Kitobni o'qish: «Фамильное древо»

Пролог

За свою не слишком долгую, но изобилующую интереснейшими происшествиями жизнь лорд Шаридан ди Джинринн успел получить множество подтверждений простенькому факту: дворянские корни – это половина индульгенции. Вторую половину составляли умение быть безукоризненно вежливым (оно прилагалось к корням) и привычка изображать человека, перед законом кристально чистого и искренне расстроенного вопросами следователя. Даже чуточку оскорбленного, но слишком хорошо воспитанного, чтобы это демонстрировать.

Вежливый человек держит лицо даже в том случае, если следователь из допросной удалился и в сердцах велел бросить уважаемого лорда в одиночную камеру. Без доказательств и показаний свидетелей лорда никак не могли задержать дольше, чем на трое суток. Двое из них уже прошли, а предъявить по-прежнему нечего.

Шаридан окончательно утвердился в решении побыть очень-очень вежливым еще сутки и без единого звука и возражения отправился назад в камеру, с безупречной сдержанностью дворянина игнорируя рожи, которые охранники корчили ему в спину.

В тесной одиночке добавилось мух, и теперь они постоянно норовили на уважаемого лорда сесть. Если бы Шаридан не боялся щекотки, проще было бы им позволить: когда мухи ползали, они хотя бы не жужжали над ухом. Но дворянин всякий раз дергался, не в силах терпеть, и в результате третьи сутки жил в непрекращающемся назойливом жужжании, постепенно приходя к выводу, что это, похоже, один из методов психологического давления.

Но откуда Сыск этих мух берет?

Шаридан представил себе лорда асессора Ордена Королевы, лично бегающего с сачком по скотному базару, но смешок сдержал. Во-первых, не подобает, во-вторых, он не удивится, если именно так дела и обстоят. Лорд асессор обожал решать вопросы лично. Странно, что на сей раз он заключенного своим вниманием не почтил. Рассчитывает, что к утру Шаридан не то что свободу – собственную жизнь променяет на добротную мухобойку?

«Не дождется», – сказал себе лорд ди Джинринн, ощущая досадную неуверенность в своих словах. Он и допросную уже воспринимал как отдых.

Ничего, остались всего сутки. Уж как-нибудь дотерпит. Две трети индульгенции он уже собрал.

С этой мыслью Шаридан улегся на койку, привычно поджав ноги, и с головой укрылся ветхой простыней. Мухи немедленно воспользовались моментом, чтобы усесться сверху и периодически перелетать с места на место, будто пытаясь отыскать вход к своей вожделенной подставке для потирания лапок, – но уснуть, судя по торопливым шагам в коридоре, лорду и не светило.

Кого могло принести на ночь глядя в пустующий отсек дворцовой тюрьмы?

Шаридан высунул нос из-под простыни, дернулся, сдул с него муху – и тут же вскочил на ноги, ощущая полнейшую растерянность. Он и раньше догадывался, что для определенной категории дворян вторую половину индульгенции составляет их же собственная глупость, но чтобы до такой степени…

– Миледи, – все-таки выдавил он из себя и даже поклонился на положенный градус. За решеткой ты или нет, а этикет соблюдать изволь. – Какая неожиданность!

Леди Альгринн сунула охраннику мелодично звякнувший узелок из шелкового платочка. Служака мигом позабыл, были ли здесь посетители, как они выглядели и о чем спрашивали, и испарился, не забыв пробурчать что-то в духе: «Ну, он смирный, леди, но вы если что сразу меня зовите, я прибегу!».

Леди Альгринн едва кивнула, сжала в руках крошечный ридикюль и дрожащим голосом поведала:

– Если кто-нибудь узнает, что я была здесь, моей репутации конец!

Кто бы сомневался.

– Вы не должны подвергать себя такой опасности, – сказал Шаридан и чуть не дернулся, когда очередная муха исхитрилась сесть ему прямо на щеку. Но в присутствии дамы выражение лица менять возбранялось, не то что щекой дергать или руками махать!

– Это ужасно несправедливо, что вас заперли здесь, – решительно заявила леди и еще сильнее стиснула ридикюль. Наверное, под перчатками все пальцы побелели. – Как они могли подумать такое о вас!

Лорд асессор о Шаридане думал и не такое, и куда цветистее, чем значилось в протоколе допроса. Но что-либо доказать у королевского бастарда все равно не получится. Возле той банковской ячейки лорд ди Джинринн имел полное право находиться: для этого он специально арендовал соседнюю и даже честно положил на хранение фамильный перстень с интереснейшим потайным отсеком прямо под самым крупным сапфиром.

Но к чему об этом знать очаровательной молодой вдове маркиза Альгринна, которой этот перстень вскоре достанется – вместе с содержимым отсека?

– К сожалению, лорд асессор склонен действовать поспешно, – аккуратно поведал Шаридан. – Но мне ничего не угрожает, леди Альгринн. Поймите правильно, я безмерно счастлив видеть вас. Ваше присутствие наполняет светом даже эти мрачные подземелья. Мне хотелось бы, чтобы вы были рядом вечно… – тут он ненадолго отвел взгляд и сделал вид, что выравнивает дыхание. Заодно и муху спугнул. – Но я опасаюсь за ваше душевное равновесие и хрупкое здоровье. Тюрьма – не то место, где стоит появляться очаровательным леди, пусть даже и из самых благих побуждений. Завтра лорд асессор должен будет выпустить меня и принести извинения, поскольку арест был произведен безосновательно. Вам не о чем беспокоиться, миледи.

«Миледи» получилось с нежным придыханием. Опять-таки муха…

– Завтра! – испуганно ахнула миледи и прижала кончики пальцев к губам, потревожив густую вуаль. – Вам придется провести целую ночь в этом ужасном месте! Позвольте… расскажите мне, что произошло в банке. Я сама поговорю с лордом асессором и добьюсь, чтобы вас выпустили немедленно. Подобное обращение с дворянином возмутительно!

Шаридан сделал вид, что замялся. Момент был не самый удачный, но, пожалуй, заговори он о перстне в менее стрессовой ситуации, едва снявшая траур женщина могла бы и отказом ответить. А сейчас ее переполняет сочувствие и желание помочь. Отчего бы не воспользоваться этим?

– Расскажите мне, – повторила леди Альгринн и сделала шажок вперед. Крошечный, но он все решил: вдова сама нарушила дистанцию, приличествующую при разговоре с другом семьи. – Я найду способ вызволить вас отсюда.

– Боюсь, вы сочтете меня самонадеянным, – покаялся Шаридан и тоже сделал шажок вперед. – Видите ли, когда я вступил в брачный возраст, моя почтенная матушка распорядилась арендовать банковскую ячейку для хранения фамильного обручального перстня. Сама она не носила его с тех пор, как не стало отца… – лорд вздохнул, выслушал причитающиеся соболезнования и продолжил: – Матушка пожелала, чтобы кольцо взял тот из братьев, который решит жениться первым. Я получил благословение Аидана ри Джинринн и отправился за кольцом, – долгий выразительный взгляд. Как будто под проклятущей вуалью что-то видно! – Но, к сожалению, буквально за несколько минут до моего визита кто-то проник в хранилище и похитил что-то из соседней банковской ячейки. Отряд охраны застал только меня и счел это достаточным основанием для задержания. Это простое недоразумение, – поспешил заверить Шаридан испуганную леди и изобразил еще один алчущий взгляд. Из-под вуали виднелись только губы, поэтому пришлось пялиться на них, ибо изобразить вожделение собственно вуали Шаридану не хватало фантазии. – Я… хотел бы вернуться к разговору о кольце, миледи, и рассказываю вам эту историю только ради вашего согласия встретиться со мной в более подобающей обстановке, как только вы сочтете возможным. Прошу вас, не беспокойтесь обо мне. Это недоразумение не стоит вашего внимания. Лорд асессор, должно быть, и сам понимает, что поступил несколько необдуманно, но он обязан соблюсти протокол. Я думаю, будет уместно позволить ему сохранить лицо.

– Вы так великодушны, лорд Шаридан, – только и прошептала ошеломленная леди.

– Вы слишком добры ко мне, – польщено улыбнулся дворянин и едва сдержался, чтобы не дернуть головой. Демоновы мухи! – Однако вам не следует задерживаться здесь. Вы не сочтете излишней вольностью с моей стороны приглашение на прогулку? Через два дня на Оплавленной Аллее планируется выставка свободных художников. Разумеется, я буду рад, если вы пригласите подруг. Созерцать искусство гораздо занятнее в приятной компании, – сообщил он и едва заметно пошевелил пальцами – будто прокручивал на безымянном кольцо, которого там, разумеется, не было.

Но с легкой руки третьего принца Ирейи жест обзавелся такой трогательной историей и значимостью, что леди немедленно согласилась и поспешила удалиться, пока ее и в самом деле никто не узнал.

Шаридан самодовольно улыбнулся и с остервенением хлопнул себя по шее.

Но муха уже успела улететь.

Если бы задержанный лорд видел, чем занялась леди Альгринн, исчезнув из тюремного коридора, он был бы немало удивлен.

Для начала почтенная вдова прямо на лестнице, едва скрывшись из виду, стянула с себя шляпку с густой вуалью и пару минут пыталась отдышаться, с совершенно не подобающим выражением лица глядя на вуаль. Затем леди поднялась на пролет и остановилась у окна, чтобы достать из ридикюля маленький артефакт-диктофон и остановить ведущуюся запись. Задержалась еще на минутку перед своим отражением в стекле, приводя в порядок растрепавшуюся прическу, но все же смирилась с необходимостью снова надеть шляпку.

А потом отправилась не на выход, а на четвертый этаж, где располагались кабинеты высших чинов. Там ее ждали с нетерпением.

– Ну как? – с живым интересом спросил лично лорд асессор, выглянув из-за ровной батареи папок на монументальном столе, и приготовился записывать.

Леди Альгринн взяла небольшую паузу, дабы не высказать все, что думает по поводу Шаридана ди Джинринна, уподобившись начальству. Что допустимо для королевского бастарда, непозволительно для почтенной вдовы.

Даже если очень хочется.

– Запись разговора здесь, – сообщила леди и положила диктофон на край стола. – Если коротко, то лорд Шаридан, как и на допросе, утверждает, что соседняя ячейка арендована его семьей для хранения фамильного перстня. Однако лично для меня он добавил подробностей, которые будет нелишне проверить. Во-первых, перстень он намеревался использовать в качестве обручального кольца, сделав мне предложение. Во-вторых, лорд Шаридан утверждает, что получил благословение старшего брата. В-третьих, можно проверить дату начала аренды ячейки. Лорд Шаридан сообщил, что она должна совпасть с его совершеннолетием. Однако я по-прежнему считаю, что самым простым способом узаконить задержание будет проверка содержимого ячейки.

Королевский асессор страдальчески поморщился.

– Если бы! Вот за что не люблю дворян – кругом они, сволочи, неприкосновенны, а собственность их еще неприкосновеннее! Пока я получу ордер… – начальство запнулось и подняло взгляд на непроницаемое лицо леди Альгринн. – В смысле, гм…

– Я поняла вас, лорд асессор, – ровным голосом отозвалась почтенная вдова. Что-то во взгляде начальства вызывало ассоциации с нашкодившим щенком, и держать лицо было трудно. – Ваша неприязнь вполне объяснима. Однако осмелюсь напомнить, что вы и сами принадлежите к дворянскому сословию.

Впрочем, упрекнуть трудоголика асессора в излишнем себялюбии повода не находилось, но об этом – как и о своих личных впечатлениях от начальства – леди Альгринн предпочла промолчать. Тем более что развивать тему королевский бастард не собирался.

– Если ваши три зацепки ничего не дадут, выпустить лорда Шаридана все же придется. Но, пожалуй, у меня есть идея, как добраться до перстня в этом случае, – поведал он и хитро стрельнул взглядом.

Леди Альгринн помедлила, но все же признала:

– Леди Джейгор будет в восторге, если я снова заключу помолвку.

– А потом ужасно разочаруется, – радостно напророчил лорд асессор.

– Я предпочла бы избежать крайних мер, – осторожно поведала леди Альгринн. – Расстройство по поводу моего замужества не пойдет тетушке на пользу.

– Да ваша тетушка сама кого хочешь расстроит, – проворчал лорд асессор.

Леди Альгринн не стала спорить и отстаивать честь семьи, и это уже говорило о многом. Но, увы, никак не облегчало задачу.

– Что ж, зацепки в любом случае необходимо проверить, – подытожил лорд асессор. – Это займет некоторое время. Но, пожалуйста, подумайте о помолвке, леди Альгринн. Пусть и как о крайнем случае.

Почтенная вдова коротко склонила голову и ретировалась, оную голову ломая, и только наутро узнала, что зря.

Лорд Шаридан умер ночью, и к утру его труп вызывал у мух совершенно невообразимое вожделение.

Часть

I

. Черная рыбка

За окнами малой гостиной, должно быть, таинственно перемигивались многоцветные городские огни, и тонкий полумесяц с любопытством взирал на бессонную столицу. Мы всего этого не видели, поскольку тетушка Джейгор, хоть и выпила три чашки успокаивающего чая, пребывала в крайнем возбуждении и приказала зажечь все лампы и собрать семью, дабы обсудить грядущие события.

Дядюшка Джейгор, первым составивший ей компанию и, соответственно, выпивший столько же чаю, мирно дремал в кресле у камина. Я сидела рядом, отрешенно глядя в огонь, – этим островок спокойствия в гостиной и ограничивался.

– Он же старый! – в панике воскликнула моя дорогая кузина, мечась из угла в угол.

– Он принц, Джоана, – резонно заметила леди Джейгор, – какая разница, сколько ему лет? Кроме того, леди не пристало акцентировать внимание на возрасте, особенно – на чужом!

– Ему тридцать! Как на этом можно не акцентировать внимание?! – Джоана, видимо, сама осознала, насколько забавно звучат подобные сентенции от восемнадцатилетней девушки, и привела другой аргумент: – Ему тридцать, он трижды был женат, у него дочь от предыдущего брака! Мама, я не поеду!

– Это не обсуждается, – прервала ее леди Джейгор. – Вега не может ехать одна!

– Я могу взять с собой компаньонку. Госпоже Норманн будет полезно съездить на источники в Лиданге, – флегматично вставила я, но меня, как и следовало ожидать, никто не услышал.

– У меня даже подходящего платья нет, – сокрушалась Джоана, позабыв, видимо, о том, что потенциальному кавалеру тридцать и у него дочь.

– Это не проблема, я завтра же вызову госпожу Диар, – отмела очередной аргумент леди Джейгор.

Перспектива нового платья, равно как и дальней поездки, выглядела соблазнительно. Джоана поколебалась и дважды пересекла гостиную – туда и обратно.

– Ему тридцать, – жалобно повторила она.

– Ему тридцать и у него до сих пор нет наследника! – вспылила тетушка. – Его Величеству давно следовало приказать сыну снять траур и начать появляться на светских мероприятиях, и я искренне недоумеваю, почему король сделал это только сейчас. Мы не можем упустить такой шанс! Его Высочеству, должно быть, было так одиноко весь этот год…

Я поспешно спрятала неуместную улыбку за чашкой чая. Весь последний год Его Высочество провел в детской и на псарне, отчего четыре няни и одна дочь псаря пребывали в непреходящем восторге. А когда принц вспоминал о служебных обязанностях и приходил в контору Ордена Королевы, в аналогичный восторг приходил почти весь секретариат и половина агентуры. Если бы Третий только захотел, ни о каком одиночестве и речи бы не шло.

Но тетушке ни к чему знать такие подробности. Равно как и то, почему я воспылала желанием отправиться в Лиданг, где впервые после года траура появится в свете легендарный третий принц Ирейи. Пусть лучше порадуется, что я, наконец, начала задумываться о своем семейном положении и посещать мероприятия, где будто невзначай собираются самые выгодные партии планеты.

«Вам не понравится, – многообещающе сообщил лорд асессор, когда вручал мне два приглашения на бал, – но, кроме вас, отправить некого, а леди Джейгор будет так рада!». И, как обычно, оказался прав.

Разумеется, я предпочла бы работать с делом лорда Шаридана. Во-первых, дело было открыто именно из-за моих наблюдений. Во-вторых, я была вхожа в дом Джинринн и могла с легкостью собирать необходимые сведения. В-третьих, лорд Шаридан действительно собирался сделать мне предложение с полного одобрения старших братьев. И, в-четвертых, я была последней, кто видел его живым. Как бы ни язвил лорд асессор над последними двумя пунктами, вернее, над их возможной связью, я действительно могла бы заполучить перстень в кратчайшие сроки, не дожидаясь результатов токсикологической, магической и мистической экспертизы тела лорда Шаридана.

Но явиться на бал в Лиданге, мило пощебетать с герцогом Вайенн и одновременно проверить, не носит ли он амулет в виде черной рыбки, действительно могла только я. Остальные агенты с навыками карманников не могли похвастаться нужным происхождением, чтобы беспрепятственно приблизиться к герцогу. Кроме того, большую часть сотрудников Ордена Королевы он, как и многие высокопоставленные персоны, знал в лицо, и любые попытки подойти ближе, чем на положенные три шага, могли вызвать у него подозрение. Но о моей карьере лорд Вайенн не знал, а для всего прочего придуманы танцы.

Поэтому спорить с приказом королевского асессора было бессмысленно. Я объявила о предстоящей поездке, чем несказанно обрадовала тетушку Джейгор и перепугала кузину, мгновенно уверившуюся, что ее везут выходить замуж за принца. Старого. Аж тридцатилетнего, ужас какой.

– Вега! Поговори со своей кузиной! – воззвала леди Джейгор, отчаявшись достучаться до Джоаны самостоятельно.

Я вежливо улыбнулась и нанесла сокрушительный, невозможно циничный, совершенно недостойный леди удар:

– На бал приглашен баронет Сайерз. Уверена, он приедет с сыновьями.

Обе – и тетушка, и кузина – мигом залились краской. Тетушка – от возмущения, тотчас припомнив, как застала Джоану со старшим сыном баронета в одиночестве на затененном балконе. Кузина – просто от полноты чувств, припомнив, вероятно, то же самое.

– Джоана, надеюсь, ты осознаешь, что значит быть леди, и не уронишь своего достоинства, – холодно сказала тетушка, убедившись, что теперь кузину нужно уговаривать не столько ехать в Лиданг, сколько держать себя в руках.

Джоана потупилась, и стало совершенно очевидно, что слова здесь не помогут. Леди Джейгор даже задумалась, не стоит ли поехать вместо нее самой, но такой шанс выдать замуж сразу двух женщин из Семьи решила не упускать. В конце концов, если нахальный сын баронета отпугнет от Джоаны всех благопристойных женихов, можно попросить лорда Джейгора вызвать Сайерза для серьезного разговора и договориться о браке при условии, что мальчик сделает хорошую карьеру. Но лучше бы, конечно, очаровать графа Рейджа…

О партии для меня леди Джейгор волновалась куда меньше, и я предпочла промолчать, чтобы не привлекать к этому щекотливому вопросу лишнего внимания.

***

В прошлый мой визит, когда я приезжала на похороны маркиза Альгринна, Лиданг будто пытался меня подбодрить, напомнить, что жизнь продолжается, несмотря ни на что, и в ней по-прежнему есть красота и смысл. Тогда, в разгар Ясного сезона, над архипелагом сияло ласковое рыжевато-золотистое солнце, и его свет охотно играл в прибое и рассыпался бликами в горячих источниках. Над столицей провинции витал густой еловый запах, да из Храма Равновесия едва ощутимо тянуло аррианскими благовониями.

Сейчас, когда светские условности вынудили снять траур, и отчего-то казалось, что этим я предаю память давно погибшего мужа, – Лиданг словно облачился в черное вместо меня: три дня назад извергся самый крупный вулкан архипелага, и в воздухе висел дым и горячая пыль, закрывая собой все небесные светила. Воцарилась темная пепельная ночь. Привычные ко всему местные жители спасались фонарями и магическими шарами, плотно кутались в тюрбаны и защитные маски и старались пореже выходить из дома. Но бал, разумеется, и не думали отменять.

Маркиз Альгринн старался даже в Ясный сезон не расставаться с маской, хотя сами местные часто этим грешили. Я сочла, что сейчас, после недавнего извержения, будет здраво последовать примеру мужа, и замоталась в несколько слоев. Заставить Джоану было сложнее, но я справилась.

Увы, это был очередной повод приумножить панику, в которую кузина ударилась сразу после телепортационного перехода на архипелаг и успокаиваться не собиралась.

– У меня прическа помялась, – уныло сообщила она зеркалу в холле герцогского замка, когда приставленная к съезжавшимся гостям служанка помогла размотать тюрбаны.

– Сейчас нас проводят в комнату для только что прибывших леди, – терпеливо пообещала я, – и поправят волосы. Хотя я бы на твоем месте воспользовалась произошедшим, чтобы старый принц не заинтересовался ненароком.

– Вега! – возмущенно обернулась Джоана, но, увидев выражение моего лица, тоже тихо рассмеялась, прикрыв лицо веером. – Слышала бы тебя мама!

– Я надеюсь, что сегодня ты не будешь ее ушами, – сдержанно сказала я, безнадежно глядя в ростовое зеркало, не иначе, в издевку над прибывшими гостьями выставленное прямо в холле. – Тогда я смогу пообещать, что не буду ее глазами.

Джоана немедленно подскочила и огляделась, будто вожделенный Сайерз-младший мог затаиться за портьерой и вот-вот застанет леди непристойно взъерошенной. К счастью, тут подоспела прислуга герцога Лиданга, и нас действительно увели во внутренние помещения, где несколько комнат для сегодняшнего вечера отвели под гримерные для гостей.

Пожалуй, только в Лиданге считалось хорошим тоном являться пораньше. Непредсказуемая погода над архипелагом диктовала свои правила, далекие от условностей высшего света, и вошедшие в моду телепортационные перемещения только добавляли пикантности неожиданному ветру свободы – пусть он и нес с собой мелкий вулканический пепел и внушительные траты на услуги магов.

Где еще две незамужние леди могут появиться без сопровождающих? Где никто не скажет ни слова, если они соберутся на чашку чая в своей узкой компании прямо перед приемом, не оборачиваясь на условности и титулы? Где никому не покажется зазорным, если к ним за столик присядет нанятая специально для вечера визажистка, а то и горничная?

Пусть я никогда не признавалась в этом ни мужу, ни леди Джейгор, ни одной из своих подруг, – я обожала Лиданг. Именно за это.

Сегодня за чайным столиком собрались сплошь знакомые лица, и я тотчас почувствовала себя на гребне волны. Джоана – соответственно, наоборот, и пришлось отвести ее в сторонку и объяснить, что иногда есть время блистать, а иногда – сплетничать о тех, перед кем предстоит блистать. Не должно быть никаких сомнений в своем великолепии и успехе, кто тут единственная дочь графа Джейгора, в конце концов?!

Могла не стараться. К тому моменту, когда я закончила читать нотацию, за столиком появилась несравненная Сестра.

Любимая супруга лорда асессора когда-то действительно была сестрой Храма, жрицей Равновесия и хранительницей спокойствия. Потом на ее пути повстречался Рино, тогда еще отнюдь не лорд, а также, если верить слухам, остатки его проспиртованной печени и роскошное покушение на третьего принца. Судя по тому, что лорд асессор и наследник престола живы, Сестра справилась превосходно, не уронив ни собственного достоинства, ни громкой славы святой обители.

Похоже, именно это лорда Рино и очаровало. Хоть рождение ребенка и подвело Сестру под действие проклятия королевской династии, вынудив обзавестись прозвищем, и лишило способностей к работе с пентаграммой Равновесия, самый важный дар остался при ней: она по-прежнему будто излучала ауру спокойствия и всеобщего доверия. Верховная жрица Храма, сестра Нарин, как-то сказала, что по-настоящему одаренная посланница Равновесия – это навсегда. Я не видела причин с ней спорить, а обожаемая супруга лорда Рино служила только лишним подтверждением ее правоты.

Вот и сейчас: стоило мне представить Джоану Сестре, как кузина мгновенно расслабилась, улыбнулась и включилась в разговор, охотно просветив присутствующих о своей портнихе и ее талантах.

Увы, как это обычно бывает на светских приемах, подолгу сидеть и беседовать, постепенно привыкая к новым знакомым, у кузины не было ни малейшего шанса. Стоило ей раскрепоститься и бойко включиться в обсуждение последних фасонов каркасных юбок, как в чайную комнату вошло еще одно действующее лицо, и все леди, явно собиравшиеся просидеть за столиком до начала бала, тотчас поднялись и, не извиняясь, удалились. Осталась только Сестра, с невозмутимым храмовым спокойствием кивнувшая вновь прибывшей. Джоана растерянно перевела взгляд со жрицы на последнюю свою собеседницу, которая как раз бесцеремонно захлопнула за собой дверь.

– Знакомься, – смиренно вздохнула я. – Леди Хикари, баронесса Илия и Шаотонг. Джоана ри Джейгор, моя кузина.

Джоана на мгновение засмотрелась, но вовремя спохватилась и поприветствовала гостью. Ее можно было понять. Хикари умела приковывать взгляды.

Баронесса, как обычно, выбрала невообразимое платье: темно-бирюзового оттенка, с открытыми плечами, туго затянутой в жесткий корсет талией и традиционно широкой юбкой. Когда леди делала шаг, воздушно-тонкая ткань шлейфа шла рябью, как морская вода в штиль. На ком-то другом подобный наряд смотрелся бы вызывающе, но ей невероятным образом шло.

Если бы к экзотической красоте леди Хикари прилагалось пристойное прошлое, хорошая репутация и законное происхождение, пожалуй, все прочие гостьи могли бы сразу смело разворачиваться и ехать домой. Им на этом балу уже ничего не светило бы.

Но – к счастью или нет – баронесса пребывала в удивительной гармонии с самой собой и скрывать ничего не пыталась. Да и как скрыть родство с династией Айгор, если Его Высочество Роланд официально признал незаконнорожденную дочь? Вот и выходило, что леди Хикари, при всех ее достоинствах (среди которых было бы нелишне упомянуть два титула и соответствующие земельные наделы на двух планетах), все еще оставалась свободной. А поскольку единственный мужчина, которого не отпугивали ни сплетни, ни реальность, был помолвлен с младшей принцессой Ариэни и не мог предложить баронессе ничего, кроме как быть его любовницей, – от Илии еще и шарахалась половина придворных дам. Будто темное прошлое, одержимый лис в друзьях и высокопоставленные любовники – это что-то заразное.

Лорд асессор как-то сказал, что леди Хикари – своеобразная лакмусовая бумажка для выявления ханжей. Его по уши влюбленный секретарь предпочитал выражения покрепче, но расторгнуть помолвку без согласия высокородного отца своей малолетней невесты не мог, а тот не спешил оставлять свою дочь без жениха и прикрытия.

Лучшим прикрытием же самой баронессы служила ее работа на Самадж, под видом эксклюзивных эскорт-услуг засылавший повсюду шпионов планеты Тейнар. Против него – и верного секретаря лорда асессора, добившегося для себя должности еще и в контрразведке Ирейи – играть не рисковал никто.

Одержимый, вполне способный при минимальном содействии со стороны Хикари переселиться из лисьего тела в обидчика, шел бонусом. Поэтому ханжи от баронессы хоть и шарахались, но молча.

– Боюсь, в моем присутствии разбегается половина интересных собеседниц, – вздохнула леди Хикари, присаживаясь за столик, и немедленно вцепилась в чайник, не дожидаясь служанку. Сарказм был настолько очевиден, что если бы кто-то из высокопоставленных ханжей еще оставался тут, то после этой фразы ушел бы немедля. – Надеюсь, вы нас не покинете, леди Джоана? Клянусь, я тоже разбираюсь в каркасах.

Джоана, умница, сориентировалась мгновенно.

– Мне неловко признаваться, – таинственно понизив голос, сказала она, – но я в них не понимаю ровным счетом ничего. До вашего появления я с ужасом ожидала разоблачения. Но теперь я спасена и могу наконец-то приступить к чаю.

Сестра одобрительно прищурилась, оценив ход. Джоана не знала, какие разговоры обычно ведем мы втроем, и предпочла и впрямь спрятаться за фарфоровой чашечкой, чтобы включиться в беседу, когда это будет уместно. Но мы коварно присоединились к опустошению чайника и постепенно разговорились о Королевской чайной фабрике, куда вместо части оборудования установили хелльские заклинания. По мнению баронессы, магия скрипела на зубах, как песок, жрица к ней привыкла и не обращала внимания, а я попросту не ощущала разницы. Как и Джоана, вынужденная из-за этого вежливо помалкивать.

Кто же станет обсуждать превышение служебных полномочий (любимое дело Сестры), двойной шпионаж и выходки одержимой лисицы (Хикари) или очередной визит в тюрьму (самая животрепещущая тема для меня) и прочие, по выражению баронессы, «вопросы настоящих леди» – в присутствии младшей кузины? Тетушку Джейгор, признаться, побаивались все трое, и оказывать дурное влияние на ее единственную дочь никто не рискнул. А в остальном…

Подруги знали, зачем я здесь. Я знала, зачем здесь они. И всем хватало такта не лезть друг другу в душу по поводу своих сомнительных мотиваций.

Признаться, это было отличным поводом любить их еще сильнее.

Бал открывался традиционным полонезом. Безымянный третий принц Ирейи, к тайному возмущению и разочарованию юных (и не очень) дам, остался сидеть на троне. С его лица не сходила вежливая, но непреклонная гримаса. Должно быть, Его Величеству стоило немалых усилий отправить младшего сына на бал, но даже их не хватило, чтобы убедить его танцевать. Похоже, сегодня Его Высочество не даст повода для сплетен и на котильон никого не пригласит.

Герцога Вайенн не было видно. Воспользовавшись тем, что в моей агенде напротив первого танца белело пустое место, я отправила Джоану танцевать с виконтом Марджин и, манкируя своими обязанностями неофициальной компаньонки, удалилась в соседний зал.

Здесь собрались гости постарше. Для них выставили кресла и диванчики, между которыми проворно сновали лакеи и пажи. Пахло дорогим вином и еще более дорогими духами. Из танцевального зала доносилась приглушенная музыка. Сначала я несколько растерялась, обнаружив, что не вижу знакомых лиц, но, к счастью, ко мне почти сразу подошел не замеченный мной герцог Джогрин и завел ни к чему не обязывающую беседу о необычно раннем извержении.

Благодаря частому общению с леди Джейгор поддакивать и послушно ужасаться погоде (какой бы она ни была) я умела без прямого подключения мозга к разговору, чем и воспользовалась, выискивая взглядом герцога Вайенн. Он все не показывался.

Через четверть часа в зал заглянула Сестра, тактично заметила, что на архипелаге к понятию «необычно», как правило, присоединяют описание ясного неба, а вовсе не извержения, развела руками (что значило, что Джошуа ри Вайенна она тоже не видела) и снова исчезла, подхваченная очередным кавалером. Герцог Джогрин отчего-то решил не отставать, и я не нашла причин отказывать. Вдруг Вайенн в большом зале, а я его просто проглядела?

Танцевал новоявленный герцог весьма неплохо, и ирейский вальс в кои-то веки показался мне совершенно не скучным. Мимо пронеслась в танце сияющая и оттого особенно очаровательная Джоана, дорвавшаяся до сына баронета. В самом центре зала будто бушевало грозовое море: леди Хикари вел лорд Констант, похожий на ворона в своем традиционном черном мундире придворного служащего, но отчего-то не кажущийся ни мрачным, ни собранным.