, больше всего напоминающим удалую дворничиху. Завуч бодро сообщила, что нужно участвовать в праздничных конкурсах, набирать фанты – и кто больше их наберёт, тот и станет королём или королевой сегодняшнего Хэллоуина. Но главным шансом на победу станет всё-таки конкурс на лучший костюм. Именно среди победителей этого конкурса, к тому же набравших наибольшее количество фантов, и будут выбираться король с королевой.
Узнав о конкурсе костюмов, многие невольно обернулись и посмотрели на переливающуюся чёрным сиянием Зою Редькину. Под плотной вуалью её лица никто не мог узнать. Многие начали гадать – да кто же это такая? Но то, что именно она может украсть у них шанс на победу, признали даже разряженные старшеклассницы.
Зоя стеснялась, но вуаль, которая прятала её лицо, никому не показывала этого. Услышав о том, что нужно набрать как можно больше фантов, чтобы претендовать на звание королевы, Зоя Редькина воодушевилась и, забыв о своём величии, хотела броситься навстречу фантам.
Но заиграла парадная музыка – произведение композитора Баха. Завуч сообщила в микрофон, что праздник начинается с бала, танцевать приглашаются только пары: мальчик-девочка.
Арина Балованцева не зевала ни секунды – она тут же построила в пару волшебную Редькину и красавца-Витю.
– Пожалуйста! – попросила она Витю, когда тот с возмущением повернулся к ней.
Танцевать Витя не любил, Арина это знала. А Зоя любила очень. Но вдруг её не пригласил бы никто? И что же, такая красавица останется без танца?..
Антон Мыльченко нацепил свою тыкву на голову и бросился приглашать каких-нибудь девочек. Но те, наряженные чёрти-кем, шарахались от него. Антоша не понимал, в чём дело, а всё было просто – из тыквы то и дело летели в разные стороны ошмётки липкой мякоти, а какой девочке хотелось быть с самого начала праздника облепленной какой-то бякой?
Антон очень гордился своим костюмом. Большую спелую тыкву он целый вечер долбил и выскабливал изнутри, так, чтобы она на голову спокойно надевалась. Мама Антоши пока ещё не знала о том, что эта тыква – гордость её дачного сезона, безжалостно искромсана ножом, выпотрошена и надета на голову её непутёвого сынишки. А она-то собиралась этой тыквой перед родственниками похвалиться. Вот узнает мама об Антошиной проделке – и чем хвалиться будет вместо тыквы? Головой Антона, в которую приходят такие светлые идеи?..
Но Антоша не думал об этом. Он наконец-то заловил маленькую третьеклассницу и гордо вышагивал с ней в медленном танце, всё время путал ногу и едва успевал поворачивать тыкву, которая то и дело норовила перекрутиться глазами на спину…
Арина Балованцева стояла у стеночки и наблюдала за происходящим. Недалеко от неё грозная учительница математики Овчарова Екатерина Александровна по кличке Овчарка наседала на Анастасию Геннадьевну и возмущённо шипела:
– Что это вы такое себе позволяете? Какие ещё тёмные силы? Какой такой огонь в репе? Что за бред в здании школы? Вы говорите, да не заговаривайтесь! Что за пропаганда? Вы что же это, милочка, огнепоклонница?
– Какая ещё огнепоклонница? – растерялась Анастасия Геннадьевна.
Овчарка, сотрясаясь всем своим стокилограммовым телом, вновь зарычала на молодую учительницу. Это было ужасно.
Арина не выдержала, подкралась к Овчарке, вытащила хлопушку, которыми запасся Витя и отдал на время танца их Арине подержать. Поднесла хлопушку к уху Овчарки и дёрнула за верёвочку…
– Ба-бах! – рвануло над ухом грозной математички, вместо конфетти из хлопушки вылетела маленькая пластмассовая игрушка и застряла в огромной Овчаркиной причёске.
– А-а-а! – заорала Овчарка и с трудом поворотилась назад. От неожиданности она с трудом переставляла ноги. И пока обернулась, Арины и след простыл.
Вместо неё мимо Овчарки двигалась вереница малышей. Екатерина Александровна только хотела схватить кого-нибудь первого попавшегося и наказать за свой испуг, но тут директор подозвал её к себе. Свирепо фыркнув, Овчарка оставила Анастасию Геннадьевну в покое и направилась к руководству, которое вновь активизировалось на сцене.
Музыка смолкла. Парадный танец закончился.
– Ну, ребятки, веселитесь! – перекрывая музыку, крикнул в микрофон директор школы. – Покажите силам мрака, что мы их не боимся! Что добро побеждает зло. Будьте весёлыми, добрыми – и никто не победит вас! Вперёд! На конкурсы!
Это было немного не то, чего хотели те, кто пришёл на Хэллоуин побеситься и подебоширить, пока можно. Ведь раз всё разрешили – чего терять время?..
Повторять два раза было не нужно. И с рёвом, криком и гиканьем школьники понеслись кто куда.
По коридорам висели указатели: сложенные из белых косточек надписи предлагали посоревноваться в задувании свечей с разного расстояния, поучаствовать в конкурсе на самые холодные руки…
Арина, Витя и Зоя вместе с основным потоком оказались возле столовой. На дверях висело праздничное меню, и чего там только не было: могильные червяки в кровавом соусе, печёный череп вурдалака, паучьи лапки и многое другое…
«Салат из зубов и мозгов покойника» оказался обычными зёрнами кукурузы с майонезом, но выглядел весьма противно – как будто по мисочкам и правда было разложено зубно-мозговое крошево. Коктейль «Кровавый Джек», который дул, вставив соломинку в прорезь своей головы-тыквы обнаруженный в столовой Антоша Мыльченко, был томатным соком с перцем и солью.
А самыми вкусными оказались «Крысиные лапки в желе», на которые все жадно набросились. Но Арина Балованцева не съела ни кусочка этого лакомства, несмотря на то, что это был обыкновенный холодец из куриных лапок с просвечивающими из мясного желе тонкими пальчиками, большую партию которых с огромной скидкой продали школьной столовой удивлённые работники птицефабрики. Продавали и удивлялись – а зачем это вам так много отходов? Детям, отвечала заведующая столовой, всё это – на радость детям… Долго после этого рассказывали трудящиеся птицефабрики всем своим знакомым о том, как теперь наживаются на бедных детишках бессердечные заведующие школьными столовыми, чем кормят подрастающее поколение…
Холодец этот почти неделю напролёт готовили школьные повара, он занял все холодильники. И теперь уничтожался детишками с поразительной быстротой.
Одна Арина Балованцева, которую трясло даже от упоминания о крысах, в очереди за холодцом не стояла. А, наоборот, отскочила от места его раздачи как можно дальше. Съела пару трупных костей, испечённых из белого теста всё теми же неутомимыми поварами-затейниками, челюсть мертвеца с растопыренными зубами, отведала блюдо «Мясные тараканчики» (фарш, завёрнутый в блин) – и вместе с Витей принялась зарабатывать фанты.
