Kitobni o'qish: «Расправить крылья»

Глава 1.

Лиза.

О чем вы думаете, глядя на своего мужа? Кого видите? Смущенного мальчишку, которому сказали «да» много лет назад – долговязого, сутулого, нервно теребящего скромный букет ромашек? Признаться честно, я по-прежнему тону в тёплых, как молочный шоколад, глазах Матвея. Он не изменился… Разве что взгляд с годами утратил кротость и юношескую чистоту, стал твёрдым и благосклонным. Его не портят даже морщинки, разбегающиеся лучиками вокруг глаз. У Матвея сильные руки – жилистые, увитые бороздками выпирающих вен. А о чем думаете вы, смотря на руки своего мужа? Вспоминаете, как он кружил вас, задыхаясь от счастья, на пороге ЗАГСа? Или носил на руках во время медового месяца?

– Лиза, я надеюсь, обойдёмся без фокусов? – голос мужа разрывает паутину моих мыслей, как острый клинок.

Когда-то голос Матвея заставлял мое сердце биться чаще… А его ласкающий слух шёпот кипятил кровь. Когда-то. Давно…

Я крепче вжимаюсь в прохладное кожаное сиденье автомобиля, с трудом отводя глаза. Облизываю мужа взглядом, как озабоченная, жалкая нищенка, просящая кроху внимания. Какие же у него высокие скулы! Точеные. У нашего сына Даньки такие же. И волевой подбородок Данил унаследовал от отца.

Матвей нервно сжимает руль, а я снова смотрю на его руки, размышляя, как же давно они меня не касались…

– Лиза, я жду ответ. – Пожалуй, стали в его голосе хватит, чтобы заглушить все окружающие звуки. Автомобильные гудки, музыка, льющаяся из окон открытых кафешек – все словно растворяется в пространстве, оставляя меня наедине с его вопросом.

– Я же дала согласие на развод. – Мямлю я, виновато опуская глаза в пол. – Зачем ты опять спрашиваешь?

– Ты пялишься на меня всю дорогу. Вот зачем. – Раздраженно отвечает он. – Я выполнил все свои обязательства, Лиза. Вы с сыном ни в чем не нуждаетесь. А Данил… – не отрываясь от дороги, вздыхает Матвей. –… он смирится со временем. Вот увидишь.

Я молчу. Тупо киваю и отвожу, наконец, взгляд от мужа, выбрав в качестве объекта наблюдения пролетающий мимо свадебный кортеж…

Матвей паркуется возле ЗАГСа. Не глядя в мою сторону, выходит из машины. Я тянусь ладонью к прохладной ручке, отворяя дверь для новой жизни… Жизни одинокой разведёнки. Или, как сейчас модно говорить, свободной молодой женщины.

– Идём? – сухо спрашивает Матвей.

Мимо нас проносятся счастливые молодожены с вереницей нарядных гостей. Я зажмуриваюсь, попав под дождь из риса и розовых лепестков. Непроизвольно хватаю Матвея за руку и звонко смеюсь, удирая от веселой, подвыпившей компании. Забываюсь на секунду и мигом прихожу в себя, столкнувшись с отстранённым взглядом мужа. Его чувственные губы, сжатые в тонкую линию, выступившие на лбу морщины говорят красноречивее слов.

– Ой. Извини. – Отпускаю ладонь Матвея, костеря себя на чем стоит свет. Когда я уже смирюсь? И перестану вести себя, как тряпка?

Муж забирает мой паспорт и уходит в один из кабинетов. О чём-то переговаривается с эффектной сотрудницей, а потом приглашает меня расписаться в документах. Ну вот и все – в паспорте красуется жирная печать, уведомляющая окружающих о новом статусе Виноградовой Елизаветы – разведена.

– Лиза, куда тебя подвезти? – Матвей не скрывает облегчения. Оно струится из его глаз и ощущается в голосе. Да что там облегчение. Триумф – вот что он чувствует! Наконец-то можно легально обхаживать молодую любовницу Илоночку.

– Никуда, спасибо. Мне заскочить нужно… в одно место. – Бормочу чуть слышно, отводя взгляд в сторону красивой, позирующей фотографу пары.

– Ты в порядке? Не страдай сильно, ладно? Ну… бывает. В жизни все бывает. Любовь проходит и… – его губы не улыбаются, а глаза – в них столько счастья и молодецкого задора, что хочется отвернуться. Сейчас он поедет к Илоночке, подхватит ее на руки и будет кружить, кружить… А потом они займутся любовью на некогда нашей кровати. Мда…

– Матвей, со мной все в порядке. Ты поезжай, обрадуй Илону.

Ей-богу, мне приходится приложить усилие, чтобы голос звучал твёрдо. «Не страдай, не плачь, смирись…» – я столько раз слышала от мужа эти дежурные фразы, что впору привыкнуть. Знаете, есть такое выражение: если выплакать все слёзы, их не останется. По-моему, со мной случилось именно это. Я очерствела от боли, превратилась в сухарь, опустевший колодец или выжженный лес.

Провожаю взглядом удаляющуюся статную фигуру Матвея и бреду в парк. Шаркаю по дорожке, как сгорбленная старуха, к вагончику с мороженым, чтобы заесть неприятное событие порцией сладкого. Последнее время это стало регулярной привычкой. Откровенно говоря, не очень хорошо сказывающейся на моей внешности. Развалившись на лавочке под кроной раскидистого тополя, я достаю из сумочки телефон и выполняю данное подруге обещание – звоню ей.

– Виноградова, рассказывай! Как все прошло?

Снежана разговаривает со мной по громкой связи. На заднем фоне льётся вода и работает телевизор. Кажется, я даже слышу, как шкварчит сковорода на плите.

– Нет, Ланская. Так я разговаривать не буду. Завязывай с уборкой или готовкой, а потом поговорим. – Облизав подтаявшее мороженое, ультимативно отвечаю я.

– Лиза, да ты что, обиделась? – вода перестаёт течь, сковородка больше не шкварчит. – Приезжай ко мне немедленно, слышишь? У меня единственный выходной за две недели, я не знаю, за что хвататься. Приедешь?

Ну вот как не приехать? Плакаться в жилетку я, конечно, не буду, а вот поговорить, получить от Снежаны порцию заботы и сочувствия – всегда пожалуйста! Отбиваю вызов и вызываю такси.

– Ну ты и раскабанела, Виноградова! – восклицает Снежана, обрушив на меня порцию «заботы и поддержки» с порога. – Килограммов шестьдесят пять уже?

– Семьдесят, Ланская, – бросаю небрежно. – Пройти-то можно, или будем обсуждать меня в подъезде?

Да, Снежана своеобразный человек, она резковатая и прямолинейная до чертиков, но, что поделать, я люблю ее со школьной скамьи.

– Кошмар! Ну ты даёшь, Лиза. Проходи скорее на кухню, буду поить тебя чаем. Кормить не буду, даже не уговаривай.

– Не очень-то и хотелось. – Сухо бросаю я и следую в указанном направлении.

– Лиза, и ты ничего не скажешь? Промолчишь в ответ на мою бестактность? – уперев руки в аппетитные бока, обтянутые лосинами в горошек, хмурится Снежка. – Я же хочу, чтобы ты… чтобы ты…

Черт, кажется, Ланская сейчас сама расплачется. Вот уж точно говорят, женщина – удивительное, не изведанное природой существо, многогранное и непредсказуемое.

– Не о чем переживать, Снежка. – Со вздохом отвечаю, по-дружески сжимая кисть подруги. – И ничего не бестактность, Ланская. Кто ещё откроет мне глаза, как не ты?

– Вот и правильно. Твоя жизнь похожа на строчку в анкете: «Лиза, тридцать восемь лет, разведена». – Снежка вырисовывает в воздухе закорючки и смешно кривится.

– Семьдесят килограммов. Ты забыла добавить! – деловито добавляю.

– Это можно опустить, Виноградова. Зачем так палиться-то? – прикрыв рот рукой, шепчет Ланская.

– Ну, ну. Договаривай. Строчка в анкете, что дальше?

– А то… Пора сбросить прошлое, как чемодан без ручки. Отпустить его, перевернуть страницу и начать писать новую историю. Поняла, Виноградова? Подумаешь, муж ее бросил. Завёл любовницу, выгнал из дома…

– А… как ее писать-то? Если у меня даже слёз нет, Снеж?

– Они и не нужны. Ты уже выплакала все, дурочка. И готова для полёта. Причём в прямом смысле этого слова. – Снежана театрально взмахивает рукой и достаёт яркий рекламный буклет. – Я тут подумала – в отпуск тебе надо, Лизок.

Глава 2.

Лиза.

Возможно, это прозвучит цинично, но я не боялась развода. Я неплохо зарабатываю, а финансовая независимость придаёт уверенности побольше, чем новые прическа или туфли. Забота о моем детище – Grapes Casual – небольшом производстве женской одежды и интернет-магазине, занимала все свободное время.

Прошло много месяцев, но мельчайшие подробности того дня не отлипают от меня, как гадкие пиявки. Накануне открытия первого магазина-салона дизайнер интерьера перенесла встречу, освободив в моем рабочем графике несколько часов. Воодушевленная предстоящими изменениями, я отправилась домой – хотелось успеть замариновать мясо и сделать лёгкую уборку перед возвращением любимых с работы. Данька устроился стажером в крупную фирму современных IT-технологий, я открывала первый оффлайн-магазин – нам было что отмечать, правда? Однако, Матвей так не думал…

Машину мужа, припаркованную возле ворот, я заметила издали. Странно… Матвей не предупредил о том, что приедет в обеденный перерыв. Мы давно обедали порознь, и времена, когда Матвей прибегал домой в любую свободную минуту, канули в Лету.

Бросив машину возле калитки, я бесшумно открыла ее и проникла во двор. Амур – наш джек-рассел-терьер сиротливо сидел возле входной двери в дом. Мне бы тогда почуять неладное, но нет… Разум словно отключился, отказываясь принимать очевидные вещи. Муж никогда бы не выгнал пса на улицу без причины. А причиной послужила его полная вовлечённость в некий процесс.

Женские стоны до сих пор стоят у меня в ушах. Нет, я не стала подниматься в нашу с мужем спальню: не хотелось видеть их сплетенные обнаженные тела. При моей впечатлительности эта картина наверняка пошатнула бы психику.

Потрепав Амура за ухом, я скинула туфли и прошла в гостиную. Напоила пса, полила цветы, украшающие дом, и включила телевизор. Погромче. Так, чтобы мое присутствие в доме, наконец, заметили. На Муз ТВ орала какая-то глупая песня, но даже она была неспособна заглушить бешеное сердцебиение…

А потом она спустилась – молодая и стройная блондинка с почти детским лицом и очаровательными кудряшками. Та, кто заменила мужу меня.

– Милый, – она визгливо позвала Матвея, жеманно прикрывая полные груди МОИМ розовым банным полотенцем. – У нас гости.

У НАС! Ну, вы поняли. Почему же я ничего не замечала, а? Наивно прятала голову в песок и отбрасывала от себя подозрения? Почему упорно верила в то, что муж никуда не денется спустя столько лет? Что же это за свойство психики – вытеснять из сознания то, что может принести боль?

– Лиза?! – застыл в дверях Матвей. Взъерошенный, с глазами, сверкающими сытым блеском, и губами, припухшими от поцелуев с юной прелестницей. Даже тогда… такой красивый, но уже чужой.

Отчего-то вместо размышлений над сломанным браком, я думала о беспорядке в спальне, несвежем постельном белье и разбросанной на туалетном столике косметике. А ещё о Данькиных носках, валяющихся под диваном в гостиной. Глупо, правда?

– Лиза, что ты здесь делаешь? – подозрительно взирая на мою физиономию, спросил Матвей.

– Я? Вообще-то, я здесь живу.

Ответила и рассмеялась. Я смеялась громко и долго, наблюдая за их растерянными, ошарашенными лицами. Вытянутыми, постными, охреневшими лицами. Смеялась, пока бедолага Амур не начал лаять, испугавшись за здоровье хозяйки…

– Лиза, ты не уснула? – голос Снежки вырывает меня из задумчивости. – Так что насчёт отпуска?

– Хм… Отпуск? – равнодушно кручу в руках красочный буклет. Пальмы, яхта, загорелые красавчики и я…

– Что-то ты приуныла, Виноградова, – Снежка подливает мне чай и достает с верхней полки большую шоколадку. – Тебе точно нужен отпуск. И не спорь!

– Ну, какой отпуск? Перед открытием второго магазина? К тому же на носу самые значимые выставки новых коллекций и…

– А как же лето? Июль, море, солнце и прогулки на яхте? Ты лишишь себя заслуженного отдыха ради каких-то выставок? – фыркает Снежана, отломив кусочек шоколадки. – Лиза, жизнь сама вытолкала тебя из золотой клетки. Распахнула перед тобой дверь в ожидании полета. Тебе нужно присесть, как перед стартом, разогнаться и… расправить крылья. А небо само тебя подхватит.

Верчу яркий буклет, понимая, что у меня нет шансов отказаться. Не потому, что я тряпка, не имеющая своего мнения. Я хочу этого! Хочу впервые сделать что-то не по плану. Сделать то, что Я сама хочу. Выдрать это самое Я из завалов обязанностей, ответственности и долга.

– Снежка, я долго думала, – хитро прищуриваюсь. – Тур, как я погляжу, очень дорогой. Так вот: я поеду в отпуск и оторвусь по полной!

Последние слова тонут в счастливом визге Снежки.

Глава 3.

Егор.

– Папуль, я так рада, что ты едешь один. – Лицо Рады выражает крайнюю обеспокоенность. Прямо не восемнадцатилетняя девчонка, а маленькая старушка. Удивляюсь, когда она успела вырасти? Рада отбрасывает за спину длинную каштановую прядь и по-хозяйски разливает чай.

– И ты даже не будешь читать мне мораль про брак, маму и сохранение семьи? Все эти твои бла бла бла… – закатываю глаза, пряча улыбку.

– Пап, я вас обоих люблю. И уважаю ваш выбор. Мама не может жить без своих убийц и насильников, мошенников и воров, работа – ее призвание, ведь так?

– Еще маньяков, ты забыла добавить.

– Тем более! А тебе нужна мягкая и домашняя женщина. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив. – Чопорно произносит Рада, а потом вытягивает губы трубочкой и дует в чашку. Ну, даёт! Наполеон в юбке, а не девчонка!

– Что-о-о? И я уже не старпер? – говорю нарочито старческим голосом и потряхиваю перед лицом дочери «дрожащими» пальцами.

– Фу, папуль. Скажешь тоже. Ты у меня красавец! Еще молодым фору дашь. Ты только это… не воспринимай мой комплимент, как сигнал к действию. Если хочешь знать, я категорически против Лилечки из отдела кадров. Ну все, я пойду. Не хватало еще опоздать на первую пару.

Радуся целует меня в щеку, гладит наглую морду Арчи – бенгальского кота, сидящего возле стола за собственным стулом, и выбегает из дома, громко хлопнув дверью.

Ну какой отпуск в период слияния с Карасевым? Порой я напоминаю себе брюзжащего старикана с манией преследования. В самом то деле, партнер по бизнесу (при активном пособничестве той самой Лилечки) буквально силой выталкивает меня в отпуск – разве это не странно? Усилием воли гоню от себя дурные мысли: да, моя жизнь последний год походит на филиал ада на земле, только это не повод переносить недовольство и подозрительность на всех, попадающихся на пути людей. Я и правда устал. Вымотался от семейных разборок с Ритой и прогрессирующей деменции мамы. Коллеги проявляют заботу и внимание, а я… Забил голову предстоящим проектом и чертовым слиянием.

– Егор Вадимович, как настроение перед поездкой?

За спиной звенит колокольчиком голос Лили и мелко перестукивают ее каблучки. Девушка еле поспевает за мной, семеня на высоченных каблуках, как на ходулях.

– Настроение рабочее, – нахмурившись, отрезаю я. – Карасёву звонили?

– Д-да, – Лиля хлопает искусственными ресницами, как опахалом. – Василий Александрович хотел все сделать сам… Ну, когда вы уедете отдыхать, чтобы не беспокоить.

– Он на месте? – кажется, суровая складка прорезает лоб пополам, потому что Лилечка смотрит на меня, как на привидение. Что здесь, черт возьми, происходит?

– Карасев?

– Васильков!

– В вашем кабинете. – Шелестит она, понуро опустив плечи.

Клокочущее во мне возмущение прорывается наружу, нагревая и без того горячий летний воздух. Честное слово, я пытаюсь держать себя в руках, но выходит не очень. Слегка толкаю дверь в МОЙ кабинет, но она с грохотом распахивается, открывая взору идиллическую картину: за МОИМ столом сидит Васильков и какой-то мужик. Важные, нафуфыренные, они перебирают стопки лежащих на столе бумаг. Бизнесмены, твою мать. Ну, вы поняли.

– Егор… Егор Вадимович, познакомьтесь с директором «Аквилон». – Широко улыбаясь, произносит Васильков. Его мужицкая ручища безалаберно хлопает меня по плечу, а рожа изображает искреннюю, совершенно детскую радость от моего появления. Ну я и идиот…

– Здравствуйте, вы…

– Виноградов Матвей Михайлович, – мужчина подскакивает с места и суетливо пожимает мне руку. – Моя фирма будет устанавливать систему вентиляции и кондиционирования в вашем новом здании, но я не совсем…

– Я вам все покажу. В новом корпусе будут изготавливать удобрения.

– Понятно. Вы не ошиблись в своем выборе, – деловито отвечает он. – «Аквилон» работает с самыми надежными поставщиками. Только… Василий Александрович не говорил, что у вас завод. – Взгляд Виноградова натыкается на растерянную физиономию Василькова. Тот виновато жмет плечами. А я тоже хорош, набрал идиотов, теперь вынужден отдуваться.

– Нет никакого завода. Я построил маленький цех. Хочу попробовать развивать свое предприятие в новом направлении.

– Так может, поедем на место? Познакомимся поближе и пообедаем по пути. День сегодня выдался сложный. – Матвей страдальчески закатывает глаза.

Напоследок награждаю Васю испепеляющим взглядом. Виноградов вежливо прощается с Васильковым и подоспевшей на «место битвы» Лилечкой.

Вдыхаю пыльный, нагретый солнцем воздух, украдкой поглядывая на прилипших к окну моего кабинета Василькова и Лилю. Ну, жуки! Заметив меня, парочка отпрыгивает, закрывая жалюзи.

– Строго вы с ними, – улыбается Матвей, жестом приглашая меня сесть на переднее сидение. – Признаться, не ожидал вас увидеть. Василий сказал, вы завтра улетаете в отпуск?

– Так и есть. Хотя теперь эта идея не кажется удачной.

В углублении между сидений небрежно лежит паспорт Виноградова, открытый на первой странице. Проследив за моим взглядом, Матвей убирает документ в бардачок.

– Я сегодня развёлся. – Сквозь зубы сообщает он.

– Не знаю поздравить вас или посочувствовать.

– Поздравить, конечно. Что может быть лучше, чем получить взамен старой жены молодую? – довольно скалится он. – А вы женаты?

– Нет… то есть, да. Как раз занимаюсь разводом.

– Ха! Тоже нашел молодую, энергичную любовницу взамен уставшей от жизни жены?

Не знаю почему, но его тон, как и предмет разговора, мне неприятны. Все эти гадкие словечки про старых и молодых жён, циничные ухмылки… Перед глазами мелькают сцены наших разговоров с Ритой – бывшей женой, увлечённой службой в следственном комитете больше, чем собственной семьей. Ее равнодушие и моя мольба одуматься, бросить все и попробовать заново…

– Выпейте, – голос Виноградова звучит отрезвляюще. Матвей протягивает маленькую бутылку артезианской воды. – Я не пил из неё.

Очевидно, я выгляжу жалко, хватая воздух пересохшими губами.

– Я бы все отдал, чтобы вернуть, как вы выразились, старую жену, – глотнув воды, произношу я. – Сейчас, наверное, нет, уже отболело, но месяца два назад побежал за ней на край света, если бы поманила…

– Ты слишком драматизируешь, Егор. Незаменимых нет. Баб вокруг много, а таких мужиков, как мы с тобой – успешных, привлекательных, раз, два и обчелся.

Вместо ответа я недовольно хмыкаю. Права Радка – я становлюсь похожим на старого брюзжащего деда.

– Что? Задел за больное? Ну, извини. Ничего, что я на ты?

– Все нормально, Матвей. Сложно это все… Отношения и женщины. Они для меня неразгаданная, скрытая за семью печатями тайна.

– Да какая там тайна! – ухмыляется Матвей. – Все, что им нужно, это регулярный трах и дорогие наряды. А понимание, разговоры, наши мужские проблемы и прочая херня – все это побоку.

Мне отчаянно хочется возразить Виноградову, но я прикусываю язык и отворачиваюсь в сторону мелькающих за окном цветущих рапсовых полей. Мы не друзья, чтобы обсуждать личную жизнь, а всего лишь партнеры по бизнесу. Да и наше сотрудничество вилами по воде писано.

Взвивая клубы горячей пыли, Матвей паркуется возле фермы. По восхищенному взгляду мужчины понимаю, что размеры предприятия его впечатляют. Не спорю, мне есть чем гордиться: простой фермер, много лет копающийся в навозе, я сумел выстроить бизнес и дорасти до уровня директора солидного крестьянско-фермерского хозяйства.

– Ничего себе… Это все твоё? Здесь и завод поставить можно.

Под нашими ногами шуршит щебень, ноздри щекочут едва уловимые запахи сена и навоза. Модный льняной костюм Матвея и туфли на тонкой подошве слегка не вписываются в деревенскую атмосферу, но его внимательный взгляд убеждает не сомневаться в профессионализме мужчины.

– Можно. Если соблюсти требования по безопасности и расстоянию до жилых строений.

– Территория позволяет построить масштабное предприятие. Ты можешь убить двух зайцев: трудоустроить сельское население и производить удобрения, используя природное сырье.

Пожалуй, в профессии Матвей разбирается лучше, чем в чувствах. А, возможно, в них совсем не разбираюсь я. Признаться, в последнее время я так закрылся от людей, что любое вмешательство в личную жизнь воспринимаю, как домогательство.

– Боюсь не потянуть финансово. – Отвечаю, вдыхая душный воздух.

– Егор, ты слышал о господдержке? Федеральных грантах или инвестиционных льготных кредитах? В этом году готовятся законодательные акты, позволяющие использовать два вида господдержки на одну и ту же цель. – Виноградов говорит со знанием дела.

– Матвей, ты же хотел пообедать? Может, расскажешь мне? Я знаю все о том, как разводить коров и выращивать подсолнухи, а эти бюрократические тонкости…

– Минуточку, – он взмахивает рукой в сторону каменного цеха. – Давай я сделаю необходимые для установки вентиляции расчеты и поедем в ресторан. Или ты передумал сотрудничать?

– Не передумал.

– Отлично. Тогда я позвоню своей малышке. Ты не против, если к обеду присоединится моя девочка? – спрашивает Виноградов и, не дождавшись моего согласного кивка, звонит. – Илоночка? Собирайся, зайка, я заеду за тобой через час. Да, едем обедать. Нет, можешь одеться как хочешь.