Цвингер

Дружба приемлет недостатки другого. Любовь ограничивается тем, что как бы не видит их, а стоит увидеть — любовь кончается. Дружба не кончается такой ерундой. Недостаток любим друзьями, как и достоинство.

Подкатился русский колобок, представитель хищной монополии. Этого именуют «пылесос», потому что он сгребает все. Издатели и агенты, лицемерно потупя глаза, его приваживают, зазывают на коктейли. Мало кому вдомек, что оплачивающий круизы колобка магнат — настоящий скупой рыцарь. Его империя безбрежна, с его печатных станков сходит новое наименование каждые три минуты, двадцать новых книг в час, однако на всем он пытается выгадать. Кто видал эти книжки — ежится: тошно до рвоты. Голод и карточки, кажется, уже отошли в прошлое в России? Не едите дуранду, жмых, хлеб из овса с кострицей? Москва самый роскошествующий на планете город? А почему же у ваших книг такие нищие обложки, страшней, чем в начале девяностых? Сортирная гадкая бумага, микроскопическое поле, печать мелкостная, пачкучая? Страничка удавленная? Ради чего, ради микронной экономии?

Ну и что, полкопейки на листок! Из полкопеек и слагаются пресловутые миллионы, хранимые на Кипре. Какая разница, что изданный роман имеет вид, как отрывной календарь советского периода.

Но дальше — больше. Его издательство, накупив по миру прав на шедевры, отнюдь не делает издания, а запирает купленные копирайты под спуд и держит минимум два года, ну, сколько допущено по договору. Зачем? Затем, что книга в это время не выходит вообще. И в частности — не выходит у конкурентов! По форме законно, а на профессиональное достоинство, общую цель, дальний прицел, естественно, наплевать.

Хотя, может, колобку и не плевать, и это еще удивительнее. Колобок, в общем, любит книги. Но подчиняет любовь своей подлой миссии. Хотя не до того глуп, чтоб никогда не печатать купленное. Что-нибудь когда-нибудь и тиснет, в наскоро сварганенном переводе. Ах, так все-таки вышла наконец книжка в России! Обезоруженный иностранный праводержатель готов и дальше терпеть хоть год, хоть десять, надеясь, что русское издательство доведет-таки геройское дело до конца и выдаст собрание сочинений.

Человек пытанный сломан. Чтобы жить, он строит себе новую личность. Прошлую честно вытесняет.

Какой-то редактор через два кресла потянулся спросить у Вики, знакомо ли ему имя Оксаны Робски. Безумцы. Обратили бы лучше внимание на Алексиевич. Ее как раз только начали публиковать в Италии. Могли бы быстро перекупить права.

Ремесло архивщика - это обогащение руды, то есть деталирование расхожей правды. Нет конца и краю этой работе. Анналы всегда отредактированы победителями. Свидетелей сплошь и рядом вообще не остаётся. Или те свидетели, которые остались, молчат и мрут, и только давний зафиксированный текст может сказать за них настоящим голосом.

Именно! Разобраться в подробностях - полдела, надо ещё уметь хорошо рассказать. Так, чтобы детальная правда сумела перекричать суммарную. Трудная вещь - раскраска чёрно-белых виньеток. В редких счастливых случаях это умеет литература, умеет кино.