Kitobni o'qish: «Слушая шёпот тумана. Часть первая»
Life, believe, is not a dream
So dark as sages say;
Oft a little morning rain
Foretells a pleasant day.
Charlotte Brontë "Life" (1846)
Жизнь, поверь, не ужас необъятный
Мглы кошмарных снов, как говорят порой.
Часто день погожий и приятный
Начинает дождик проливной.
перевод Е.Чипаковой
Чёрный безоар
– Горло перерезано очень острым лезвием. Живот вспорот, желудок извлечен и вскрыт. Возможно, этот субъект питается содержимым.
Комиссар Доусон насмешливо покосился в сторону своего помощника – стройного светловолосого молодого человека, который при последней реплике начальника сменил цвет лица с бледно-палевого на зеленоватый и нервно сглотнул. «Молодец, держится», – одобрительно подумал комиссар, а вслух сказал:
– На нашей службе, Лэнгли, и не такого насмотришься. Ну, ничего, заматереете со временем.
Тело проститутки, опознанной констеблем, как Грейс Марч, было обнаружено поздним вечером. Мастеровой, возвращавшийся с работы из доков, забежал в грязную подворотню на Грин-стрит справить малую нужду и нашёл ещё совсем тёплый труп несчастной. Заикающегося работягу допросили и отправили домой.
Инспектор Лэнгли заставил себя посмотреть на тело: свалявшиеся волосы неопределённого цвета, неопрятное платье кричаще-оранжевого цвета, некогда щегольские стоптанные туфли со сбитыми каблуками. Самая обыкновенная городская гулящая, из самых дешёвых. Чем же она заслужила такую страшную и странную гибель? На тёмную массу, громоздящуюся рядом с её левой рукой, инспектор старался не смотреть.
Внезапно Лэнгли с тихим возгласом наклонился над телом и осторожно отодвинул край платья жертвы. На тёмной брусчатке лежал золотой браслет. Инспектор поднял его и показал комиссару. Доусон подслеповато прищурился и ахнул:
– Это же вензель Донахью!
– Та самая? – потрясённо пробормотал Лэнгли.
История баронессы Донахью около пятнадцати лет назад потрясла всю столицу. Маленькая Вероника вместе с родителями была на прогулке за городом. В лесу на карету напали. Специально назначенная впоследствии комиссия пришла к выводу, что это были волки. Звери растерзали всех, выжила только девочка. Говорили, что на её теле нетронутым осталось только лицо. Её воспитал дядя. После его смерти молодая наследница осталась совсем одна.
Страшное событие навсегда отпечаталось на жизни юной аристократки. Ходили слухи, что она помешалась от ужаса и горя. Возможно, это было правдой. Баронесса вела очень замкнутый образ жизни, каждый её выход в свет становился небольшой сенсацией.
– Нужно немедленно ехать к ней! – вскричал Лэнгли. Комиссар Доусон выразительно посмотрел на него:
– И думать не смей беспокоить миледи среди ночи! Имейте в виду, Лэнгли, я запрещаю! Я вам и так расскажу, что случилось. Браслет был потерян на улице или, что вероятнее, украден. Грейс Марч нашла его на улице или с ней расплатились… гм… за услуги.
– За её услуги? Браслетом, которым можно оплатить год жизни? – скептически пробормотал Лэнгли. Комиссар сделал вид, что не услышал.
– Отправляйтесь домой, Лэнгли. Завтра поработаем над версиями, – сурово произнёс он.
Молодой человек почтительно кивнул начальнику, одновременно тихонько опуская браслет в карман.
– До завтра, сэр.
***
Окна роскошного особняка на Гросен-сквер светились мягким приглушённым светом. Что ж, по крайней мере, не придётся её будить.
Вышедшая на стук дверного молоточка горничная, посмотрела на Лэнгли так, словно он был папуасом с костяшкой с носу: очевидно, посетители в фамильном доме Донахью были более чем редки.
Его провели в небольшую, довольно аскетично обставленную гостиную. В углу уютно потрескивал камин. Лэнгли сел в кресло и огляделся. Тёмно-синие портьеры, до блеска начищенный паркет, чайный столик. Ни картин, ни ваз с цветами, ни изящных статуэток, столь популярных среди дам. Скрипнула дверь, и инспектор поднялся. Вошедшая дама показалась ему женщиной без возраста. Бархатное чёрное платье облегало верхнюю часть фигуры, подчёркивая её хрупкость. Бледное лицо, на котором резко выделялись тонкие чёрные брови, точёный нос, узкие, но красиво очерченные губы, тёмные волосы, убранные в замысловатую причёску – именно такой Веронику Донахью запомнил инспектор в их первую встречу. Женщина вперила в молодого человека пронзительный немигающий взгляд. Почему-то на миг стало трудно дышать.
– Простите меня, миледи, за столь поздний визит, – откашлявшись, произнёс инспектор, – но меня привело к вам дело чрезвычайной важности.
Он достал из кармана браслет и протянул его Веронике, внимательно наблюдая за её лицом. Оно даже не дрогнуло. Более того, она не сделала попытки взять украшение. Может, она не совсем его поняла? Не зря же болтают о её странностях!
– Это очень любезно с вашей стороны, мистер Лэнгли, что вы сочли возможным так поспешно вернуть мне браслет. Я уже решила, что лишилась его. Неужели какой-то честный горожанин нашёл его и принёс в полицию?
Негромкий приятный голос с заметной хрипотцой. Инспектору опять стало не по себе.
– Миледи, ещё раз прошу меня простить, но позвольте сначала мне задать вопрос. Где вы его потеряли?
– Сегодня утром я гуляла в парке Суррена. Когда вышла, ко мне подбежал какой-то оборванец и попросил милостыню, я подала несколько монет. Пропажу браслета заметила только дома.
– Почему же вы не обратились в полицию?
Вероника насмешливо приподняла бровь:
– И что бы я там рассказала? Человека этого я не разглядела, да и вообще не была уверена, что браслет украден.
Она помолчала и спросила:
– Так я могу забрать свою вещь? Видите ли, он фамильный…
– Сожалею, миледи, но пока это невозможно. Это улика с места преступления.
Он рассказал Веронике, что случилось на Грин-стрит этим вечером. Впервые на её бесстрастном лице отразились какие-то эмоции.
– Это ужасно, – промолвила она, когда он закончил, – но я совершенно ничем не могу вам помочь.
– Да, это верно, – вздохнул инспектор. – И я в отчаянии, что пришлось вас побеспокоить.
В тёмных глазах баронессы заплясали смешливые искорки, и Лэнгли внезапно осознал, что она ещё совсем молода и невероятно красива.
– Я ведь могу существенно испортить вам карьеру. Не боитесь?
– Судя по тому, что я о вас слышал, – в тон ей ответил инспектор, – вы не побежите жаловаться.
Тонкие губы дрогнули в улыбке, и Вероника подала ему руку для поцелуя. Прикоснувшись губами к тонким пальцам, затянутым в прозрачную перчатку, Лэнгли ощутил, как сердце предательски пропустило один удар. Снова стало трудно дышать.
В холле хорошенькая горничная подала ему шляпу и распахнула дверь. Он приветливо улыбнулся девушке:
– У вас очень любезная и добрая хозяйка, мисс!
Девушка кивнула:
– Это так, сэр, но, к сожалению, мало кто об этом знает.
– О, нет, вы не совсем правы! Мой друг рассказал мне, что сегодня во время прогулки около парка Суррена она была очень щедра к тамошним нищим!
Девушка простодушно захлопала глазами:
– Ваш друг, наверное, ошибся. Госпожа часто жертвует на детские приюты и всё такое. Но она уже, по крайней мере, неделю не выходила из дома.
Лэнгли вышел из ворот особняка и шумно вдохнул сырой ночной воздух. Он представил Веронику Донахью, перерезающую горло проститутке, а потом с кровожадным выражением на аристократичном лице копающуюся в ещё тёплых внутренностях своими белыми тонкими пальцами. Бред! Бред! Но зачем она солгала?
***
Вероника задумчиво прошлась по гостиной. На душе было скверно. Как можно было потерять их последний подарок?! Из приоткрытого французского окна веяло прохладой, и доносился тонкий аромат мирабилиса, ночной красавицы.
«Вероника…»
«Вероника…»
«Вероника… Уже скоро. Мы будем вместе».
Тихий вкрадчивый шёпот, казалось, доносился из всех углов комнаты. Девушка задрожала, по вискам тонкими горячими струйками пробежал пот. По стенам комнаты побежала сетка трещин, из которых, словно куски чёрной глины, полезли жирные блестящие пиявки. Вероника упала кресло и закрыла глаза ладонями.
– Нет! Нет! Уходи! Никогда!
«Иди ко мне, дитя, это не больно. Верь мне, Вероника…»
Сквозь пальцы баронесса видела, как на неё надвигается женщина с глазами без зрачков, пылающими, как угли, пергаментно-коричневой кожей, желтовато-седыми растрёпанными волосами. Изо рта кошмарного создания торчали длинные тёмные зубы, похожие на сухие ветки. Женщина что-то говорила, но Вероника её не слышала: сознание померкло, и она лишилась чувств.
Вбежавшая на шум горничная Элси застала хозяйку неподвижно лежащей возле кресла.
– Миледи!
Девушка бросилась к баронессе, доставая из кармана нюхательную соль. Веки Вероники дрогнули, и она едва слышно прошелестела:
– Пошли за доктором Тэнтом, Элси.
***
– Мальчишка! Я не потерплю подобного самоуправства! – яростно бушевал комиссар Доусон. – Вы хоть представляли возможные последствия?! Донахью богата так, что может ссужать деньги королевской семье!
Лэнгли стоял, опустив голову и пряча лукавую улыбку. Откричавшись, комиссар грузно сел в продавленное кресло и уже нормальным голосом спросил:
– И что она рассказала?
– Миледи потеряла браслет на прогулке. Возможно, он был украден нищим, которому она подала милостыню.
– А я что говорил! – торжествующе подпрыгнул комиссар.
– Не всё так просто, – поднял вверх палец Лэнгли, – горничная проговорилась, что баронесса уже неделю не выходила из дома.
– Вздор! – бросил Доусон, но призадумался. – Вы, Лэнгли, вот что… Браслет спрячьте в сейф. В этом направлении мы пока ничего не можем сделать. Найдите подруг этой Грейс Марч да потолкуйте с ними: вдруг они какого-нибудь интересного клиента запомнили.
– Да, сэр, – почтительно отозвался Лэнгли.
У двери кабинета он немного помедлил:
– Сэр, а вы ведь нарочно мне вчера браслет оставили?
Комиссар побагровел, но в глазах мелькнуло лукавство:
– Идите, вы, Лэнгли…. К проституткам!
Инспектор с трудом подавил смешок и поспешил уйти.
До позднего вечера он пробегал в поисках тех, кто мог знать Грейс Марч. К его удивлению, все его поиски оказались бесплодны. Девушки, как одна, морщили лбы, припоминали: да, была такая, ни с кем не общалась, странная какая-то. Но в чём была странность, объяснить не могли.
В задумчивости брёл Лэнгли по ночным улицам. В воздухе витал аромат сырости и протухшей рыбы – рядом был порт. Какое-то шестое чувство заставило инспектора оглянуться: за стеной дома мелькнула тень – кто-то затаился в темноте. Если это была слежка, то какая-то неумелая. Лэнгли двинулся дальше, тихонько насвистывая. Сзади зашелестели лёгкие торопливые шаги. Инспектор прошёл ещё несколько десятков метров, резко свернул в подворотню и стал ждать. Преследователь почти бегом достиг подворотни и осторожно заглянул в неё. Лэнгли быстро вышел из тени и резким рывком выволок соглядатая в кружок света, падающего из чьего-то окна. И вздрогнул от удивления.
Перед инспектором, съёжившись и дрожа, стояла маленькая хрупкая девушка в скромном коричневом платье с белым воротничком. По-мышиному серые волосы были стянуты в узел, на длинноватом остреньком носике виднелись веснушки.
– Зачем вы идёте за мной? – грубовато спросил оторопевший Лэнгли. – Кто вас послал?
– О, нет, сэр, ничего такого, – залепетала странная незнакомка. – Я работаю в шляпной лавке, здесь неподалёку. Я засиделась допоздна, а одной идти страшно. Я вас заприметила, вы-то точно приличный джентльмен и шли вы в нужную сторону.… Вот решила тихонько идти за вами. Ну, чтобы вы ничего такого не подумали. Не могла же я попросить незнакомого человека проводить меня!
– Меня вполне можно об этом попросить, не выходя за рамки приличий, – улыбнулся Лэнгли, демонстрируя свой жетон. – Теперь вы, мисс, под охраной полиции. Куда прикажете проводить?
Девушка с облегчением рассмеялась:
– Ох, благодарю вас, сэр! Мы почти пришли. Если пройти здесь, – она показала на тёмный проход, – мы окажемся на соседней улице, а там до моего дома рукой подать.
– Что ж пойдёмте! – весело сказал инспектор, предлагаю девушке руку.
Они довольно быстро вышли на параллельную улицу. Девушка уверенно подвела его тёмному дому и ловко втолкнула в небольшой дворик.
– Теперь я должна вас отблагодарить, – вкрадчиво прошептала она. Её манеры неуловимо изменились: из скромной простушки ночная спутница вдруг превратилась в бойкую соблазнительницу.
– Какие у вас, у… девушек оригинальные методы поиска клиентов, – ошарашено произнёс инспектор.
– Приходится вертеться, – притворно вздохнула лже-шляпница и положила руки ему на плечи. Инспектор хотел, было, отстраниться и вежливо отказаться, но внезапно понял, что не хочет уходить.
Как зачарованный он смотрел на девушку, лицо которой вдруг начало меняться.
«Смотри на меня… Верь мне… Тебе понравится», – зазвучал в голове тихий, обволакивающий шёпот. В свете луны он увидел, как лоб девушки сморщился, челюсть выдалась вперёд, открывая вытянувшиеся клыки, с которых капала пенящаяся слюна. Кожа стала желтоватой, а милые веснушки превратились в красноватые пятна, усеивающие всю морду чудовища. Ощутив боль в плече, Лэнгли тупо посмотрел вниз. Кривые когти на покрытых короткой шерстью лапах порвали пиджак и медленно погружались в его плоть. Навалилась странная апатия: не хотелось кричать, звать на помощь или защищаться.
Внезапно какая-то сила оттолкнула монстра от ослабевшего инспектора, который тут же рухнул на землю. В неверном свете звёзд он увидел гибкую чёрную тень, бросившуюся на оборотня. Сверкнул клинок, и туша мешковато осела вдоль стены дома. Неизвестный спаситель подошёл к Лэнгли и склонился над ним, одновременно убирая полумаску с нижней части лица. Инспектор почувствовал, как сердце пропустило удар: перед ним было бледное встревоженное лицо Вероники Донахью.
***
Ему снились сны: жуткие, отвратительные, тошнотворные. Монстры, покрытые серой шерстью, рвали его тело, он слышал шипение слюны и сытое урчание чудовищ. Но однажды всё закончилось. Он проснулся в небольшой светлой комнате, где стояла только его кровать и небольшой столик, на котором громоздилась куча пузырьков, бинтов и корпии. Пахло карболкой, к тяжёлому запаху которой примешивался пряный аромат каких-то духов. У окна спиной к нему стояла женщина в платье из синего атласа. По изящной хрупкой фигуре и пышным тёмным волосам он узнал баронессу.
– Где я? – прохрипел Лэнгли.
Вероника повернулась и приблизилась к нему:
– Наконец-то, – с облегчением сказала она. – Вы сейчас у доктора Тэнта, моего доброго друга. Вы двое суток были в беспамятстве.
Инспектор ощупал себя: плечо было туго забинтовано.
– Так это не сон? Что со мной случилось?
– Вас чуть не загрызла Тварь. Эти создания питаются человечиной. Они предпочитают пожирать свою жертву живьём, а так как удобнее это делать тихо, они вводят её в некий транс. Сильной боли нет, но это мучительно, мерзко, а поделать ничего нельзя. Единственный шанс победить Тварь – это напасть очень быстро и неожиданно. Если она успела опомниться, лучше бежать. Вам повезло, что я охотилась в городе. Обычно я уезжаю.
– Миледи, – Лэнгли попытался приподняться, – откуда вы всё это знаете? Хотя… Ваши родители…
Баронесса горько хмыкнула:
– Именно. Это были не просто звери. Меня спас дядя, когда Тварь уже начала рвать моё тело. Никто бы не поверил, поэтому дядя не стал опровергать версию о волках. Он воспитал меня и научил их убивать.
– Миледи, вы спасли мне жизнь. И теперь она принадлежит вам.
– Не стоит, мистер Лэнгли. Я ведь немного виновата перед вами: не успела предотвратить ваше ранение…
Она опустила руки ему на плечи и мягко надавила, заставляя снова лечь:
– Я знаю, что вам очень плохо. Слюна Твари ядовита, и даже самые лёгкие раны опасны. Лежите, я настаиваю.
Сердце инспектора сделало какой-то невообразимый кульбит, и он осторожно накрыл её пальцы здоровой рукой:
– Миледи, я болен, и мне простительны любые, самые невозможные слова, но… Вы самая непостижимая, таинственная и прекрасная женщина в мире. Я полюбил вас с первого взгляда! Я понимаю разницу между нами и не жду взаимности. Но я готов служить вам, не отвергайте хотя бы моё восхищение и преклонение.
Вероника ласково улыбнулась и мягко коснулась его лба:
– У вас сильный жар. Как ваше имя, инспектор?
– Роберт.
– Это очень плохо, что вы меня любите, Роберт. Плохо для вас. А теперь поспите.
– Но я должен идти, – возразил он. – Меня комиссар хватится.
Баронесса приложила палец к его губам:
– О работе не беспокойтесь, доктор послал комиссару Доусону записку, что вы тяжело больны и находитесь у него на лечении. Спите, Роберт. Я приду завтра.
***
Роберт пролежал в постели ещё неделю. Газеты, которые ему любезно давал почитать доктор Тэнт, кричали о новой жертве таинственного маниака. Сухощавый седой доктор Тэнт проникся к молодому человеку горячей симпатией и, когда выдавалось свободное время, часто приходил в его комнату выпить чаю или просто побеседовать. Как-то вечером они сидели за чаем, и Лэнгли чуть смущённо сказал:
– Вы простите меня, доктор, я немного загостился у вас. Завтра же…
– И слышать ничего не хочу! – замахал руками Тэнт. – Вы пробудете здесь столько, сколько нужно. Вы не представляете, насколько опасны эти создания. Девочка правильно сделала, что привезла вас ко мне.
Роберт помолчал и показал на газету:
– Так это всё она?
Доктор Тэнт кивнул:
– После смерти они снова принимают человеческий облик. У бедняжки тяжёлый путь. Я не раз лечил её раны. Но шрамы на теле ничто по сравнению с тем, как эти монстры изуродовали её душу.
– Доктор, я всё понимаю.… Но зачем потрошить их?
Старик испытывающе посмотрел на него:
– Так она вам не сказала…
В комнату без стука ворвался запыхавшийся лакей:
– Сэр, от Донахью пришли! С баронессой плохо!
Доктор побледнел и вскочил с кресла:
– Неужели опять! Как скоро… Я еду.
– Я с вами, – поднялся Лэнгли.
– Нет, вы должны лежать, – возразил Тэнт.
Роберт мотнул головой и молча взял пиджак. Спорить было некогда.
***
Вероника металась на кровати, словно в бреду. Всё её тело охватывало огненное кольцо боли, а настойчивый шёпот змеёй въедался в мозг.
«Вероника, иди к нам… Больше не будет боли… Вероника…»
Лэнгли держал её, а доктор Тэнт пытался напоить лекарством. Тело баронессы содрогалось в конвульсиях. Роберт внезапно поймал себя на том, что нежно гладит её по голове и шепчет бессвязные, успокаивающие слова. Наконец она затихла.
– Побудьте с ней, мой мальчик, – попросил доктор. – Я съезжу к себе за ингредиентами для лекарства. Торопился, вот и взял мало.
Когда Тэнт уехал, Лэнгли сел рядом с кроватью баронессы и взял её тонкую, почти прозрачную руку. Как эта хрупкая девушка могла бороться с монстрами? Уму непостижимо!
– Это вы, Роберт? Хорошо, что вы здесь, – прошелестел еле слышный шёпот.
– Я хочу вам помочь. Что с вами происходит, Вероника? Только скажите, я всё сделаю.
Она прикрыла глаза, на нижние веки упали синеватые тени, и она стала похожа на умершую.
– Теперь нет смысла скрывать: я больна, Роберт. Первая встреча с Тварью изувечила не только моё тело. Когда они вводят жертву в транс… это как насилие над разумом. Оно не проходит бесследно. Именно поэтому доктор Тэнт продержал вас у себя так долго: он хотел убедиться, что с вами всё в порядке.
Лэнгли похолодел: по долгу службы он бывал в доме скорби.
– Но должно же быть средство!
Она метнула на него быстрый взгляд:
– Вы знаете, что такое безоаровый камень?
– Слышал что-то…. Может вырасти в желудке у козы. Раньше считалось, что это сильное противоядие.
Она кивнула:
– В желудке каждой Твари всегда есть безоар. Они разных размеров и цветов. Чёрный безоар только у самых старых и опытных. Именно он обладает свойством исцелять безумие, если верить древним трактатам. Другой надежды у меня нет. Микстура доктора Тэнта просто отдаляет неизбежное. Приступы будут учащаться, и однажды мой разум погаснет. Я бы не хотела дожить до этого момента.
– Я найду этот чёртов камень! Но вы…Вероника, вы больше не должны охотиться, это опасно. Обещайте!
Она слабо улыбнулась и коснулась его щеки.
– Обещайте!
– Спасибо, Роберт.
***
– Вовремя вы вернулись, Лэнгли! – шумно радовался комиссар Доусон. – Такие дела творятся! Ещё два выпотрошенных трупа и окончательно спятившая убийца.
Роберт тупо кивал и что-то отвечал, но не слышал себя. Всё рухнуло и обратилось в прах. Жить дальше было незачем. Утром в полицию прибежал запыхавшийся констебль с потрясающей новостью. Таинственный потрошитель был пойман у свежего трупа в совершенно невменяемом состоянии. Им оказалась не кто иная, как полоумная баронесса Донахью!
Её сразу же увезли в сумасшедший дом. Полицейские осматривали место убийства. Роберт бессмысленно пялился на брусчатку, закопченные стены зданий.
– Так что поздравляю вас, Лэнгли: вы оказались совершенно правы, подозревая её, – оживлённо продолжал комиссар. – Однако, какой скандал, богатейшая аристократка, красавица – и вдруг сумасшедшая убийца с ножом!
– А она не могла оказаться здесь случайно? – тихо спросил Роберт.
– Да что вы! Скажете тоже. Вся в крови, рядом нож, каменюка какая-то в руках. Добивала, видимо.
– Каменюка? – переспросил Лэнгли.
– Да вот, сэр, – откликнулся констебль, – еле вырвали из рук. – Она будто сама в камень превратилась.
И он показал на чёрный кругляш, сверкающий на утреннем солнце, словно кусок антрацита.
***
«Милый Роберт! Если вы это читаете, значит, со мной случилась беда. Я молю Бога, чтобы это была смерть. В любом случае, мы больше не увидимся. Я благодарю вас за то тепло и внимание, которым вы меня одарили в эти последние дни. Мне очень хотелось хоть на миг почувствовать себя под защитой, и вы дали мне это счастье. Я молю вас только об одном, если моё тело ещё живо, спасите его от дома скорби. Вам по плечу эта ноша. Мне некого больше просить. Моё имущество по завещанию разделено на три доли: самая большая часть пойдёт на благотворительность, вторая – доктору Тэнту, вам, мой друг, я оставляю свой дом на Гросен-сквер. Вы можете использовать его и всё его содержимое на полное ваше усмотрение. В моей спальне у камина есть потайная дверь. Чтобы её открыть, поверните подсвечник на каминной полке по часовой стрелке. Вспоминайте меня с улыбкой или не вспоминайте вовсе. Вероника».
Чёткий, уверенный почерк, аккуратные ровные строки. Она всё продумала. Письмо ждало его у двери квартиры. На следующий день он ненадолго заехал к доктору Тэнту и отправился в дом для умалишённых. Его провели к комнате, где находилась Вероника. Сквозь решётчатое окно он увидел, что она сидит неподвижно в углу, глядя в одну точку. Белая рубашка, растрёпанные волосы…
– Вероника, – тихо позвал он, но она не повернула головы. Он осторожно вошёл и заглянул ей в глаза. Они были пусты. Её больше нет, осталась лишь оболочка.
Роберт передал санитару пухлую пачку денег и маленький флакончик, полученный у доктора Тэнта.
– Спасибо, сэр. Сегодня за ужином.
Роберт кивнул и медленно, точно столетний старик двинулся по коридору. Из-за дверей палат раздавались, крики, рычание, стоны. Он не колебался, но как же было больно…
***
В потайной комнате дома на Гросен-сквер он нашёл оружие и огромную библиотеку старинных трактатов и сборников легенд об оборотнях. В ящиках письменного стола лежали блокноты с записями. Очевидно, изучать Тварей начал ещё дядя Вероники. «На полное ваше усмотрение…» Роберт улыбнулся: она поняла его гораздо лучше, чем он её. Вот и новая цель. Он сел за стол и открыл первый попавшийся блокнот.
