Kitobni o'qish: «Приключения паучка Доросемея и его друзей»

История первая. Паукрыл, или Как у Доросемея появилась мечта

Паучок Доросемей сидел у окна на своем чердаке и по обыкновению мечтал. Ранняя осень была любимым временем года Доросемея: ласково светило солнышко, редкие облака, словно белый пух пролетали по ярко-голубому небу. В такие дни особенно хорошо мечталось и хотелось сочинять стихи. Доросемей встал, поправил полы красного фрака, принял изящную позу (он всегда читал стихи стоя, даже когда рядом никого не было) и продекламировал:

 
– В безбрежной синеве плывут,
Как корабли, большие облака.
Там ангелы, наверное, живут
И смотрят вниз на нас издалека.
 

– Очень красиво, – вдруг пропищал кто-то за его спиной.

Доросемей быстро обернулся и чуть не упал, запутавшись в собственных лапках.

Крыша чердака была немного дырявой, поэтому он жил здесь только когда было тепло. На зиму Доросемей переселялся вниз, в тёплую, уютную каморку по соседству со своим лучшим другом – мышонком Тонкохвостом. Но паучок всё равно любил свой чердак: тёплыми летними ночами сквозь крышу были видны звёзды, и Доросемею казалось, что они приветливо подмигивают ему. Правда, в эти щели к нему частенько проникали нахальные и любопытные мошки, но, завидев паука, мгновенно скрывались. Поэтому паучок очень удивился. Он никак не ожидал гостей.

В одной из щелей он заметил блестящие глазки, с любопытством уставившиеся на него.

– Проходите, пожалуйста, – сказал Доросемей, делая приглашающий жест. Он был очень хорошо воспитан, тем более что незнакомец явно не собирался хулиганить.

Неожиданный посетитель протиснулся в щель, и Доросемей увидел перед собой почти такого же паучка, как и он сам, только поменьше. Войдя, гость вежливо поклонился и принялся вытаскивать из щели что-то похожее на кусочек ткани. Приглядевшись получше, Доросемей понял, что это искусно сплетённая паутинка.

– Извините за вторжение, – церемонно сказал незнакомец, снимая с головы лётный шлем. – Но я долго был в дороге и присел отдохнуть на вашей крыше. А тут вы прочли эти восхитительные стихи…

Доросемей усадил приятного гостя в кресло и подал утреннюю росу в своем лучшем сервизе из крылышек мушек-дрозофил.

– Простите, не понял, – сказал Доросемей некоторое время спустя, – в дороге? Вы что же, летели?

– Да, – подтвердил посетитель. – Разрешите представиться: меня зовут Паукрыл, паук-бокоход. Когда паук моего вида вырастает, он должен покинуть родителей и отправиться в путешествие на своей паутинке. Это опасное, но очень захватывающее приключение…

– Вы обязательно должны всё мне рассказать! – вскричал Доросемей.

Он никогда раньше не встречал летающих пауков, хотя, конечно, слышал о них. Но, признаться, никогда особенно не верил в эти рассказы, считал их чем-то вроде паучьих легенд. И тут паук-летун собственной персоной!

– Я летел вместе с братьями, но попал в зону штиля и отстал от них, – признался Паукрыл, – но это не страшно. Мы всегда живём отдельно от семьи. Я сам выберу себе новое место для жизни.

– Скажите, – взволнованно спросил Доросемей, – как там наверху?

И Паукрыл рассказал ему, как здорово скользить по тёплым волнам осеннего ветерка, наперегонки с одуванчиковыми зонтиками, об опасностях, подстерегающих путешественников в пути.

– И это что! – вещал Паукрыл, размахивая лапками. – Сколько новых знакомых можно встретить!

Доросемей слушал и чувствовал что-то отдалённо похожее на зависть: надо же, такая интересная жизнь, а он так и сидит на своем чердачке. А полёт – это такой неисчерпаемый источник вдохновения для поэта!

Доросемей вскочил и забегал по чердаку:

– Ах, если бы я когда-нибудь мог отправиться в путешествие!

Паукрыл скептически нахмурился:

– Это очень опасно! Ваша паутина не годится для полётов, да и зачем вам это? У вас очень уютное жилище и наверняка много друзей. Это мы, бокоходы, созданы для опасностей и приключений. Открывать новые горизонты – вот предназначение каждого из нас!

В голосе Паукрыла Доросемей уловил тщательно скрываемые, но ощутимые нотки гордости.

Он горько вздохнул и сел в кресло, а Паукрыл взглянул на него и торопливо закончил:

– Но вы поймите, что и в нашей жизни очень много печального: бывает, встретишь настоящего друга, но надо лететь дальше.

Паукрыл помолчал и вдруг начал прощаться:

– Мне уже пора, дорогой друг, скоро закат, а я должен сегодня добраться до реки.

– Как, вы уже уходите? – разочарованно протянул Доросемей.

Паукрыл виновато пожал плечами и сказал:

– Примите от меня на память мою лётную паутину.

– Нет-нет! А как же вы? – удивлённо спросил Доросемей и протестующе замахал лапками.

Паукрыл добродушно ухмыльнулся и ответил:

– Я сплету новую в один момент.

Они выбрались на крышу, и Паукрыл действительно буквально в несколько минут сплёл новый «самолёт». Он зацепил один край паутинки за выступ крыши и помахал Доросемею:

– Прощайте!

В следующую секунду порыв ветра оторвал Паукрыла от крыши, и он стремительно заскользил по воздуху.

Доросемей долго махал вслед новому другу, пока тот окончательно не скрылся из виду.

«Может, нужно было лететь вместе с Паукрылом?» – рассеянно подумал Доросемей и тут же устыдился. Улететь, не попрощавшись с друзьями – мышонком Тонкохвостом и ежонком Муфом, было бы некрасиво, да и, честно говоря, Доросемею было попросту страшно. Как покинуть уютную комнатку на чердаке, вечерние посиделки со старой гусеницей Матильдой, которая знала целую кучу забавных, интересных и страшных историй? Даже коварный серый крыс Зубочист – знакомое и привычное зло, а кто знает, что поджидает Доросемея в дороге?

Паучок вернулся в своё старое удобное кресло и посмотрел в темнеющее небо. Паукрыл, наверное, уже долетел до реки… Доросемей начал дремать. Ему приснилось, что он парит над крышей своего дома, мимо пролетают пауки-бокоходы и пушинки тополиного пуха, а волны тёплого ветерка поднимают его все выше и выше…

История вторая. Моральный ущерб, или Тонкохвост выходит на тропу войны

Как известно, даже у самого безобидного, доброго и благородного существа на свете могут быть враги. Доросемей не был исключением, что для него самого было удивительно и непостижимо, ведь паучок никогда и никому не вредил. Поэтому старинная и непонятно как начавшаяся вражда с крысом Зубочистом поначалу сильно его огорчала, но со временем она стала частью повседневной жизни и Доросемея, и его друзей.

Зубочист жил в норе, которая выходила прямо в кладовку рядом с кухней. Свое прозвище он получил так давно, что окружающие уже и забыли его настоящее имя. Зубочист стал Зубочистом из-за того, что главным делом его жизни, кроме вражды с Доросемеем, были его зубы. Он вообще был франтом: за своей серой шубкой крыс ухаживал так же тщательно. И всё-таки зубы неизменно оставались главным объектом его заботы и были великолепны: белые, крепкие и блестящие, как свеженачищенные ножи. Крыс чистил их не меньше трёх раз в день жёсткой веточкой и регулярно воровал для этого с кухни соду и соль. Иногда ему везло и удавалось похитить маленький тюбик зубной пасты из ванной. Пасту он расходовал экономно и трясся над драгоценными тюбиками, как над сокровищем.

Вражда с Доросемеем и его друзьями долго состояла из мелких ссор, дразнилок и небольших пакостей типа щипков и подножек. До открытых военных действий всё как-то не доходило. Но один случай резко всё изменил.

Однажды вечером Доросемей возвращался от Тонкохвоста. Путь лежал через кухню: нужно было взбежать по стене и юркнуть в щёлку под самым потолком. Да, как на грех, Пантелеевна, хозяйка дома, затеяла уборку. Доросемей легко увернулся от веника и бодро побежал по стене. Старушка была подслеповата, и он чувствовал себя в полной безопасности. Только паучок не учёл, что Пантелеевне придет в голову обмести паутину со стен и потолка. Пробормотав «что за пятно?», Пантелеевна ловким движением веника смахнула Доросемея прямиком в раковину. Там было очень сыро, и лапки паучка мгновенно промокли. С большим трудом Доросемей начал пробираться к борту раковины, где было посуше. Пантелеевна тем временем закончила с подметанием и занялась мытьём посуды. Грохнув тарелки, оставшиеся после ужина, буквально в сантиметре от замершего в ужасе Доросемея, она пустила воду.

«ДИНЬ-ДИНЬ! ДИНЬ-ДИНЬ!»

– Ну, кто там? – заворчала Пантелеевна, вытирая руки о фартук. – Иду-иду, – погромче крикнула она и поспешила в прихожую.

Про воду она, разумеется, напрочь забыла. Доросемей почувствовал, что его медленно затягивает в отверстие слива.

– Тонкохвост! – завопил он. Но его голос заглушал плеск воды.

Паучок отчаянно попытался зацепиться за край тарелки, но он был слишком скользким. Вдруг наверху мелькнула тень, и Доросемей с надеждой поднял глаза, думая, что это мышонок. Но над раковиной нависла противная физиономия Зубочиста:

– Так-так, – гнусаво протянул крыс. – Купаемся, господин поэт?

– Помоги, – прошептал Доросемей, внутренне сгорая от стыда.

Просить о помощи Зубочиста! Как судьба могла сыграть с ним столь злую шутку?! Но перспектива оказаться на дне канализации казалась ещё менее привлекательной.

– Подай что-нибудь.

Рядом с Зубочистом лежали чистые ложки, и крыс вполне мог подать Доросемею одну из них. Но он продолжал гадко ухмыляться.

– Я не пойду против воли хозяйки дома, – с фальшивым вздохом сказал крыс. – Это ведь она тебя туда бросила, интеллигент расфранчённый? Вот-вот…

Зубочист издевательски блеснул своей кинжалообразной улыбкой и скрылся.

Доросемею стало совсем страшно. Но подлость Зубочиста словно придала ему дополнительные силы. Доросемей подтянулся и всё-таки влез на кромку тарелки. Так, сантиметр за сантиметром, он перебрался на стол. Там было сухо. Паучок заполз в тень стоявших на столе банок и перевёл дух. Нарядный красный фрак был мокрым до нитки, лапки дрожали, но больше всего Доросемея терзала горькая обида: ладно, Зубочист никогда не был другом паучка, но вот так оставить погибать, да ещё и насмехаться…

Немного обсохнув, Доросемей осторожно поднялся под потолок. Пролезая в щёлку, он услышал ворчание Пантелеевны, которая сетовала на свою рассеянность, из-за которой столько много воды истратилось впустую.

…С утра Доросемей чувствовал себя совсем больным: ломило всё тело, и сильно болело горло. Купание в холодной воде явно не пошло ему на пользу. Встревоженный мышонок, долго прождавший друга на утреннюю прогулку, не выдержал и поднялся к нему. Увидев плачевное состояние паучка, Тонкохвост очень расстроился. Доросемей рассказал ему про вчерашнюю эпопею с веником, раковиной и коварством Зубочиста. Услышав рассказ, Тонкохвост страшно рассердился:

– Подлый, гадкий… Вот я его… – от избытка чувств мышонок некоторое время только бурно размахивал лапками и бегал по чердаку.

Потом внезапно остановился и расплылся довольной улыбкой:

– Придумал! Я накажу этого зубопомешанного негодяя.

– Не надо, – попытался урезонить друга паучок. – Не он же меня туда толкнул, да и толку от твоего наказания не будет…

– Ты что! – подскочил Тонкохвост. – А как же твой моральный ущерб?

– Какой-какой ущерб? – удивился паучок.

– Моральный! – гордо произнес мышонок. – У Пантелеевны позаимствовал выражение. Она позавчера полдня своей внучке по телефону на Ивана Сидоровича жаловалась, который ей огород не так вскопал. У неё давление поднялось, и она сказала, что это от «морального ущерба». Вот пусть и у Зубочиста будет этот самый ущерб!

– Ты поосторожнее, – предостерег Доросемей.

– У меня всё под контролем, – улыбнулся Тонкохвост.

…Отлежавшись пару дней в постели, Доросемей выздоровел. Тонкохвост и Муф навещали его каждый день. Доросемей всё пытался выспросить у мышонка, что тот затеял по поводу Зубочиста, но Тонкохвост лишь таинственно улыбался. Прошла ещё неделя. Всё было тихо, и Доросемей уже было подумал, что мышонок передумал что-то предпринимать, и тут…

…Как-то вечером друзья собрались в каморке тетушки Матильды на вечернее чаепитие, как вдруг из кладовки, куда выходили двери комнатки, послышался шум и громкая ругань. Доросемей, Муф и Тонкохвост выбежали наружу. В дверь норки мышонка с дикими криками ломился Зубочист.

– Ах, вот ты где! – увидав мышонка, взвыл крыс. – Твоих ведь лап дело! Да я тебя!..

Зубочист размахивал кулаками и ещё что-то кричал, но друзья лишь заворожённо смотрели на него. Выползшая вслед за ними гусеница тоже оторопела и некоторое время так же молча взирала на беснующегося Зубочиста сквозь пенсне. Дело в том, что зубы крыса радовали глаз очень ярким и красивым изумрудно-зелёным цветом.

– Что это? – удивлённо спросил Муф.

– Вы очень модный молодой человек, конечно, – проскрипела тетушка Матильда, – но это уж чересчур. Хотя, если выкрасите ещё и шерсть, но Новый год нарядим вас вместо ёлки.

Зубочиста затрясло, а Тонкохвост внезапно захихикал:

– Получилось даже лучше, чем я думал!

Потом он повернулся к друзьям и пояснил:

– Я ему в зубную пасту зелёнку подмешал!

Все дружно расхохотались.

– Я найду на вас управу, наглая мелюзга, – прошипел Зубочист и исчез так стремительно, словно испарился.

Доросемей встревоженно сказал:

– Он явно что-то задумал. Надо быть настороже.

– Не бойся, – покровительственно сказал Тонкохвост. – Теперь я на тропе войны и никуда с неё не сверну!