Kitobni o'qish: «Звезда курятника»

Воскресенье

Тот, кто придумал делить людей на сов и жаворонков, несомненно, имел скудное воображение. Разве можно уместить все многообразие человеческих типов в две категории?

Возьмем, к примеру, меня. Я не сова и не жаворонок, я гибрид, причем не самый удачный: лечь мне хочется пораньше, а встать попозже. Лучше бы, конечно, наоборот: просыпаться, как жаворонок, на рассвете, а отходить ко сну, как сова, глубокой ночью, но, как говорится, что выросло, то выросло.

Моя смешанная птичья природа редко дает сбой. Как правило, это случается в полнолуние. Не знаю, почему, но в такие ночи я страдаю бессонницей. Кто испытывал это состояние, когда спать хочется, но не можется, тот знает, насколько это мучительно. И не только для самой жертвы бессонницы, для окружающих тоже.

Вот вам понравится, если в ночной тиши, когда вы лично мирно спите и видите сладкий третий сон, какая-нибудь неугомонная личность из числа ваших родных и близких неприкаянно слоняется по дому? Стеная как привидение, стуча зубами о край стакана с валерьянкой, бормоча: «Триста двадцать шестая овца, триста двадцать седьмая…» и оттаптывая лапы голосистому, как Шаляпин, коту? Мои домашние в таких случаях демонстрируют полное отсутствие душевной чуткости, жалости и понимания. Вместо того чтобы подбодрить меня добрым словом или составить мне компанию в ночных бдениях, они некрасиво ругаются и более или менее метко бросают в меня разные подручные предметы. Хорошо, если это мягкие подушки! Однажды в юности соседка в общежитии в сердцах запустила в меня моей собственной курсовой работой. Непрошитые листы разлетелись по всей комнате, частично выпорхнув и в открытое окно, и наутро мы с соседкой на пару бегали вокруг жилого корпуса, без разбору собирая в кучу все замеченные окрест бумажки. Помнится, дворничиха была очень удивлена и даже рада.

Правда, иногда мне случается одно-другое полнолуние пропустить, так что железной закономерности процесс не имеет. Это хорошо, но есть и минус: я не знаю точно, когда меня «накроет» в очередной раз.

– Что, опять? – сквозь длинный зевок страдальчески протянул мой муж, когда я среди ночи выползла из-под одеяла.

В форточке, не прикрытой шторой с целью лучшей вентиляции помещения, масляной лепешкой висела омерзительно желтая круглая луна.

– Спи себе, – неприязненно буркнула я, обходя импровизированное лежбище на полу.

Вечером к нам неожиданно нагрянули гости, не пожелавшие расходиться по домам. Далеко за полночь я кое-как разместила две супружеские пары на спешно развернутых биваках: двое легли на диване в кухне, еще пара – на ватных одеялах на полу. Одинокий молодой человек по имени Дима улегся на надувном матрасе на открытом балконе, благо в середине апреля у нас на Кубани столбик термометра даже ночью не опускается ниже пятнадцати градусов. Вполне можно ночевать под открытым небом!

И вот теперь пять человек гостей, мой муж Колян и наш маленький сынишка в детской дружно и радостно похрапывают, одна я слоняюсь по дому как неприкаянная душа!

Строго говоря, и послоняться-то как следует было негде! Все помещения, включая даже незастекленный балкон, заняты спящим народом! Ни тебе чайку на кухне попить, ни на балкон выйти, чтобы повыть на проклятую луну!

Я взяла книжку и пошла с ней в туалет. Часа полтора читала новый дамский детектив, пока не почувствовала, что еще страничка – и меня доведут до приступа желчекаменной болезни описания нечеловечески красивой жизни, которую вела главная героиня, на зависть состоятельная женщина, она же – исключительно от нечего делать – частная сыщица. Я перевернула книжку и с укором посмотрела на украшающее заднюю обложку фото, запечатлевшее автора произведения – очень милую даму, всю облепленную, как компрессами, очаровательными котятами, щенками и дюжими морскими свинками. И хозяйка зверинца, и ее питомцы улыбались так широко и безмятежно, словно рекламировали не детектив, а зубную пасту. Вот, живут же люди и звери! В загородных особняках, где у каждого хомяка по собственной комнате! Небось не страдают ни от недостатка жилой площади, ни от бессонницы! А тут, куда ни сунься, всюду спят оккупанты и храп несется со всех сторон – звук со стереоэффектом!

Рассердившись, я зарыла недочитанную книжку в кучу приготовленного для стирки грязного белья, вышла из туалета и хлопнула ладонью по выключателю. Свет в санузле погас, и сразу стало темно – хоть глаз коли. Чертова луна из форточки куда-то подевалась, и я на цыпочках двинулась в сторону кровати, держась вдоль стенки, чтобы не наступить на спящих на полу гостей.

Совсем забыла про тапки!

Дело в том, что у моего мужа есть привычка оставлять свои тапки в самых неожиданных местах: слева от кровати, справа от нее, на углу, на ближних подступах в радиусе метра, на дальних рубежах, вплоть до коридора, или посреди торной тропы в туалет. В принципе, ничего страшного, но у меня, в свою очередь, есть удивительная, не поддающаяся никакому логическому объяснению особенность: где бы ни валялись мужние тапки, я их под покровом ночи непременно найду и споткнусь! Примагничивают они меня, что ли? При этом прошу принять во внимание тот факт, что уютным словом «тапки» в нашем случае называется не легкая комнатная обувь на картонной подошве, а довольно увесистые кожаные чувяки сорок пятого размера, так что случайная встреча с ними чревата довольно серьезным увечьем!

На сей раз зловредные тапки затаились у стеночки, вдоль которой я кралась, чтобы не наступить на гостей, ведущих половую жизнь, то есть спящих на полу. Гостям повезло, я никого не придавила, но, споткнувшись о трижды проклятые башмаки, свалилась сама – прямо на спящего Коляна! А туфля мужа, получив ускорение, полетела под кровать, врубилась в массивную ножку, срикошетила и чувствительно двинула под зад потерянную Масянькой игрушку – пластмассового бегемотика.

Этот инерционный гиппопотам носится по дому, как спятившая газонокосилка Стивена Кинга – пугающе клацая челюстями с четырьмя зубами и при этом игриво помахивая хвостиком. Ну очень заводной бегемот – он врубается с полоборота, легким движением руки! Или, как в нашем случае, тапки…

Получив пинок, игрушечная зверюга выкатилась из-под кровати со скоростью мчащейся по тревоге пожарной машины и с разбегу цапнула за большой палец спящего Сашу. Несчастный, как на грех, имел неосторожность во сне высунуть ногу из-под одеяла! Взревев так, что позавидовал бы живой африканский прототип игрушечного гиппопотамчика, Саша брыкнул задней конечностью, и желто-зеленый бегемотик огромным жуком усвистел в сторону закрытой балконной двери!

– Дзин-н-н-нь!

– Ё-к-л-м-н!

– Ой, мамочки!

– М-м-м-м!

Разноголосые вопли, звон бьющегося стекла и шум падения невидимых в темноте предметов слились в единую какофонию. Матерился Саша, мамочку звала его жена Надя, а мычала я сама: дезориентированный спросонья Колян, пережив мое неожиданное падение, набросил на меня одеяло и уже после этого присовокупил свой голос к общему хору:

– Вот он, тут, я его держу!

Не в силах вырваться из плена верблюжьего одеяла, я невнятно мычала оправдательную речь и с ужасом думала, что вот-вот умру от удушья в руках собственного мужа! Ну, чисто Дездемона! Спасибо производителям одеял из натуральной верблюжьей шерсти, не обманули, изделие и впрямь пропускало некоторое количество воздуха, так что я смогла продержаться в шерстяном плену пару минут, пока мои тюремщики включили в комнате свет и оценили обстановку.

– Он меня за ногу укусил, гадина! – провозгласил Саша, энергично помогая Коляну распутать верблюжий кокон, содержащий предполагаемого злоумышленника.

– А мне глаз подбил! – мрачно сообщил мой муж.

– И еще стекло расколотил! – прибавила Сашина жена Надя.

– А я-то тут при чем?! – заорала я, едва выпутавшись из кокона. – Я никого не кусала, никого не била, стекол не трогала!

– Здрасьте! – удивленно сказал Саша, почесав в затылке. – Это, оказывается, Ленка! Колян, ты зачем жену в одеяло спеленал?

– Кыся, это никак ты?! – обиженно воскликнул муж. – Зачем ты двинула меня в глаз, что я такого сделал?

– Ты тапки свои бросил поперек дороги! – плаксиво сообщила я. – И я об них споткнулась, и упала, и ударилась макушкой о твою физиономию, и еще руку о стенку ушибла, и-и-и-и…

– Не плачь, Леночка! – Надя присела рядом со мной на кровать и обняла меня за плечи.

– Больно, – пожаловалась я, потирая запястье.

На нем красовался широкий медный браслет. Впрочем, уже не красовался: падая, я сильно ударилась рукой о стену и помяла металлическое украшение, оставившее на моем запястье багровый след, обещающий в самом скором времени превратиться в большой синяк.

– Дай-ка я сниму с тебя эти наручники! – вызвался помочь мне Колян. – Кыся, зачем ты вообще напялила на себя этот обруч?

– В аптеке мне сказали, что это помогает от бессонницы! – призналась я, чуть не плача.

– Выбрось его, – посоветовал муж.

– Кстати, о спокойном сне, – сказал Саша, стыдливо кутаясь в покрывало. – Кому мы обязаны столь неприятным пробуждением?

Мы с Коляном переглянулись.

– Это я виноват, – мужественно взял на себя вину мой супруг.

– Уж извините, – пожала плечами я.

– Вы, наверное, частенько так веселитесь? – поинтересовалась Надя. – С криками и битьем стекол? Я смотрю, Масянька даже не проснулся, должно быть, привык!

Я поспешно вскочила с кровати и рысцой сбегала в детскую, чтобы проверить, не проснулся ли малыш. Ребенок крепко спал, улыбаясь, как Джоконда. Я поплотнее прикрыла дверь в детскую, вернулась в гостиную и сказала народу:

– Все в порядке, Масянька спит.

– Андрюха с Галкой, похоже, тоже, – сказал Колян. – Либо дрыхнут как сурки, либо осторожничают, выжидают, пока у нас станет тихо. Небось мордобоя опасаются!

– Когда это у нас бывал мордобой? – возмутилась я.

Колян выразительно потер свое заплывающее око. Я осеклась и виновато замолчала.

– И Дима тоже спит как ребенок, – заметил Саша, выглянув в разбитую балконную дверь.

– И зачем только ты, Кыся, закрыла на ночь балконную дверь? – посетовал Колян. – Подумаешь, комары налетели бы! Зато бегемот улетел бы совершенно беспрепятственно! А теперь придется вставлять новое стекло!

Я подошла к двери, тоже заглянула в сквозную пробоину, вздохнула и сказала:

– К вопросу о разбитом стекле: Диму придется разбудить. Его осколками засыпало, не дай бог, будет во сне ворочаться, поранится еще!

– Дима, ау! – приглушенным басом позвал Саша, приблизив губы к отверстию в стекле.

– Погоди, ты неправильно делаешь, – остановил приятеля Колян. – Так ты его можешь напугать. Он спросонья вскочит и как раз напорется на битое стекло! Надо выйти на балкон и тихонечко потрясти его за плечо.

Стараясь не стукнуть створками, мы открыли двойную дверь, и Саша, как самый субтильный из присутствующих, протиснулся на балкон, почти полностью занятый вольготно раскинувшимся Димой.

– Дима, проснись! – нараспев позвал он, подергав одеяло, укрывающее спящего с головой.

Одеяло сползло, и в лунном свете нам открылась бледная физиономия с широко открытыми мертвыми глазами!

Саша взвизгнул и отпрыгнул с балкона назад, в комнату, свалив с подоконника кактус. Колючий зеленый шар упал на босую ногу Нади, она тоже взвизгнула и села на пол, поджимая раненую ступню.

– Спокойно, все остаются на своих местах! – дрожащим голосом скомандовала я. – Коля, бегом к телефону!

– Как, не сходя с места? – огрызнулся Колян.

– Протяни руку и возьми с полки мой мобильник! – велела я. – Набирай ноль-два! Скажи, что у нас тут труп, пусть приезжают поскорее, только, ради бога, без сирен и мигалок, чтобы не разбудить малыша!

Усталый дядька, которого обвисшие щеки и глаза в темных кругах делали похожим на бамбукового медведя панду, шагнул в комнату, открыв рот для какой-то грозной речи.

– Т-с-с! – с упреждением зашипела я, прикладывая палец к губам. – Говорите, пожалуйста, тише!

Товарищ Панда остановился и обвел внимательным взглядом группу граждан, задрапированных в мануфактурные изделия сообразно собственным вкусам: Саша соорудил римскую тогу, Надя навертела на себя пестрое покрывало на манер индийского сари, Колян остался топлесс, сварганив из большого полотенца довольно изящный саронг. Я в спешке не эстетствовала и просто обернулась простыней, завязав ее на груди, поэтому смотрелась как застенчивая деревенская купальщица. Характерно, что никому из нас не пришло в голову одеться, хотя время для этого у нас было!

Товарищ Панда кашлянул и произнес, как я просила, шепотом:

– Где труп?

– Труп на балконе, – с готовностью сообщил Колян. – Мы не стали его трогать, лежит, как лежал!

Товарищ Панда кивком указал направление троице суровых парней, возникших на пороге, как сказочные «Трое-из-ларца, одинаковы с лица». Мужики перестроились в колонну по одному и гуськом проследовали к балкону. Что примечательно, на цыпочках!

– Есть? – негромко спросил Панда передового бойца, выбравшегося на узкий балкон.

Остальные «Двое-из-ларца» застопорились у разбитой балконной двери, приблизив озабоченные лица к бреши в стекле.

– Есть, – приглушенно отозвался первый.

– Отлично, – невпопад сказал Панда.

Кашлянув, он снова посмотрел на нас и спросил:

– Что это было? Семейная сцена, драка, пьяный дебош?

– Ничего подобного не было! – возмутилась я.

– А синяк откуда? – Панда бестрепетной рукой указал на подбитый глаз моего мужа.

Колян растерянно моргнул и пощупал подпорченное око.

– Это я на него упала и ударила головой в лицо, – честно призналась я. – Случайно.

– А у вас на руке синяк, – заметил глазастый Панда. – Откуда?

– От браслета, – сказала я. – Ударилась рукой о стену, когда падала. Ну, на мужа! Когда глаз ему подбила.

– А кто разбил стекло? – спросил Панда, явно не поверивший ни единому моему слову.

– А вот это уже не я, это бегемот! – обрадованно ответила я.

– У вас есть бегемот? – спросил Панда у молчаливого Саши.

Очевидно, как единственный не травмированный среди нас, он внушал больше доверия.

– У нас был бегемот, – поправил сыщика добросовестный Саша.

Панда крякнул и после короткой паузы недоверчиво спросил:

– А где же он сейчас?

– Улетел, – легко ответила Надя, махнув рукой в сторону разбитой двери.

– Он улетел, но обещал вернуться, – вполголоса процитировал Колян фрекен Бок из мультика про Карлсона. – Милый, милый!

Уверена, что муж вовсе не издевался, цитата выскочила из него сама собой, просто потому, что этот мультфильм в персональном хит-параде нашего малыша стоит на втором месте – после «Простоквашина».

– Перелетный бегемот, значит, – остро прищурившись, резюмировал Панда. – Отлично.

– Если он вам нужен, я могу сбегать на улицу и поискать его под балконом, – вызвался Колян.

– Скорее всего он найдется на клумбе под окном, – предположила я.

– А что…

В кухне, где с вечера улеглись спать Андрей с Галей, длинно скрипнул диван. Не договорив, Панда развернулся на звук. Остекленная дверь, занавешенная для пущей звуко– и светонепроницаемости плотной шторой, приоткрылась, и в щель спиной вперед протиснулся Андрюша – всклокоченный, с томно прикрытыми глазами. Впрочем, первым взглядам присутствующих явился Андрюшин зад, туго обтянутый трикотажными семейными трусами веселенькой расцветочки «божья коровка».

– Классные подштанники! – восхитился Колян. – Примитивизм! Кыся, купи мне такие же! Очень оптимистический рисунок!

Прикрыв за собой дверь в кухню, Андрюша развернулся и нетвердым шагом лунатика проследовал в туалет. Бодрое журчание сменилось шумом водопада, и секунд десять спустя Андрюша вновь появился в коридоре. Руки у него были мокрые и лицо тоже.

– О, а вы вовсе и не спите? – обрадовался Андрюша, с запозданием разглядев группу товарищей, облаченных в полотняные изделия постельно-бельевого ассортимента.

Громко кашлянул товарищ Панда.

– Добрый вечер, – увидев незнакомого человека, приветливо сказал ему окончательно пробудившийся Андрюша. – Мы с вами, кажется, незнакомы? Я Андрей.

Панда машинально пожал протянутую ему руку и с недоумением посмотрел на свою увлажнившуюся ладонь.

– Капитан Потапов, – наконец-то представился он.

– Слушай, Ленка, хочу тебя попросить: пусть в следующий раз на корове спит кто-нибудь другой! – сказал между тем Андрей, обращаясь ко мне.

Поскольку спальных принадлежностей в доме оказалось меньше, чем заночевавших гостей, подушек на всех не хватило. Собственно, их было всего две, и я решила, что будет справедливо, если на подушках возлягут те, кто устроен с наименьшим комфортом, то есть спящие на полу. Дима на балконе в подушке не нуждался, он удобно расположился на надувном матрасе, у нас с Коляном под головами была свернутая шуба, а Андрею и Гале я выдала пару больших мягких игрушек – корову и слона. Как они делили плюшевую живность, я не вникала.

– У вас там корова? – напряженно моргнув, спросил у меня капитан Потапов.

Я не успела ему ответить.

– Это кто тут корова?! – обиженно вскричала невидимая Галка.

Через секунду она прорвалась сквозь занавески и остановилась в коридоре, уперев руки в боки. Бока были мясистые, гладкие, и, откровенно говоря, некоторое сходство с упитанной буренкой Галя действительно имела, в чем все присутствующие немедленно убедились: торопясь выяснять отношения, Галка прибежала в неглиже, состоявшем из просторных хлопчатобумажных трусов фасона «Прощай, молодость!» и плотного сатинового бюстгальтера пятого размера.

Ничего не говоря, я выдвинула ящик комода, достала чистую простынку и протянула ее приятельнице.

– Я извиняюсь, – изменив тон, произнесла Галка.

Она с признательностью приняла простынку и в момент смастерила из нее подобие кавказской бурки. Распахивающиеся полы Галка стыдливо придерживала руками.

– У вас на кухне живая корова? – терпеливо повторил вопрос капитан.

– Нет, там корова неживая, – так же терпеливо ответила я.

– А где живая? – спросила Галка, заинтересованно озираясь.

– Нигде, – оборвала ее я. – Во всяком случае, не у нас. У нас только мертвая.

– И слон тоже дохлый, – поспешил вмешаться Колян.

– Еще трупы? – с неподдельным интересом спросил от балконной двери кто-то из товарищей капитана.

– А что, собственно, случилось? – запоздало, хором поинтересовались Андрей и Галя.

– Диму убили!

– Надо же! – ахнули супруги.

Но настырный оперативник не дал им задать никаких вопросов, а вопросил сам:

– Так кто еще умер?

– Лена, Коля, ну почему вы не объясните товарищу Медведеву все по-человечески? – воззвала к нам с Коляном рассудительная Надя. – Слон и корова – это игрушечные звери.

– Я Потапов, – сказал капитан.

– Медвежья фамилия! – прыснула Галя, прозрачно намекая на известный рассказ Чехова.

Я строго посмотрела на нее и про себя несколько раз повторила: «Потапов, Потапов, Потапов!» Не дай бог, вслух назову капитана Пандой! Тоже ведь медведь, только бамбуковый.

– А что у вас в этой комнате? – Панда шагнул к двери в детскую.

– Стоп, туда нельзя! – Я решительно преградила ему дорогу, раскинув руки, как огородное пугало. – Там у нас Масяня!

– Он что, кусается? – съязвил Панда.

– Нет, он спит. – Я даже не улыбнулась.

Панда перевел взгляд на Коляна и спросил:

– Масяня – это кто? Еще один бегемот, слон или корова?

– Нет, это мальчик! – покачал головой мой супруг.

– Мальчик Масяня? – с непередаваемой интонацией повторил Панда. – Отлично.

Он посмотрел на своих спутников, как мне показалось, вопросительно.

– Может, одиннадцатую бригаду вызовем? – предложил «Второй-из-ларца», с готовностью отцепляя с поясного ремня мобильник.

– Это психиатричку, что ли? – напряглась я. – По-вашему, мы похожи на сумасшедших?!

Товарищ Панда выразительно оглядел меня с головы до ног. Под этим тяжелым взглядом окутывающая меня простыня сама собой размоталась и медленно поползла вниз.

– Ой! – воскликнула я, подхватывая полотнище на уровне бедер.

– Отлично, – в смущении делаясь бурым, как шишкинский медведь, невпопад пробормотал Панда.

– Спасибо, – так же невпопад ляпнула я.

– Мне тоже нравится, – присоединился оживившийся Колян.

– Супер! – заржал «Третий-из-ларца». – Стриптиз в дурдоме!

Надя натянула повыше верхний край своего покрывала, Саша нервно захохотал, и тут балконная дверь громко стукнула и в комнату боком протиснулся «Первый-из-ларца».

– Холодное оружие в доме есть? – деловито спросил он.

– Значит, Диму зарезали, – озвучил свои мысли сообразительный Саша. – А я-то еще надеялся, что его бегемотом зашибло!

– Послушайте, – проникновенно сказал ему Панда, ероша головную шерсть. – Давайте оставим в покое версию с перелетным бегемотом. Вас спросили, есть ли в доме холодное оружие, вот и отвечайте!

– В принципе, у нас все оружие холодное, мы обычно только еду разогреваем, – рассудительно сказал Колян. – И то не трижды в день!

Тут супруг с укором посмотрел на меня.

– Игрушечные мечи, сабли, стилеты не в счет? – уточнила я, пропустив мимо ушей намек на то, что я нерегулярно готовлю горячее. – А то у Колюшки арсенал – дай бог такой же полку спецназа!

– Кто есть Колюшка? – с трудом сдерживаясь, спросил Панда.

Я заметила, что у него начал дергаться правый глаз.

– Товарищ Топтыгин, вы не волнуйтесь! – проникновенно сказала добросердечная Надя. – Хотите, я накапаю вам валерианки? Или принесу успокоительных таблеток?

– Потапов! – взвизгнул Панда.

– Каких потапов? – не поняла Надя. – Что такое – потапы?

– Я спр-рашиваю, кто такой Колюшка? – с рычанием вопросил капитан.

– Это мальчик, – повторил Колян.

– Еще один?

– Мальчик и еще мальчик! – заржал Саша, некстати процитировав «Служебный роман».

Прорвало народ на крылатые выражения!

– Два в одном, – примирительно сказала я, тоже процитировав популярный рекламный ролик. И для лучшего понимания выдала туповатому Панде ряд синонимов. – Масяня и Колюшка – это один и тот же мальчик. Ребенок. Человеческий детеныш.

– Наш, – поторопился вставить Колян.

Товарищ Панда закрыл глаза, крепко потер переносицу и с чувством произнес:

– А идите вы все… в комнату к своим детям! Быстро!

Я открыла было рот, но Панда тут же гаркнул:

– И молча!

Гуськом мы протопали мимо каменно замершего Панды в спальню к Масяньке. По пути завернутый в тогу Саша зачем-то провозгласил, как древнеримский гладиатор:

– Аве, Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя!

– Не надо про покойников, накаркаешь еще! – подтолкнула его в спину рассерженная супруга.

Последней заходя в детскую, я потихоньку стянула с книжной полки оставленный там Коляном мобильник. Почему потихоньку – сама не знаю. Мне подумалось, что рассерженный Панда будет возражать против наших контактов с внешним миром.

В детской, освещенной слабым светом ночника, все расселись на пушистом ковре в кружок, что несколько смахивало на пикник на травке. Вероятно, поэтому наше настроение несколько улучшилось. Под приглушенные смешки и перешептывание присутствующих я набрала нужный номер и позвонила нашему доброму приятелю, профессиональному сыщику и тоже капитану – Сереге Лазарчуку.

Трубку долго не снимали, и я уже почти отчаялась дозвониться, когда услышала долгожданный отзыв:

– Капитан Лазарчук…

– Я знаю, что ты капитан Лазарчук, – торопливо заговорила я, прикрывая трубку ладонью. – Это я, Лена.

– Я понял, что это ты, – хрипло произнес приятель. – Кто еще позвонил бы мне в половине пятого утра? И наверняка с какой-нибудь гадостью!

– Сереженька, нам нужна твоя помощь! – заныла я. – Срочно! Понимаешь, у нас тут труп!

– Я не стану его прятать, даже не надейся! – поспешно сказал Серега. – Тем более срочно!

Мысленно я отметила эту оговорку: значит, если мне понадобится избавиться от какого-нибудь трупа без лишней спешки, капитана вполне можно будет привлечь к этому процессу!

– Серый, я не собираюсь его прятать! – сообщила я. – Куда мне его прятать? Квартира малогабаритная, а труп – здоровый мужик! То есть уже, конечно, не здоровый, какое здоровье у трупа… Но в нем не меньше восьмидесяти кило, в моем доме нет подходящих тайников, он никуда не поместится!

– Расчленять не советую, – душераздирающе зевнув, сказал капитан.

– Сдурел? – рявкнула я. – Кому это нужно его расчленять! Лежит себе на балконе, целый и невредимый, только зарезанный!

– Вызывай оперов, они организуют вынос тела, – посоветовал Серега.

– Уже! – воскликнула я. – Следственная бригада, или как там у вас это называется, уже здесь! Брось ты беспокоиться о трупе, о нем заботятся «Трое-из-ларца» и капитан Мишкин!

– По-та-пов! – дружным шепотом проскандировали Колян и Саша.

– Потапов! – повторила я.

– Я Лазарчук, – напомнил Серега.

– Я знаю, что ты Лазарчук! – начала я сердиться. – А еще ты наш друг и тоже опер, поэтому я хочу, чтобы ты приехал и объяснил своим коллегам, что мы не сумасшедшие…

– Не могу за это поручиться, – вставил ехидный капитан.

– …потому что Панда, как услышал про бегемота, корову и слона, так совсем озверел, – не обращая внимания на насмешки, закончила я. – Боюсь, как бы он нас не арестовал!

– Не знаю, о каких животных ты говоришь, но идея арестовать тебя мне лично очень нравится, – признался приятель. – Насколько спокойнее жилось бы окружающим!

– Лазарчук, если ты немедленно не приедешь, я тебя убью! – придушенно рявкнула я в трубку.

– Одного трупа тебе мало? – укорил меня Колян.

Андрюша выразительно кашлянул. Я отклеила от уха трубку мобильника и посмотрела в сторону двери. Она была приоткрыта, и на пороге стоял Панда. Капитан смотрел на меня тяжелым взглядом, парализующее воздействие которого снижал только нервный тик.

– Я никого не убивала! – поспешила заявить я.

– Пройдите в кухню, – велел мне капитан. – Хозяин дома – в ванную, гости мужского пола – один в туалет, другой в гостиную. Одна из женщин выйдет на балкон, вторая подождет в коридоре.

– Ну, нет, я на балкон не пойду! – заявила Галя. – Я покойников боюсь!

– Тело уже вынесли, – сообщил Панда. – Делайте, что вам велено!

– Их четверо, значит, Галю и Надю будут допрашивать во вторую очередь, – прошептал мне на ухо Колян.

– А можно мне на допрос во вторую смену? – попросила я Панду. – Я бы покараулила малыша, пока Колян освободится. Не хочется оставлять ребенка без присмотра, столько народу в доме, в том числе совсем чужие люди! Мася увидит незнакомого человека – испугается!

– Я могу пойти вместо Леночки, – вызвалась добрая Надя. – Вы со мной быстро закончите, я в основном спала и мало что видела. Собственно, только то, что было после пролета бегемота.

– Ладно, – буркнул Панда, отступая в гостиную.

В открытую дверь потянулись граждане в простынях и покрывалах. Я проводила их взглядом, пересела на табурет у кроватки спящего малыша и отправила в адрес Сереги Лазарчука мысленный посыл такой мощности, что друг-сыщик должен был ощутить его как целенаправленный пинок.

В девятом часу утра я стояла на опустевшем балконе, барабаня пальцами по перилам в такт своим мыслям. Поскольку мысли эти нервно скакали, получалось что-то бравурное.

Сыщики во главе с капитаном Пандой-Потаповым убрались восвояси и унесли с собой мертвое тело, прихватив зачем-то и надувной матрас, на котором оно покоилось. Кроме меня, людей в настоящий момент в квартире не было – ни живых, ни мертвых. Гости разбежались, как только им позволил суровый Панда, а Коляна с Масянькой я сразу после завтрака выгнала на прогулку. Сама осталась дома под предлогом необходимости навести порядок в квартире.

Честно говоря, никакого особого беспорядка менты у нас не произвели. Колян, когда он поутру, уже опаздывая на работу, спешно ищет свои ключи, часы, бумажник и мобильник, производит гораздо больший беспорядок – нечто среднее между еврейским погромом и налетом торнадо.

Я протерла влажной тряпкой затоптанный оперативниками пол, вымыла кофейные чашки, аккуратно составленные сыщиками в мойку, и расставила в соответствии с заведенным порядком сдвинутые с места предметы, в том числе и наш семейный фотоальбом. Примчавшийся по тревоге Лазарчук зачем-то показывал его Панде. Интересно знать, с какими комментариями? Я немного тревожилась: в альбоме было немало снимков, которые в свете случившегося ночью ЧП могли скомпрометировать и хозяев дома, и некоторых гостей. Особое беспокойство в этом смысле у меня вызывало постановочное фото, запечатлевшее моего мужа, Сашу и Андрея с пятиметровым скульптурным крокодилом. На снимке Андрюха с самым страдальческим видом корчился в полнозубой пасти аллигатора, Колян, напрягая бицепсы, силился захлопнуть челюсти рептилии, а нискорослый лопоухий Саша, помогая Коляну, взбесившимся Чебурашкой скакал на голове монументального Гены. Притом лица у моего мужа и у Саши были такие, что не возникало никаких сомнений в их способности шутя-играючи совершить жестокое кровавое убийство.

Впрочем, надо отдать должное Лазарчуку, он оказал на Панду благотворное влияние, и никого из нашей компании сыщики не забрали. Кроме Димы, разумеется. Однако у меня не было уверенности в том, что все мы вне подозрений в совершении убийства.

Строго говоря, я не подозревала только саму себя и Масяню. Точнее, в обратном порядке: Масяню и себя. Ребенка можно было исключить уже потому, что он пока не научился самостоятельно выбираться из кроватки – хотя ходить очень даже умеет! Просто у кроватки очень высокий бортик, мы его специально подняли, чтобы исключить возможность несанкционированного выпрыгивания младенца, так что Мася сам вылезть наружу не мог. А в отношении своей собственной персоны легкая тень сомнения у меня все же была.

Прежде чем бессонница окончательно меня одолела, я еще пыталась с ней бороться и некоторое время провела в зыбком полусне. Минут десять-пятнадцать, не больше, но этого срока вполне могло хватить, чтобы выйти на балкон и прирезать спящего там Диму. Я живо представила, как это могло быть: вот я, типичный сбрендивший лунатик, выползаю на балкон и замахиваюсь большим кухонным ножом… Дальше этой пугающей картины дело не пошло: я так и не смогла придумать мотивацию преступления.

С некоторой натяжкой, но себя я оправдала, однако остальные пять человек – Колян, Саша с Надей и Андрей с Галей – остались в моем списке потенциальных убийц, и это меня очень огорчало. К сожалению, хотя я и бодрствовала приблизительно с двух до четырех часов ночи, но провела это время в туалете за чтением детектива и поэтому не могла засвидетельствовать алиби присутствовавших. Пока я следила за вымышленными приключениями героини книжки, Колян, Саша, Надя, Андрей и Галя поодиночке или группой свободно могли ухлопать практически неограниченное количество народа!

Более того, в это время в квартиру вполне мог проникнуть кто-нибудь извне! Входная дверь запирается всего на один замок, о ненадежности которого Лазарчук неоднократно предупреждал меня, говоря, что он «открывается плевком, пинком и волшебным словом». Таким образом, к списку подозреваемых приплюсовывался некто с отмычкой. Ну, и с колющим или режущим орудием убийства. Кстати говоря, у меня сложилось впечатление, что сыщики ничего однозначно подходящего в нашем доме не нашли, хотя и уволокли с собой с дюжину относительно острых инструментов: штопор, ножницы, металлическую расческу с длинной тонкой ручкой, отвертки…