Kitobni o'qish: «Заклятая родня»

Глава 1

Маринка поддёрнула рюкзак и осмотрелась.

Зрелище было так себе – рыжеватый пыльный кружок площади со значком остановки в одном конце и маленьким вагончиком-магазином напротив. Позади старенькие дома. Куры, бродящие в свободном выпасе. Несколько дворняг, прячущихся от жары в канаве да две бабульки, прервавшие разговор и с жадным интересом разглядывающие её теперь.

Маринка направилась к ним, состроив приветливую гримаску.

– Здравствуйте. Подскажите пожалуйста, как добраться до Грачевников?

Бабульки переглянулись и одновременно скривились.

– Тебе зачем? – бесцеремонно поинтересовалась одна из них.

– У меня там дела. – вдаваться в подробности Маринке не хотелось.

– Дела-а-а, – протянула вторая насмешливо. – В брошенной-то деревне?

Подобного Маринка не ожидала. Однако ничем не выдав растерянности, улыбнулась через силу и повторила вопрос.

– Вот молодежь пошла! Ей говорят, что нет там никого. А она своё!

– Твоя правда, Макаровна! Никого не слухают нынешние-то. Никто им не указ!

Маринка поняла, что вряд ли добьётся вразумительного ответа и, отвернувшись, принялась рассматривать магазин. Двери вагончика были затворены. Окна забраны чем-то похожим на жалюзи. Перекошенная табличка «открыто» сообщала окружающему миру, что магазин работает.

У продавщицы что ли спросить про дорогу? – подумала Маринка, и в этот момент позвонила мать.

– Слушаю, мам. Всё в порядке. Мы добрались. Погода классная. Сейчас с девчонками распакуемся и сразу на пляж. Конечно, буду на связи. Папе привет. – бодро протараторила Маринка, скрестив пальцы. Врать она не любила, но иначе было нельзя.

Мама спрашивала о чём-то ещё, но Маринка свернула разговор, пообещав перезвонить позже.

– Ты это, слышь, путешественница, – позвала одна из бабулек. – В Грачевники не ходи. Пусто там. Да и место нехорошее.

– Я должна. Мне нужно.

– Да что за надобность такая у тебя?

– Не важно, – дёрнула плечом Маринка. – Нужно и всё!

Когда она направилась к магазинчику, в спину прозвучало неожиданное:

– В Ермолаево тебе надо.

– В Ермолаево? – удивилась Маринка, и бабульки энергично закивали.

– Там хоть шебутные да странные проживают, зато деревня полнёхонька. Глядишь, образумит кто. Или подскажет, как в Грачевниках не пропасть.

До Ермолаево Маринка добиралась пешком. Дорога пылила, травы, растущие по сторонам, уныло свесили вниз подвявшие листья.

Душный воздух застыл. Примолкли, словно в ожидании чего-то грозного, насекомые и птицы. Рыхлое выцветшее солнце жгло голову. Мучила жажда.

Маринка пожалела, что купила только одну бутылку минералки.

С досадой осмотрев посеревшие от пыли новенькие кроссовки, потопала ногами, пытаясь её стряхнуть.

Что за август! Только начался, а уже всё иссохло!

И солнце злое. Ненормальное просто солнце! Маринка не помнила такого раньше.

Как же хочется пить! Да и поесть не мешало бы. Чёрствую булку из магазина-вагончика она давно уплела, как и захваченные из дома яблоки.

Ну, ничего. В Ермолаево она перекусит и отдохнёт. Должно же быть там кафе или, хотя бы, столовка.

До деревни Маринка еле доплелась.

С непривычки разболелись ноги, неразношенные кроссовки натёрли пятки.

Медленно бредя по пустым улицам, Маринка разглядела в палисаднике одного из дворов обнимающуюся за кустом парочку и маленькую улыбчивую старушку рядом.

Женщина была молода и красива, широкий сарафан не скрывал располневшую талию и живот. Загорелый бородатый блондин выглядел значительно старше. Он с нежностью смотрел на подругу, то и дело поправляя ей непослушный локон длинных чёрных волос.

Старушка подошла к калитке, приветливо поинтересовалась у Маринки, кого та ищет.

– Мне бы кафе и гостиницу. Не подскажете, где это?

– Да какое кафе, деточка, – всплеснула старушка руками. – Сроду у нас в Ермолаево его не бывало.

– Боюсь, что гостиницы вам тоже здесь не найти. – сочувственно улыбнулся мужчина.

Ответить Маринка не успела – из-за дома появился странный кот. Упитанный и кудлатый, он прошествовал мимо на задних лапах и скрылся в высоких подсолнухах.

– Но… как?? – поражённо выдохнула Маринка. – Как он это делает?

– Заметила? – рассмеялась черноволосая. – Это мелочи. Он ещё и говорить умеет.

Она откровенно забавлялась растерянностью Маринки, и та невольно покраснела.

За кого её здесь принимают? За малолетнюю дурочку?

Маринка собралась с достоинством ответить на эту неудачную шутку, как вдруг черноволосая охнула и осела на землю, прихватив руками живот.

– Началось! Тима, неси её в дом! Живее! Ну! – немедленно скомандовала старушка и, когда мужчина подхватил жену, поспешила следом за ними.

Маринка осталась одна. И хотя дверь осталась распахнутой, войти внутрь она не решилась. Понимала прекрасно, что хозяевам сейчас не до неё.

Повздыхав, Маринка побрела со двора, но у калитки замешкалась, пропуская забавную парочку – ярко накрашенную тётку в лосинах и красной цветастой майке да невысокую полноватую женщину с узлом белых волос и пятном на щеке. Тётка в возбуждении восклицала:

– Спорим, девочка у Аньки! Я ещё когда говорила, что родится девочка!.. Спорим?

– Да кто бы ни был – всё в радость, – бормотала её спутница и улыбалась.

Не обратив на Маринку никакого внимания, обе проследовали в дом.

Во дают, – удивилась Маринка. Неужели не удосужились заранее узнать пол ребёнка? Что за отсталые нравы?

Тем временем, из распахнутого окна послышались радостные восклицания. На пороге возникла знакомая старушка, радостно кричащая в телефон:

– Девочка! Здоровенькая! Крепенькая! Копия нашей Аннушки. Не волнуйтесь, всё хорошо. Нет, нет, ничего пока не надо. Она вам позже позвонит, когда отдохнёт.

Спрятав сотовый в кармашек фартука, старушка скрылась внутри и почти сразу выкатила через порог деревянный обод без спиц. Аккуратно спустила по ступеням, и в этот миг из распахнутого окна грянуло:

– Оня! Где плетёнка от сглаза?

– Бегу! – старушка резво припустила обратно, оставив колесо на траве.

Маринка, не сдержавшись, хихикнула. Правильно сказали бабки у остановки, в Ермолаево действительно странный народ.

Интересно, зачем им понадобилось сломанное колесо?

Маринка осторожно потрогала его ногой. Колесо было старым. Дерево успело потемнеть и пойти трещинами. Отверстия для спиц пустовали, подёрнутые тоненькой паутиной.

Колесо напомнило Маринке обруч. Она шагнула внутрь его и попробовала приподнять. Только ничего не получилось, тяжёлое колесо трудно было удержать в руках.

– Ну, девка, доиграласи! – злорадно проскрипело позади.

Дёрнувшись от неожиданности, Маринка поспешно отпрыгнула в сторону и оглянулась.

Давешний упитанный кот со встрёпанной бородой с осуждением смотрел на неё. В одной лапе он держал огромную кружку, по краю которой стекала пышная пена. Отсалютовав ею Маринке, кот смачно втянул в себя содержимое и довольно крякнул.

– У Анютки дочурка народиласи. Эх, жизня наша!.. Ну, чаво уставиласи, дурында? Зачем полезла через обод? Накликала себе на головушку заботы.

Обомлев, Маринка, пролепетала:

– Я… просто так. Извините…

– Просто так! – передразнил кот. – Думалку включать кто за тебя станет? Не простая то вещь. Заговорённая! Через неё пронимание творили.

– Прони… что?

Кот досадливо сплюнул и почесался.

– От молодежь современная. Про-ни-ма-ни-е! – повторил по слогам. – Анну девчата через обод провели, чтобы побыстрее разродиласи. Знаешь, я и рад, и не очень, – вздохнув, доверительно продолжил кот. – Таперя Анютка силушку свою передала доче. Не попользоваласи почти. Обидно. Вместе мы бы могли такого наворотить!

– А… обод? Почему нельзя его брать? – Маринка никак не могла сосредоточиться на услышанном и воспринимала происходящее не как участница, а как сторонний наблюдатель.

– Сжечь его полагаетси, а тута ты. Влезла в историю, девка.

– В какую историю? – слабым голосом переспросила Маринка.

– Да в такую! – кот в возмущении прошёлся по двору. – Перешла ты через этот обод, дорогу к нам себе открыла.

– Мне к вам дорогу бабульки подсказали. На самом деле мне в Грачевники нужно.

– В Грачевники! – взвизгнул кот. – Вот ведь дела! Всё одно к одному покатилоси!

В голове у Маринки слегка кружило.

Она ясно представила со стороны, как сидит на теплых ступеньках и спокойно беседует с котом.

Наверное, всё же перегрелась по дороге сюда. Прихватила солнечный удар. И теперь вот мерещится всякое.

А может это чревовещательский трюк?

Кто-то прячется рядом и разыгрывает её. И вдобавок снимает на камеру, чтобы потом запостить в соцсетях!

Встряхнувшись, Маринка нарочито громко произнесла:

– Не люблю дурацкие приколы! Я вас раскрыла. Выходите!

– Ты кого зовёшь, шелапутная? – вскинулся изумлённый кот. – А ну, ежели послушаютси да выйдут. Первая о том пожалеешь.

– Ты тоже хорош, зачем пугаешь девчонку? Завёл себе манеру. – раскрашенная тётка в лосинах курила на крылечке, ловко пуская кольцами дым.

Кот засмотрелся на неё и в восхищении взмявкнул.

– Какова красота! Видала, как виртуозит? Глядел бы и глядел.

– Ты к кому приехала? – поинтересовалась у Маринки тётка.

– Я? Так… ни к кому. Дорогу хочу узнать. До Грачевников.

Тётка загасила сигарету и нахмурилась.

– Тебе зачем туда?

– По делам.

– Матрёш, вразуми дурную! – вмешался в разговор кот. – В самую ведь логовищу собраласи!

– От дурного слышу! – огрызнулась Маринка и поднялась со ступеней.

Тётка молчала, задумчиво её разглядывая.

Под жёстким оценивающим взглядом сделалось неуютно.

– Я пойду, наверное. Спасибо. До свидания. – пробормотала Маринка скороговоркой и двинулась к калитке.

– Ты его понимаешь! – утвердительно прозвучало ей в спину. – Как так получилось-то?

– Она через обод прошла. – проинформировал кот. – Я и чихнуть не успел, как это случилоси.

Ахнув, тётка скатилась с крылечка и догнала Маринку.

– Не уж, правда обод трогала?

– Простите, – залепетала та. – Я случайно!

– Не было печали, так добавилась! Не зря мне третьего дня в гуще кофейной глаза привиделись! Ох, девонька. О чём ты только думала?

– Колесо на обруч похоже. Вот я и попробовала. – Маринке передалась тёткина тревога. Захотелось оказаться подальше отсюда. Забыть и говорящего кота, и молодящуюся Матрёшу, а самое главное – причину, из-за которой она обманула родителей и приехала в эти места.

Причина была очень серьёзная и крылась в её сестре.

Лизу, сводную сестру по отцу, Маринка любила, несмотря на все её причуды.

Была та старшая по возрасту, но по уму – дитя. И со временем странности только множились.

Лиза могла днями не выходить из своей комнаты. Сидела, завернувшись в одеяло да отрешённо смотрела в одну точку. Постепенно она совсем перестала ухаживать за собой – мылась редко, одевалась во что попало, новые же вещички, что специально подсовывали встревоженные родители, оставались лежать нераспакованными. Порядком отросшие волосы Лиза не расчесывала сама и никому не позволяла к ним прикасаться.

Периодически родители возили её по больницам, посещали консультационные центры и специальных врачей, предпринимая тщетные попытки вывести дочь из этого состояния. Но всё было без толку, достучаться до Лизы не удавалось.

Не так давно проявилась у Лизы странная способность снимать боль.

Маринка часто мучилась мигренью. Во время очередного приступа, когда она лежала у себя не в силах и пошевелиться, послышался скрип двери да шаркающие шаги. Сестра теперь ходила как старушка, сгорбившись и не отрывая от пола ног.

– Лиз, ты чего? – шепнула Маринка, не оборачиваясь.

Лиза не ответила. Только положила ладонь на затылок Маринке, легонько провела по волосам, принялась медленно поглаживать, перебирая пряди. И удивительное дело – там, где не помогла сильная таблетка, справились руки сестры, и мигрень отступила.

– Как ты это сделала? – потрясенная Маринка села на кровати, помотала головой для надёжности, проверяя, не заболит ли снова. Голова не заболела. Рассосался и муторный комок в желудке. Маринка снова была бодра и полна сил.

Лиза ответа не дала, лишь взглянула искоса, скривила губы в улыбке и бочком-бочком уковыляла из комнаты. Оставалось только гадать, откуда взялся у неё этот дар.

Игнорировать причуды и странности Лизы становилось всё труднее. Последней каплей стали её поделки.

Сначала она приохотилась плести косицы из верёвочек. Потом распустила свитер, что связала для Маринки бабушка, мамина мама. Принялась сворачивать из пряжи моточки, пытаясь создать маленьких куклят.

Жаль было Маринке свитера, но она смирилась – понадеялась, что новое занятие расшевелит сестру, проделает прореху во всегдашнем сумеречном её состоянии.

Купив симпатичную плетёную корзинку, Маринка собрала туда цветные лоскутки, пуговицы, катушки с нитками, ножнички да игольницу-сердечко и подарила всё сестре.

С той поры в комнате Лизы поселились странные создания. Не разобрать было, кого она мастерила теперь – то ли старушек, смахивающих на птиц, то ли птиц, напоминающих старушек.

С одинаковыми вытянутыми лицами-клювами, черными пуговками глаз, в криво скроенных одёжках да платочках до самого лба, заняли они подоконник, кровать, расположились на кресле и на столе. С каждым днём к многочисленной группе прибавлялась очередная самоделка. Но Лиза и не думала останавливаться, кроила да сшивала детальки с фанатичным рвением.

Маринку новые куклы пугали, под взглядами равнодушных бусинок-глаз пробирали её мурашки. Ночью в квартире постоянно что-то шуршало и поскрипывало. Чудились чьи-то осторожные шажочки и тихий зловещий смех.

Когда куклы основательно забили комнату, мама решила сложить их в коробки и выбросить. Но сестра не позволила, схватив ножницы кинулась на защиту своих созданий и пропорола матери руку.

После этого случая родители собрались на совет. Они долго и эмоционально спорили в своей комнате, а потом пригласили Маринку и поставили перед фактом, что Лизу следует изолировать.

Маринка и сама понимала, что нужно. Странные выходки сестры уже не казались безобидными. Маринка с тревогой подмечала необъяснимое хитроватое выражение, всё чаще возникающее у Лизы – словно та знала какой-то секрет и скрывала его от других. Это зловещее лукавство во взгляде производило жутковатое впечатление. Теперь же, после нападения на мать, Лиза и вовсе сделалась опасной.

Затеяв откровенный разговор, родители попросили Маринку присесть.

Первым заговорил отчим: помявшись, вспомнил прошлое, рассказал о знакомстве с первой женой, о том, что случилось после рождения Лизы и почему он забрал дочь себе.

Маринка никогда не задумывалась о том, отчего Лиза живёт с ними, воспринимала это как должное. Поэтому страшная правда, услышанная теперь, так сильно её поразила. Оказывается, Лизина мать – Надежда – после родов сошла с ума! Бабушка тоже имела заметные странности. Эта же карма настигла теперь и Лизу.

– Они совсем… ненормальные? – всё переспрашивала Маринка, не в силах поверить.

– К сожалению, это так. – подтвердила мама. – Я подумала, что ты должна об этом узнать, дочь.

– И где они сейчас?

– Мать Лизы в психоневрологическом интернате. Её состояние необратимо и с годами только прогрессирует.

– А бабушка?

– Про неё ничего не знаю. Да и какая разница?

– А когда вы встречались… Вы же тусили, и всё такое… Тебя не отпугнуло, что мать невесты ненормальная? – прямо спросила Маринка отчима.

– Я был молод, влюблён и ничего не подозревал. Надежда не захотела нас знакомить. Посчитала, что ни к чему. Заявила, что мать не примет городского зятя.

– Как экстравагантно! – хмыкнула Маринка. – Может быть мать к тому времени уже загремела в дурку?

– Марина! – шикнула мама возмущённо. – Выбирай, пожалуйста, слова.

– Она жила в какой-то деревеньке. Название такое смешное… Грачи… Грачевники! Точно. Грачевники.

– Просто обхохочешься! – Маринка покосилась на маму. – Какие ещё шокирующие признания вы подготовили сегодня? Мой родной отец тоже был психом?

– Марина! – мать пошла пятнами. – Что ты такое говоришь!

– То есть мне дурдом не грозит? И на том спасибо.

– Зря мы затеяли этот разговор, – раздражённо бросил отчим.

– Ну уж нет. Договаривайте. Для чего мне эта информация?

– Мы приняли решение определить Лизу в пансионат для людей с подобными отклонениями. Поэтому рассказали тебе историю её родных. Такое не лечится, Марин.

Постепенно Маринка смирилась с решением родителей, хотя отчего-то ей было стыдно перед сестрой за то, что от неё решили избавиться. И когда настало время отъезда, она собралась попросить у Лизы прощения.

Отчим ждал у машины, мама уехала раньше, чтобы решить кое-какие формальности.

Лиза отрешенно стояла у двери, держала подаренную Маринкой корзину. В ней помещались несколько самых неприятных куклёх из её поделок.

Маринка хотела обнять сестру, но та вдруг схватила её за руку и с усилием произнесла;

– По-мо-ги!

– Лиза! Ты понимаешь меня?? Ты можешь говорить!! – ахнула Маринка. – У тебя явное улучшение! Я сейчас позову отца, можно будет отменить поездку…

– По-мо-ги! – повторила Лиза, до боли сжав руку Маринки.

– Что я могу для тебя сделать? Как помочь, Лиза?

Но Лиза не сказала больше ни слова. Лицо её будто пошло рябью, взгляд сделался пустым и одновременно чуть хитроватым…

– Эй, девонька, о чём размечталась? – вопрос Матрёши вернул Маринку в действительность. – Пойдём-ка до меня. Скоро вечер, тебе приткнуться где-то нужно. У нас ночами шалят.

– Шалят? – очнувшись от воспоминаний, Маринка не сразу сообразила, кто с ней заговорил.

– Шалят, – усмехнулась Матрёша. – Вот такие вот товарищи, – она кивнула в сторону кота, сидевшего на хвосте и строчившего что-то в блокноте.

– Помалкивай! – отмахнулся тот. – Спугнёшь мою вдохновению.

– Да ты никак стихи там слагаешь? – развеселилась Матрёша.

– Оду ваяю. Для Анютки поздравки. – важно ответил кот и забормотал что-то под нос.

– Никогда не видела говорящих котов, – через силу улыбнулась Маринка.

– Справедливости ради, это не совсем кот, а Онин дворовый.

– Д-дворовый?

– Агась, – подтвердил кот и поклонился. – Чин у меня такой. Должностя.

– Ты его меньше слушай, болтуна. Пошли уже. Я только Грапу предупрежу.

Матрёша метнулась в дом и вскоре выскочила обратно, сопровождаемая знакомой приветливой старушкой.

Та несла в руках миску, прикрытую полотенцем.

– Это Оня. Бабушка Анны, что девочку родила. – пояснила Матрёша.

– Прости, деточка, что не могу тебя здесь разместить, места у меня маловато. – баба Оня улыбнулась. – А у Матрёши хорошо, тебе понравится. Возьми вот, я перекусить собрала.

Маринка принялась отказываться, но желудок воспротивился и громко заурчал.

– Бери-бери, не жеманничай, – подтолкнула Матрёша. – У меня жратвы не водится, я форму блюду, к жениху собираюсь.

Маринка послушно приняла миску, пробормотав благодарность.

– Ешь на здоровье, милая. И не ходи в Грачевники одна. Мы позже поговорим, я расскажу кое-что про ту деревню.

Глава 2

У Матрёши было всё по-простому. И Маринка этому даже обрадовалась – можно было не стесняться и не бояться сделать что-то не так.

Показав Маринке её комнату и сунув ком из мятой простыни да наволочки, Матрёша залипла в скайп. Глуповато хихикая да перевирая слова, принялась любезничать со своим приятелем-немцем.

Попутно она успевала отдавать команды и Маринке:

– Чайник на плите. Разогрей. Заварка в жестянке на полочке справа. Как закипит, насыпь побольше, ложки три-четыре верхом.

Маринка только ресницами хлопала от подобной бесцеремонности, но не спорила, помалкивала и выполняла.

Когда она, обнаружив заветную баночку среди развала мешочков и пакетиков, приготовила чай, Матрёша нарисовалась на кухне.

– Что там тебе Оня насобирала? – откинув полотенчико, порылась в миске и выудила щедро присыпанную сахаром плюшку. Вгрызлась в аппетитную румяную сдобу и всхрюкнула от удовольствия. – Ммм… Всё-таки Оня мастерица по выпечке. Вкусно-то как!

Маринка поспешно последовала её примеру.

Плюшка и правда была восхитительная – с хрусткой корочкой и мягкой, будто вздыхающей, серединой.

Чай тоже не подвёл. После крепкого, чуть терпковатого настоя, оставалось во рту стойкое мятно-лимонное послевкусие.

Маринка, предпочитающая в основном йогурты да быстрорастворимые каши, давно не ужинала с таким удовольствием.

Она хотела расспросить Матрёшу про Грачевники, но не успела – той снова написал заморский кавалер.

Повздыхав, Маринка перемыла чашки, прибрала на столе и, вернувшись в комнату, с тоской взглянула на ком неглаженного белья.

Она не ждала обслуживания по высшему разряду, как в отеле. Хорошо, что её вообще приютили и дали поесть. Просто при виде незаправленной кровати сильно затосковала по дому, по своей уютной комнате, по родителям и по Лизе тоже.

Приказав себе не раскисать, Маринка взялась за простыню. Сейчас она расправит бельё и ляжет спать. А завтра придумает, как действовать дальше.

Заметив в телефоне несколько непринятых вызовов от мамы, она написала быстро:

– Мам. Всё отлично! Накупались, переели вкусного и немного устали.

Рядом пристроила весёлую рожицу смайла и отослала сообщение.

Маринка впервые обманывала родных, и от этого было неловко, стыдно. Успокаивало её лишь то, что подобная ложь была во благо, ради Лизы.

Она прилегла, но всё не могла заснуть. Поворочавшись часик, не выдержала, вышла во двор.

Ночь выдалась ясная.

Под лунным светом грезили цветы.

У Матрёши их было великое множество.

Ночные фиалки разрослись особенно густо, а пахли так сладко, что хотелось погрузить лицо в их нежные соцветия да так и остаться.

Маринка присела возле цветов на деревянный чурбак и постепенно расслабилась. Ей сделалось спокойно и хорошо.

За невысоким заборчиком виднелась пустая улочка, свет в домах давно не горел и казалось, что она одна-одинёшенька в целом мире. И это было прекрасно!

Неожиданно через дорогу метнулась черная тень. Подбежав к забору, завозилась чуть слышно.

Маринка порадовалась, что сидит в темноте, и с улицы её не видно. Но и самой ей было не разглядеть ночного визитёра.

Тень продолжала свою возню у калитки, и Маринке сделалось не по себе.

Вдруг это вор?

Может, нужно позвать хозяйку?

Маринка понимала, что та вряд ли обрадуется, если её воркование по скайпу прервут, от того и не спешила беспокоить. Когда же она почти решилась покричать Матрёше, тень перебежала обратно и скрылась в переулке.

Маринка немедленно сунулась к забору – посмотреть, что там. На деревянную штакетину некто намотал кусок толстой бечевы, завязанный узлом и обмазанный чем-то чёрным.

Что за дрянь? – она собралась было осторожно потрогать узел, как вдруг услышала:

– А ну, замри!

Из разросшихся лопухов вывалился дворовый и прошипел сердито:

– Завертень не трожь!

От внезапного появления кота кувыркнулось сердце да ослабели ноги, Маринка оперлась о заборчик, чтобы не упасть.

– Вы меня напугали! Разве можно так!

– А ты не хватайси за пакостю! Нету в тебе ума, весь отъела с бабкиными плюшками.

– Я только посмотреть хотела.

– Хотелки прищеми свои! Это на порчу сделано! Соседка Матрёшина вредительствует.

– На порчу? – растерянно повторила Маринка. – Так разве бывает?

– Пипец котёнку! – взъярился кот. – Ты ж сама видала, как Светка тута перевязь мотала.

– Зачем?

– От зависти! Светка непутёвая баба. Стольки глупостей понаделала. А Матрёша наша умница, в команде девчат состоит, за порядком приглядывает. Опять же, кавалерт у ней появилси из этих… из иносранцев.

Маринка хихикнула.

– Кавалер, – поправила она кота. – Из иностранцев.

– Не придирайси! – возмутился дворовый. – Поняла меня и ладушки.

– Что за команда девчат?

– Дык ты видала всех: Оня, Грапа, Матреша и Аннушка.

– Забавно. Они почти все… ну, взрослые. А вы их девчатами зовёте.

– Как ощущают себя – так и зовём.

– А эта ваша Светка, она не в команде?

– Какое тама! Ни разумении в ей, ни знаний. Да и силы маловато.

– Я не знала, что её нужно остановить.

– А знала бы, так что? Полезла на рожон? Ох, девка…

– Ох, девка, – передразнила кота Маринка. – Сами-то почему не вмешались?

– Дык… Придремнул чуток, расслабилси, – смутился тот. – В лопухах прохладно, приятственно.

Маринка присветила перевязь фонариком и поинтересовалась, что теперь с ней делать.

– Не хватайси! – снова взревел дворовый. – То для знающих работа. Девчата уберут.

Он протиснулся в калитку, проковылял к чурбаку и поворошил растущие рядом цветы.

Маринка с наслаждением вдохнула душистый аромат и улыбнулась.

– Хорошо у вас! Необычно. Я даже не думала, что мне может понравиться в деревне.

– Чего припёрласи тогда?

– По делам! Грубый ты, дворовик.

– Дворовый я. Не перевирай мою прозванию. Ишь, осмелела, тыкалка.

Маринка не стала пререкаться, чтобы не злить собеседника. Ей было невероятно интересно разговаривать с котом.

– Откуда ты взялся?

Дворовый возмущенно раздул щёки.

– Я завсегда тутачки находилси! Моя родина – баб Онин двор.

– Никогда не слышала про таких как ты, – пожала плечами Маринка.

– Нашла чем похвалятьси, – фыркнул кот и энергично поскреб в бороде.

– Я сказки читала… в детстве. Фильмы всякие… ну, ужастики… про ведьм, вампиров, русалок смотрела.

– За вампиров не скажу – нечисть заграничныя, а вот упыри да прочий сброд попадаютси. Сторожко быть надобно. Ты таперя со всеми повидаешси.

– Я? – напряглась Маринка. – Зачем они мне? Не хочу!

– Поздно пить боржому! – подхрюкнул дворовый. – Неча было через обод лезть.

– Да причём здесь обод?

Кот повернул голову и внимательно посмотрел на Маринку. В лунном свете глаза его взблеснули ярко-золотым.

– Не пойму – ты и впрямь дурная? Через обод очи твои отворилиси, всех теперя видеть станешь.

– И… что?

Кот скрипнул зубами и рванул лохматящуюся по сторонам бородёнку.

– И то, бестолковая! Познакомишьси, говорю. У нас тута всякого сброду навалом!

Он вдруг задёргался, изловчился и выкусил из шерсти на спине огромный репей.

– Сенька-оборотень бузит, – невнятно пожаловался Маринке. – Придумал себе забаву – приличных котов гонять.

Подробностей про оборотня Маринке услышать не довелось – дворовый вдруг приосанился, выправил усы и скривился глуповатой улыбкой. Причиной этой внезапной перемены явилась кругленькая старушонка с мордочкой, смахивающей на лисью, в длинной распашонке и платке, повязанном надо лбом рожками.

Она просеменила из-за дома, но увидев Маринку шустро откатилась назад. Перед тем, как скрыться – оглянулась, поманив кота. Сорвав цветок и заправив его за ухо, дворовый поспешил за ней.

Сколько их тут водится? Маринка на цыпочках прокралась следом, собираясь подглядеть. Но завернув за угол, передумала. Впереди было темно и как-то неуютно.

Говорящий кот и прочие странные существа, шмыгающие вокруг, больше не удивляли. Напротив, мир, внезапно открывшийся ей, теперь привлекал всё больше – его хотелось наблюдать и исследовать.

Тихо булькнул мобильник. Маринка провела пальцем по экрану и увидела сообщение от Лизы.

– Помоги! – только и было написано в нём.

Едва Маринка прочитала сообщение, как экран пошёл рябью и почернел.

Она зачем-то потрясла телефон, и только потом сообразила нажать кнопочку перезагрузки.

Кто написал это сообщение?

Ведь у Лизы никогда не было телефона.

Как не было контакта с именем Лиза в её собственном мобильнике.

Почему же тогда телефон опознал отправителя?

Странности множились, но ответов на них не было.

Маринка в нетерпении ждала, пока «проснётся» телефон, и когда всё загрузилось, поспешила перечитать сообщение. Но в папке «Принятых» было пусто.

На душе у Маринки сделалось муторно.

Пока она рассиживается в гостях и болтает с котом, Лиза томится взаперти в богадельне! Оторванная от дома и близких, в компании своих странных кукол.

Нужно начинать действовать. Не зря же она приехала.

И Маринка решила, что с утра отправится в Грачевники. Вот только что будет делать, если деревня и правда пустует? Где станет искать Лизину родню? Думать об этом сейчас не было сил, и она отмахнулась от этой мысли.

Повезёт – расспрошу местных. Нет – вернусь в Ермолаево и поговорю с бабой Оней, – так решила для себя и постепенно задремала.

Спала Маринка плохо, ей было слишком мягко и душно.

Кровать у Матрёши оказалась старая, с железными спинками и панцирной сеткой, прогибающейся под тяжестью тела. Сверху помещалась толстая перина, избавиться от которой не было никакой возможности.

Окно Маринка оставила приоткрытым. Но когда спросонья ей почудилось, что по подоконнику шарит чья-то когтистая рука, створку пришлось захлопнуть. Встреча с ночными обитателями деревни не входила в её планы.

Маринка поднялась с рассветом и решила не ждать пробуждения Матрёши.

Прихватив рюкзачок, осторожно покинула дом, и уже перед калиткой услышала чьи-то тихие причитания в лопухах.

– Эй, кто здесь? – тихонечко позвала она, готовая в случае чего быстро отпрыгнуть в сторону.

В ответ замычали сильнее, и перед ней предстал кот – порядком потрёпанный, с обвисшими усами и прореженной бородой.