Kitobni o'qish: «За все придется заплатить»

Кто-то тихо шевелил Ульяну, трогал за плечи, гладил руки. Приятно… Она с трудом выбралась из глубокого сна. Открыла глаза и увидела над собой склоненное лицо стюардессы.

– Самолет заходит на посадку. Вам нужно пристегнуться.

Ульяна села в кресле прямо, натянула на отёкшие ноги кроссовки, и выглянула в иллюминатор. Увидела лишь холодную темноту вокруг и далекие огни ночного города внизу. Достала бутылку с водой из сумки и сделала большой глоток, чтобы прогнать сон. Непонятно, откуда навалилась эта усталость. Поездка получилась беспроблемной. Коллектив на предприятии оказался доброжелательным и дружным. На вопросы отвечали охотно, с энтузиазмом интересовались результатами. Не командировка, а мечта. Завтра, нет – уже сегодня, Ульяна сдаст шефу отчёт о проделанной работе по профайлингу работников в Сибирском филиале компании, с которой был заключен контракт на обслуживание, и получит два законных выходных. Тогда и отоспится.

Она оглядела салон. Кто-то продолжал спать, кто-то копался в вещах, лица хмурые, озабоченные. Ульяна прикрыла глаза. Что же еще можно увидеть в четыре утра в полете?

– Уважаемые пассажиры! Наш самолет приземлился в Москве. Температура в районе аэропорта Шереметьево плюс семь градусов.

Ульяна вздрогнула. Оказывается, она снова задремала. Пока пассажиры, торопившиеся к выходу, толпились в проходе, она достала телефон, чтобы отключить опцию «самолет» и просмотреть сообщения. И со вздохом опустила мобильник в карман рубашки. Разрядился. Ну, и не надо, не срочно. Ульяна провела рукой по голове, приглаживая короткие волосы, достала из-под сиденья сумку, которую называли почему-то «ручная кладь», хотя на «кладь», да еще ручную довольно объемная сумка походила мало. Одной из последних вышла из салона. Затем, не останавливаясь, прошла «кишку», просторный коридор, зал для получения багажа, зал для встречающих, спустилась по ступенькам и, кутаясь в тонкую летнюю куртку, ежась от утреннего холода, направилась на стоянку, где оставила на несколько дней свою «тойоту».

Усевшись внутрь, завела двигатель, включила печку, и, дожидаясь, пока машина прогреется, подключила зарядку к телефону. На экране высветились значки мессенджеров. На Телеграм – пятнадцать не отвеченных. Ульяна удивилась. Вроде общалась в чатах до последнего, пока не услышала объявление о взлете. Всех предупредила, что будет до утра недоступна. Да и вообще, ночь на дворе, кто это мог быть? Или что-то случилось?

Случилось. Только не у нее, не у Веры и не у отца. У близкого приятеля, ведущего телепередачи «А вы знали, что…». Ульяна была с ним знакома много лет, активно «лайкала» и рекламировала его выступления у себя в блоге, а однажды принимала участие в съемках программы, посвященной профайлерам.

Сообщения, от «Нужно поговорить, позвони», «Перезвони, это срочно», до «Мне нужна твоя помощь, набери меня сразу, как освободишься», отозвались в груди неприятным холодком предчувствия беды. Вспомнилась смерть мамы и равнодушные лица санитаров, выносящих на носилках закрытый черный мешок из квартиры. Непохоже это было на Кирилла, всегда жизнерадостного баловня судьбы и любимца девушек. В каждом слове, в каждом знаке препинания сквозила паника. Ульяна быстро настрочила: «Только что прилетела, как проснешься, звони, жду». И телефон тот час вздрогнул от слишком громкого в ночной тишине звонка.

– Кирилл, что у тебя? Я еще в Шереметьево.

– Ты мне нужна. Приезжай прямо сейчас.

– Да что случилось-то? – совсем разволновалась Ульяна.

– Не по телефону. У меня очень большие проблемы. Мне нужен твой знакомый полицейский. Тот, который Петечка. Вернее, не он, а его консультация. Происходит что-то непонятное.

Ульяна перевела дух. Никто не умер, все здоровы. Остальное можно решить.

– Кирилл, я не могу сейчас позвонить «моему полицейскому». Ты на часы давно смотрел? Пять утра. Он работает в убойном отделе. И должен отдыхать. Я сейчас заеду домой, решу вопросы со своей собакой, приму душ, и в девять буду у тебя. Ты мне все расскажешь, и только тогда я позвоню Петечке.

В девять Ульяна парковалась возле высокого забора. Дом Кирилла, трехэтажный, с балконами, с открытой верандой, опоясывающей первый этаж, она знала хорошо. Бывала здесь на вечеринках, которые время от времени устраивал хозяин. Она протянула руку к звонку и остановилась. Впритык к ее «тойоте», тихо урча двигателем, подъезжал «мерседес». Мягко хлопнула дверца и наружу сначала выставились длинные ноги в щегольских остроносых туфлях, белых носках, обтянутые узкими брюками с заутюженными стрелками. А затем появился и сам хозяин целиком. Высокий поджарый блондин. В офисном костюме и светлой рубашке. Из кармана пиджака свешивался наполовину спрятанный галстук. Встал напротив Ульяны и медленно осмотрел снизу вверх. Увидев ежик волос на голове, кивнул:

– Ульяна. Это вас так ждал Кирилл?

Ульяна не успела ответить. Неожиданно выражение лица незнакомца сменилось с дружелюбного на настороженное, потом на злое. Он смотрел за спину девушки и словно чего-то ждал. Ульяна развернулась. У нее мгновенно вспотели ладони. Из калитки следующего дома выходила кавказская овчарка. С ошейником на огромной шее, но одна. Ульяна растерялась. А вот незнакомец нет. Он просто обошел девушку и встал впереди, загораживая своим высоким ростом от нее собаку, вернее, от собаки ее, Ульяну. Она огляделась в поисках хоть чего-то, что могло испугать псину, схватила тяжелый камень и осторожно выглянула из-за плеча защитника.

– Байкал, сидеть! – послышалось за забором,и овчарка села. Но глаза, светло-ореховые, почти желтые, сосредоточенно и оценивающе смотрели на неподвижно стоящих Ульяну и незнакомца.

Хозяин Байкала вышел из калитки, запер ее за собой, скользнул по застывшей паре насмешливым взглядом и пошел в противоположную от дома Кирилла сторону. Овчарка тяжело припадая на лапы, лениво потрусила следом.

– Спасибо, – в спину мужчины пробормотала Ульяна. Не то чтобы она испугалась, но как могут драться такие собаки – молниеносные, со взрывным характером и собственными взглядами на жизнь, она видела. Да ладно, не испугалась. Испугалась. Еще как.