Kitobni o'qish: «Девочка, я о тебе мечтаю»

ПРОЛОГ.

– Сломала кофеварку? – поймал я ее за руку в кухне.

Коснулся ее и снова словно пришло током… Не могу ее трогать. Я теряю над собой контроль. Но не смог побороть желание прикоснуться.

– Кажется, да, – закусила она нижнюю губу от волнения и отняла у меня свои пальцы.

– Слушай, ну мне придётся рассказать отцу, что ты косорукая и портишь вещи. Пусть выгонит тебя.

В ее глазах заблестели слёзы.

– Не говори. Пожалуйста, – заломила она свои маленькие ручки. – Мне некуда идти, ты же знаешь.

– А кого это волнует? – усмехнулся я. – Мы тебя, сироту, и так по доброте душевной пригрели, а ты вещи портишь. Нет, я всё-таки скажу ему. Пусть тебя вернут туда, откуда забрали.

Я сделал пару шагов от неё и обернулся. Девочка опустила голову. Рыжие волосы, на которых красиво играли лучи солнца, упали на лицо. Из глаз капали слёзы на ее сцепленные между собой до белых костяшек пальцы.

– Значит, так, – поставил я руки в боки и, наклонив голову набок, наблюдал за ней. – Ты хочешь остаться в этом доме?

– Да… – тихо ответила она.

– Тогда тебе придётся играть по моим правилам. Одно мое слово – и ты вылетишь отсюда пробкой. Ты это понимаешь?

– Понимаю.

Я подошёл к ней ближе и поднял пальцами ее подбородок на себя. В который раз словно провалился куда-то, глядя в глубину ее глаз.

– Тогда будешь делать то, что я скажу тебе. Ясно?

– Что ты хочешь, чтобы я делала? – тихо спросила она, понимая, что в моей полной власти.

Так и было – она в моей власти. Наконец-то.

Нежная, красивая до дрожи и такая слабая. Теперь моя.

Прекрасное чувство…

– Даже и не знаю, что с тебя взять-то кроме анализов… – наклонил я голову и наблюдал на неё, словно рассуждая. – На что ты мне, такая бестолковая, сгодилась бы.

Она смотрела на меня с волнением и настороженностью,будто ожидая приговора.

– Поцелуй меня.

– Ч-что? – расширила глаза девчонка и отпрянула от меня, врезавшись в стол бедром.

Я последовал за Котёнком и поймал её в капкан, поставив по обе стороны от девчонки руки на столешницу буфета.

– Целуй меня, сказал. Ты глухая, а, рыжая?

– Но я думала, что ты…

– Мне плевать, что ты думала, – оборвал я ее, ощущая, как меня начинает потряхивать от близости к ней. Я жадно втягивал в себя запах её волос словно зависимый. – Целуй. В губы.

Она нервно сглотнула и осталась неподвижной. А я уже просто умирал от предвкушения, желая ощутить сладость и мягкость её губ, которые никто никогда не целовал. Я буду первым…

– Умеешь?

– Нет… – почти шёпотом ответила она, словно мышка, которую загнали в угол.

– Щас научишься.

1.

РОМАН.

Громкая музыка разносилась по всему дому. Девчонки, напитки, бассейн – мы провожали последнее лето перед вступительными экзаменами и грядущим, самым важным учебным годом. Скоро мы разлетимся кто куда, а пока мы отрываемся и прожигаем нашу жизнь.

– Скучно как-то, – заявил Архип, перекатывая по барной стойке свой стакан.

– Нормальная туса, – пожал я плечами. – Чё тебе ещё надо?

– Драйва не хватает.

– Иди окуни в бассейн одну из подружек Инги – будет тебе драйв.

– О нет, они же верещать будут потом до ночи.

– Ну тогда предложения закончились.

– Зато есть предложение у меня, – вклинился между нами Самсонов.

– Какое? – поднял я брови вверх.

– Но Роману оно не понравится, – ответил главный балагур нашего, теперь уже одиннадцатого “А”, класса.

– Ты мне хочешь предложить поцеловать нашу рыжую заучку? – моё лицо приобрело выражение крайнего отвращения. – Даже не проси. Я лучше съем перед ЗАГСом свой паспорт.

– Да нет, – заржал Семён. – Но тоже неплохо. В смысле поцеловать прилюдно заучку – надо запомнить.

– Вот чёрт, подал идею…

– Должно же это случиться хотя бы в наш последний учебный год. А то только ругаетесь всё.

– И не мечтай, – фыркнул я.

– Так ему есть кого целовать, – промурлыкала над моим ухом Инга, обвивая мою шею руками. – Зачем ему кто-то ещё?

– Уверена, что я этого хочу? – сжал я её руку на своей шее.

– А разве нет? – уселась она ко мне на колени и заглянула в глаза.

– Не уверен.

– А так?

Инга потянулась к моим губам. Инга – негласная королева школы и уверена, что любой парень готов на всё, лишь бы только она улыбнулась ему. Но она ошибается, думая, что особенная и для меня.

Для меня особенная та, кого я никогда не поцелую. И это не Инга. Но мне нравится, как она бегает за мной. Это забавно.

– Подожди, – увернулся я от её губ и заставил девушку встать с моих колен. – Тут Сеня предлагает какой-то прикол.

– Короче, сегодня снова проходят уличные гонки, – он поиграл бровями, намекая мне на вкусный куш, который я не раз уже имел возможность урвать для нашей банды.

Прав у меня нет, мне только семнадцать. А вот водить я умею с двенадцати лет, обожаю и понимаю механизм автомобиля. Поэтому участие в гонках было бы само собой разумеющееся, если бы они не проводились нелегально и не являлись бы столь опасными… Тем более накануне первого сентября.

– Я пас, – заявил я. – Отец меня убьёт, если узнает.

– Да ладно тебе, – продолжал подбивать меня Самсонов. – В первый раз, что ли… Там сегодня такой куш.

– Сколько?

– Больше двухсот тысяч!

– Ни хрена себе, – подавился я содержимым своего бокала. – Двести, блинская муха, кусков?!

– Ага. Погнали, Ромыч.

– Ты их всех как детей сделаешь.

– Гульнём потом.

– А папе не скажем!

– Ты же лучший, Питер!

– М-м… Ну чёрт с вами! – вскочил я на ноги.

Гонки я обожаю, но, слава богу, пока ещё ни разу не попадался на них. Участвую не столь часто, но иногда весьма успешно.

– Погнали!

1.2.

Нас встретили на поле для гонок, а точнее, это был заброшенный аэродром, фырканье мощных моторов и смех парней и девушек. Здесь мы были едва ли не самыми молодыми гостями и гонщиками – в основном собирались уже студенты.

– О, Питер подвалил, – тут же протянул мне руку Миха, отвечающий за ставки. – Ты сегодня на трибуне тухнешь или гоняешь?

– Гоняю, – ответил я и крепко пожал его руку в ответ.

– Вау, круто! – оценил Миха. – Чья тачка?

– Архипа, как и всегда.

– Да-да, моя, – навалился на меня мой друг и соратник с первого класса.

Архипу есть восемнадцать, он старше нас на год. Его родители жили за границей и забирали его с собой, и первый учебный год он пропустил, а затем оказался с нами в классе, когда предки Арха приняли решение вернуть свои кости обратно на родные просторы. Ему принадлежала отличная мощная спортивная иномарка, на которой мы уже и успели сорвать несколько кушей на ставках.

– Поедешь с Питером? – спросил Миха уже друга.

– Естественно, шеф.

– Тогда ставка от тебя не принимается.

– Эй, почему? – возмутился Архип. – Раньше ж можно было.

– Правила изменились, – развёл руками Миха. – Ты заинтересованная сторона, и тачка твоя.

– Козлы, – обиделся Арх.

– Сам бородатый, понял? – отбрил его парень. – А вас, дамы и господа, попрошу вложиться в общий банк. Кто готов поставить на победу Питера?

Ребята сделали свои ставки, и мы принялись готовиться к заезду. Поставили машину на исходную точку.

– А поцелуй на удачу? – залезла ко мне в окно Инга.

– Сегодня нет.

– Почему? – надула губы девчонка. – Ты же всегда меня целовал перед заездом.

– Время идёт, всё меняется.

– Чего?

– Ничего, – ответил я и нажал на кнопку стеклоподъемника, отрезая бубнёж блондинки от нас под ржач друга.

– Чего ты с ней сегодня так? – спросил он.

– Да бесит, – нахмурился я, сжимая руль. – Надоела уже.

– Красотка – и надоела?

– Дело не в красоте же, – ответил я. – Да и красота бывает разная.

– Хрена се, – уставился на меня Арх. – Это ты чего сегодня такой нудный-то?

– Подумать захотелось для разнообразия.

– Понял, – кивнул Архип. – А я думал, томик Ницше начал читать по ночам.

– Пока не так всё плохо.

– А, ну ясно-ясно… Вон, сигналы дают! – кивнул в сторону линии Архип.

Мы тут же сосредоточились и отбросили в сторону шутки. Сейчас надо выложиться на трассе по полной, объехать круг вокруг аэродрома и вернуться на исходную точку первым. Деньги из кубышки меня мало интересуют, а вот драйв от быстрой езды и победы – это очень вкусно для меня…

Поцелуй на удачу бы пригодился… Только не от Инги. Перед глазами на миг появилась она – опять улыбается, лучится вся, словно маленький рыжий котёнок… Улыбается, только не мне.

Сморгнул, прогоняя непрошеный морок. Но всё равно – пожелай мне удачи, Рыжая!

Девушка с флагом на старте дала отмашку, и машины сорвались с места.

Под визг шин мы помчались по прямой, с первых секунд умудрившись вырваться вперёд.

– Машина – зверь, – восхищенно высказался я, вдавливая педаль газа в пол. – Держись, прокачу с ветерком.

Автомобиль летел по трассе с такой скоростью, что захватывало дух. Именно этот животный страх, смешанный с кайфом от быстрой езды, я обожаю, за ним я гонюсь, иногда приезжая сюда, чтобы показать всем, что я молод, но я не проигрываю. Никогда.

– Давай, Ромыч! – подбадривал Архип, понимая, что у нас сегодня есть шанс забрать всю кубышку. – Жми ещё.

Вдруг, уже почти перед финишем, машины стали поворачивать кто куда. Я стал стремительно сбрасывать скорость, пытаясь понять, что случилось. Слишком поздно до нас дошло, что впереди мигалки полицейских машин…

– Чёрт, – ударил я по рулю, пока ставший бледным Архип смотрел на приближающихся мужчин в форме. – Твою бабушку, а… Так шли хорошо.

– Ну вот и пришли, – ответил он. – Нас кто-то сдал. Полная зад…

– Выходим из машины, – постучал по стеклу дубинкой полицейский.

Кто ехал после нас, успели уехать с нелегальных гонок, с трибун просто разбежались кто куда. Нам с Архипом и ещё паре ребят повезло куда меньше.

– Руки на капот, – приказали нам, и мы выполнили приказ, понимая, что нарываться бессмысленно, – только по почкам дубинкой ещё получим. Лучше дождаться возможности позвонить отцу. Он всё разрулит, хоть и будет орать, как бешеный крокодил.

Они осмотрели наши карманы, заставили дыхнуть в трубочку.

– Ну хоть не пьяные. Поехали в отделение. Будем выяснять.

1.3.

– Значит, прав у тебя нет? – спросил меня полицейский, когда нас с Архипом уже запихали в отделение.

– Нет.

– А чья машина? Твоя? – перевёл капитан взгляд на Архипа.

– Да, – ответил он.

– А ты знаешь, что за предоставление транспортного средства лицу без прав попадаешь на штраф? Помимо штрафа за участие в нелегальных уличных заездах. И товарищу твоему тоже штрафы. В школу сообщим – вы ведь выпускники. Что же вы так, сынки? Скоро первое сентября, а вы гоняете…

– Можно позвонить отцу? – спросил я.

Телефоны у нас отняли, и, чтобы связаться с отцом, мне предстояло воспользоваться стационарным телефоном.

– Ну на, – протянул полицейский мне телефон. – Позвони.

Я забрал трубку радиотелефона из его рук и набрал номер мобильного. Приложил к уху телефон и стал слушать длинные гудки. Никто не брал трубку.

– Чёрт… – проворчал я, набирая номер отца ещё раз. – Наверное, занят.

Но и на второй звонок тоже никто не ответил. Мне пришлось отдать трубку Архипу, который дозвонился своему отцу и обрисовал ситуацию, попросил сообщить и моему отцу, что мы находимся в КПЗ.

– Ну, а пока проходим, – открыл дверь камеры с решётками капитан. – Отдыхаем.

Мы вошли внутрь, переглянулись. Несмотря на буйную молодость, в камеру предварительного заключения мы оба угодили впервые. Грязь и бедность так и кричали из каждого серого угла железной коробки. Внутри находились только жёсткая лавка и приспособление для справления нужды. От нечего делать и оглядывая лавку с омерзением, мы всё же сели на неё – не стоять же, в самом деле.

– Добро пожаловать, заключенный Питерский, – пихнул меня в бок Архип и нервно засмеялся.

– Да тьфу на тебя, – отмахнулся я. – Не дай бог тут просидеть всю ночь. Бр-р!

– Отец скоро приедет, – ответил Арх. – И твоему сообщил, наверное.

– Хорошо бы, – хмыкнул я. – А то ещё привезут каких-нибудь бомжей… Это мы пока тут вдвоём.

И я почти угадал – скучать вдвоём нам долго не пришлось. Вскоре клетка пополнилась тремя девчонками в коротких юбках и ярких нарядах.

– Ну, капитан, – канючила одна из них, просунув лицо сквозь прутья решётки. Возраст её определить было сложно – где-то между пятнадцатью и тридцатью. – Ты почему девочек обижаешь, а?

Её подружки мерзко загоготали, поддерживая свою соратницу.

– Уймись, Лоткова, – ответил капитан. – Девочкой ты была в двенадцать, а сейчас на тебе клейма негде ставить.

– Фу, как грубо… – сморщилась девушка, а её товарки опять захихикали.

– Как есть, Лоткова. Ты когда бросишь своё ремесло? Тогда и мы тебя закрывать перестанем.

– Как бросить-то? – спросила она совсем по-взрослому. – А жрать на что?

– Лоткова, – покачал головой полицейский. – Ну устроилась бы в магазин, на кассу. Трудилась бы честно, как другие девушки. Ничего же, живут как-то.

– Да дуры они, – надменно заявила девица. – Бесплатно делают то, что за деньги делаю я, а потом бутерброд с икоркой кушаю.

– Ну вот и сиди тогда, – отвернулся от неё капитан. – До выяснения обстоятельств.

Лоткова вздохнула и одарила своим вниманием нас. Окинула нас с Архипом оценивающим взглядом. Отметила стоимость шмоток на нас и возраст.

– Привет, мальчики, – улыбнулась она нам, и мы не сговариваясь переглянулись с Архипом. – Девочки, сегодня есть с кем поболтать. Какие красивые мальчики… Конфетки.

Они уселись по обе стороны от нас, едва ли не прижимаясь к нам и источая тошнотворный запах слишком сладких дешевых духов.

– Давайте знакомиться.

– А ну отвалили, – отпихнул я Лоткову, которая села рядом со мной.

– А что так невежливо? – изогнула бровь она. – Я просто познакомиться хочу.

Она прильнула к моему плечу. Я одним движением схватил её за белобрысый хвост и стряхнул с себя и с лавки.

– Ай! Ай! – заверещала девка, цепляясь за свои волосы. – Придурок, больно! Отпусти!!

Я, сведя брови вместе, глянул в её лицо.

– Отвали от меня, дрянь. Ещё раз сядешь рядом – я за себя не отвечаю и, что ты «девочка», не посмотрю.

– Капитан! Капитан! Убивают! – орала она.

Я выпустил её хвост и сел в свободный угол клетки, не желая возвращаться на лавку к бешеным тёткам.

– Что там у вас происходит, чёрт возьми? – спешил уже к нам полицейский.

– Он… Он меня за хвост таскал по камере и угрожал избить! – указала Лоткова пальцем в мою сторону.

– Не бреши! – отозвался я. – Я не так сказал.

– Угомонись, Питерский! – одёрнул меня капитан. – А то оставлю тут на неделю и уже с бомжами.

Девушки отсели от нас подальше, опасаясь, что и Архип может быть таким же агрессивным, как я. Ненавижу, когда меня касаются посторонние люди, да ещё и без моего на то желания! Руки бы оторвал…

В камере наступила тишина. Девушки переговаривались между собой, но нас уже не трогали. Когда в отделение вошёл отец Архипа, мы оба подскочили на ноги.

– Пап! – позвал его Арх через решётку.

Тот лишь кинул на нас короткий взгляд и направился к капитану, чтобы побеседовать по поводу нас.

Мужчины о чём-то говорили, отец Архипа кивал головой, потом протянул ему свою визитку, после чего полицейский вместе с ним направился в нашу сторону. Капитан достал ключи и открыл замок клетки.

– Ветров, на выход.

Архип вышел и, опустив голову, подошёл к раздувающему от гнева ноздри отцу. Кажется, Олегу Петровичу придётся отдать довольно круглую сумму, чтобы дела, которые мы натворили, замяли – он политик, ему не нужны пятна на репутации.

Я пошёл было следом за Архипом, но капитан остановил меня и прямо перед моим носом закрыл дверь обратно.

– Про тебя, Питерский, речи не шло. Ты остаёшься.

– Олег Петрович, – позвал я отца Архипа. – Извините, вы сказали папе про меня?

– Сказал, – кивнул тот.

– И где он? – спросил я в недоумении.

Отец что – не полетел меня вызволять из КПЗ?

– А он сказал, Рома, чтобы ты посидел здесь и подумал над своим поведением. Так что… Извини, помочь ничем не могу. А ты, – подтолкнул к выходу сына Олег. – На выход. Дома будет серьёзный разговор, кусок лоботряса… Вырастил на свою голову.

Они ушли, а я сел обратно в угол камеры. Шумно выдохнул. Значит, папочка решил меня поучить уму-разуму… Прекрасно, просто прекрасно.

Отличный последний день лета, чёрт побери!

1.4.

КАТЯ.

Завтра наступит первое сентября. У многих школьников, таких как я, скоро начнётся новый учебный год. Учебный год в элитной гимназии в классе, в котором меня так и не приняли.

Вздохнула, глядя, как детвора за окном гоняет мяч на площадке. Счастливые… А у меня детство закончилось: интенсивная учёба, подготовка к экзаменам, сами экзамены, получение аттестата и поступление в вуз мечты.

– Катюш, мы пельмени-то лепить будем? – тронула меня за плечо бабушка, возвращая из раздумий в нашу тесную кухоньку.

– Да, бабуль… – ответила я. – Уже иду в магазин. Мясо только нужно?

– Я написала тебе список, в коридоре положила вместе с деньгами. Много не бери – больно дорогая свинина стала, а мы и так все наши пенсии потратили на тетрадки и учебники.

– Прости, бабуль, – прижалась котёнком я к ней. Мягкая, добрая, родная – вся моя семья. – Зря я, наверное, в эту гимназию так рвалась. У них и учебники дорогущие, и форма ещё…

Бабушка получает пенсию по возрасту, а я – по потере кормильца. Родители погибли, когда мне было десять. И сборы в гимназию для всех её учеников – пыль под ногами и мизер, в то время как мы с бабушкой копили всё лето. Я подрабатывала, а она вязала на заказ, когда глаза не так сильно болели – так и зарабатывали мне на форму для гимназистки.

– И ничего не зря, – погладила меня по голове бабушка. – Ты заслужила это место. Как и шанс на лучшее будущее, чем могла бы дать тебе твоя старушка. Я горжусь тобой, Катенька.

– Спасибо, бабуль. И никакая ты не старушка у меня! Ты ещё знаешь какая!

– Ну, какая? – добродушно рассмеялась она.

– Ого-го!

– Ой, да ну тебя, Кать! – отмахнулась бабушка, при этом даже не скрывая искренней и тёплой улыбки. – Иди уже в магазин. И не забудь ничего из списка. Надеюсь, там хватит…

В небольшом супермаркете у дома я собрала в корзину всё, что написала бабушка. Только насчёт молока сомневалась – влезает ли оно в бюджет? Прикинув в голове, что вроде бы на него хватает, я положила самый недорогой вариант молока в упаковке-пакете в корзину и пошла на кассу.

– О, Романова, – услышала я за спиной и обернулась. – Приветик!

На кассу за мной встал одноклассник Дима. Корзины в его руках не было, он держал лишь бутылку с газировкой.

– Привет, Дим, – улыбнулась я ему, выкладывая продукты на ленту. – Ты здесь какими судьбами? Ты же живешь не в нашем квартале.

– Я к другу в гости иду. Он как раз тут и живет.

– А, понятно.

– С вас восемьсот тридцать четыре рубля, – обратилась ко мне кассир, закончив укладывать продукты в мой пакет.

– Чёрт, – буркнула я себе под нос, понимая, что мне не хватает денег – бабушка дала мне только восемьсот рублей…

– Э-м-м… А можно молоко убрать? – смущённо улыбнулась я. – Мне не хватает.

– Убираем молоко? – уточнила кассир.

– Подождите, – вклинился в диалог Дима. – Сколько не хватает там?

– Тридцать четыре рубля, – ответила кассир.

– Да не нужно, – посмотрела я на Диму. – Я отменю молоко, и все, это не самое важное из списка.

– Оставьте молоко, – сказал парень и положил сверху моих денег купюру в сто рублей.

Кассир забрала все деньги и выдала сдачу, на которую Дима уже оплатил свой напиток.

– Спасибо большое, – поблагодарила я его, ощущая, как на щеки опустился жар стыда. – Я тебе в школу деньги принесу…

– Да не надо мне ничего, – отмахнулся Дима от меня и взял мой пакет. – Давай я лучше помогу тебе донести продукты.

– Да я сама донесу, спасибо. Тебя же друг ждёт!

– Ничего. Подождёт, – уверенно ответил Дима и двинулся к выходу из магазина вместе с моим пакетом.

– Как лето провела? – спросил меня парень, когда мы пошли по тротуару в сторону моего дома.

– Вожатой в лагерь ездила, – ответила я. – На море.

– Ого, крутяк! – восхитился он. – И чё, на море была, кормили, дискачи всякие, ещё и денег дали?

– Конечно дали, – ответила я. – Это же работа.

– Классно!

– А кроме моря и дискачей ещё: ранние подъемы каждый день, ответственность за детей, хоть я и была при воспитателях обязательно, занятия с ними до ночи практически.

– А вот это уже менее классно… – протянул Дима.

– А ты как хотел? Думал, там курорт?

– Как тебя вообще взяли-то? Тебе же семнадцать.

– Ну и что, вожатой можно, – сказала я. – Тем более там ещё бабушка подсуетилась – она же в прошлом воспитатель у меня.

– Понятно. Всё лето работала так?

– Да. Три смены по три недели.

– Ну и сколько заработала?

– Неплохо, – улыбнулась я.

На самом деле платили там не так уж и много, а у меня так и вообще была ставка неполная. Едва хватило этих денег на покупку обычной формы и формы для физкультуры. Но говорить об этом Диме, я не стала. Хотя он как раз едва ли не единственный относится ко мне по-человечески в нашем классе. Пережить бы ещё один год и забыть об этой гимназии как страшный сон…

– Ну вот и пришли, – повернулась я к нему, когда мы остановились возле моего подъезда. – Спасибо тебе большое за помощь, Дим. А деньги я принесу обязательно.

– Я же сказал – мне ничего не надо, Кать, – ответил парень. – Можешь поблагодарить иначе, – лукаво улыбнулся Дима. – И будем в расчёте.

– Как? – захлопала я ресницами.

– А сходи со мной в кино.

– В кино? – переспросила я.

– Ну да, – сказал он и заправил мне за ухо прядь медных волос. – Ты за лето изменилась. Стала такая красивая…

Я смутилась и опустила глаза. Парни раньше мало обращали на меня внимание – рыжая, с веснушками, с копной ярко-медных волос. Одежды модной у меня нет, да и красивой фигурой я не отличалась. Раньше… Но за это лето моё тело действительно изменилось – бёдра стали более округлыми, талия – тоньше. Даже бабушка отметила, что я теперь выглядела более женственной и взрослой… Однако представить, что меня пригласил в кино именно одноклассник, было невозможно.

– Я пока не знаю, – ответила я. – Нужно к школе готовиться. Ведь скоро учебный год.

– Чего к ней готовиться? – изогнул бровь Дима. – Ты портфель купила?

– Да, – кивнула я, не понимая пока, куда он клонит.

– Форму купила?

– …Да.

– Тетрадь с ручкой купила?

– Ну, купила. И чего?

– Всё, Романова, – развёл руками парень. – Ты в полной боевой готовности! Поэтому – погнали завтра в кино.

– Ну-у…

– Зайду завтра за тобой. В пять вечера.

– Ладно, – пожала я плечами. Почему бы в самом деле не развеяться перед тяжёлым учебным годом и не провести приятно последние летние дни?

– Тогда до завтра, – подмигнул он мне и протянул пакет. – Это твоё.