«Полукровка» kitobiga sharhlar

Книга «Полукровка» затрагивает проблемы, которые, рано или поздно встают перед любым человеком, проживающем в империи.Здесь. проблема антисемитизма ,на мой взгляд,выглядит как-то уж слишком выпячено, что ли. Я сама являюсь современницей главной героини,студенткой начала 70-х, но только в Москве. Многое я видела сама, и переживала. Но, не так гротескно, как в романе, возможно это один из приемов автора, но образ героини лично у меня оставил впечатление не совсем, психически, уравновешенной личности, с примесью плохого детектива (ее похождения в библиотеке).Манипуляции с пеплом вообще отвратительны, не пойму, о чем это, но так и напрашивается вывод – Избранному народу позволительно глумление надо все и вся!И в то же время, в этой "паучьей " стране, полуграмотный еврейский мальчик, плохо говорящий по-русски, из Мозыря, успел совсем неплохо обосноваться а Питере, в центре города, дал возможность не работать жене, а кроме того и все его братья и сестры также там оказались из родного местечка. И это антисемитизм, в то время, когда русские работали в маленьких городках (мама Вали), колхозах, на заводах, женщины не сидели дома, в отличие от еврейских «притесняемых» жен. Вспомнить презрение к иногородним, с которым эта «жертва паука» идет по всему повествованию, а ведь сама-то только первое поколение. Но конец, на мой взгляд, вполне логичен, именно в никуда и может прийти человек с таким мировосприятием.Несомненный талант автора заставляет воспринимать героев, как живых людей, переживать, сопереживать, ругать их и думать о себе. Спасибо.

Если бы я не читала другие произведения этого автора, я бы так «не попалась» :) При том, что я признаю все проблемы, связанные с национализмом и антисемитизмом, роман оставляет тяжкое впечатление. Такие книги читаются на определенном этапе развития общества и быстро уходят. Эстонцы, евреи, немцы – советская история трагична. Репрессии касались многих. Но роман показывает в основном человеческую подлость или слабость, предательство или низость… Образы яркие, что и говорить. Но не люблю я штампов. Если из провинции, то обязательно продаваться за жилплощадь, если талантливая студентка, то связь с профессором:)

Это первый роман Елены Чижовой, который я прочитала. Обычно я не очень люблю книги о проблемах национализма, антисемитизма, сионизма… Но в этот раз прочитала не отрываясь. Пожалуй, в первый раз я «кожей» прочувствовала, почему евреи всегда так стремились уехать из нашей страны. Очень надеюсь, что история главной героини это пройденный этап. Окончание несколько разочаровало. Осталось ощущение не сильной личности, а человека с надломленной нездоровой психикой. Обязательно прочитаю и другие романы автора. Чувствуется, что у человека есть свое видение мира, а прекрасное владение словом заставляет думать и вступать во внутренний диалог и с автором, и с ее героями.

Очередная «крошка» Чижовой, окончив школу, поступает в университет. В котором существует разнарядка на тех, кто достоин похвалы, отличной оценки и на тех, кто как не старайся, выше четверки по основному предмету, не получит. В анкете поступающего, кроме социального положения родителей, указывается их национальность. У Маши мать была русской, отец – еврей, отсюда и название романа – «Полукровка». Во времена всеобщего братства народов, факт дискриминации по национальности, официально не декларировался, все делалось молча, чиновниками.

Маша-Мария, как назвала её однокурсница Валя, решила бороться с этой проблемой, чисто «технически», изменением анкетных данных, отсюда и название журнального варианта книги – «Преступница». Мария выбрала путь борьбы с Системой, в книге образно называемой «пауком».

«Давным-давно, когда ей было лет пять, она услышала выражение военная машина. В те времена у них еще не было телевизора, но Маша любила слушать радио. В передачах, в которых рассказывали про войну, встречалось слово свастика. Этого слова Маша не понимала, но потом, когда родители купили телевизор, наконец поняла: свастика – фашистский знак, состоящий из скрещенных палок. Маше он представлялся военной машиной, похожей на паука. Железный паук полз впереди вражеского отряда, подминая под себя наших бойцов. Этот паук, которого Маша всегда боялась, всплыл в памяти в тот самый полдень, когда закончился ее единственный университетский экзамен.»

Большинство жителей страны, вольно или не вольно, были исполнительными механизмами паука, подчинялись его воле, исполняя указания. Пострадавшие от этого механизма, для дальнейшей жизни, могли выбрать свой индивидуальный путь. Например, отец Марии выбрал путь смирения, а профессор финансовой кафедры - путь волка.

«Положив себе на горло стынущие пальцы, Маша слушала в тоске и молчании, и грязные слова, идущие его горлом, становились единственно правильными и правдивыми. Эти слова, которые она сама никогда не решилась бы выговорить, клокотали в волчьей пасти, когда Успенский рассказывал о том, как вернулся в пятьдесят третьем и застал отцовскую кафедру в руинах, обсиженных подонками. Он говорил о том, как бывшие сослуживцы отца шарахались от него, как от чумного, потому что в мире, в который он возвратился из лагеря, такие, как он, были призраками, встававшими из свежих могил. Руки вернувшихся пахли так, словно они сами разрывали эту землю, и подонки чуяли этот запах, как летучие мыши – чужую, враждебную кровь.»

Маша симпатизировала волчьему решению вопроса. Автор не описывает, через своего героя, путь для подражания, она демонстрирует один из возможных вариантов противостояния «пауку». Этот вариант не назовешь христианским, приходится нарушать заповеди. Тем не менее, Чижова снова обращается к христианской теме. В конце книги, один из героев видит в происходящем элементы библейского сюжета.

Взгляд у автора направлен на недостатки, сколько не политической системы, а на отравленность российских масс. Взгляд достаточно узкий, поэтому острый и глубокий, как у специализированного инструмента. Поведения героев остро-трагическое, может вызывать дискомфорт у читателя, своим проникновением в запретные зоны, в зоны самокомфорта, самоусыпления. Атмосфера в книги такая, в которой просто не может быть положительных или отрицательных героев. Даже не делая явного зла, своим бездействие человек поддерживает зло. Зло и добро переплетаются. Противодействие злу, новым злом, хотя и с примесью добра, не покрывает и не меняет изначальное зло. В отдельную нить вплетено предательство, также можно отнести к библейской теме.

Даже не сходясь с автором в мировоззренческом вопросе, читать роман было познавательно. Типажи персонажей интересны и поучительны.

Был такой небезынтересный фильм – «Персонаж», где главный герой начинает понимать, что он – герой книги, которую про него пишут и он слышит слова писателя в своей голове. Вот что-то похожее происходит со мной. Ну, не совсем, наверное, так. Сначала я прочитал роман Елены Чижовой «Планета грибов», где действие происходило в нашем дачном посёлке, где мы отдыхаем каждое лето, во время страшного урагана 2011 года. А тут главная героиня романа, Маша Арго, живёт в доме моего детства, во дворе-колодце, в подъезде напротив. И да, именно на четвёртом этаже этого дома жила еврейская семья, эмигрировавшая в Израиль в конце 70-ых и написавшая открытое покаянное письмо в «Вечёрку», обращаясь в том числе и к моим родителям. Как Елена Чижова могла угадать даже этаж? Она знала эту историю? Как? Неужели Ленинград такой маленький? В Ленинграде был всего один дом композиторов – на Герцена 45 и я там жил до 1982 года. Я не верю в такие совпадения. Прототипом семьи Арго возможно и является та еврейская семья… Я помню бабушку Цилю, её мужа, взрослую дочь Ирину, мужа Ирины и дочь Ирины (или две) – мою ровесницу. В конце 70-ых мне было 5-6 лет. У этой истории есть продолжение. Во-первых, жильцов дома композиторов расселили. Полностью, в 1982 году. Во-вторых, старики вернулись из Израиля, а Ирина с мужем и дочкой/дочками осталась. В-третьих, причиной отъезда по мнению моей мамы являлось то, что в Израиле у бабушки Цили жила сестра, нуждавшаяся в уходе. Итак, более 40 лет назад я бывал в квартире Марии Арго, в те времена во дворе-колодце жили одной большой семьёй…, ну не так, наверное, всё же шоколадно, но да – запросто ходили в гости к соседям. И я убеждаю себя в том, что помню как выглядела их квартира. И да – у той семьи тоже была старушка, только не вредная Панька с Фроськой, а престарелая родственница бабушки Цили, из-за которой они не могли уехать из СССР. Как-то так получилось. За последний год я умудрился почитать антисионистскую художественную литературу – «Русский роман» Меира Шалева, условно антисемитскую художественную литературу – трилогия о Тамаре Бендавид Всеволода Крестовского и антиантисемитскую художественную литературу – роман «Полукровка». И могу констатировать – меня снесло темой. И да – тема больная, именно сейчас во времена официальной толерантности. Мы этого не пережили, оно продолжается, по-другому, но бытует. Из поверхностного телефонного разговора со своей мамой я успел узнать, что никакого антисемитизма в 70-ые в СССР не было. Меня терзают смутные сомнения. В моём детстве я этого не замечал. Впервые я столкнулся с антисемитизмом в выпускном классе, моя одноклассница из ленинградской семьи интеллигентов, девушка умная и прямая. И это звучало… ужасно, уже тогда. У меня был шок, я не знал, что такое возможно. Меня это просто никак не касалось.

Ох, какой непростой роман получился. Тему считаю крайне актуальной, но её подача… Часто у Елены Чижовой главные герои – кривые, покалеченные жизнью люди. И Мария Арго – не исключение, как и другие персонажи истории. Но ключевым событием книги для меня становится не корректировка происхождения – замена папы еврея на папу эстонца, а воровство книг, благодаря которому семья Арго смогла увеличить жилплощадь и начать жить в отдельной квартире. И все уточняющие детальки – прах двух старух, презрение к Вале, вообще мотивация всей этой непримиримости, не могут заставить меня проявить сочувствие персонажу. Маша – боец абсурда, сама не понимающая за что воюет. С кем и за кого, понимающая, но ради чего – нет.

Интересно получилось с докладом. Почему автору понадобилось передёргивание цитат, замеченное Успенским? Без всякого передёргивания умелое манипулирование цитатами отцов-основателей позволяет логично и абсолютно научно назвать вещи своими именами. Елена Чижова видит стройность в экономической теории Маркса? Я не знаю. Книга вызвала много вопросов, сомнений, вывела из душевного равновесия и поковырялась в моей памяти. Непростая книга. Неужели у нас и правда, так всё плохо, а я – гордый обладатель розовых очков? Неужели нет пророков в своём отечестве?

В конце концов, она действительно полукровка. Родилась в смешанном браке. В ее крови сошлись две национальные судьбы, соединенные накрепко и несовместимые. В этом источник ее неодолимой притягательной решимости.

«Китаист» Елены Чижовой открыл мне замечательно интересного автора, к творчеству которого/которой время от времени нельзя не вернуться. Н-ну, хотя бы потому, что она из тех немногих, кто пишет поперек. В одной из лекций Быкова было о том, что советскую литературу, при всем ее многообразии, условно можно разделить на три группы: 1.произведения, призванные оправдать власть, 2. осудить ее и 3. непосредственно имеющие ее своим адресатом. Нам, живущим во времена первоначального дикого интерактива, выпало время, когда всякий пишущий, даже если продуктом его творчества становится известное слово на заборе, словно бы адресуется прямиком к Путину. По крайней мере, не исключает гипотетической возможности, что ВВ может прочесть при случае написанное кровью его сердца (прочими физиологическими жидкостями тоже). На этом фоне Елена Чижова выделяется тем, что адресуется к совести. В довольно идеологизированном пространстве ее книг, власти, как адресата, не существует. К чему метать бисер перед теми, кому не писан, не читан, не понят, не так?

Впрочем, читатель в большинстве тоже склонен понимать не совсем так. Излишне буквально. Бодро отрапортует, что «Полукровка» - это о пятом пункте и о еврейской девушке, которая, в стремлении обойти налагаемые им ограничения, совершает подлог, становясь на саморазрушительный путь служения злу, и прочее бла-бла-бла. Шире – о судьбах еврейства в России. А что, не об этом? Почему же, и об этом. Но хорошая книга отличается тем, что изнутри она намного больше, чем снаружи. Что до возможности расширения-углубления интерпретации - его определяет уровень интерпретатора. В конце концов, я тоже полукровка и кому, как не мне, знать, каково это, с детства быть усаживаемой между двух стульев. Нет, к мировому сионизму отношения не имею, но если вы думаете, что детям от смешанных браков другого типа намного проще, чем героине, разочарую вас – это не так.

ХХ век в России прошел под знаком великого слома патриархального уклада с лозунгами «довольно нам жить законом, данным Адамом и Евой», «Пятнадцать республик – пятнадцать сестер». «Эта коммунальная, коммунальная квартира; эта коммунальная, коммунальная страна». Которые хорошо звучали с трибун и во время застольных посиделок с возлияниями (последнее). Но в реальности, совмещение двух культур в пространстве одной семьи доставляло участникам примерно столько же удовольствия, сколько жизнь в коммунальной квартире. Дети от подобных браков, лишенные невидимой, но действенной поддержки, даваемой принадлежностью к безусловно своим, с детства учились постигать великую науку лавирования. Когда в одной семье ты при всякой детской шалости «эта татарва», а в другой «эта хохлушка», маккиавелизм, в соединении с острой реакцией на несправедливость, становится второй натурой даже и без чтения «Государя». И, кстати, я тоже записана в паспорте русской. Хотя в моем случае принадлежность к титульной нации не могла дать привилегий при поступлении. В Казахстане национальная политика обеспечивала льготные условия только казахам (потому что в двадцатые продразверстка привела к геноциду коренного населения).

А теперь скажите, вы по-прежнему думаете, что вопросы национальной самоидентификации можно раз и навсегда решить, кинув в массы что-нибудь, вроде «хинди-руссу – бхай, бхай» или «Москва-Пекин – дружба навек»? И, кстати же, в Казахстане евреев традиционно уважают, если бы кто подсказал Марии ехать поступать в Алма-Ату, она наверняка, стала бы студенткой с первой попытки. Постой, ты все не то говоришь. Девушка осуществила подлог. И кражу. И выступила взяткодателем. Что с того? Кому она сделала плохо тем, что обеспечила себе возможность учиться? Кому тем, что освободила из плена книги? Кому тем, что подарила близким счастье жить в отдельной квартире не с подселенными троглодитами? Все она правильно делает. Вот сложит с себя миссию вывода своего бедного народа из египетского плена, и воссияет во славе. А почему это она должна складывать? Во-первых, потому что не Моисей. А во-вторых, потому, что народ не ее, что бы себе ни воображала и она навсегда останется для них полукровкой.

А что будет с моим пеплом, когда сожгут меня? Не иначе, разделят на две кучки, одну – туда, другую – сюда.

Опять про проклятый пятый пункт в анкете. Государственный антисемитизм испортил героине, еврейке по отцу, записанной русской по матери во всех анкетах и в паспорте, жизнь. И она затевает почти партизанскую войну и мстит за обиженных евреев. Причем борется странными методами. Подлог, шантаж, кража, взятки, угрозы идут по нарастающей. В результате этой борьбы почти ничего не меняется. Зато изменяется сама героиня, становясь неуправляемой, истеричной, неконтактной, совершающей дикие на грани святотатства поступки. Пока читала, в голове периодически дурашливо звучала песня из кинофильма «Чапаев»:

Взял он саблю, взял он остру и зарезал сам себя. Веселый разговор!...

Это война против себя, разрушающая собственную личность. Но все действия героини подаются автором как вынужденные, как будто в 70-е годы полукровке нельзя было выжить иначе в атмосфере советского социализма. Я понимаю, тема романа очень важная. Пусть исчезли процентные нормы, и мало кто помнит о черте оседлости, но ксенофобия и «национал-патриотизм» остаются и сейчас, более того, набирают обороты. Но роман какой-то очень уж удручающий и немного паранойяльный. Совсем недавно я прочла у Чижовой роман «Крошки Цахес». Он мне понравился. Отметила в рецензии несколько «рваное» повествование и обилие метафор, которые меня восхитили, заставили думать. Здесь тоже много метафор, но они напрягают и даже раздражают, вероятно, своей «зоологичностью». Напрягают и реминисценции: в последнее время встречаю часто, что если еврейский юноша в романе влюбляется, то обязательно мнит себя Иаковом, а в возлюбленной видит Рахиль. Вот и здесь как у всех. Но при всем этом, читала «Полукровку» с интересом, потому что много личного, в том числе и описываемое время. Попробую осилить еще «Лавру» и «Время женщин». Тогда вынесу окончательный вердикт.

Читателя привлекают к прочтению несколькими сочетаниями с обложки: «детективная интрига», «партизанская война», «роман-провокация», «роман-гротеск», «нетерпимость как таковая»... Когда прочитываешь её, понимаешь, что подтасовка фактов при поступлении – рискованный, а лучше сказать отчаянный шаг, а «детективность», видимо, маркетинговый ход. «Партизанская война» оборачивается войной за право жить без права на нормальную жизнь, провокации и гротеска по минимуму, а вот нетерпимость – огромный и по сию пору актуальный «паук», кусающий не только евреев. Маша-Мария, на чей отрезок жизни натягиваются чужие судьбы, выигрывает на фоне остальных героев, постепенно перерастая их (ту же «пионерку» Валю и даже брата Иосифа). Всех, кто её окружает, она подсознательно воспринимает как орудие, которым и пользуется активно в своих двуцельных поступках. Одни цели – это восприятие окружающих, большинства, вторые – это её личные стремления. Она ворует книги в библиотеке не ради денег, не ради самой взятки – ей важна даже не комната, хотя девушка, безусловно, рада такой перемене, важно не мамино многолетнее желание жить без соседей. Ей важно доказать, что ничего «по закону», как думает её отец, не бывает, что вообще жить так, как живут её родители, преклоняясь перед обстоятельствами, перед главными людьми этой страны с их бесчеловечными правилами, просто нельзя. Поэтому и становится она сознательно на сторону «волков», на сторону профессора Успенского, ведь он знает «правильные слова» и умеет противостоять «сукам». Она не строит иллюзий: ей дела нет до Израиля, до иврита, до Юлиной мечты о возрождении еврейской нации. Её борьба за выживание – это путь холодности, расчёта и жестокости (недаром Михаил Шендерович боится своей дочери). Правда, в машиной жестокости есть что-то детское, и выглядит это как раз правдоподобно. Вспомнить хотя бы тот случай в больнице, когда она грозила врачу скальпелем: тому после пришлось перевязывать её руку и, так сказать, заметать следы преступления. Или как Маша ни за что не хотела, чтобы немецкая девочка, родственница тех ссыльных, что жили когда-то в их квартире, пожила её жизнью в родном им обеим Петербурге. С этой же точки зрения можно посмотреть и на тонкую линию взаимоотношений с соседями (Панькой и Фроськой), которые пользовались вещами тех же немцев и обзывали её семью жидами. Они были первыми, с кем Маша-Мария начала борьбу и последними, кого она похоронила за всю книгу. Героиню романа вряд ли можно уверенно назвать детищем своей эпохи, но при этом само произведение интересно не экзотичностью, «запретностью темы», как пишут на той же обложке (и даже не шорт-листом русского букера), а повсеместностью и повседневностью противостояния системе вот такими единицами, которые исподтишка и не всегда следуя заповедям еврейского и христианского Бога, подрезают паутинные нити ненасытного паука бесчеловечности.

О «Полукровке» я узнала от сильно читающего друга и поспешила воспользоваться рекомендацией. Тем более что «Время женщин» Чижовой давно было «на слуху», заимев Русский Букер ещё в 2009 году, но оставаясь в моем сознании книгой совершенно неоднозначной и не особо желанной... Так вот, «Полукровка» - роман о девушке Маше, наполовину еврейке, живущей в Ленинграде 70-х годов прошлого века. Выноски, помещённые на обложку и в описании книги, мало отражают содержимое - «пятая графа», подделка документов при поступлении, детективная интрига... Здесь больше о становлении сильной личности в условиях антисемитских настроений того советского периода, вынужденном, навязанном разделении. Метафоричный язык повествования периодически требовал взять паузу, дозировать процесс, в нем ощущается некая горечь автора, раздражение теми временами. Даже немного осадок остался. ⠀ Цитата: «Вечная мерзлота, сковавшая послевоенную жизнь, оттаивала робко и медленно, но в лужах, косо отражавших солнце, плавали обрывки старых газет». ⠀ Безусловно, это не универсальная книжная рекомендация, но для меня - это определенно представитель интеллектуальной литературы, которую хочется, и нужно обсуждать.

С Чижовой как с прозаиком и с ее творчеством, в том числе, я была незнакома. До недавнего времени. Пока не удалось прочитать ее книгу "Полукровка'". Меня в ней привлекло время повествования. Все происходящее в книге советское. Но и как всегда, Петербург, старая коммуналка, студенчество. Главное лицо - молодая студенка, твердо уверенная в своем еврействе. При том, что мать у нее русская. Проживает она в СССР. Уже одно это должно было говорить о том, что никакого разделения на мы и они быть не должно. А она, все же русская по паспорту, разделяла. И пыталась всеми способами доказать что то кому то. И никому кроме ей самой это, на самом деле не нужно было. Мне героиня показалась не то что жестокой, точнее было бы сказать, неадекватной. При этом довольно ей удалось хитрым способом не только поступить в университет, но и быть там далеко не последней студенткой. Ее же якобы подруга выступала в качестве раздражителя, потому что мешала, потому что предала. А все из за того, что завидовала, хотела быть ленинградкой. Мол, и не похуже вас таких будем или буду полноправной хозяйкой этого города, и не я, а вы будете покупать открытки с его видом. В итоге, ей ничего, а отомстить хотелось. И неизвестно кто получил от этого пользу. Скорее, книга и не про совковую студенческую жизнь, все же про отношение к евреям. Но так и не осталось определенным до конца, к чему она, главная героиня, полукровка это все делала. В общем, книга легкая бессмысленная, но увлекательная. В ней, думаю, есть доля вымысла, но какого...