Kitobni o'qish: «Стоит попробовать»

1

2001 год, Санкт-Петербург

28 декабря, пятница. До конца зачетной недели остается всего два дня, вернее, уже полтора. А через пару часов должно начаться праздничное заседание кафедры.

К середине перерыва Зиночке удалось-таки вырваться от жаждущих получить зачет студентов, и теперь она быстрым шагом шла по коридору в надежде на чашку кофе и хотя бы на десять минут относительного покоя в преподавательской.

Едва не сбив ее с ног, наперерез Зиночке рванулся парень, лицо которого показалось ей смутно знакомым.

– Зинаида Георгиевна! Вы еще будете сегодня?

Надо же, знает, как ее зовут! Так что, похоже, ее студент. На занятия, правда, не ходил, контрольных не писал, домашние задания не сдавал, но зачет наверняка хочет в качестве новогоднего подарка. Размечтался.

– Я сдавал физику, – бодро сообщил молодой человек, почему-то решивший, что ее это может заинтересовать, – и мне еще надо успеть на английский…

Ловко увернувшись от столкновения, Зиночка не стала останавливаться.

– Через пятнадцать минут в 345-й аудитории. Ровно в 15.30 я закончу, – произнесла она на ходу.

– Но…

– Через пятнадцать минут, – повторила Зиночка, не оборачиваясь, и стала спускаться по лестнице.

На кафедре царила предпраздничная суета, отягощенная концом зачетной недели. Одни преподаватели уже распрощались на сегодня со студентами, другим предстояло продержаться еще одну пару, но все находились в предвкушении.

Непосредственная подготовка застолья шла в лаборантской, где бутерброды производились в промышленных количествах, а домашние пироги разрезались на маленькие кусочки. Всем этим занимались, естественно, женщины. Впрочем, слонявшиеся между преподавательской и лаборантской мужчины тоже вносили свою лепту в приготовления. Время от времени им доверяли открыть банку-другую с соленьями и маринадами, но вообще-то дамы и сами с этим прекрасно справлялись.

На кафедре существовала давняя традиция устраивать торжественные посиделки по поводу Нового года, 23-го февраля, 8-го марта и окончания учебного года. Организация подобных мероприятий сильно облегчалась тем, что много лет назад столы в центре преподавательской были раз и навсегда составлены вместе. В случае необходимости оставалось лишь немного разгрести их, накрыть бумажными скатертями и уставить яствами. Сейчас за центральными столами пока еще сидели преподаватели с кипами студенческих работ и ворохами ведомостей, но их уже начали призывать переместиться со своей макулатурой за столы, стоявшие вдоль стен или у окон. До назначенного времени, однако, оставалось около двух часов, и на эти призывы пока никто не реагировал.

Конечно же, не вся кафедра была охвачена авральными работами или бурной деятельностью по подготовке к праздничному заседанию, отдельные ее представители, попивая чай или кофе, расслабленно болтали, пытаясь просто перевести дух перед тем, как вновь отдать себя на растерзание студентам. Последние поминутно заглядывали в дверь в поисках того или иного преподавателя, напрочь игнорируя расписание приема задолженностей, висевшее в коридоре в двух шагах от преподавательской.

Тем не менее по эту сторону двери было куда спокойнее, чем по ту, так что Зиночка, с облегчением вздохнув и прижимая к себе толстую пачку тетрадок и листочков, направилась в уголок к их общему со Светланой столу.

– Идешь на заседание? – спросила подруга, окидывая критическим взглядом Зинины неизменные черные джинсы и черный же пуховый свитер. Этот наряд оживляла лишь массивная серебристая цепь с замысловатым переплетением звеньев, да еще слегка вьющиеся очень светлые и тоже с серебристым отливом волосы, каскадом ниспадавшие на плечи. – Что-то ты мрачновато одета для праздника.

Зиночка усмехнулась, глядя на элегантное Светкино платье из ангоры, серо-голубое под цвет ее прекрасных глаз. Вообще-то подруга была права: практически все вокруг выглядели сегодня нарядно, сознательно пойдя на риск замерзнуть.

Дело в том, что проект, по которому в свое время построили их корпус, увязать с климатическими условиями Санкт-Петербурга, тогда еще Ленинграда, почему-то никому не пришло в голову. К середине дня, правда, два масляных радиатора и дыхание по меньшей мере двух десятков человек кое-как компенсировали отток тепла через металлические рамы, и сейчас в огромной преподавательской было вполне сносно. Не то что утром до начала занятий, когда при каждом слове изо рта вырывался пар.

– Еще почти горячий. – Воздержавшись от дальнейших критических замечаний по поводу наряда подруги, Светлана придвинула Зиночке чашку с немного остывшим растворимым кофе. – Извини, но пришлось налить заранее. Здесь такое столпотворение – вмиг чайник опустошили. А наш хозяйственный Логинов, естественно, снова налил полный, едва ли ты стала бы дожидаться, пока он закипит.

– Спасибо, дорогая. – Зина с удовольствием сделала пару глотков не очень горячего кофе. – Между прочим, в верхнем ящике пакетик с ореховым печеньем: оставила несколько штучек нам с тобой к кофе. Не знаю, пойду ли я на заседание, но свой долг перед обществом я исполнила: печенье испекла и отдала в лаборантскую.

– Господи, как я его люблю! – воскликнула Светлана, доставая из стола пакетик с печеньем, потом ворчливо добавила: – Орехи, изюм… и вообще сплошные калории. Вот поэтому я почти никогда не делаю его, хотя более простого и быстрого рецепта, пожалуй, не знаю.

– Не волнуйся, сессия сожжет все твои лишние калории. А изюм и орехи очень полезны, особенно зимой.

– Тебе хорошо говорить. – Светлана посмотрела на подругу с легкой завистью и самоотверженно откусила еще кусочек печенья. – На тебе эти калории почему-то вообще не сказываются.

Светлана, конечно же, прибеднялась. Зиночка в самом деле казалась совсем миниатюрной рядом со своей высокой подругой, однако обе женщины были стройными и очень привлекательными. По мере своих как физических, так и финансовых возможностей обе следили за своей внешностью и своим гардеробом, хотя Светлана делала это более ревностно. Вероятно, потому что была на пару лет старше. Несмотря на то что Зине было тридцать семь, а Светлане соответственно тридцать девять, и та и другая выглядели чуть старше тридцати, особенно если не были до предела умотаны работой. Последнее в большей мере относилось к Зиночке. Светлана могла позволить себе более спокойный образ жизни благодаря мужу, который последние несколько лет вполне успешно занимался бизнесом.

Отнесясь к вопросу о калориях не более серьезно, чем он того заслуживал, Зиночка сосредоточила свое внимание на поисках комплекта вариантов контрольной работы. Однако обследование сумки ничего не дало, и она вернулась было к своему кофе, но тут же опять отвлеклась и обратилась к подруге:

– Светик, пожалуйста, глянь во втором ящике, нет ли там вариантов по векторной алгебре? Конечно, я могла их забыть дома, но… – Зиночка все-таки вспомнила о кофе и отхлебнула из чашки.

Светлана добросовестно исследовала указанный ящик, выдвинула заодно два других, и, ничего не найдя, протянула Зине пачку своих вариантов.

– Держи. Только, Зинуля, в понедельник принеси, пожалуйста.

– Спасибо, солнышко. У меня еще несколько человек с этой контрольной зависло. На прошлой паре пришлось из головы выдумывать, а это все же отнимает время. – Взглянув на подколотый снизу листок, она улыбнулась. – Надо же, с ответами.

– Конечно. Не то что у некоторых. – Светлана, отличавшаяся педантизмом в работе, никогда не упускала случая наставить подругу на путь истинный. Она и сейчас не отказалась от своей привычки. – Сколько раз я тебе говорила, если уж у тебя самой нет времени все аккуратно прорешать, воспользовалась бы хоть трудами студентов и систематизировала все, что можно. Сделала бы усилие над собой…

– Ты имеешь в виду насилие? – невинно переспросила Зиночка.

Светлана смерила подругу уничтожающим взглядом, но не поддалась на провокацию.

– Не хочешь делать усилие над собой, сделай над студентами, – с легкостью согласилась подруга, – потребуй от них абсолютно четкого и аккуратного оформления работ, чтобы обязательно слово «ответ» писали, не прощай им грязи, тогда систематизировать будет проще, да и проверять тоже.

– Все равно я всегда проверяю решение, а не ответ, – привычно отмахнулась Зиночка.

Она прекрасно понимала, что Светлана права, более того, она всегда ругала себя за свою неорганизованность, особенно в преддверии сессии, когда проверки было особенно много, но знала при этом, что в следующий раз будет то же самое. Времени у нее действительно вечно не хватало, но главное было в другом. Возможно, для преподавателя математики со стажем это и странно, но доцент Зинаида Георгиевна Кириллова недолюбливала формальности. Для нее всегда важнее было, как решено, а не как записано. Даже если ответ был неверным, она все равно обязательно смотрела решение, чтобы выяснить, чего именно человек не понимает, прощая порой чисто арифметические ошибки и не снижая за них оценки.

– Зинуля, я тоже проверяю решение, но с ответами проще, – не сдавалась Светлана.

Бросив взгляд на часы, Зиночка встала, допивая кофе и одновременно собирая свои бумаги.

– Я постараюсь исправиться, – совершенно неискренне пообещала она, стараясь покончить с неприятным разговором, пока к капанью на ее бедные мозги не присоединился направлявшийся к ним Логинов.

Аркадий Витальевич Логинов – мужчина среднего роста, лет сорока пяти, с аккуратной рыжеватой бородкой, обрамлявшей довольно смазливое, хотя и несколько помятое жизнью лицо, был любителем женщин. А также их любимцем, особенно кафедральных дам значительно старше бальзаковского возраста. На более юных особ его обаяние действовало не столь сильно, хотя обычно они и не впадали в такую крайность, как Зинина пятнадцатилетняя дочь Александра. Она, что называется, на дух не выносила Аркадия Витальевича и никогда не забывала отмечать, что, хотя Логинов всегда весь отутюженный, вид у него все равно подержанный.

– Рад вас приветствовать, милые дамы. – Аркадий Витальевич манерно приложился сначала к Светланиной ручке, потом к Зининой. Ее руку он задержал в своей чуть дольше, чем требовалось, и одарил обеих дежурным комплиментом: – Вы обе, как всегда, очаровательны, златовласки.

Данный поэтический образ был спорным, и все же он вполне имел право на существование, тем не менее Логинов глубоко ранил Зиночку. Только накануне она воспользовалась крем-краской с надписью на упаковке «полярный серебристый». И результат получился отличный, более того, ей казалось, что цвет ее волос в точности соответствовал несколько претенциозной маркировке. Так что Зиночка имела все основания возмутиться.

Однако Света, никогда не поощрявшая поэтических порывов Логинова, ее опередила. Изящным жестом пропустив сквозь пальцы длинные волосы цвета спелой пшеницы, она холодно посмотрела на него своими прекрасными серыми глазами и совершенно прозаическим тоном сказала:

– Аркаша, мы ведь не рыжие, чтобы нас называть златовласками.

Как раз в этот момент прозвенел звонок, и Светлана решительно встала из-за стола, тем самым пресекая любые попытки оппонента возразить.

– Не знаю, как тебе, Логинов, а нам с Зинулей пора работать. – Она подхватила подругу под руку и повернулась к двери.

Логинов в ответ обиженно проворчал что-то нечленораздельное.

– Пока, Аркадий, – пропела Зиночка и картинно тряхнула своими «полярно-серебристыми» волосами.

– Надеюсь, милые дамы, вы украсите своим присутствием сегодняшнее заседание кафедры, – проворковал им вслед Логинов, который почему-то передумал обижаться. – Между прочим, – добавил он, как будто только что вспомнив, – Олежка Медников собирался зайти в гости, он как раз вернулся из Франции.

2

Не успели они оказаться за дверью, как Светлана схватила подругу за руку.

– Теперь ты уж точно не пойдешь, раз будет Олег. Не так ли? – Вопрос был задан тоном прокурора, уверенного не только в своей правоте, но и в том, что обвиняемый ни в коем случае не сознается.

Поначалу Зиночка, видимо, разочаровала Светлану, поскольку ответила совершенно невозмутимо:

– Так ли. Скорее всего. И даже наверное. Светочка, я тебе говорила об этом минут десять назад. – Она пожала плечами. – И Олег здесь совершенно ни при чем. Наша с ним история закончилась более шестнадцати лет назад. Просто, как ты знаешь, зачетная неделя у меня не только здесь, но еще и в техникуме, на проверку мне сдали примерно полтонны работ. – Зина выразительно приподняла повыше тяжеленную сумку, набитую сверх всякой меры таким количеством тетрадей и листочков, что застегнуть ее не стоило даже пытаться. – Это не считая того, что дома. И как раз в данный момент, Светик, меня ждет толпа студентов. – Повернувшись, она зашагала в сторону лестницы.

– Зинуля, ты что, не понимаешь, что Логинов именно этого и добивается? – Светлана снова поравнялась с Зиночкой.

Но понимать Светлану Зина упорно не желала.

– Добивается чего? – все так же невозмутимо вопросила она.

Сменив тон прокурора на тон преподавателя, которому ничего не остается, как проявить бесконечное терпение, Светлана принялась ей разжевывать:

– Чтобы ты не ходила сегодня на заседание, потому что, если вы встретитесь, Олег может наконец узнать об Аркашиных интригах и о его роли в том, что вы с Олегом расстались.

– Светик, ты ведь знаешь, у нас с Олегом и без Аркаши все было непросто. И хотя, конечно, Логинов скотина порядочная…

– Я бы сказала, не порядочная, – возразила Светлана. – И к тому же трусливая.

– Тем не менее мы вроде сошлись на том, что его действия, наверное, все-таки не стоит квалифицировать как злонамеренные…

– Зинуля, ты хоть заметила, сколько сама же сделала оговорок? – скептически хмыкнув, опять перебила подруга. – Но даже если это так, не факт, что Олег сходу придет к такому же выводу и у него не возникнет естественного желания… слушай, неужели у тебя самой ни разу не возникло желания свернуть Аркаше шею? – Было трудно определить, чего больше слышалось в Светином возгласе: возмущения, удивления или недоверия.

Конечно же, желание такое у Зины возникало. И не раз. Но, во-первых, она не собиралась в этом сознаваться, во-вторых, это ничего не изменило бы, а в третьих, если бы и можно было изменить… Нет, к черту сослагательное наклонение! Последнее дело – цепляться в жизни за «если бы».

– Мне почему-то кажется, – продолжала между тем Светлана, – что, несмотря на срок давности, Аркаша предпочел бы, чтобы относительно его роли в вашем разрыве Олег по-прежнему оставался в неведении. Особенно теперь, когда вы с Андреем разошлись, а Олег, между прочим, так и не женился больше. Вот увидишь, ему ничего не известно о твоем разводе, но можешь не сомневаться, сегодня же он об этом узнает!

Ну в этом-то Зина и так не сомневалась.

– Лично у меня нет ни малейших сомнений, – с прежним напором говорила Светлана, – в том, что Аркаша просто хочет приберечь тебя для собственного пользования, уж сколько лет слюной исходит, глядя на тебя.

Логинов и в самом деле никогда особенно не скрывал своего желания затащить ее в постель, время от времени делая прозрачные намеки. Разумеется, только наедине. При наличии публики он был предупредителен и мил. Как истинный джентльмен и друг к тому же. Арктический холод, которым Зина обдавала его, на Аркадия абсолютно не действовал, и все ее старания пропадали впустую, поэтому, чтобы не выглядеть глупо, ей ничего не оставалось, как просто делать вид, что намеков она не понимает, несмотря на их прозрачность. Проработав на кафедре достаточно долго, Зина в самом деле перестала обращать внимание на Аркашины демарши, у них даже установились вполне приличные отношения. Однако после ее развода со свойственной ему самоуверенностью он уведомил Зину, что теперь, к обоюдному удовольствию, они неизбежно станут любовниками. Нельзя сказать, что с тех пор Логинов не давал ей проходу, но, обремененный навязчивой идеей, он так активизировался, что Зиночке стоило немалого труда уклоняться от его назойливого внимания. Выручало лишь то, что, начав осаду, которая могла и затянуться, Аркадий в ожидании капитуляции не склонен был предаваться аскетизму и часто отвлекался на других женщин.

Разумеется, Светлане все это было хорошо известно, тем не менее Зиночка попыталась возразить ей. Правда, исключительно из желания положить конец совершенно ненужному ей разговору.

– Кажется, больше не исходит. Зося что-то говорила об их новой француженке. Сногсшибательная длинноногая блондинка с фантастической фигурой… – Уверенности в Зинином голосе все же не хватало.

Зося Желткевская с кафедры иностранных языков сплетницей не была, но и совсем уж безразличной к жизни коллег ее тоже нельзя было назвать. Поэтому информация, которую Зося чисто по-дружески довела до Зиночки, вселила в нее некоторую надежду. Ведь мог же Логинов ради такой дивы оставить ее в покое.

– Размечталась, – фыркнула Светлана. – Такую фантастическую красотку едва ли сможет надолго заинтересовать Логинов, которого твоя дочь вполне справедливо называет подержанным. Хотя он и не лишен обаяния, чего твоя дочь по молодости пока не понимает. Что же касается самого Аркаши, он, как ты знаешь, просто не способен пропустить ни одной пары стройных ножек.

– И не очень стройных тоже, – машинально уточнила Зина. – При наличии смазливой мордашки, естественно.

– Вот видишь, Зинуля, ты и сама все понимаешь. К сожалению, именно ты, дорогая моя, продолжаешь оставаться для Логинова вечным вызовом. Еще с тех пор, как предпочла ему Олега, а Олег отказался… – Светлана резко остановилась, заметив всего в нескольких шагах двух своих студенток. Они стояли около открытой двери в аудиторию и с огромным интересом наблюдали за слишком эмоциональной беседой двух преподавательниц, хотя вряд ли смогли так уж много услышать.

Зиночка тоже посмотрела в сторону студенток, потом взглянула на приоткрывшуюся дверь своей аудитории и примирительно сказала:

– Знаешь, Светик, пойдем-ка лучше работать.

И все-таки последнее слово Светлана постаралась оставить за собой:

– Судьба предоставила тебе вторую попытку, чего ты, собственно, боишься? – услышала Зиночка за спиной куда более тихий, но от этого не менее яростный, чем прежде, голос подруги. – Того, что у вас с Олегом ничего не получится? Или наоборот, того, что получится? Может быть, стоит рискнуть и попробовать?

Зина не стала отвечать, она даже не повернула голову, но неестественно прямая спина и какая-то деревянная походка выдавали ее напряжение.

3

Зиночка рассеяно слушала студентов, автоматически отвечала на их вопросы, так же автоматически исправляла их ошибки. Хуже всего было то, что никак не удавалось сосредоточиться. Она была просто не в состоянии разбираться сейчас в почти нечитабельных каракулях или в хитросплетениях студенческой мысли, поэтому проверку индивидуальных заданий и контрольных, написанных на предыдущей паре, отложила до вечера. Собственно говоря, сразу проверять работы она была вовсе не обязана, но всегда старалась идти навстречу студентам, особенно если от этого зависел зачет. В результате в конце семестра, как и многие ее коллеги, она лихорадочно пыталась объять необъятное, лелея несбыточную мечту, чтобы все студенты своевременно выполняли учебный график. Разумеется, на кафедре были преподаватели, которым почти удавалось сделать мечту явью, но это были очень хладнокровные люди с несгибаемой волей и твердым характером. Зиночка к таковым не относилась. В любом случае посыпать голову пеплом сейчас не имело смысла, к тому же отвлекали мысли об Олеге.

И вовсе она не боится встречаться с ним, хотя, разумеется, «украшать своим присутствием заседание кафедры» не станет. Даже если Светка права и это именно то, чего добивается Логинов. Ну, ладно, допустим, Аркадий действительно не хочет, чтобы при ее встрече с Олегом выяснилось, какую роль он сыграл в их разрыве. Но ведь Логинов знает ее достаточно хорошо и наверняка понимает, что заниматься восстановлением, так сказать, исторической справедливости она не станет. Здесь ему скорее следует опасаться Светланы. Вообще-то занятно… неужто даже сейчас он видит в Олеге конкурента? Хотя… почему бы и нет? Если он до сих пор не понял, что ему и без конкурентов ничего не светит… Кстати, а что там Светка имела в виду? Что Олег отказался сделать? Впрочем, не важно, все это давно в прошлом. Она сама стала для Олега прошлым, причем не самым приятным прошлым. Что же касается ее развода, то для Олега едва ли имеет какое-то значение, замужем она или нет. Ну а если все-таки имеет? Если бы он узнал, что она тоже свободна… Глупости! Пусть он не женат, но это вовсе не означает, что у него никого нет!

Тут Зиночка с некоторым запозданием вспомнила, что Олег перестал интересовать ее еще шестнадцать лет назад, правда, эта мысль почему-то явилась слабым для нее утешением.

Народу в аудитории было много: и первокурсники, впервые подошедшие к сессии, и умудренные некоторым опытом второкурсники. Было довольно шумно, но Зина почти не замечала этого, и только какой-нибудь новый раздражитель время от времени выводил ее из сомнамбулического состояния.

Очередной вопрос прозвучал как-то нечленораздельно. Подняв голову, Зиночка уперлась взглядом в двигающиеся челюсти давешнего разгильдяя, чуть не сбившего ее с ног. Она поморщилась, но прерывать красноречия студента не стала, хотя жвачка на его дикции сказывалась не лучшим образом.

Послышалось хихиканье. Аудитория с готовностью отвлеклась от столь скучных проблем, как пределы с производными или кратные интегралы с дифурами.

Практически молча, по большей части мысленно вставляя в его монолог свои реплики, Зиночка с неподдельным интересом следила за теоретическим обоснованием того, почему должна пойти навстречу этому молодому человеку и поставить зачет авансом просто потому, что зачет этот нужен ему позарез именно сегодня.

Оказывается, первую контрольную он только что сдал.

Ну разумеется. Главное – не победа, главное – участие. Что там может нарисоваться двойка, сейчас ему и в голову не приходит.

Ага, вторую контрольную он непременно напишет прямо перед экзаменом, там ведь делать абсолютно нечего.

В принципе верное замечание. Особенно если еще и выучить что-нибудь. В любом случае, дружочек, контрольную тебе придется писать без шпаргалок, сидя за первой партой, на что ты, конечно, не рассчитываешь. Вот будет разочарование… Так, ладно, а что там у нас с домашними заданиями?

Но ведь осталось только второе, он его давно сделал, дома где-то валяется, надо просто найти. В понедельник, Зинаида Георгиевна, кровь из носу! А что первое? Первое сдано вовремя! Наверное, по несчастной случайности затерялось у вас, Зинаида Георгиевна.

Уловка стара как мир, но вполне действенна. Зиночка ни разу в жизни еще не теряла студенческих работ, однако вероятность, конечно, всегда есть. Вот только не в этом случае.

Язык по-прежнему заплетается в жвачке, взгляд неправдоподобно честный. Клянется, что был почти на всех занятиях. Опаздывал, правда, отсюда и буковки «н» в журнале. Так что опять Зинаида Георгиевна не права: слишком рано отмечала отсутствующих, а потом с завидной регулярностью еще и забывала исправлять свои ошибки.

Вообще-то цирк пора заканчивать, а то остальные скоро совсем забудут, зачем они здесь. С другой стороны, хотя среди студентов встречается много интересных экземпляров, такие вот попадаются не каждый год, и уж точно не каждый семестр. Конечно же, обидно упускать случай и не досмотреть спектакль до конца. Тем более после того, как она жвачку столько времени терпела, что, кстати, зрители оценили по достоинству и не стали раньше времени открывать собрату глаза. Да и то сказать, студенческая солидарность отнюдь не всегда простирается на тех, кто хочет получить что-то, не затрачивая даже того минимума времени и усилий, которыми жертвуют остальные.

Студенты, посещавшие хотя бы время от времени ее занятия, знали, что Зинаида Георгиевна относится к жвачке неодобрительно, и на занятиях у нее не жевали¹. У нее даже на лекциях, как правило, не жевали, ну а чтобы, переваливая жвачку языком, выйти к доске или задать вопрос с места…

К студентам Зиночка всегда обращалась на вы, голоса практически не повышала и выражения употребляла исключительно корректные. Для прояснения своей позиции относительно пережевывания жвачки на занятиях Зине вполне хватало двух-трех не слишком развернутых отповедей в начале семестра, ибо большинство студентов предпочитает учиться на чужих ошибках, не стремясь непременно приобрести собственный жизненный опыт. Очень некомфортно себя чувствуешь, когда преподаватель тебя игнорирует. Именно так Зинаида Георгиевна и поступала с теми, кто пытался с помощью жвачки отстаивать свои гражданские права. Обычно даже слов не требовалось, достаточно было взгляда, особенно если жующему индивиду было от нее что-то нужно.

Ну вот и закончилось краткое развлечение, первокурсники и второкурсники вернулись к своим пределам и дифурам, а Зинины непослушные мысли опять унеслись к бурному и не слишком продолжительному роману с Олегом.

Ей было тогда двадцать лет, она училась на последнем курсе матмеха, а ее педагогическая практика проходила на кафедре высшей математики как раз в этом институте. Вернее, институтом он был тогда. Теперь, как известно, все вузы стали именоваться университетами или академиями, но о том, что работает теперь в университете, Зина регулярно забывала, как и большинство ее коллег, закончивших университет, который так назывался всегда. Вероятно, это было проявлением снобизма, хотя в принципе снобом она себя не считала.

На их кафедре и сейчас практиканта прикрепляют к какому-нибудь преподавателю. Сначала, в меру своей добросовестности, практикант посещает занятия этого преподавателя, потом сам ведет занятия в одной из его групп, а преподаватель иногда посещает практиканта, обычно радуясь тому, что нагрузка его снижается на три-четыре часа в неделю. Правда, ближе к сессии приходится порой хвататься за голову.