Kitobni o'qish: «Айрин. Искра»

Shrift:

Глава 1

– Риша, ты это… не выпендривайся, а давай… подписывай, – стирая рукавом выступивший на лбу пот и запинаясь, не то приказывал, не то упрашивал староста нашей деревни дядька Хумар. – Что тебе стоит… – покосился он на замершего у окна лорда Шерринга и чуть не с воем продолжил: – Капни сюда капельку крови… не убудет же с тебя.

С меня не убудет? Мне любопытно, он серьезно думал, что я такая идиотка, что не знаю даже приблизительной сути договоров на крови? И чтобы я добровольно загнала себя в кабалу, став практически собственностью его светлости? Да, конечно.

– Нет! – непреклонно отказалась я, спрятав за спину ладони и вздернув подбородок. Сдохну, а добровольно не дамся.

Распинаться и пояснять, что не на ту напали и мать у меня была ведьма, – толку мало. Староста и так знал, он и меня боялся как огня. Не так меня, как посмертного ведьминского проклятья. Да и что таить – меня тоже немного. «Ведьмино семя рано или поздно гнилью порастет» – так в народе говорят. А лорду что-либо доказывать без толку. Он и сам маг, а маги ведьм не боятся. И это хуже всего. Он меня в бараний рог даже с материными травами и порошками вмиг скрутит. И пикнуть не успею.

– Ришечка, тебе же еще полгода до совершеннолетия, – снова заныл староста, подсовывая ко мне ближе свою треклятую бумаженцию. Точнее, не свою, а лордовскую, даже вензеля серебреные. Видимо, надеялся, что я, как и большинство девушек в деревне, и слова не пойму из написанного. – А его сиятельство тебя опекать будет…

Знаем мы эту опеку – половина девок в деревне от той опеки обрюхатела. А у меня совсем другие планы. Вот только как бы так извернуться, чтобы их осуществить?

– Нет! – как заведенная и немного туповатая, повторила я, сделав шаг назад и упершись в запертую на ключ дверь. Да похоже, не только на ключ, потому как ладони тут же защипало. Лорд решил обезопасить себя? Что-то подсказывало мне, что даже если я буду кричать во все горло и колотить кулаками в дверь – никто меня не услышит.

– Ришка! – потерял терпение и благодушие староста.

– Оставь! – вмешался в наш разговор лорд, и от его голоса у меня по коже побежали мурашки. – Айрин, тебе лучше не упрямиться и согласиться на предложенные условия. Я даже выплачу тебе приданое, едва тебе исполнится восемнадцать… – развернулся он и впился в меня немигающим взглядом.

Откупишься. Хотелось плюнуть в его высокородную холеную морду, но я сдержалась. И по чему там девки вздыхали – худой, бледный, глазищи в пол-лица и нос, как клюв. По чему там вздыхать?

– Я не могу, – едва справившись с паникой, заявила я. – Мать велела ничего не подписывать и не делать, пока не прибудет Верховная ведьма. Пока я не достигла совершеннолетия – она отвечает за меня.

Тут я лгала.

Верховная отвечала только за свой Круг – тринадцать ведьм, включая ее саму. А меня без диплома или хоть каких-нибудь ведьминских способностей в Круг не возьмут. Остается только надеяться, что мать не ошиблась, когда сказала, что у меня есть потенциал, и в Академию все же получится поступить. Добраться бы еще до нее…

Лорд Шерринг поджал губы, прищурился и прошил меня таким взглядом, что мне стало не по себе. Кажется, я даже ощутила его физически, настолько он был острым и тяжелым.

Соблюдай спокойствие, Риша. Он не может знать об укладе ведьмовского Круга. Есть то, что знают только ведьмы и маги земли. И то потому, что родные по стихии. Он же – маг воды, и от него меня воротит просто. Зато ему моя персона покоя не дает, видать. Ох, надо было мне пройти тогда мимо, когда он на Маришку замахнулся… Хотя нет, маленькая она совсем – прибил бы.

Потому правильно я тогда его оттолкнула. Вот только запомнил он мне это.

– Врешь! – прошипел лорд.

Ха. Злится, не уверен, что лгу, значит, наверняка он не знает.

– Я бы на вашем месте проверять не решилась. Ведьмы по одной – слабее мага. А если все вместе…

Этого я тоже наверняка не знала, но главное было – говорить уверенно. Пусть сомневается.

Лорд скрипнул зубами и снова отвернулся к окну, похоже, пряча вспышку гнева.

– Отлично! – процедил он, напомнив мне рассерженного змея. – Я желаю лично убедиться в том, что ты под опекой и в полной безопасности.

– Как лорду будет угодно, – пожала плечами я.

– В таком случае ты же не откажешь мне и подождешь здесь? Чтобы я не волновался. А староста Хумар сообщит твоей наставнице о твоем местонахождении.

Вот тварь.

– Не стоит. Что я, простая деревенская ведьма, буду ваши ковры грязными сапогами топтать…

– Вытряхнут, – гаркнул лорд так, что староста подскочил на месте и едва сдержался, чтобы не осенить себя защитным от зла знаком. – А мне спокойней будет.

Лучше бы спокойней было мне. Но Шеррингу я этого говорить не собиралась – только его, скотину, тешить.

Что мне было делать? Я промолчала. И слова более не обронила, пока лысоватый тучный староста складывал бумажку, на которой я должна была поставить магическую печать. А лорд, проходя мимо, словно невзначай, бросил в вырез моего простенького льняного платья такой взгляд, что у меня завтрак к горлу подскочил. Чтоб у него бельмо на глазу наросло. Нет, мне оставаться под его опекой все равно что сразу на себе крест поставить.

И только когда дверь хлопнула, ключ повернулся, а мои приложенные к двери ладони снова почувствовали это чертово пощипывание, я прошла в глубь комнаты и плюхнулась на единственную узкую и жесткую кровать.

И что теперь делать? Ответ прост – бежать. И желательно до того, как он устанет ждать Верховную ведьму. Вот только как?

Помощи вряд ли от кого дождусь. Хозяин постоялого двора, в котором я уже целый день якобы гостья, киселем по полу растекается перед лордом, надеясь, что тот глаза закроет на его проделки. Староста боится его как огня. Хоть и неплохой дядька, добрый, но против лорда не попрет. Тетка Шарина… Она, может, и помогла бы, но за ней следить будут и к комнатушке этой не подпустят и на выстрел стрелы.

Потому придется самой как-нибудь… Ох. Даже мать оплакать не дали. Недели не прошло, а уже такое. Нужно было сразу, как только душа ее вылетела, отправляться в столицу. Так нет же…

А теперь придется бежать.

Вот была бы мать жива, никто бы не решился на мою честь покушаться. А теперь…

В носу защипало, а на глаза навернулись слезы.

Нет, Риш. Выберешься, тогда будешь и мать оплакивать, и себя жалеть. А пока нельзя. Иначе… Не хотелось даже думать о том, что будет, если случится «иначе».

А значит, полежала – и хватит.

Солнце стремительно уходило за горизонт, и в комнате сгущались сумерки. Свечей мне, конечно же, никто не выделит – незачем. Не такая уж важная птица, чтобы меня еще и свечами снабжать. Хоть бы покормить к закату не забыли. А то доберутся до Хумаровой медовухи и обо мне забудут. До утра, а то и до полудня. И как тогда о побеге думать, если ворчит голодный желудок? Правильно – никак. Хотя несомненный плюс тоже есть – если обо мне забудут, то и времени на раздумья у меня будет больше.

Демонов хвост!

Ладно, Ришка, киснуть сейчас не время. Вставай и думай, как ты будешь избегать великой чести греть ложе его светлости. От перспективы свело желудок, и я не встала – вскочила с кровати.

Скудненько. Как, в принципе, и на любом постоялом дворе. Ранее мне приходилось с матерью ездить в столицу – продать зелья, закупить кое-что, чего в нашей глухомани днем с огнем не сыщешь. И точно говорю, все постоялые дворы – как близнецы-братья. Разве что комнаты разные бывают. Но что-то подсказывает, что нынче в этом заведении лучшие комнаты занимает Шерринг. А в свете таких догадок мои апартаменты почти королевские – точно вам говорю. Кровать есть, стол и таз с кувшином для умывания есть, даже стул есть. Ну шкафа нет. Одна треногая вешалка, и все. Зато имеется не сильно потрепанный жизнью половик. А это о-го-го какая роскошь.

Я тяжело вздохнула и плюхнулась на единственный стул. Стул заворчал под моим малым весом, но рассыпаться передумал.

И то слава богам.

Так. Через дверь мне не уйти. Через окно? Я бросила тоскливый взгляд в оконный проем. Какой у нас все же красивый закат. Жаль, окно тоже не выход. Второй этаж, а я не маг воздуха, чтобы слевитировать вниз без последствий, – точно поломаюсь. И весь мой побег накроется медным тазом.

Все же без посторонней помощи мне никак не убежать.

Такие умозаключения испортили и без того не самое хорошее настроение. Еще и котомку мою присвоили. А там, между прочим, самое необходимое было.

Плевать! Живой все равно не дамся.

– Ришка! – От неожиданности я подпрыгнула, и стул не только заворчал, но еще и закачался.

Неужели решился кто?! Я вскочила со стула и свесилась в окно. Лицо тут же вылизал сырой и холодный весенний ветерок. Послышалось или и правда кто-то меня окликнул?

Солнце село, и на заднем дворе, где хозяин этого прибыльного местечка не изволил ни единого масляного фонаря повесить, стало так темно, что казалось – смотрю в бездну.

– Эй! – шепотом окликнула я, надеясь, что не повредилась умом от безнадеги. – Есть кто?!

Если кто там и был, то не отозвался. Зато громыхнула дверь, выпала из шумного зала полоска света, и вместе с ней чуть не выкатился амбал из личной охраны его сиятельства, а я мгновенно отпрянула от окна и прижалась к стене. В темном проеме меня, конечно, никто не увидит, но все же.

Не то чтобы меня эти мужики пугали, обычные наемники и без воли Шерринга и чихнуть не посмеют, но мало ли. Вдруг и правда там кто-то до меня пытался докричаться. Не хотелось бы, чтобы единственного во всей деревне человека, решившегося поинтересоваться моей судьбой, отпугнула охрана лорда.

– Ижка! – окликнул в темноте телохранитель. – Ижка, демоны тебя за ноги таскали!

Демоны Ижку не таскали, а вот конюх…

– Чего?! – Поправляя рабочее платье, из какой-то хозяйственной постройки важно вышла дочка хозяина постоялого двора – Ижея. Для убедительности, не иначе, держа в руках ведро и делая вид, что пропадала там чисто по делу.

– Отнеси ведьме этой поесть чего, – приказал телохранитель лорда. – И побыстрее.

– Ишь, какая цаца! Сама, ногами, не спустится, что ей, как леди, прислуживать? – И мне не нужно было видеть ее лицо, чтобы четко представить его выражение. Ну словно ведро клюквы проглотила одним махом.

– Ты тут не выпендривайся. Его сиятельство приказали – исполняй, – осадил ее охранник Шерринга, но не очень убедительно. Видимо, и сам большой любви к ведьмам не питал.

– И что он в ней нашел?! – тоскливо и, кажется, даже завистливо вздохнула Ижея. – Кожа да кости. Страшная, рыжая, еще и глазюки такие, как у коровы. Смотрит, словно в душу заглядывает. Ведьма – она ведьма и есть. Лучше бы на кого попригляднее его сиятельство внимание обратил.

– Это на тебя, что ли? – хохотнул мужик.

– А почему бы и нет? Все же лучше, чем эта таранка сушеная!

На себя бы посмотрела. С булками уже давно завязывать пора. А то в дверь скоро только боком войдет, да и то, если хорошенько втянет живот.

– Не тебе обсуждать склонности лорда. Ему, может, такие телеса не по вкусу, – и в знак полного несогласия со вкусом аристократических особ мужик звучно шлепнул Ижку по хорошо откормленному заду.

Ижка для приличия взвизгнула, поворчала, но не злобно и не сильно убедительно.

И оба вошли в помещение, хихикая и обсуждая мои мослы.

Можно подумать. Ну и что, что не красавица. Не всем же красотой мир сражать. Мне даже легче будет без красоты этой, проблем меньше.

А вообще, тут мое происхождение виной. Мать ведьма, значит, и дочь ведьма. А ведьма молодая, еще в Круг не принятая, – идеальный проводник стихийной энергии. Только вот ведьма из меня, как из валенка туфля. А доказать не получится. Маги – они такие, если ведьму бесхозную почуют, то пока в постель не затащат и не перепроверят пару раз, точно ли не ведьма, не поверят, что правду говорит.

Эх…

– Ришка! – снова позвали меня откуда-то из темноты.

«Не послышалось!» – обрадовалась я, снова свесившись через окно.

– Здесь я!

– Слава всем богам, – облегченно выдохнули под окном, и я только теперь узнала голос Тарима, сына кузнеца и единственного парня в деревне, который не шарахался от меня, как от чумной. Но это потому, что он был как медведь, а я… ну мелкая очень, и Тарим решил, что маленьких надо защищать. – Я уж самое худшее подумал.

Могу себе только представить, что он там надумал.

– Что меня съели? – решила все же уточнить. – Или заставили стирать портянки охранникам его сиятельства?

– Смешно тебе? – натурально обиделся Тарим. – А мы себе места, между прочим, не находили.

Совесть встрепенулась и тюкнула меня в макушку. Но извиняться буду потом. В безопасном месте и за кружкой эля.

– Ты, надеюсь, не только переживать сюда пришел? Лестницу взял?

– А как же! Щас.

Но едва Тарим зашуршал листвой и затрещал кустами роз, из-за уничтожения которых Ижку обязательно хватит сердечный приступ, как в коридоре послышались шаги, проскользнула под дверью полоска света и тут же заворчал замок.

Проклятье им в печенку…

Я тут же потянула на себя ставни и закрыла от греха подальше окно. Хоть бы Тарим сообразил, что к чему.

Дверь распахнулась, и в комнату ввалилась кислая, как прошлогодняя квашеная капуста, Ижка с подносом, от которого исходили такие запахи, что желудок тут же свело судорогой, он взвыл, взревел… Даже захотелось на него шикнуть. Но не понадобилось. Потому как следом, держа в руках подсвечник с зажженными свечами, важно вошел лорд Шерринг, и у меня не только аппетит пропал, а еще и затошнило в придачу.

– Приятного аппетита, – выдавила Ижея.

Точно мне в похлебку плюнула, если еще чего похуже не подлила.

Отвечать я, конечно, не стала. Кивнула, как обычно делала мать, когда ей человек был безразличен. Не стоит Ижка моих нервов. По сути, никто не стоит, но как-то глаза закрыть на присутствие в моей комнате Шерринга не получится.

Дочь хозяина постоялого двора поморщилась, но в присутствии лорда земель ядом плеваться передумала и, поклонившись так, что едва не выронила из выреза платья на пол единственное, по моему мнению, свое достоинство, попятилась на выход.

Хлопнула дверь. Провернулся ключ в замке. В лицо пахнуло стоялой водой – противный запах магии Шерринга, мерзкий, как и сам маг.

Мы остались вдвоем, и я поняла, что, несмотря на всю свою нелюбовь к Ижке – уже по ней скучаю. Более того, тоскую, как по сестре родной. В горле пересохло от осознания того, что сейчас может случиться, а по коже прошелся такой нехороший холодок.

Шерринг криво улыбнулся, отчего в свете дрожащих свечей стал похож на настоящего демона. Что б ему…

– Ты так дрожишь, Айрин, – заговорил он неожиданно мягко, даже ласково, – словно я тебя съем.

Ну, может, и не съест, но понадкусывает точно.

Я молча сделала шаг назад и встала так, чтобы нас разделял стол. Получилось как-то не очень хорошо, потому как окно теперь было далеко, а кровать прискорбно близко.

– Не бойся так. Я не желаю тебе зла… – продолжал заговаривать мне зубы лорд, приближаясь и намереваясь обойти досадную преграду, пристроив на стол подсвечник. Хорошо, а то жутко он так выглядел. Я тоже решила на месте не стоять и не ждать, когда меня начнут… надкусывать.

– Да что вы, – нервно хихикнула я, двигаясь так, чтобы стол все же оставался между нами. – Разве такой воспитанный и благородный лорд станет обижать безродную сироту?

Хотела давить на жалость, а получилось как-то… язвительно. И лицо Шерринга вмиг утратило благодушие. Он резко вскинул руку, на кончиках пальцев вспыхнуло голубое сияние, и меня с такой силой приложило о стену, что я испугалась, как бы из моего тощего тела дух к демонам не вылетел. И обязательно растянулась бы на дощатом полу, но не сложилось. Меня словно скобами пришило к стене – шею, руки и даже, по-моему, поперек туловища. Чертовы маги!

– Не на-до ме-ня злить! – по складам, как полоумной, растолковал Шерринг. Но это он, кажется, пытался справиться со своим гневом. – Я хочу по-хорошему договориться.

– По-хорошему – это когда запирают в четырех стенах и оставляют выбор: или согласиться, или… согласиться? – решила я уточнить полупридушенно.

И зачем, спрашивается? И так же понятно все. Молчала бы тихонько, пока его сиятельство не остынет. Так нет же. Язык мой – враг мой. Молчать не умею с детства. Это, к слову, вторая причина, по которой меня… хм… недолюбливают.

Его сиятельство остывать не спешил.

– Сама виновата! – процедил он так, что мне захотелось взвыть.

Я и глазом не успела моргнуть, как мы оказались лицом к лицу. Черт, даже его одеколон и кисловатый запах местного вина не забивали запаха стоялой воды.

Меня снова замутило. Слава всем богам, что я сегодня ничего не ела. Иначе бы точно продемонстрировала, как именно отношусь к его заманчивому и щедрому предложению.

– А ведь не так мне и нужен договор… – протянул лорд, обдав горячим дыханием мою шею. – Кто что узнает? А если и узнает, кому какое дело?

Кажется, Верховной его уже не напугать…

Рука бесцеремонно облапала мою грудь, сползла на талию и, сжав бедро, начала поднимать юбку.

И тут меня накрыла паника. Я рванулась – конечно, безуспешно. Потом еще раз… в груди начало жечь. По телу прошла судорога, а за ней волна жара обожгла пальцы.

Честно, я как-то не очень поняла, что дальше произошло. Свечи полыхнули с такой силой, что пламя лизнуло потолок, и, оплавившись до самого основания, стекли на стол лужицей воска. Лопнули магические путы. Лорд остолбенел. А я, решив, что подобного шанса мне больше не предоставится, схватила со стола кувшин и со всего маху огрела им Шерринга по голове.

Мгновение – и лорд, как простой смертный мужик, закатив глаза, осел к моим ногам.

Черт! Убила? Точно убила.

Обняв кувшин, словно это он был во всем виноват и мог сбежать с места преступления, оставив со всем разбираться меня, я осторожно переступила через лорда. Нужно бежать. Иначе скоро его сиятельства хватятся и меня отправят на костер. Это ему все можно и все прощается, а мне…

Я сделала пару шагов к двери, но… чертова совесть… Вернулась, присела и приложила два пальца к шее так, как учила меня мать. Затаила дыхание, взмолившись всем богам… И облегченно выдохнула. Жив.

Но это совсем никак не означает, что стоит здесь задерживаться. Скорее наоборот. Раненые на голову лорды страх какие злые бывают.

Я быстро обшарила его карманы и несказанно обрадовалась, найдя там ключ и – за нанесенный моей персоне ущерб – приятную такую компенсацию в виде туго набитого монетами кошеля. Хоть какая-то польза с Шерринга все же была.

– Спасибо за вашу заботу и поддержку, ваше сиятельство, – сердечно поблагодарила я, выпрямившись. – Век не забуду, что вы для меня сделали.

Прихватив кошель, я рванула к двери со всей прытью, на которую была способна. Оказалось, что не очень-то и способна. Потому как то ли из-за дневного поста, то ли из-за пережитого кошмара меня качало, будто хронического забулдыгу, руки тряслись, а во рту отчего-то присутствовал привкус паленых перьев.

Даже в замочную скважину ключом попала не с первого раза, а только когда перевела дыхание и тряхнула головой. Не то чтобы это очень мне помогло, но хоть комната вальсировать перестала. Я наконец справилась с замком и вылетела из комнаты, закрыв ее на ключ. Представила, как лорда утром из этой самой комнаты будут добывать, и на душе полегчало.

В коридоре, слава всем богам, никого не оказалось. Может, получится прошмыгнуть мимо зала в сени? А там через кухню к Тариму.

Тетка Валена матери должна осталась. Когда мать ее сына этой весной чуть не с того света вытащила. Вдруг помнит и если не поможет, то хоть не сдаст.

Решено.

Но успела я пройти только мимо двух дверей, как вдруг на лестнице послышались тяжелые шаги, громкие пьяные споры и девичье хихиканье. Черт! Кажется, охрана лордовская тоже развлекаться изволила. Я завертела головой в поисках выхода. Возвращаться в свою комнату и далеко, и страшновато, бежать – некуда, потому я, скорее от отчаянья, чем на что-либо надеясь, толкнула первую попавшуюся на глаза дверь. Но та неожиданно открылась сама, и меня инерцией внесло прямиком в комнату.

По пути я кого-то чуть не сшибла с ног, зацепилась носком сапога за половик и едва не вылетела в окно. Но сегодня явно был мой день, потому как вылететь мне не дали, галантно придержав за талию.

Отлично! Я развернулась и встретилась глазами со своим спасителем. Он к тому времени отпустил мою талию и отступил к выходу, где и стоял, опершись на уже закрытую дверь и скрестив руки на груди.

Чужак. Видимо, проездом, такие у нас надолго не задерживаются. Переночевали – и утром только пыль на дороге за ними.

Я мазнула по нему взглядом, отметив высокий рост, широкие плечи и нетипичный для этой местности цвет волос – как спелый мед. Глаза красивые, цвета лесного ореха, а ресницы как у девушки, длинные и пушистые. Ровный нос, плотно сжатые губы… Верхние пуговицы черной рубашки из дорогой ткани расстегнуты…

Я даже засмотрелась невольно.

– Как это?.. – начал мужчина, но шум в коридоре усилился, и я, приложив палец к губам, скомандовала:

– Тсс!

Кажется, такой наглости он от меня и вовсе не ожидал, потому как действительно замолчал, притом прямо так – с открытым ртом. А я прислушалась к шуму в коридоре.

Только бы не решили поинтресоваться, не нужно ли чего лорду Шеррингу.

Хотя это уж вряд ли. Лорд точно дал особые распоряжения на сей счет и если сейчас не очухается и не начнет барабанить в дверь, то никто меня не хватится.

Гомон за дверью стих, и я облегченно выдохнула, плюхнувшись на подоконник.

– Фуф!

– Это все, что вы мне хотели сказать? – насмешливо поинтересовался незнакомец.

Ой, как-то некрасиво получилось. И я поспешила исправиться.

– Спасибо! Вы только что спасли мне жизнь! – с чувством и от души поблагодарила я.

– Всегда пожалуйста. Что-нибудь еще? – ехидно полюбопытствовал спаситель.

– Нет! – мотнула я головой, но после передумала и кивнула: – Да! Можно воспользоваться вашим окном?

Незнакомец снова вскинул бровь, но ответил:

– Если это вам так необходимо…

Наверное, он что-то еще хотел добавить, но главное я услышала и дальше тратить время была не намерена.

– Спасибо! – перебила я его уже во второй раз, тут же развернулась и свесилась в открытое окно. – Тарим! Тарим, где ты там?

– Тут я, – откликнулся мой старый друг, пристроив лестницу как раз на два окна левее. – А ты…

– Потом. Сюда ее тащи!

Тарим благо вопросов более задавать не стал, и через пару мгновений лестница уже упиралась в окно комнаты чужака.

– Еще раз спасибо! – решила я быть вежливой, вылезая в окно. – Если вам когда-нибудь понадобится моя помощь – не стесняйтесь.

– Непременно! – как-то задумчиво и ошарашенно пробормотал мужчина, даже не сдвинувшись с места.

Но я уже не слушала, быстро спускаясь по приставной лестнице – вниз, к свободе, и подальше от лорда Шерринга.

– Куда теперь? – спросил Тарим, едва я спрыгнула с последней ступеньки на землю.

Я втянула стылый весенний, с дымком и запахом конского навоза воздух свободы и честно призналась:

– Пока не знаю, но здесь оставаться точно не хочу!

И мы, не сговариваясь, сорвались на бег.

Через полчаса, миновав всю деревню перебежками, дабы никому на глаза не попасться, мы с Таримом сидели в доме кузнеца и уминали мясную похлебку и свежий пирог с щавелем и яйцом. Никто во всем мире не готовил этот пирог лучше, чем тетка Шарина. И это было чуть не единственное за последние три недели, что меня действительно порадовало.

Невысокая черноволосая женщина с добрыми карими глазами сидела напротив нас, оголодавших и довольных собой, и смотрела на меня, как на приговоренную к смерти.

И я уже откровенно побаивалась – как бы не подавиться пирогом. И, наверное, отложила бы его от греха подальше, если б не была настолько голодна. Тьма, я такого голода не чувствовала никогда. А еще такой непонятной слабости. У меня здоровье лошадиное всегда было. А тут и голова кружится – не сильно, но раздражающе, и руки дрожат… Это все от пережитого страха. Точно!

– О-ох! – вздыхала старая материна подруга и моя нареченная мать, но не решалась начать мучительную беседу о планах на будущее одной недоведьмы.

Зато Торэм церемониться не стал.

– Что ты себе думаешь, Ришка?! – спросил брат моего лучшего друга. – Куда теперь подашься? И что будешь делать?

Я лучезарно улыбнулась присевшему рядом с матерью парню.

Вообще, сыновья кузнеца были как небо и земля. Тарим, здоровяк и добряк, пошел в отца – огромный и грозный на первый взгляд, на деле был самым добрым и безобидным человеком во всей округе. А Торэм – маленький, щуплый и противный. И если мелкий он в мать, то противный точно в свою бабку. К той даже воробьи во двор не залетают. Зато Торэм никогда не лукавил и умел задавать неудобные вопросы, за что его не любили даже больше, чем меня. Это у него тоже от его бабули.

В силу своего телосложения Торэм был плохим помощником отцу. Зато он обладал живым и пытливым умом. И этим грех было не воспользоваться.

Родители считали его особенным, нанимали учителей, что для нашего захолустья считалось невиданной роскошью, и к своим восемнадцати годам Торэм был образован, высокомерен и, кажется, одинок. Ибо вытерпеть его мог только Тарим.

Я пожала плечами и честно ответила:

– В столицу! Куда ж еще?!

Это было само собой разумеющимся. Так хотела еще моя мать, да и я не представляла своего будущего в этом захолустье. Зато хорошо видела себя среди студентов Редвержской Академии стихийной магии. И пусть всего-навсего на факультете темного и светлого ведовского искусства, но все же. Лучше слабой, но ведьмой быть. Сама себе хозяйка, лицензия, как у матери, и защита Круга и Ковена. Никакие Шерринги тебе не страшны.

Потому решено – столица и Академия!

– О боги! – всплеснула руками тетка Шарина, в жизни дальше соседней деревни не бывавшая. – Да как же так? Одна совсем?! Как же?.. О-о-ох!

Я снова пожала плечами и отодвинула пустую тарелку.

– Как все, теть Шарина, – совершенно спокойно ответила я. – Когда ногами, а когда – как повезет. Может, получится найти попутчика…

Если бы еще в родной дом попасть. Материны тайники только я открыть и смогу. Но на первое время и щедрой помощи графа Шерринга хватит.

Тетка, видимо, представила, что со мной может случиться, если встретится вдруг попутчик, и вовсе побелела. Видно, представила, каково молодой и пусть не очень красивой девушке находиться на тракте одной, и мне пришлось ее успокоить:

– Теть, все хорошо будет. Я ж не впервые в столицу отправляюсь… – правда, ранее с мамой ездила, но этого договаривать я не стала.

– Ну… да! – кивнула тетка и, вскочив, кинулась за печку.

– Сдала она, как твою мать похоронили, словно сломалась изнутри, – прошептал Тарим, бултыхая ложкой в остывшей похлебке. – Если еще и с тобой что…

Это да. Но что поделать?

– Оставаться мне нельзя, – поморщилась я.

– Это все понимают, – кивнул Тарим. – Риш, я бы с тобой поехал… Но отец отправился на рудники. Говорит, там все намного дешевле. А если еще сговориться мимо графской казны… Не могу я кузницу оставить. Дом… Мать…

Он бросил выразительный взгляд на Торэма, на что тот фыркнул и скрестил руки на груди.

– Тарим, даже если бы ты мог, то я бы тебя в жизни не оторвала от родного дома, – заверила я, прикрыв его широкую ладонь своей. – К тому же я всегда знала, что рано или поздно мне придется отправиться в столицу. Я готова. Честно.

Кажется, даже несмотря на мои заверения, мне никто не поверил, но все промолчали.

– Ладно! Пора мне…

– На рассвете отправишься через лес, – скомандовал Торэм. – А пока выспись. Тебе силы нужны будут.

– Ага! Дождемся лорда, вернемся в предоставленную мне комнату… Зато с новыми силами, – съязвила я.

– Не-а! – невозмутимо демонстрировал свою осведомленность Торэм, ковыряя пирог. – К лорду нынче гость важный вечерком пожаловал. – А мне почему-то вспомнился тот самый мужчина, так удачно поселившийся в комнате возле моего узилища. – С проверкой. От самого его величества. Так что недельку, а то и две ему не до тебя будет. Ему вообще не до кого будет. Королевская немилость – и никакой Ковен на его защиту не встанет. Мигом запечатают, к собачьему хвосту, и вышлют.

О да! Наш монарх, если что, не церемонился. Об этом даже в такой захудалой деревне, как наша, знали.

– Говорят, что этот лорд, который от короля, – начальник Теневой стражи. А такие просто так не являются. И просто так не уходят.

– Все-то ты знаешь… – мягко пожурила Торэма мать, вернувшись из-за печки с моей котомкой. А у меня вмиг поднялось настроение – ведь там и документы мои должны быть, и кое-какие мамины запасы, и даже письмо для ее старого друга. – Может, не так все… Люди часто врут, а многое выдумывают…

– Знаю. Слышал я о нем в столице. Страшный человек.

Нет. Тот не был страшным и ужасным. По моему спасителю сразу видно – добрый и отзывчивый.

– Слушай, все хорошо и понятно! Но как ты от мага убежать умудрилась?

Настроение тут же испортилось.

Откуда мне знать, как оно получилось? Что-то, видимо, Шерринг намудрил с заклинаниями, перенервничал, что ли. Или просто… перепил.

Но память настойчиво напоминала мне о том жжении в груди, иголках на кончиках пальцев. И пламя, вылизывающее потолок. Неужели это я?! Неужели у меня тоже есть магия?

Да нет! Откуда? Быть не может!

– Везучая я, Торэм. Очень везучая. Тарим зашуршал лестницей, лорд отвлекся… Ну я не растерялась и… огрела его по голове кувшином.

В комнате повисла такая тишина, словно я лорда не пришибла, а убила совсем.

Первым опомнился именно Торэм и громко, от души, рассмеялся, едва не свалившись с лавки.

А за ним и Тарим, и даже тетка Шарина. Даже я не смогла сдержать смех.

– Это просто… ну ты… Риш-ка… это… расскажи кому… не поверят, – задыхался и утирал слезы Торэм, цепляясь за край стола, чтобы не свалиться на пол. – Графа!.. Мага!.. По башке… – и только отсмеявшись, он добавил вполне серьезно: – Тебе и правда сегодня лучше бежать. Иначе…

Что будет иначе, никто выяснять не хотел. Все понимали без слов, что ничего хорошего.

– Держи, – протянула мне торбочку тетя Шарина. – Валена принесла. Как стащить смогла – понятия не имею, но сказала, что пусть лучше у меня будет, чем у этих…

– Спасибо! – вскочила я с лавки и крепко обняла жену кузнеца. – И теть Валене передайте… тоже.

– Ладно тебе, – погладила меня по спине нареченная мать. – Не чужие же. Да и кто за тебя заступится в этом-то мире? Я тебе в дорогу соберу. И… ты не волнуйся… матери твоей могила сорняком не порастет.

У меня навернулись на глаза слезы. Но едва я открыла рот, с трудом подбирая слова, тетка Шарина перебила:

– Не благодари. Алайя мне как сестра была… что ж я… – голос тетки опять сорвался, и она, махнув рукой, снова сбежала за печку.