Kitobni o'qish: «Исповедник веры протоиерей Григорий Пономарев. 1914-1997 гг. Жизнь, поучения, труды. Том 2»

«От соприкосновения с Духом…»

Первое впечатление, которое может сложиться от чтения записей отца Григория – как будто ничего нового. Но это впечатление обманчиво. Вспоминается, как один знаменитый, весьма одаренный проповедник нашего времени отзывался о проповедях святого праведного Иоанна Кронштадтского (признавая величие подвига святого): «Ничего более скучного я в жизни не читал». Поразительна эта глухота к слову, исполненному благодатной силы, однако гений, в отличие от среднего таланта, не боится банальностей. Самые простые, тысячу раз слышанные слова звучат у него как сказанные впервые – от соприкосновения с Духом.

Протоиерей Александр Шаргунов

В этом смысле краткие записи отца Григория можно сравнить с толкованиями святителя Феофана Затворника на Послания апостола Павла. Добросовестно, как прилежный ученик, излагает он мысли различных святых отцов и, достигая их глубины, благодатно проникаясь ею, вдруг начинает говорить от себя. Вернее, как сказал преподобный Силуан Афонский, совершенные отличаются от других тем, что от себя ничего не говорят. Такое же впечатление производят, например, «Письма духовным детям» игумена Никона: как будто известные каждому семинаристу богословские истины, но в них присутствует такая простота и глубина, которая не может не потрясать любящую Бога душу. В этом тайна и чудо – соединение опыта Церкви со своим личным.

И у отца Григория мы читаем то, что много раз читали у других: о предании себя воле Божией, об узком пути спасения, о кресте, о молитве и о любви как основании всего. Но оттого, что это идет изнутри, все отмечено неповторимою новизной. «Предать себя всецело Господу (подчеркнуто) – да будет воля Твоя, внутренно (подчеркнуто) пусть эти слова скажутся». И под этой краткой записью, как часто он делает в подобных случаях, стоят даты: 19.02.90, 25.04.90, 10.10.94, 18.11.94, 24.12.94. Так писатель датирует окончание работы над своим трудом. А здесь эти цифры означают, что в течение всей жизни на разных этапах ее происходит все более глубокое и потому все более новое постижение всем известной истины.

«Бойся, страшись льготности, – пишет отец Григорий. – Страшись остаться у потухшего духовного костра». Мы понимаем, что означает этот образ костра для человека, прошедшего колымские, с леденящими долгими зимами, концлагеря. Каждое слово у него действительно оплачено жизнью. «Сам замерзнешь, и приходящих к тебе не согреешь добрым, ласковым словом, словом одобрения, словом жизни».

Вспоминается рассказ одного епископа о человеке, прошедшем через такие же лагеря, который выражал некую тревогу по поводу своей благополучной жизни на свободе: «Дело в том, – говорил он, – что когда я был в том аду, я сознавал, что все мои молитвы за моих врагов принимает Господь, потому что за ними стоят мои страдания. А теперь, когда я живу на воле и в благополучии, у меня нет прежней уверенности».

Вот почему отец Григорий снова и снова возвращается к теме «льготности»: «Льготность очень большой и опасный враг. Ласково берет, но жестоко бьет». И снова: «…Очень опасный, ежечасно подстерегающий враг». К теме «ежечасно подстерегающего врага», красной нитью проходящей через все его заметки, мы еще вернемся.

Тайна крестного пути – Креста – для отца Григория неразрывно связана с тайной любви и молитвы. «Вот наука: как молиться? – спрашивает он и отвечает,– это отдать себя целиком и полностью, со всеми своими мыслями и желаниями». «Молиться надо… с полной отдачей себя, а не просто с рук толкать», – говорит он в другом месте. Как похоже это на мысли святителя Феофана Затворника и святого праведного Иоанна Кронштадтского о молитве! Или на слова преподобного Силуана Афонского: «Молиться за других – это кровь проливать».

Как же достигнуть такой высоты нам, теплохладным и унылым? Или это не про нас написано? — «Надо просто физически заставить себя молиться. Пусть вначале несвязно, запинаясь, даже падая. Невзирая на все это, вести свой разговор, свою беседу с горним миром».

Если жизнь наша будет крестным восхождением к Богу, то Бог совершит все остальное. Как пишет преподобный Силуан Афонский, горе и опасности многих научили молиться. «Одна духовная дочь поведала:– пишет отец Григорий, – помолилась “Богородице Дево”, прочитала пятьсот раз, и ребенок больной, расслабленный, стал здоровым». И добавляет, как будто это он сам с ней молился: «Дивная сила молитвы!»

Духовные советы отца Григория отличаются предельной простотой. «Очень важное наблюдение одной души-христианки: при крайнем телесном расслаблении, нежелании встать на молитву, надо совершать истово крестное знамение, да не один раз. После этого, – говорит отец Григорий, – вливается большая духовная энергия, загорается желание молиться (христианский опыт наших дней)». Мы знаем, что от крестного знамения совершаются самые великие чудеса на свете. А о формальном, небрежном осенении себя крестом святой Иоанн Златоуст говорит как о бесовском махании.

Точно такого же свойства его размышления о любви к Богу и к человеку. Без этой любви нет христианства, но ужас заключается в том, что люди так привыкают к этим все определяющим и постоянно звучащим словам, так привыкают к святыням, что уже почти не воспринимают их. А между тем, вся духовная война, которая непрерывно идет в каждой душе человеческой и в мире, сосредоточена только здесь.

«Враг сильно ненавидит эту заповедь и старается ежеминутно (без преувеличения) вселять, сначала мысленно, а потом словами и делами, нелюбовность к окружающим, а через это самое вводить нашу душу в страшное место духовного мрака, пустоты, озлобленности, раздражительности. Успех молитвы за других достигается при условии святого наказа: помни, Бог любовь есть».

И чем глубже молитва любви, тем сильнее натиск врага, в особенности на пастыря. Все силы ада препятствуют этой молитве. Подвиг священника заключается в том, чтобы не устрашиться находящих бедствий, не отказаться молитвенно «предстательствовать, крепко душевно взывать и просить о даровании помощи недужным телом и душою».

И далее он говорит буквально словами святого праведного Иоанна Кронштадтского, но мы понимаем, из какой глубины духа вырываются эти его собственные слова: «Всегда будь уверен в получении просимого. По вере твоей да будет тебе». «Для души любящей нет никаких препятствий. Все можно получить, чего просишь. Только искренно проникнись в эту заповедь о любви. Тогда жизнь будет настолько возвышенна, радостна! невзирая ни на какие трудности, физические и моральные».

Он уже прошел через смерть и через ад, и он знает, что такое Воскресение Христово. Когда человек приобщается силе Божией, великой силе Креста и Воскресения, он может сказать, как отец Григорий: «Помни, что ты силен только в молитве».

Многим было дано нечаянно узнать, что такое молитва по дару Христову. Но вопрос, как известно, заключается только в одном: кто из этих многих сохранил навсегда жизненную память об этом даре. И здесь главная, без конца повторяющаяся тема заметок отца Григория. «Надо воспитывать в себе дух постоянства, а не мимолетных порывов. Отдачи всего себя». Тайна святости – насколько может человек вместить в своей жизни пережитую им благодать.

Необходимо «вырабатывать в себе дух часового терпения, следить за собой именно часовым отрезком времени…» (не с этим ли связаны 24 молитвы святого Иоанна Златоуста на всякий час дня и ночи). «Это, можно сказать, большой секрет в деле духовного строительства. Многие им пренебрегают и не достигают желанной цели». И совсем по-военному сказано у этого воина Христова: «Мой девиз должен быть: отчет – за час». «Существуют “опасные часы”, – пишет он, – и опасные люди (опыт)». Не об этом ли молитва святого Иоанна Златоуста: «Избави мя от человек некоторых, и бесов, и страстей, и всякия иныя неподобная вещи».

Интересен эпизод из жизни отца Григория с уполномоченным, когда тот, как бес, поучает священника: «Что Вы все никак не успокоитесь? Отслужили полтора-два часа – и ловите себе целый день рыбку на берегу. Вот и святой ваш, Симеон Верхотурский, тоже ведь любил так время проводить» (конечно, уполномоченный не может знать о внутренней жизни отца Григория, но его пастырская забота о пасомых хорошо ему известна).

Мы все понимаем, что время – это, как говорится, деньги вечности. На время, данное нам на земле, мы должны приобрести вечность. И «за всякое слово праздное (то есть, за всякое праздное мгновение своей жизни) даст человек ответ в день суда». Мы должны жить «искупующе время, яко дни лукави суть». Но кто может вынести такое напряжение? Игумен Никон (Воробьев) говорит, чтобы мы хоть раз в час, кто сколько может вместить, вспоминали по-настоящему о Боге. Но кто может достигнуть такой отдачи всей своей жизни, всего себя («отдай кровь и приими Дух»), чтобы до капли крови, до биения сердца, с дыханием своим соединяя имя Иисусово, как говорят святые отцы, жить всю свою жизнь.

В этом необычном «часовом богословии» отца Григория присутствует, на самом деле, древняя духовная традиция, которую можно проследить в современном богослужении: в первый, третий, шестой и девятый часы дня монахи должны были читать установленные для этого времени молитвы. При этом надо иметь в виду, что каждый час имеет свой глубокий смысл, связанный с тайной нашего спасения. И отец Григорий выделяет «ответственные моменты священника: при совершении исповеди, при личном причащении и потреблении Святых Даров, при даче святого Креста». Весь ежечасный молитвенный подвиг нужен отцу Григорию прежде всего для того, чтобы достойно совершать свое священническое служение. Он прежде всего – священник, стоящий перед Престолом Божиим спиной к пастве. Он молится Богу, чтобы благодать сошла к нам с Небес, он приносит жертвенное приношение, будучи сам жертвой. Он весь устремлен к Богу, он должен достигнуть единства с Богом. И только тогда, когда Божественная благодать касается его в этом таинстве, он может повернуться лицом к народу, чтобы передать людям то, что он получил от Бога. Иначе ему нечего будет сказать людям и ему некуда будет их вести. И вообще, как он без этого сможет смотреть им в лицо?

И затем он должен видеть людей, к которым повернулся лицом, и заботиться о том, чтобы они были готовы к принятию того, что Бог вручил ему – да не в суд или во осуждение кто-нибудь из них примет дар Господень.

От священника не требуется, чтобы он был обаятельный собеседник, и еще менее— чтобы он был блестящим оратором или специалистом в какой бы то ни было области. Потому что таких людей можно найти в другом месте. От священника ждут то, что только один священник может дать – Тело Христово, ломимое во оставление наших грехов, и любовь, которая придает смысл всем человеческим страданиям и самой смерти. И пусть он вопиет об этом. Всею своею жизнью, до последнего отданной Христу.

Нам нужны пророки любви, насущно, неотложно. Церковь должна исцелить вдову и сироту, миллионы вдов и сирот, чтобы они поверили в спасение, совершенное распятым и воскресшим Христом. Неужели все священники так заняты, что не могут прийти на помощь душам, которым угрожает гибель! Среди холода апокалиптической зимы мы нуждаемся в отцах, которые нас любят. Требуются духовные учителя. Нам нужны свидетели, которые живут Словом и которые питаются от Источника жизни. Наша Церковь должна быть Церковью священников, любящих Христа и овец Его больше своей жизни.

Еще нет гонений открытых, как в 20-е и 30-е годы. Но духовная атмосфера не отличается, как может показаться кому-то,– мы переживаем не расцвет, а худшее, чем то, что было. Те же наследники безбожной эпохи у власти, то же неверие, тот же дух мира сего господствует в умах и сердцах большинства людей. Религия внешне свободна, но это то, что не волнует общество в целом и рассматривается новым поколением как то, что не имеет особенного смысла и значения в его жизни. Имя Христово можно свободно произносить, но, в отличие от коммунистических лет, оно, как на Западе, все больше ассоциируется с религией мертвой обрядности или, в лучшем случае, является способом выживания среди нынешних бед.

Но среди нынешних бед наш народ – как спелая жатва, которая ждет быть собранной для Христа. Но где достойные жатели? Будьте жателями! – говорит, обращаясь к сопастырям подвигом своей жизни, отец Григорий и множество безвестных священников, отдавших свою жизнь для служения Богу и людям. Будьте пастырями и, прежде всего, молитесь Богу, да пошлет Он нашему народу истинных делателей на жатву Свою. Нет сомнения, что если бы все священники шли этим путем, то духовное лицо нашей страны сразу бы преобразилось.

Жизнь и эти заметки отца Григория помогают нам воспринять серьезно православную веру, которая, порой, слишком легко нам дается – чтобы мы обрели начало подлинного христианства, в котором наше Отечество, весь мир столь отчаянно нуждаются сегодня.

Протоиерей Александр Шаргунов,

преподаватель Московских Духовных Академии и Семинарии,

настоятель храма святителя Николая в Пыжах.

Ноябрь 1999 года

Воспоминания об отце Григории и матушке Нине

(собрано за период с 1997 по 2005 годы)

Вспоминает Рублева Лидия Николаевна.

Протоиерея Григория и матушку Нину Сергеевну Пономаревых я знала последние три с половиной года их жизни. Это были необыкновенные, удивительные люди. Люди очень высокой нравственности, большой доброты и святой, нелицемерной, христианской любви к людям. В них было христианское смирение, сочетавшееся с огромной силой духа. Вся их жизнь была подвигом.

Для меня отец Григорий и матушка Нина Сергеевна – как две звезды, которые уже далеко от нас, но тепло от них все еще продолжает согревать душу.

Моя встреча с протоиереем Григорием и матушкой Ниной Сергеевной – это знак милости Божией ко мне. Впервые к их маленькому деревянному домику по улице Серафимовича в поселке Смолино я с большим волнением и трепетом подошла в 1994 году. В то время я очень нуждалась в советах мудрого человека, и, кроме того, у меня было много вопросов на духовные темы. Чтобы не забыть свои вопросы, перед тем, как пойти к батюшке, я записала их.

Калитку мне открыл отец Григорий. Как приветливо и доброжелательно встретил он меня!

– Отец Григорий, я к Вам за советом.

Батюшка пригласил меня в дом. В домике уютно и тепло, везде чисто и прибрано, но одновременно в доме – скромность, граничащая с бедностью. Чувствуется, что хозяева его возлюбили нищету Христову.

Отец Григорий поинтересовался моей работой, квартирными условиями, религиозным настроем, спросил, есть ли у меня духовная литература; ненавязчиво дал мне некоторые духовные советы, например, ежедневно читать Святое Евангелие и Псалтирь.

– Есть такое ежедневное молитвенное правило: пятьсот молитв Иисусовых – «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного» – и 150 молитв Богородичных: «Богородице Дево, радуйся…», – сказал батюшка. – Все за один раз выполнить трудно, поэтому правило делят на пять частей: 100 молитв Иисусовых и 30 «Богородице Дево…» и читают в течение дня. Счет молитв можно вести на пальцах.

Как я благодарна была позднее отцу Григорию за совет! Это молитвенное правило очень помогло мне в моей суетной жизни. Вокруг злость и лукавство, а с Иисусовой молитвой на душе мирно и спокойно.

При первом же моем обращении отец Григорий поинтересовался, ездила ли я по святым местам, и куда. Посоветовал побывать в Верхотурье, помолиться Симеону праведному. А затем в тихой, неторопливой, немногословной беседе, к моему удивлению, батюшка стал отвечать мне на мои вопросы, которые я приготовила заранее, хотя я их ему еще не задавала. Ответ предварял вопрос. Через некоторое время я подумала: «Наверное, своим посещением я утомила батюшку, а вопросов еще много». Но на мою мысль отец Григорий ответил:

– Вы приходите ко мне еще.

Рассказала ему вкратце о своей проблеме, попросила совета. Через несколько дней после посещения отца Григория проблема моя разрешилась.

Непросто складывалась моя жизнь. Мудрый совет, молитвенную помощь, утешение всегда можно было получить у отца Григория. Советы, что давал мне батюшка, навсегда сохранятся в моей памяти, и дай мне Господь силы выполнять их.

В 1971 году, в первый год моей врачебной практики, в одном из старых врачебных календарей я прочитала ежедневную молитву врача. Молитву я переписала и заучила наизусть. Но можно ли ее читать врачу-христианину? В православных молитвословах этой молитвы нет.

Решила спросить у отца Григория.

– Прочитайте мне молитву, – попросил батюшка.

– «Господи Иисусе Христе Сыне Божий! Ты бо рекл еси пречистыми устами Твоими: “Почитай врача честию”.

Даруй мне, Преблагий Боже, чтобы душа моя всегда воспламенялась любовью к Тебе и Твоим созданиям, а также к врачебному искусству.

Врачу душ и телес, укрепи силы сердца моего так, чтобы оно одинаково сострадало и бедному, и богатому, и другу, и врагу.

Господи! Сотвори со мною благо и соделай мое окамененное сердце плотяным, чтобы я всегда думал только о страданиях больного человека.

Укрепи мой дух, Господи, у постели страждущих и немощных людей, чтобы силою Твоею я всегда был на высоте врачебного искусства и мысли свои концентрировал вокруг больного, а в действиях опирался на полезный опыт и исследования.

Господи! Буди мне во всем помощник и руководитель, так чтобы больные верили мне и выполняли мои советы и указания. Отстрани от них, Боже, всех шарлатанов и целителей, дабы не похитили они немощную, страждущую душу, уязвленную и ослабленную тяжелою болезнью и не могущую себя защитить.

Умири, Господи, армию всех советчиков и родных, мешающих врачебному искусству и наносящих вред здоровью и душе больного.

Господи! Когда люди не верят мне и сомневаются в моих врачебных советах, пускай любовь Твоя живет во мне и соделывает мой дух крепким ко всем невзгодам и наветам.

Господи! Сотвори меня умеренным во всех моих желаниях, суждениях и действиях: во всем, кроме приобретения Тебе угодных знаний. Буди моим Судией и моей Живой Совестью. И пусть далекой от меня останется мысль о том, что я все знаю и все умею.

Господи! Не допускай, чтобы жажда наживы и славы руководила мною в практической работе.

Дай мне, Господи, силу, волю и способность для расширения врачебных знаний и помоги осознать мои ошибки в искусстве врачевания, которых я еще вчера не замечал.

Научи меня, Всемогущий Боже, разуму, терпению и милосердию к страждущим, больным людям, ищущим облегчения в страданиях и болезнях.

Руководи мною, Господи, в принятии правильных решений, Сам во мне живи, Сам твори и исцеляй немощных и обремененных, которых Ты доверил мне, силою Пресвятого Твоего и Животворящего Духа, молитвами Пречистой Богородицы и Приснодевы Марии и всех Твоих святых. Аминь»¹.

Отец Григорий внимательно слушал, закрыв глаза. Потом сказал: «В этой молитве есть смирение. Кто написал ее? Где Вы ее взяли? Можно читать эту молитву».

* * *

Помню, однажды в беседе отец Григорий спросил меня:

– Много больных на приеме? Болеют люди?

– Очень много больных, – ответила я.

– Как Вы считаете, почему так много людей болеют? – задал мне вопрос батюшка.

– Наверное, экология виновата.

Батюшка молчал. Вижу, что со мной не согласен. Он, как никто другой, знал, что такое «плохая экология», проработав не один год в ссылке в угольных шахтах Магадана, задыхаясь под землей от угольной пыли и удушающих подземных газов. Много лет проработал батюшка в колымских лесах на лесоповале при пятидесятиградусном морозе – голодный, плохо одетый.

– Может быть, не стало веры у людей, поэтому болеют? – сказала я тихо.

– Да! Нет веры у людей, поэтому так много больных, – ответил батюшка.

Отец Григорий, помню, не раз говорил мне, что я должна молиться за больных, читать за них Псалтирь. За крещеных можно молиться в церкви, а за некрещеных – домашней, келейной молитвой.

– Если, конечно, можно, я тоже буду молиться за Ваших больных, – говорил батюшка.

Иногда я приносила ему записочки с именами своих больных. Конечно, батюшка молился и обо мне, чтобы Господь помог мне во врачевании. И я чувствовала его молитвенную помощь.

Однажды в стационар, где я работала, поступил больной с приступом нарушения сердечного ритма – с пароксизмомерцательной аритмией. У него и раньше были такие пароксизмы, и продолжались несколько дней. Я назначила больному все, что требовалось при его состоянии, но нормальный сердечный ритм не восстанавливался. На работе я в тот день задержалась. Когда пришла домой, было пять часов вечера. Встала перед иконами и попросила Господа помочь этому больному молитвами отца Григория. На следующий день, утром, прихожу в больницу. Иду на обход, спрашиваю больного:

– Как Ваше самочувствие?

– Вчера в пять часов вечера у меня восстановился ритм, – ответил мне больной.

Так моя слабая молитва была укреплена молитвой батюшки. Молитвы отца Григория много раз помогали мне в работе и жизни. А когда я рассказала батюшке этот случай, он ответил мне:

– Это свершилось по вере больного.

Болезнь посылается человеку за грехи. Но отец Григорий никогда не акцентировал на этом мое внимание, вероятно, чтобы оградить от осуждения больных. Конечно, сам больной должен понимать, что болеет за свои грехи и ему нужно обдумать, пересмотреть свою жизнь, чтобы покаяться в своих прегрешениях. Если же заболел наш ближний, то дóлжно думать, что болезнь ему послана для нашего испытания, для испытания окружающих его людей. В одной из своих машинописных книжечек отец Григорий писал: «Болезнь имеет силу очищать нас от душевной скверны, заглаждать грехи, смирять и смягчать нашу душу, заставляет одуматься, осознать свою немощь и вспомнить о Боге. Болезнь посылается нам для нашего смирения и спасения».

* * *

Во время одной из бесед я спросила отца Григория:

– Можно ли пропустить литургию в воскресный день и в это время поехать в лес за сбором лекарственных растений для больных?

– Любовь выше, – ответил батюшка.

– Но если только ради этого, а не для чего-то другого, – добавил он. – Доброе дело, сделанное ближнему, выше молитвы. Любовь выше молитвы, выше поста, выше страха Божия.

* * *

Отец Григорий и матушка Нина Сергеевна были для меня образцом христианской любви к людям. Всегда со всеми приветливы, готовые помочь каждому, кто нуждается в их помощи. Если стучали в калитку их дома, а кто-то из них был болен или плохо себя чувствовал, то, несмотря на болезнь, они всегда доброжелательно встречали приходящих к ним. Если батюшка молился в это время, то прерывал молитву и выходил к страждущему человеку, ибо любовь для него была выше молитвы.

Чтобы напомнить нам, своим духовным чадам, о любви друг к другу, отец Григорий во многих своих духовных книгах (рукописных и напечатанных на машинке) раскрывает тему христианской любви. В назидание он приводит слова святых отцов, выдержки из Святого Евангелия. Вот что написал он в одной из своих тетрадей: «…Заповедь любить ближних многие понимают неверно, как единственную любовь к родственникам, домашним, друзьям. Что может быть признаком настоящей Евангельской любви? Господь принес заповедь любви и указал на другую точку зрения. Люблю не потому, что мне нравится или это мое (ребенок, друг, родители…), а потому, что этот человек любим Богом, это Его образ, и Он благоволил мне принять его со всем добрым участием, на какое способен, поставив его на пути моей жизни. Нам не приходится выбирать себе окружение. Нравится или нет, – мы со всеми должны вести себя так, чтобы не давать людям повода по греху.

Святая заповедь «Возлюби ближнего своего» должна быть применена не только к земным нашим братьям и сестрам, но и к тем, которые уже оставили этот земной мир и перешли в загробный мир. Как они благодарны будут за приносимые за них молитвы к Всевышнему!

Свет нашей христианской любви должен освещать и согревать загробные селения. Мы должны любить усопших и молиться за них. Молиться за умерших – наш христианский долг.

Человек наделен очень тонкой и нежной душой. Душа человека нежнее и ранимее цветка. И если с цветком мы обращаемся очень острожно, чтобы не помять его, не повредить, то насколько же осторожнее и нежнее мы должны обращаться друг с другом, не ранив душу ближнего. Неосторожное или необдуманное слово, резкая, грубая интонация, недоброжелательный взгляд на человека, неуместная, глупая или двусмысленная шутка – все это может обидеть человека».

Помню, с какой особой теплотой, добротой, вниманием и участием относились отец Григорий и матушка Нина Сергеевна к каждому человеку. Своим собственным примером они учили нас, как мы должны беречь друг друга. В отношениях с людьми у них не было ни человекоугодия, ни заискивания, ни лести. Они уважали человека, они любили людей святой, христианской любовью.

* * *

Однажды отец Григорий сказал мне:

– Пока позволяет здоровье и есть время и возможность, нужно молиться, ходить чаще в церковь. Молитва – это наша защита, наша броня, наш меч духовный и щит. Чуть ослабла или на время прекратилась молитва – враг обрушивается на душу с быстротой и силой молнии».

Батюшка советовал мне обратить внимание на качество молитвы. «Каждое слово молитвы, – учил он, – должно проходить через сердце».

Он говорил о необходимости ежедневного выполнения молитвенного правила:

– Если по какой-то причине молитвенное правило не выполнено в течение дня, то нужно наверстать упущенное в последующие дни.

* * *

Отец Григорий молился о всех своих духовных чадах, о всех страждущих, о всех, кто обращался к нему за помощью. В течение одного дня порой приходило к нему до двенадцати человек. Каждый шел со своим горем, со своей бедой. Шли к батюшке и накануне самых важных, самых ответственных моментов в жизни – перед устройством на работу, перед вступлением в брак, перед дальней поездкой, перед операцией. Шли за молитвенной помощью, за благословением, за напутствием, за советом. Каждого надо было со вниманием выслушать, вникнуть в суть дела, дать совет, о каждом помолиться.

– Помоги Вам Бог, – говорил батюшка, благословляя пришедших к нему за помощью.

И сколько было участия и доброты в его голосе!

* * *

Отец Григорий ценил каждый час, каждую минуту жизни. Но при общении со своими духовными чадами, с людьми, которые обращались к нему за духовной помощью, он времени не жалел. Он сеял добрые семена в души и в сердца людей. «Здесь важно успеть и суметь посеять то, что там взойдет и принесет плоды», – писал батюшка.

Отец Григорий избрал путь священства, – тот «свиток», на котором было написано «плач и стон, и горе» (Иез. 2; 10). В те годы священство ложилось тяжелым крестом на плечи священнослужителя и его семьи. Протоиерей Григорий шел к Богу среди людей, проповедуя слово Божие и помогая ближним молитвой, мудрым советом, добрым делом. Он нес без ропота свой тяжелый, мученический крест священнослужителя. Силою своего духа, силою молитв, своими наставлениями батюшка приближал и нас к Богу. Отец Григорий был подобен «свече, Божественным пламенем возженной».

* * *

Мне посчастливилось несколько раз бывать на литургии, которую служил отец Григорий. Службу он вел без спешки. Каждый молитвенный возглас произносил четко и с каким-то особенным благоговением, так, что казалось, будто каждое его слово проходит через сердце.

Служил отец Григорий почти до самой кончины. Последние годы по субботам и воскресеньям служил панихиды, принимал исповеди в Свято-Духовском храме поселка Смолино. Долгими часами стоял он в храме на своих старческих, больных ногах, выслушивая наши исповеди и давая советы и наставления. Имена всех исповедников записывал. После исповеди шел в алтарь и молился. По его молитвам многие получали помощь и исцеление.

* * *

Отец Григорий говорил не раз, что нужно молиться за обижающих, не мстить за причиненные обиды. «Месть, – предупреждал он, – оплата злом за зло, обидой за обиду, а злопамятство – это гнуснейший из пороков».

Помню, как отец Григорий советовал мне избегать многословия и празднословия. Особенно советовал батюшка воздерживаться от осуждения ближних:

– Не осуждайте, хотя и видите недостатки. А если допустите осуждение, то сами потом впадете в большое душевноуныние, – говорил батюшка.

– И, кроме того, – говорил он, – празднословие и осуждение отразятся на молитвенном правиле.

И как он был прав! У меня «не шло» молитвенное правило. Пошла к отцу Григорию, попросила благословения, чтобы сократить…

– Не справляюсь, – говорю батюшке.

– Когда к Вам приходит на прием больной, Вы ищете причину заболевания. Причина Вашей духовной немощи – осуждение, – сказал мне батюшка.

Отец Григорий советовал никогда не делать кому-либо замечаний:

– Пусть лучше дело пострадает, но в душе своей сохраните мир и не нарушите душевного спокойствия у ближнего.

– Очень важно, – говорил батюшка, – для христианина иметь книги духовного содержания, творения святых отцов, Священное Писание. Надо чаще читать их, вдумываясь в каждое слово. Как питаем мы наше тело ежедневно, так и душа наша нуждается ежедневно в духовной пище.

Мое внимание отец Григорий обратил на книгу праведного Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе» и советовал прочитать ее. «Иоанн Кронштадтский – очень тонкий психолог», – говорил он.

Особым даром любви Божией к людям обладал отец Григорий. На исповеди батюшка с отеческим участием мог указать человеку на забытый и не исповеданный им грех. Такое было со мною не один раз.

Как врач склоняется над одром страждущего, чтобы осмотреть больного и помочь ему, так и священник склоняется над каждым исповедником – человеком духовно немощным, – чтобы выслушать его и помочь.

* * *

Как-то раз во время нашей беседы отец Григорий сказал мне:

– К Вам могут обратиться страдающие депрессией.

– Но они обычно обращаются в психодиспансер и лечатся у психиатра, – возразила я.

Беседа наша продолжалась уже на другую тему, но вот отец Григорий снова повторил:

– К Вам могут обратиться страдающие депрессией.

Я повторила свой ответ.

Когда батюшка пошел провожать меня, чтобы закрыть за мной калитку, он остановился и очень серьезно, уже в третий раз сказал:

– А все-таки к Вам могут обратиться страдающие депрессией. Приводите их ко мне.

Через три-четыре дня я вдруг узнаю: у моей коллеги по работе погибла единственная дочь. У родителей, родственников, друзей девочки – неутешное горе. Отец Григорий предвидел, что у меня будет встреча с этими людьми. И, вспомнив слова отца Григория, я сделала именно так, как он мне сказал.

После этого случая прошло уже довольно много времени. Отец Григорий снова говорит мне:

– К Вам могут обратиться страждущие винопитием. За них надо молиться, по силе возможности, конечно, мученику Вонифатию и читать Святое Евангелие. Если читать Евангелие за них ежедневно, то со временем они бросают винопитие.