Kitobni o'qish: «Моя дочь от тебя»
1.
АЛЕКСАНДР.
– Так, и что мне теперь делать? – говорил я в трубку. – Они допустили ошибку, которая будет стоить мне огромных бабок, ты это понимаешь? Понимаешь? Тогда какого черта вы еще не устранили поломку? Завод не может стоять столько дней! Вы что – спецов безруких наняли, или вы у меня мозги последние потеряли? Так я вам замену очень быстро найду. Чего, мать вашу? Не кипятиться мне? Да я тебя вместе с твоим отделом вскипячу, если через пару часов завод не начнет работать. Понятно это? Понятно ему, блин. Работайте!
Я скинул вызов и зажал смартфон в руке.
Понятно ему, черт подери.
Понятно ему, что я теряю миллионы в день?
Мне вот очень это ясно, только сделать я ничего не могу сейчас.
Уже и так лучших специалистов со всей страны привезли, но пока поломку устранить не удается. Нужны дорогостоящие детали, которые так просто не достать.
Откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, чтобы немного успокоиться.
Если я буду нервничать и рычать на подчиненных, ситуация всё равно не изменится никак. Но контролировать, конечно, я буду – чтобы не расслаблялись.
Я столько лет шел к тому, чтобы в свои тридцать пять управлять такой махиной, а всё может накрыться медным тазом из-за сломанного станка. Конкуренты ждать меня не станут и быстро займут мою нишу.
– Привет, – после легкого стука и, как обычно, не дождавшись разрешения, в мой кабинет вплыла Натали.
Наталия – директор по рекламе, весьма толковый, надо сказать. Но нас связывало большее, чем работа, – я планировал сделать ей предложение.
Она проплыла по кабинету – иначе и не скажешь по ее походке от бедра – и присела на край моего стола, выгодно показав мне все свои достоинства в облегающей юбки от белоснежного костюма-двойки. Если бы не огромные проблемы с бизнесом в данную минуту, я бы уже смял эту юбку. И вообще стянул бы ее давно…
Впрочем, не выдержал – протянул руку и огладил красивое женское колено.
Как всегда – безупречен. Недаром она проводит в спортзале по полдня.
– Вау.
– Что? – изогнула она бровь.
– Ты очень красивая. Я тебе уже говорил?
– Да-а-а, – промурлыкала она, притягивая меня к себе за галстук поближе, чтобы подарить мягкий поцелуй. – Много раз. Но я готова слушать это вечно.
– Тебе надо было идти работать моделью, а не в рекламу.
– Хм, – растянула губы в улыбке Наташа. – Продолжай…
– На сегодня хватит, – я шлепнул ее по заду.
Девушка ойкнула и спрыгнула со стола.
– Ну чего такой хмурый опять? – надула она губки.
– А ты в курсе, какая дичь творится у нас в производственном цехе? – посмотрел я на нее.
– В курсе, конечно, – ответила Натали. – Все в курсе.
– И конкуренты тоже.
– И конкуренты…
– Так что – работать надо с двойной силой.
– А что ты еще можешь сделать, Саш? Ты уже созвал лучших специалистов. Деталь заказали и установят, когда доставят ее. Ну чего ты так переживаешь?
– На кону миллионы, Нат.
– Я знаю, – она обошла меня, положила руки на мои плечи и сжала их прямо под пиджаком. – Тихо, Баженов. Расслабься. Ну-ка…
Она стянула с меня пиджак и принялась делать мне массаж, разминая плечи.
– Ну как? Полегче? – поинтересовалась она, даря мне поцелуй в щеку.
– Если только совсем чуть-чуть… – На самом деле ее ласка, конечно, заставила мышцы расслабиться.
– Ну, хочешь, мы…
– Не сейчас, – отказался я. – Может, вечером. Я бы не отказался. Поедешь ко мне сегодня?
– Всегда к твоим услугам, – улыбнулась мне она и снова запечатлела поцелуй на губах. – М-м-м… Я буду ждать вечера. – Она вдруг стала рассказывать мне на самое ухо то, что будет делать со мной этим вечером…
– Кхм, женщина, – упрекнул я ее, ощущая, как кровь приливает не туда, куда сейчас надо. – Ну вот что ты со мной творишь? Я же до вечера не доживу.
– Куда ты денешься, – заливисто рассмеялась девушка. – Хочу, чтобы ты летел ко мне быстрее ветра. Буду ждать.
– Иди давай, пока мы не сорвали рабочий день, – кинул я ей, открывая крышку ноутбука.
Надо работать несмотря ни на что.
Если я не буду на коне, такая, как Наталия, уже не захочет практиковать на мне свои новые техники…
***
АЛИНА.
– Побудешь с бабушкой, солнышко? – спрашивала я маленькую дочь, держа ее на руках уже обутая и одетая в коридоре.
– Да, – отвечала она, еще не понимая, что теперь мне придется оставлять ее с бабушкой чаще и на целый день. Потому что теперь я буду работать.
– Будешь умницей? – чмокнула я ее в щеку и отдала маме.
– Да, – кивнула Аня и прижалась к бабушке.
– Тогда пока, – помахала я ей рукой и взялась за ручку двери.
Аня побежала ко мне и вцепилась в мое пальто.
– Мама, куда ты? – плакала она.
– Зайчик, – присела я рядом с не й. – Маме нужно по делам. Я скоро приеду. Ты поешь супа с бабушкой, поспишь, и я приеду. Хорошо?
Аня снова кивнула, продолжая лить слезы.
К расставаниям она не привыкла. Маленькая еще. Даже с мамой я оставляла ее не так часто – сама тосковала по дочери и долго не могла без нее. Всё не в радость было, да и она плакала каждый раз вдали от меня. Но сейчас выхода не оставалось – денег катастрофически стало не хватать. Мужчин в нашей семье нет, так уж вышло. Пособие на ребенка перестали давать, и маминой пенсии на всех теперь было просто недостаточно. У нас уже долги за квартиру появились… Поэтому я приняла волевое решение – устроиться на работу.
В садик мы Аню оформили, но она еще совсем малышка и ходит туда нерегулярно – как и все маленькие дети в ее возрасте. Нас не миновала беда с вечными болячками…
В итоге почти всё время мы проводили вместе дома.
И если бы не мама, которая могла посидеть с Аней, пока я буду работать, мы бы не справились.
– Ну, мне пора, – сказала я маме, отдавая дочь ей. – Звоните, если что. Если не смогу ответить – обязательно перезвоню.
– Давай, удачи!
Я вышла за дверь и закрыла ее ключом. За ней плакала дочь и звала меня. Прижалась на пару секунд лбом к холодной двери, чтобы немного успокоить бешено бьющееся сердце. Как же трудно мне дается расставаться с ней…
Взяла себя в руки и стала спускаться по ступеням вниз. Опаздывать нельзя.
Это собеседование одно из первых, и контора очень серьезная, я бы хотела, чтобы меня туда взяли на работу.
Офис принадлежал автомобильному концерну, и им требовались секретари. Зарплата достойная, нам бы хватило и долги покрыть, и на новые повседневные траты. И на лекарства маме, которые с каждым месяцем всё дороже нам обходятся…
Ехать до офиса пришлось почти час на автобусе, но к этому можно привыкнуть.
В середине декабря город уже был похож на сказочный: цветные гирлянды, снежинки на окнах, огромная ель на центральной площади. Жители готовились встречать Новый год и покупали подарки.
Я и сама люблю этот праздник, хоть мне и двадцать семь.
Как ребенок жду подарка от мамы под елкой, запаха мандаринов и оливье на столе.
И сама очень люблю выбирать подарки, дарить праздник и своей дочери.
Жаль только, в финансах я ограничена, и в этом году подарки будут очень скромными. Зато от всего сердца и выбирались с любовью – ведь мама и дочь для меня весь мой мир.
До здания идти даже быстрым шагом по морозу в тонком пальто было довольно холодно, и когда я наконец оказалась на его пороге, уже порядком продрогла. Хотела выглядеть презентабельно, и под пальто у меня было надето тонкое белое платье, колготки тоже не самые плотные – на какие денег хватило.
Лишь бы не заболела… Ветер просто сумасшедший сегодня.
Я задрала голову вверх и осмотрела здание-высотку.
Да уж, махина… Даже представить боюсь, сколько стоит содержать эту башню из двадцати этажей…
Ну, с богом.
Я собралась с духом и подошла ближе к дверям, которые раздвинулись передо мной автоматически, вежливо приглашая меня внутрь, откуда веяло теплом.
Я приосанилась и вошла внутрь, убрав на задний план все свои эмоции и проблемы.
В гардеробной можно было самостоятельно повесить пальто на одни из свободных плечиков. Одежды здесь было не так уж много, видимо, у сотрудников имелись свои шкафчики на верхних этажах.
Я оставила свое пальто и дошла до поста с охранниками.
– Здравствуйте, – улыбнулась я. – У меня назначено собеседование на одиннадцать тридцать.
– Добрый день, – ответил мне один из них. – Ваши документы?
Они посмотрели мой паспорт и выдали временный пропуск.
– Вам на девятнадцатый этаж.
– Спасибо.
Я вошла в кабину лифта, нажала нужный этаж и снова задумалась.
В голове крутилось всё одно и тоже: как же моя дочь привыкнет без меня…
Когда створки дверей лифта разошлись в стороны, я на автомате вышла, и только спустя пару минут, когда оказалась возле довольно большой елки в холле, поняла, что вышла не там.
– Пятнадцатый этаж, – пробормотала я, заметив табличку на стене, и глянула на часы. – Ничего, еще не опаздываю.
Я уже сделала шаг к лифтам, как вдруг заметила мальчика.
Он стоял возле елки и разглядывал игрушки на ветках.
Один.
Меня это смутило.
Я огляделась по сторонам, желая найти взрослых, которые наблюдали бы за ним, но этаж был совершенно пуст. Здесь были только трое: я, елка и мальчик.
Что в таком огромном офисе делает этот ребенок в одиночестве? Ему на вид лет шесть, не больше.
Чей же он?
***
Я подошла ближе и завела разговор.
– Красивая тут ель.
– Ага, – ответил он мне. – Папа всегда ставит только самые лучшие ели в своем офисе.
Так значит, это сын какого-то сотрудников компании?
Но почему его отец так запросто отпустил гулять ребёнка по такому огромному зданию?
– А где же твой папа? – решила уточнить я, чтобы узнать, куда его отвести.
Не бросать же его тут, словно подарок под елкой…
– На работе, – пожал плечами он.
– А где он работает? – задала я новый вопрос, чтобы понять, на каком этаже или хотя бы в каком отделе работает недородитель ребенка. Всегда можно спуститься с ним вниз к пункту охраны и спросить, куда отвести парнишку. А заодно высказать папаше за халатность! Я свою Аньку ни за что не пустила бы гулять в одиночку по такому огромному зданию.
– Здесь, – просто ответил ребенок.
– Я поняла, что в офисе, – терпеливо отозвалась я. – На каком этаже хотя бы?
– А вот я забыл, – развел руками он. – Я приехал к папе. Он так редко меня берет сюда, а я тоже хочу с ним на работу. Когда я вырасту – стану бизнесменом, как он, и буду управлять этим офисом. Видишь? Я подготовился.
Он указал на свой костюм. Действительно, ребенок выглядел довольно необычно для среднестатистического мальчика – он был одет в костюм и рубашку, аккуратно причесан, словно пытался повторить чью-то прическу на себе. Наверное, подражал отцу, раз сказал, что, когда вырастет, будет как папа. От мальчика у него остались лишь детское лицо и рюкзачок за спиной.
Отлично, мы продвинулись, однако. Его отец точно какой-то клерк здесь.
– Значит, ты не помнишь, на какой этаж нужно было ехать? – спросила я.
– Не-а, – помотал он головой. – Лифт остановился на этом этаже, я увидел елку и вышел посмотреть.
– И совсем заблудился, – подвела я резюме нашей беседы.
– Ага, – хмыкнул он и глянул на меня. – Ой, а ты Снегурочка, что ли?
– Почему ты так решил? – удивилась я.
– Платье у тебя белое, и длинная белая коса.
Я невольно улыбнулась. Ну да, наверное, в этом платье и с прической, стоя возле елки, со своим небольшим ростом и большими голубыми глазами, я была похожа на Снегурочку.
– Нет, но я его дальняя-дальняя внучка, – ответила я. – И мне сообщили, что возле елки потерялся один мальчик и мне надо доставить его к папе. Пойдешь со мной?
– А ты не обманешь? – с подозрением окинул он меня взглядом.
– Разве возле елки можно обманывать? Тем более детей.
– Нельзя.
– Не бойся, мы не будем же выходить за пределы офиса. Я всего лишь хочу спуститься к охране и узнать, где же работает твой папа.
– Не надо к охране, – насупился он.
– Почему?
– Они меня узнают и отправят домой. А я хочу к папе.
– Какой твой вариант?
– Поехали на лифте.
– Так ты не знаешь этаж?
– Знаю. Я нажать не могу кнопку, не достаю, – ответил он. – Я хотел посмотреть елку и отсюда пешком дойти, но забыл, куда идти.
Я лишь покачала головой. Ох уж эта детская логика…
Мы стали еще ближе к истине.
На самом верхнем этаже офиса располагались руководители.
Значит, отец мальчика – кто-то из главных здесь людей.
– Ну, пойдем, – протянула я ему руку. – Я достану точно до кнопки.
1.2.
Паренек взялся за мою руку, и мы вместе зашагали по коридору.
В лифте я нажала нужную нам обоим кнопку и очень надеялась не опоздать. Заболтавшись с пацаненком, я совсем забыла, что, вообще-то, спешу на собеседование.
– Меня Макс зовут, кстати, – сообщил он мне с важным видом, словно мы просто встретились с ним в лифте и одного возраста.
– А меня – Алина, – ответила я. – Очень приятно познакомиться.
При этом мы продолжили держаться за руки. Точнее, ему отчего-то понравилось это делать, и он сам не разжимал пальцев.
– У тебя красивое имя, Алина, – посмотрел он на меня. – У нас в группе в саду нет таких девочек.
– Спасибо, у тебя тоже крутое имя, – улыбнулась я ему. – Очень мужественное.
– И ты сама красивая, – сообщил он, открыто смотря на меня. – А у тебя есть муж?
– Нет. Но почему ты спрашиваешь? – усмехнулась я себе в кулак.
– А вдруг я на тебе жениться хочу. Жена – сестра Снегурочки – это же с ума сойти. Пацаны в группе обзавидуются…
– Поговорим об этом лет через двадцать.
Кабина лифта остановилась, и мы наконец оба попали на нужный этаж.
– Здесь ты уже знаешь, куда идти? – спросила я.
– Ага.
– Тогда веди.
– Кхм, – озвучила я свои мысли, когда мы оказались прямо возле кабинета генерального директора всего концерна… Его ругать за отсутствие ответственности перед ребенком чревато… Но и молчать тоже не вариант.
– Твой папа этом кабинете работает? – уточнила я, остановившись возле кабинета генерального директора.
– Да.
– Понятно, – ответила я.
– Ой, Максимка! – услышали мы и оба обернулись.
Длинноногая брюнетка выскочила из-за своего стола, едва не перевернув его.
– Ты что тут делаешь? Ты один?
– Я нашла ребенка у елки на пятнадцатом этаже, – сказала я ей. – Ваш?
– Наш, – ответила она, испуганно глядя на ребенка, словно он мина замедленного действия. – Ты как тут оказался?
– Я приехал на такси.
– На такси? – подняла я брови.
Ну, это уж совсем. Сейчас я всё выскажу этому папаше!
– Ага, вызвал в приложении на папину карту.
– А где же Кларисса Вульфовна? – спросила брюнетка, видимо всё еще пытаясь отыскать хоть кого-то, кто сопровождал мальчика. Но мне очевидно, что он приехал на такси сюда один, и очевидно, кто-то за это получит. В том числе сам папаша, который это допустил. И даже если он гендиректор этой компании, это не значит, что я стану молчать.
– Она спит, – ответил парень. – А мне было скучно, и я решил приехать к папе.
Судя по всему, эта Кларисса как-там-ее – гувернантка Макса. И судя по всему, она просто уснула и упустила ребенка…
Ну и нравы у этой семейки.
– О боже… – прижала худую ладонь к губам девушка. – Сейчас что-то будет.
– Можно к папе? – спросил ребенок и уже взялся за ручку двери приемной.
– Погоди, я с тобой, – сказала я ему и направилась следом. – Мне кое-что надо сказать твоему папе.
– Пап! – мальчик открыл дверь и влетел в кабинет отца.
Я тоже переступила порог, закрыла за собой дверь и повернулась к столу.
Все слова застряли в горле, я едва не запнулась о палас.
Передо мной сидел мужчина: красивый, молодой, в элегантном костюме. Карие глаза внимательно разглядывали меня. От него веяло мужественностью, деньгами, силой и властью. Но не это было самое главное.
Александр Баженов – автомобильный магнат.
Я его прекрасно знаю. Он – моя главная боль, от которой я безуспешно пыталась избавиться все эти годы.
Он использовал меня и бросил.
Растоптал, унизил. Вытер ноги об меня.
А теперь смотрит как ни в чём не бывало.
И опять – как на пустое место.
И именно он – отец моей дочери, о которой он понятия не имеет.
– Макс? – встал он на ноги и нахмурился. – Я не понял. Ты что тут делаешь? И кто эта девушка?
2.
– Папа! – мальчик пробежал по кабинету и кинулся к отцу, крепко обняв его. Лицо мужчины немного смягчилось, но он тут же снова вернул острый взгляд на меня.
– Ваш… кхм, – прочистила я горло. Язык и губы от волнения не слушались. Я вовсе не ожидала встретить здесь человека из своего прошлого.
Этот мужчина испарился из моей жизни так же быстро и красиво, как и появился.
– Ваш ребенок гулял по офису один. Я нашла его возле елки на пятнадцатом этаже. Он потерялся и не знал, где искать папу.
Сердце гулко билось в груди, пока он внимательно слушал то, что я говорю, и смотрел на меня своим пронзительным взглядом карих глаз, который я запомнила навсегда, который снился мне потом еще долго….
Я его помнила очень хорошо. Каждую черту лица, каждую родинку на теле…
Оно само по себе врезалось мне в память.
А он… Он, к моему горькому сожалению, меня даже не вспомнил.
Смотрел на меня как на абсолютно чужого человека, ни капли каких-либо эмоций в его глазах я не заметила.
Что ж… Так тому и быть. Сделаю вид, что тоже вижу его впервые, только в руки себя возьму.
Наверное, глупо было думать, что если он так легко оставил меня и не искал тогда, то вдруг вспомнит обо мне сейчас. Хотя такую мечту я втайне от всех лелеяла, конечно…
Однако я решила принять его правила игры.
Здравствуй, мой знакомый незнакомец…
Незнакомец, от которого я воспитываю дочь.
– Макс, ты с ума сошел? – переключился он на сына. – Ты как тут вообще оказался?
Макс пересказал ему историю о приложении такси и уснувшей гувернантке, которую я уже слышала в коридоре, и Александр остался этим очень недоволен.
– Значит, так, – деловым тоном заговорил мужчина, выслушав сына. – Сейчас ты едешь домой с Ингой. А дома мы с тобой поговорим уже основательнее…
– Ну, па-а-ап… Я же только приехал! – запротестовал ребенок. – Я хочу с тобой тут поиграть!
– Я сказал, что ты едешь домой, Макс, и это не обсуждается, – железным тоном продавливал свою линию его отец, и мне снова стало жаль малыша: такой бездушный у него папа, словно робот какой-то. Ни капли волнения за своего сына, будто это чей-то чужой ребенок только что разгуливал по этажам и едва не потерялся. И этим рассердил меня еще больше. Если бы – не дай бог, конечно! – моя Анюта так вот потерялась, я бы с ума сошла уже! Била бы во все колокола города. Искала всюду, всех бы на уши подняла. Да начнем с того, что у ответственных родителей, которые не столь равнодушны, как эта гора мышц, к своим детям, малыши не пропадают!
А этому Александру хоть бы что…
– Возможно, стоит всё же больше уделить внимания ребенку, нежели бездушным машинам? – вклинилась я в их диалог. – Глядишь, и дети пропадать тогда перестанут и одни на такси ездить.
Александр обернулся на меня и сосредоточил взгляд карих глаз на мне.
Кажется, он уже успел забыть, что они не одни в кабинете.
– А вы по какому вопросу в нашем офисе? – задал он вроде бы обычный вопрос, но у меня появилось ощущение, что я на самом настоящем допросе, – такой у него был тон голоса.
Железный. Глубокий. Выдающий уверенного в себе человека.
Голос настоящего руководителя огромной корпорации.
– Я на собеседование пришла, – ответила я с достоинством, хоть и осознавала, что выпад, который я себе только что позволила, может стоить мне этого места. – В вашу компанию требуются секретари.
– Тогда выйдите за дверь и дождитесь, когда вас позовут, – вежливо, но холодно попросил Александр, и у меня снова появилось неприятное чувство, будто меня не словами выгнали, а прямо мокрой тряпкой погнали.
Возможно, я себя просто накручиваю…
– Хорошо, я поняла.
– Спасибо, что привели моего сына на нужный этаж, – добавил он.
– Пожалуйста, – единственное, что нашлась я ответить ему.
Я вышла из кабинета и закрыла за собой дверь.
На самом деле сказать мне ему еще многое бы хотелось касаемо воспитания его сына, но я всё же прикусила язык.
Александр Баженов явно не тот человек, который нуждается в моих советах, да и закапывать себя еще глубже я не стала.
Я и так сказала самое важное.
– Извините, а собеседование где проходить будет? – уточнила я у девушки, которую по селектору уже вызвал к себе Александр, и она как раз шла мимо.
– Вот очередь, присаживайтесь, – указала она на стулья позади себя в этой же зоне. – Здесь и будет. Только сейчас с Максом разберемся.
– Спасибо, – сказала я и села на один из стульев среди других претендентов на должность секретаря.
Теперь остается только томительное ожидание…
Вскоре девушка, которую Александр называл Ингой, увела Макса, которого забрала другая улыбчивая девушка и тоже явно сотрудница офиса.
Инга же вернулась на свое место и стала вызывать по одной претенденток на вакансию секретаря. Я со скучающим видом оглядывала их.
Интересно, у кого из нас больше шансов? Вот у этой умной немолодой леди в очках или у вчерашней выпускницы с ногами от ушей?
И сама себе усмехнулась.
Наверное, второй вариант. Судя по Инге, отбор секретарей тут происходит по длине ног.
Возможно, я изначально зря сюда пришла, но всё же дождусь своей очереди и попытаюсь получить это место.
Когда Инга назвала мою фамилию, я ощутила волнение.
Сейчас снова с ним увижусь наедине, и он будет смотреть на меня своими карими глазами…
***
– И снова здравствуйте, – сказал мне Александр, когда я оказалась второй раз внутри его кабинета, уже в качестве претендента на вакансию секретаря. – Присаживайтесь.
Я подошла к столу и протянула ему свою уже заполненную заранее анкету соискателя. Он молча забрал лист из моих рук и принялся изучать.
– Так… – подал он голос спустя минут пять. – Опыта работы у вас не очень много. Образование хорошее, но навыков явно недостаточно для этой работы.
– Я работала секретарем-референтом в суде, – обратила я его внимание на себя.
– Да, но очень недолго. Что случилось, если не секрет?
– Я забеременела, – ответила я. – Но работала по договору, который оставлять место за мной работодателя не обязывал, и вот… Ищу работу.
– Значит, у вас есть маленькие дети?
– Да. У меня есть дочь.
– И сколько ей лет?
– Три года.
– И она, конечно же, часто болеет.
– Ну, бывает. Вы, я могу предположить, сами понимаете, что такое маленький ребенок.
– Отлично понимаю, – кивнул он и перешел к следующему вопросу: – Знаете английский только со словарем?
– Да.
– Плохо, – пожал плечами Александр и протянул мне анкету обратно. – Возьмите. Вам могу сказать уже сейчас, что вы не подходите. Слишком мало компетенций. Спасибо, что выбрали нашу фирму.
Отказал.
Потому что я его посмела отчитать за ребенка или правда не подхожу?
А может, побоялся, что я из больничных не буду вылезать?
Что ж…
Обидно, досадно, но ладно…
– И вам спасибо, – грустно улыбнулась я ему, стараясь сохранить лицо.
Забрала свою анкету и покинула кабинет, лишь бросив короткий взгляд на прощание на Баженова.
Мне хотелось запомнить этот красивый мужественный профиль…
***
Конечно, если быть честной, я не ждала, что прямо на первом собеседовании меня одобрят, но в глубине души жила надежда на то, что попаду именно в этот офис. Мне это место понравилось. Теперь же постоянно будет преследовать ощущение, что я недостойна работать в такой престижной компании. Вышла в тираж. Не имею достаточно компетенций.
Приказала себе собраться и пошла на выход, понуро опустив голову.
Праздничное настроение как снежной вьюгой сдуло.
Поежилась в своем пальтишке и потащилась на остановку, понимая, что такси для меня – непозволительная роскошь. Конечно, заманчиво было бы оказаться дома побыстрее, согреться, обнять малышку, по которой ужасно соскучилась, но реалии мои таковы, что ждет нас жесткая экономия, пока не найду работу.
Оглядываться на высотку, где остался моя несостоявшийся строгий босс вместе с сынишкой, не стала. На остановке стояла и заново переживала позор. В какой-то момент ведь показалось, что собеседование проходит хорошо, но Александр вдребезги разбил мои надежды. Еще и не узнал.
Задумалась и чуть не пропустила автобус, а когда запрыгнула в него, бездумно подала кондуктору мелочь из кармана.
– Не хватает, – буркнула недовольная полная тетка в толстой куртке и с сумкой наперевес.
– Как не хватает? – удивилась я, смотря на круглые монеты в ее руке.
– Вот так и не хватает, – грубо буркнула она мне, – я за вас считать буду?
– Сейчас-сейчас, – пробормотала я и стала рыться в сумке в поисках мелочи. Отчего-то покраснела. Глупость какая. Это не то, из-за чего стоит стыдиться. Работа у нее такая – ждать, пока деньги подадут. Но всё равно стало неуютно, особенно когда я не нашла нужного количества денег. И зачем я этот кофе пила в холле офиса перед выходом на улицу?
– Ну что? Я долго буду ждать? Ты не одна тут такая, – совсем разозлилась тетка.
– Простите, буквально пять рублей не хватает, – сказала я, жутко смутившись.
– А мне какое дело? – фыркнула она. – Что делать будем?
– Нате, – услышала я голос позади и обернулась. Какая-то благообразная старушка протягивала пятак недостающей рукой.
– Ой, спасибо, – прижала я ладонь к груди, чувствуя невероятную благодарность. Сходить с автобуса мне совсем не хотелось.
Кондуктор, хоть и скорчила кислую мину, выбила мне билет и ушла восвояси.
– Спасибо вам большое, – улыбнулась я старушке, а она подвинулась, уступая мне место.
– Ерунда, девочка, от пяти рублей я не обеднею.
Вплоть до моей остановки мы мило болтали, что скрасило негатив от неприятной ситуации с нехваткой денег, а потом тепло попрощались. Вместе с морозным воздухом, хлынувшим в лицо, когда я вышла наружу, снова навалилась грусть из-за проваленного собеседования. Наверное, я и правда не гожусь на серьезную должность? Вот как можно было так не рассчитать деньги, что их не хватило на проезд?
– Мама, как вы тут? – наконец вошла в квартиру, а дочка выбежала из комнаты и ринулась ко мне.
– Мамоська! Ты плишла!
– Подожди, зайчик, сейчас я пальто сниму и руки помою.
– Ох, наконец, – простонала мама, стоя в проходе комнаты, – хоть прилягу! Притомила меня наша стрекоза. Как собеседование? – спросила она, а я покачала головой из стороны в сторону, на что мама лишь вздохнула. Слова были не нужны.
Мама редко жаловалась, всегда ей было в радость сидеть с внучкой, поэтому я нахмурилась и, переодевшись в домашнее и вдоволь натискав дочку, пошла с ней в мамину комнату. Мама уже лежала на диване на спине, сложив обе руки на груди и глядя в потолок.
– Что-то случилось? – поинтересовалась я, держа Анечку на коленях и играя в незамысловатые игры.
2.3.
– Суставы разнылись что-то, – пожаловалась мама со скорбным лицом, – опять двадцать пять. Старая у тебя совсем мать. Разваливаюсь, как старая черепаха. А эта стрекоза бегала как шальная, нет бы посидела на месте, порисовала, – сетовала она, качая головой.
– Бабушка – челепаха! – засмеялась наша непоседа, и я прижала ее к себе.
Она была единственной, кто мог всегда поднять настроение. Но ненадолго, ведь за маму я переживала и сразу же пошла в кухню за таблетками, ссадив малышку с рук.
– Мам, а где таблетки? – крикнула ей из кухни, одновременно с их поиском наливая всем нам чай. Анечка прибежала ко мне, а мама медленно пришла спустя минут пять и грузно села на стул, морщась и придерживаясь за край стола.
Дело плохо… Я с тревогой на нее посмотрела, снова принявшись искать таблетки. Где-то же были.
– Не ищи, не буду я их принимать, – велела она, двигая к себе сахарницу.
– Как это не будешь? А как же тогда?..
– Что ж, каждый раз травиться, когда руки ноют?
– Почему травиться? А боль зачем терпеть? Может, в комнате они? – почесала я лоб, не понимая маминого упрямства.
– Сядь, Алина! – внезапно строго сказала она, и мне пришлось подчиниться. Тон мамы был настолько серьезным, что не на шутку меня перепугал. Даже Аня, словно почувствовав что-то неладное, притихла и молча игралась с бахромой на скатерти, не отвлекая нас от серьезного разговора.
– Мам, что-то случилось?
– Старость случилась. Руки-ноги не слушаются, а таблетки попросту кончились, – призналась она.
– Так надо купить, давай я в аптеку сбегаю, – предложила я, глянув на часы. – В соседнем доме еще открыта.
– Дорогие они, Алин, – покачала она головой, – не по карману нам.
– Так что же, боль терпеть теперь? – всплеснула я руками, открыв ящик, где лежали неоплаченные квитанции и налоговые уведомления, соседствуя с двумя жалкими купюрами, что мы туда положили в надежде накопить на оплату долгов. На них я и хотела купить таблетки. Мамино здоровье важнее, как ни крути.
– Алин, ты чего удумала? – заругалась мама. – Хочешь, чтобы нас отсюда за неуплату выгнали? Потерплю я, ты лучше продуктов купи, фруктов Анечке. Ребенку нужны витамины.
Я села на стул и закусила губу. Дожили. Ни на квартиру денег нет, ни на таблетки. Даже если на работу устроюсь, зарплату далеко не сразу дадут. Последние свободные деньги пришлось потратить на платье для собеседования. Так бы у нас было на что купить самое необходимое.
– Мам, ну давай у соседки займем до моей первой зарплаты? – стала я рассуждать. – В конце концов, я молодая и здоровая, найду работу.
– А чем ты их не устроила? – сжала она губы, с грустью глядя на меня.
– Не знаю, мам, я и сама рада бы знать. Наверное, другие девушки больше подошли.
– Не надо у соседки занимать, – продолжила она разговор о деньгах, не останавливаясь на теме моей работы, – отдавать же придется. А как мы это сдюжим? Принеси-ка мне, Алин, шкатулку из комнаты.
– Шкатулку? – приподняла я брови, но спорить не стала, сделала, как велено.
Мама аккуратно приоткрыла крышку резной деревянной шкатулки и бережно погладила ее содержимое: сережки, бусы и кольцо, покоящиеся на бархатной вставке.
– Вот, – протянула мне толстое золотое кольцо с гравировкой, – обручальное кольцо мое, сдай его в ломбард. Что оно валяется? Так хоть пользу принесет.
– Мам, ты что? Это же память, – нахмурилась я, видя, что маме больно отрывать от сердца дорогую ей реликвию, что осталась от отца.
– Память в сердце, дочь, а это просто металл, – рассудила мама, – когда нечего есть, он никак не помогает, лежа без пользы в старой шкатулке.
– Хорошо, мам, – не стала я дальше спорить, хоть и видела, что ей тяжело. Встала и хотела было уже пойти собираться, как Анечка, будто почуяв нутром, что я снова ухожу, кинулась ко мне.
– Мамоська, ты уходишь?
– Зайчик, я быстро сбегаю бабушке за лекарством и вернусь, – присела я на колени и обняла маленькую крошку, уже начавшую размазывать по щекам обильно хлынувшие из глаз слезы. Заревела так горько, что сердце разрывалось. Мне самой чуть не захотелось сесть и выть рядом с ней. От безысходности, тоски, ощущения собственной никчемности.
– Нет, не уходи, – кинулась она мне на шею и вцепилась как обезьянка, не отпуская от себя.
