«Алмазный эндшпиль» kitobidan iqtiboslar

Ничто не подчиняется тебе, кроме самого себя. Люди тебе неподвластны. Время тебе неподвластно. Даже вещи живут своей жизнью. Но ты сам - свое время, своя вещь. Ты можешь быть себе хозяином

Нельзя по утрам сбрасывать свое тело с кровати сразу. Нужно дать ему время проснуться. Хотя бы минутку - полежи, потянись, как кошка. Твое тело скажет тебе за это спасибо. Просто привыкни просыпаться на пару-тройку минут раньше, чем требуется, и ты удивишься, насколько легче тебе будет вставать. ("Восемь бусин на тонкой ниточке").

Ребенок – он как лакмусовая бумажка. Вытаскивает из тебя все лучшее и худшее. Благодаря ему ты можешь понять, какая ты в действительности ленивая скотина, не готовая оторвать задницу от дивана, чтобы почитать ему сказку на ночь. Или увидеть, что ты не такое уж никчемное существо, каким себе казался...

Мал человек, слаб... Любую подлость свою оправдает, дай только, за что уцепиться.

"...Знаешь, я поняла, что маленькие дети любят своих родителей безусловно, всего лишь по факту их существования. Любят самых разных: и пьющих, и глупых, и жестоких… Самое главное, любят даже бесчувственных. Это – аванс, аванс любовью. И часто случается так, что родители не умеют распорядиться этим авансом. Они думают, так будет всегда. Но со временем безусловность детской любви исчезает. Как только дети подрастают, их любовь нужно подпитывать своей. Их нужно очень очень сильно любить, а если не умеешь, то учиться этому. Я плохо умела. И не училась. И была рада, когда мальчишки уехали, потому что закопалась по уши в своих бедах с мужем. А беда была вовсе не в нем."

Ничто не подчиняется тебе, кроме тебя

люди поймут, что и им доступно золото». Аман попал со своим бизнесом

– Сема, к нам по проспекту телепает

товую стену: он знал, что она стеклянная и те, кто сидят сейчас внутри, видят весь холл и самого Антона. Он подчеркнуто неторопливо подошел к девушкам и улыбнулся: – Здравствуйте. Дымов у себя? Антон понимал, что к самому Хрящевскому его никто не пустит. Во всяком случае, сразу. Сперва ему

хочу посмотреть на него!» – Нет, – хрипло проговорил ста

привычно целовала его в небритую щеку, и сонный