Kitobni o'qish: «Мармыжи»

1.Наседка

Дети помахали ручками, бабушка смахнула слезу, пыль за уехавшей с родителями машиной улеглась. Лафа закончилась.

Внуки стояли перед бабушкой, как солдаты на плацу перед генералом армии. По росту: семилетний Вовка, пятилетняя Алёнка и четырёхлетний Игоряшка. Все в белых панамках. Двоюродные братья и сестра, свезённые на всё лето из столицы, на свежий воздух, на плечи семидесятилетней бабушке, в помощь.

Бабушка оглядела свой небольшой отряд и перво-наперво велела внукам снять сандалики:

– Неча обувку переводить! По двору босичком пользительней. А то ж, я вас знаю, вы сандалетки за день-два ухайдокаете, в чём тады в баню аль на станцию идтить?!

Дети поснимали сандалики, сдали их на хранение бабушке. Ступни сразу ощутили тепло курской земли и все её неровности. Алёнка наступила розовой пяткой на камушек: «Ой! Как же это я в том году бегала бо́сая? -подумала она, – И по огороду, и к депо…». Прошлое лето помнилось смутно. Алёнка посмотрела на здание депо, стоящее метрах в трёхстах от их дома. К нему вели рельсы, по обе стороны рельс – горы песка. Поезда приезжали сюда редко. «По-другому стало всё, – продолжала вспоминать Алёнка, – Депо намного дальше стояло. Зачем передвинули?»

– Значит так, – перебила мысли внучки бабушка, – Тута вам не городская жизть. Мне с вами сильно чичикаться некогда. Работать надо. Огород – он ждать не будя. Как пошлёпаешь, так и полопаешь! – бабушка отряхнула сандалики внуков и опустила их в глубину кармана передника, – И чтоб вы не блукали без дела, я вам ваши обязанности растолкую. Айда за мной!

Дети гуськом засеменили за бабушкой, глядя под ноги и стараясь не наступать на камешки и куриный помёт. Шествие замыкала трёхцветная кошка Мурка. В саду стояли ряды яблонь, груш, вишни, земля здесь была прохладная. Бабушка подошла к одной из яблонь:

– А ну-ка, кто дотумкает, что это за деревце? Какой укусный фрукт на нём в конце лета вырастет? Вы его все любите.

– Мандарин! – весело закричал Игоряшка.

– Вот ты хватанул! Мандарин! Тут, что тебе Африка, аль Гвадалупа какая?!

– Гваталапа! Ха-ха-ха! – Игоряшку до слёз рассмешило слово.

Мурка потёрлась боком о ствол дерева.

– Яблонька! – хором вспомнили Вовка с Алёнкой.

– Правильно! Яблонька. Цвела пышно, жаль вы не видали, поздновато приехали. Сейчас цветочки облетели. Гляньте, сколько на ней яблочек завязалось! Это ж всё её детки! И всех напоить-накормить надо. Чтобы к корешкам водичка доходила, земельку взрыхлить иной раз требуется, опосля подкормить-унавозить и поливать хочь иногда, если дождика не будет. Выбирайте себе каждый по яблоньке, за какой будете ухаживать. А потом проверим, чьи яблоки крупнее и вкуснее.

Разгорелся жаркий спор. Всем непременно хотелось ухаживать именно за той яблонькой, у которой стояли.

– А ну, будя балаболить! – надоела перебранка бабушке. – Раз договориться не можете, за эту яблоньку буду я сама отвечать. А вы другие выбирайте!

Когда выбор был сделан, бабушка повела всех на огород. Алёнке непременно хотелось сразу яблоньку полить, но бабушка сказала, что поливать надо «утром али вечером, а не посередь дня!».

Мурка на краю огорода отстала, увлеклась большой зелёной бабочкой – капустницей.

– Вона картопля, ужо цвесть начинает. А тута надо бы моркву проредить. Ишь, как густо повсходила!

Она вытащила из чёрной земли тонкое тельце оранжевой морковки, обтёрла её о фартук, погрызла, – Ай, сладка! Жаль зубов нет.

Дети стояли, открыв рты, им тоже хотелось сладости.

– Бабушка, а разве можно немытую морковку есть? – удивилась Алёнка.

– Немытую из магазина нельзя, а обтёртую со своей землицы можно. Я ж сюды никаких хирбицидов не кидаю.

Бабушка повыдергивала детям по морковке. Морковь и правда была сладенькой.

– От своей земельки никакая хвороба не пристанет!

Бабушка показала, как надо прорежать морковку, и дело заспорилось. Скоро детворе это дело наскучило, и бабушка их отпустила гулять, но чтоб со двора ни ногой!

Дети вышли с огорода, прошли мимо сада, вошли во двор. Идти, казалось, долго. Ну, и усадьба у бабушки! Как только вошли во двор, Вовка предложил:

– А давайте в курятнике яиц наберём! На солнце их запечём и бабушку накормим!

– А разве куры нам их отдадут? – засомневалась Алёнка.

– А кто их спрашивать будет? – смело ответил старший брат.

В курятнике был полумрачно и тихо. Разномастные куры с петухом гуляли по двору. Только одна большая пёстрая курица сидела на гнезде, она наклонила голову и с подозрением уставилась на вошедшую троицу.

– Вы, давайте, на нижних полках шуруете! Ты на левых, ищешь, ты на правых, а я на верхних посмотрю, – распорядился Вовка.

Алёнка покопалась в соломе, но ни одного яйца не нашлось. Наверное, их бабушка уже все собрала.

Вовка задумчиво поглядел на сидящую квочку. Та нахохлилась и неодобрительно заквохтала.

– Под этой курицей точно яйца есть! Я по её глазам вижу. Видите, как смотрит?!

Вовка протянул руку к гнезду, но квочка распушила крылья и неожиданно зашипела. Мальчишка отпрянул. Игоряшка рассмеялся.

– Ха-ха-ха!!! Курица Вовку победила!

– Не хорошо это. Это её яички, а мы их хотим своровать, – нахмурилась Алёнка.

– Мы не воруем, а берём! – поправил старший брат. – Она себе ещё наделает.

– Видишь, она не хочет отдавать! Значит, воруем. Пойдём отсюда!

– Конечно, не хочет. У неё мозгов-то нет. Сидит, греет яйца. Не понимает, что они от тепла тухнут. Их надо в холодильник убрать. У тебя дома, куда мамка яйца убирает?

– В холодильник.

– Вот, видишь! Надо бабушке помочь. Она бы и сама их забрала, да не увидела.

Доводы были весомыми. Вовка присел и попытался подобраться к курице снизу незамеченным. Но курица блюла. Только он протянул руку к гнезду, как она распушилась, закудахтала: «Куд-куда?!!», и попыталась клюнуть мальчишку. Тот отскочил в сторону.

– Видали, какая огромная?! Почти с Игоряшку ростом! Представляете, какие у неё большущие яйца?! Не зря она их так защищает.

– Она их не отдаст, – тряхнула косичками Алёнка.

– Да. Так не получится.

– Надо палку брать, – сквозь смех подсказал Игоряшка, – Без оружия ты её не победишь!

– Точно! Молодец! – обрадовался подсказке старший брат.

Вовка вышел в солнечный двор и зажмурился. Солнце накаляло утоптанный двор, стрекотали кузнечики, от огромной липы шёл тонкий сладкий аромат. Под её тенью куры с важным петухом копошились в траве, не подозревая, какая подлость сейчас учиняется в их домике. Мурка сидела у стола и вылизывала лапу.

Вовка взял у сарая метлу и вернулся в курятник. Успокоившаяся за это время пеструшка, снова раскинула крылья, предупреждающе зашипела. Вовка махнул метлой, пытаясь смести птицу с насеста. Пеструшка взметнулась над полкой и, кудахтая, полетела прямо на обидчиков. Дети, с визгом, гурьбой кинулись вон из курятника. Наседка за ними. Вовка бросил метлу, Алёнка споткнулась о неё и проехалась коленками по твёрдой земле. Куры заквохтали, петух воинственно закукарекал, Мурка подскочила, выгнула спину, шикнула на упавшую возле неё Алёнку и вскочила на скамью. На переполох примчалась с огорода бабушка.

– Ой, Божечки мои! Вы что ж это, саранчата, тут утворили?! Ай-я-яй! Клушу с насеста согнали, поганцы этакие! Вот я вас самих метлой этой! Куды почесали?!

Мальчишки задали такого стрекоча, что остановились только далеко за калиткой на полдороге к депо.

Алёнка сидела на земле и горько рыдала. Коленки были содраны в кровь, а сердечко стучало от пережитого страха. Квочка никак не могла успокоиться, ходила в центре собратьев и жаловалась им на хулиганское поведение приезжих сорванцов. Те неодобрительно кудахтали.

– Ох и задали мне задачу! Как теперь наседку на насест возвернуть, а? И ты туда же, Алёнка! Ты же девочка! Должна пример подавать, окорачивать братьёв от шалапутства! А ты с ими туда ж, в баловство! Это ещё хорошо, кочет у нас в этом году новый, смирный. А прошлогодний вас ещё и шпорами бы разодрал за клушу. Ну, да ладно, пойдём коленки мыть!

– Зелёнкой будешь мазать?! – с подозрением посмотрела Алёнка на бабушку сквозь слёзы.

– Буду.

– Не надо зелёнкой! Она щипучая!

– Ничё, моя зелёнка натуральная, не щипучая.

Мальчики, глядя, что гнаться за ними бабушка не стала, вернулись во двор, но держались на всякий случай поодаль.

– Ничё, унучка, потерпи трохи! – бабушка лила из кувшина воду, смывая грязь с Алёнкиных коленок. Девочке было больно, болячки щипали, она морщилась, но терпела, принимая это, как наказание за шалость.

–Ты мне скажи, Бога ради, зачем вы у курятник-то попёрлись?

– Мы хотели яички в холодильник положить. А то, что ж они в тепле лежат? Они так стухнуть могут.

Бабушка рассмеялась:

– Вот вы городские! Жизни совсем не видите там, на этажах своих. А откель, как ты себе разумеешь, куры-то берутся?

Вопрос поставил Алёнку в тупик.

– Из цыплят вырастают, – предположила она.

– Воот! А цыплята откеля?

Это был уже слишком сложный вопрос.

– А цыплята из яичек вылупляются. Яички – это домики для цыплят! В них должно быть всегда тепло, но нежарко. Вот и сидит несушка днём и ночью, греет яички.

– А что ж теперь, цыплята в домиках замёрзнут?!

– Там поглядим. Если их мамка не успокоится, мы её силком на яйца посадим, а сверху корзинкой прикроем. Она и затихнет.

Квочка, явно услышав угрозу, посмотрела правым глазом на хозяйку и добровольно направилась к курятнику.

– Смотри, бабушка, квочка пошла цыплячьи домики греть!

– Ну, значит, не пропадут яйца, скоро цыплятки вылупятся.

– Правда?! – обрадовалась Алёнка, – А когда? Завтра?

– Завтра! Ишь ты шустрая какая! Думаю, через недельку повылупляются.

– Недельку?! – огорчилась внучка, – Так долго ждать?!

Бабушка ласково посмотрела на неё:

– Да разве ж это долго? Тут жизнь вон, минутой пролетела, а неделька – это так, моргнёшь и нет её.

Мальчики, поняв, что гнев бабушки прошёл, подошли ближе, встали у калитки, понурив головы.

– Ну а вы что, басурманы, чаво насупились?! Ну-тка, Вовк, тама коло скамейки подорожник должон рость. Травка такая, с ладошкой схожа. Набери пару листиков поболе да без дырок, неси сюды!

Мальчики наперегонки бросились выполнять просьбу.

Бабушка отобрала два листочка, промыла их, помяла в руках. Приложила один из них к ранке, обвязала Алёнкину ножку длинным лоскутом, оторванным от старой ночнушки. Такой же компресс сделала на другой ножке.

– Вот такая у нас зелёнка. Натуральная!

– И вправду зелёная, – улыбнулась Алёнка, – и не щиплется!