Kitobni o'qish: «Записки бывалого кота»
Чтобы понять, есть ли у животных душа, надо самому иметь душу.
Альберт Швейцер, философ, гуманист, музыкант и врач
Нельзя к животным подходить с человеческой меркой. Их мир старше нашего и совершеннее, и сами они – существа более законченные и совершенные, чем мы с вами. Животные – не меньшие братья и не бедные родственники, они – иные народы…
Генри Бестон, американский писатель-натуралист
Хочу поделиться с вами, дорогой читатель, моими жизненными историями, наблюдениями и размышлениями о разных созданиях Божьих, включая людей, собак, кошек, лисиц, черепах и других обитателей моей вселенной. Надеюсь, прочитав эту книгу, люди засомневаются, являются ли они вершиной эволюции, и станут немного великодушнее и мудрее.
Искренне ваш,Кот Пусик
P.S.
Скромность хотя и не относится к сильным сторонам моего характера, но все же в нем присутствует. Поэтому излагаю все повествование, что называется, от третьего лица (почему «от третьего», не очень понимаю. Кто ж тогда второе? Но так у людей принято говорить). Итак…
Пролог
Наступило рождественское утро. Хотя утром это назвать язык не поворачивался. Сквозь французское окно в комнату заглядывал синий мрак (5 минут, которые прибавились с 25 декабря, радовали чисто теоретически, темноту они не разгоняли). От огромных стекол веяло холодом, в камине от веселого вечернего пламени еле-еле теплилась пара угольков, они слабо подмигивали, грозя каждую секунду угаснуть навсегда.
На лестнице послышались осторожные шаги. Айлин всегда спускалась по винтовой лестнице медленно. Особенно утром. Спросонья. Ступеньки были узкие, а домашние тапочки, изрядно похожие на валенки, на пару размеров больше (37-й размер этого пронзительно розового цвета, да еще и спомпончиками, уже раскупили).
Наконец, дверь открылась и в комнату, которая справедливо именовалась гостиной, поскольку в ней частенько собирались компании, вошла Айлин. Правда, сама она называла это помещение «чертоги», о чем свидетельствовала надпись, нацарапанная мелом на сине-зеленых дверных досках.
Айлин была укутана в темно-синий махровый халат, который ей тоже казался великоватым, из кармана, как всегда, торчал неизменный мобильник. Через несколько минут из миниатюрной кухоньки рядом с чертогами разнесся пленительный аромат миндального кофе и поджаренного хлебца, к нему, конечно, непременно полагалась чайная ложечка айвового джема.
Айлин зажгла две свечки, угнездившиеся на полке видавшего виды серванта в компании яблок, каштанов, бутылки вина и оранжевого дракончика, он же заварной чайник. Наконец, после всех этих манипуляций она с облегчением села к столу и мечтательно отпила глоточек кофе. И вот в этот момент утреннего апофеоза на стул рядом бесшумно запрыгнул огромный серо-полосатый кот. Это был Пусик. В виде исключения он разрешал Айлин звать себя Пусеткин, Пусяндра и даже Пусяндрополо (была еще одна кличка – Кот Злодейкин, но употреблялась она очень редко). Но такая привилегия была дарована только ей.
Глава 1. Жизнь Пусика, когда он еще не был Пусиком
Пусик вовсе не всегда был Пусиком. Более того, первые полтора месяца своей жизни он даже не подозревал, что станет Пусиком, и это будет лишь одним из грандиозных изменений в его кошачьем существовании.
Но не будем забегать вперед. Все по порядку.
Июль, как и положено июлю, был жарким. Два полуторамесячных котенка, полосато-пятнистый серенький мальчик и пестренькая трехцветная девочка (как, вероятно, уже догадался проницательный читатель, Пусик и его сестренка. За смешное мяуканье он звал ее Мико-Мико) умиротворенно и сыто посапывали в ящике из-под апельсинов в сарайном полумраке.
Последние дней десять мама-кошка уже меньше проводила с ними время, приглядывая за своими детьми с некоторого расстояния, и давала им все больше свободы. Сначала их это расстраивало, и они бегали за ней с требовательным и капризным писком. Но их мама была умудрена жизненным опытом и понимала, что детки должны познавать сложности кошачьей жизни и быть готовыми к ее превратностям.
Двух котят уже забрали, она понимала, что со дня на день и эти два котенка навсегда покинут ящик из-под апельсинов с расстеленной на дне старой кофтой. И когда она увидела, что хозяйка встречает у калитки мужчину, женщину и девочку лет 5, интуиция подсказала ей, что сегодня в ящике будет спать только один котенок. Только вот кто: дочка или сыночек? За этого мальчика ей всегда было тревожно: уж очень он выглядел обычно, ничем не привлекал – серенький с невыразительными полосками и пятнышками. То ли дело его черно-бело-рыжая сестра, обещавшая стать красавицей, достойной обложки журнала Vogue.
Так и есть: хозяйка ведет семейство к сараю.
Как бы ни малы были брат и сестра, они не были комнатными котятками и уже научились чутко прислушиваться к тому, что происходит вокруг. Их дремота не была абсолютно безмятежной. Вот и сейчас они уловили скрип калитки, голоса – хозяйки и незнакомые – и приближающиеся шаги. Дверь в сарай открылась, впустив яркой солнце и волну полуденного зноя. Котята затаили дыхание и, чуть-чуть приоткрыв глазки, наблюдали за вошедшими. Присутствие хозяйки их не очень успокаивало. Они смутно помнили, что она точно также появлялась с какими-то людьми, что-то приговаривая елейным голосом. Люди наклонялись над ящиком, вертели в руках то одного котенка, то другого, сюсюкали, потом брали приглянувшегося им и уходили, унося его навсегда.
Люди заглянули в ящик.
– Вы посмотрите, какие красавцы, какие лапусеньки, – ворковала хозяйка.
– Вот этого, вот этого пестренького хочу! – захлопала в ладоши девочка.
– Это кошечка, – уточнила хозяйка.
Эта ремаркапочему-то вызвала некоторое замешательство у взрослых.
– Может, лучше мальчика? – неуверенно произнесла женщина.
– Нет. Нет! Хочу этого пестренького! Ну пожалуйста! – настойчиво-капризно затараторила девочка.
– Мальчишка убегать будет, – авторитетно заявил мужчина. – Если ей нравится, берем пеструю. Потом разберемся.
Мужчина явно уже принял решение и торопился завершить мероприятие по выбору котенка. Женщина присела около ящика, расстелила на колене пеленку и потащила к себе Мико-Мико. Та истошно, как ей казалось, завопила (на самом деле раздался жалобный испуганный писк) и, вцепившись в кофту, потащила ее за собой. Ее брат издал грозное шипение (опять же, по его мнению) и попытался удержать сестру за лапку. Женщина явно пришла в раздражение от возникшего сопротивления. Она оттолкнула брата и со словами «ты смотри какая, с характером» отцепила сестренку от кофты, быстро замотала ее в пеленку, и семейство заторопилось к выходу. Котенок слышал призывающее на помощь мяуканье сестры, видел, как девочка прыгает и кричит: «Мама, дай, мама, дааай!» Но что он мог сделать? Дверь захлопнулась. Волна теплого солнечного света исчезла. Котенок остался один в ставшем огромным и неуютным ящике из-под апельсинов.
Какое-то время он сидел, пытаясь привыкнуть к наступившей пустоте. «Как же так? Такого не должно быть! – растерянно крутилось в его голове. – Ведь нам было так хорошо с Мико-Мико! Почему эти люди ее забрали?» Устав от этих безутешных мыслей, котенок зарылся в кофту и заснул.
Очнулся он от теплого прикосновения маминой лапки. Она пощекотала его ушко. Он всегда так радовался этому и вскакивал, готовый поиграть. Но сейчас играть ему вовсе не хотелось.
– Мама, они забрали Мико-Мико.
Котенок боялся это сказать, потому что ему казалось, что пока он не произнес вслух, все еще может обернуться ужасным сном, но как только он произносит, все становится реальностью.
– Да, я знаю, – спокойно промурлыкала мама-кошка. – Так должно быть. Вы становитесь старше, и каждый должен уйти в свою новую семью и иметь свой дом. Есть много людей на свете, которые без нас, кошек, пропадут, им требуется наша помощь и подсказки. Только мы можем их вывести из темноты, в которой они беспомощно бродят.
Котенок не очень понял, что назидательно сказала мама-кошка, но удивился, что кто-то не видит в темноте. Он-то все видел отлично, в том числе и то, что мама зашла за приставленные к стене лопаты и грабли и вернулась оттуда с аппетитной котлеткой. Она положила ее перед котенком.
– Там на столе было целое блюдо таких котлет. Мы тоже живем в этом доме, значит, и нам тоже полагается.
Это была бесспорная истина. Она вполне укладывалась в силлогизм формальной логики, о которой кошки не знали, но понимали интуитивно.
– Поешь и пойдем. Уже стемнело, тебе пора учиться ночной охоте, – мама-кошка положила конец горестным размышлениям своего сына.
Глава 2. Драматические события, в результате которых котенок отправился в неизвестность
Прошло несколько дней. Котенку временами еще становилось тоскливо без сестренки, особенно когда он оставался один в ящике из-под апельсинов, но жизнь шла, нет, не шла, мчалась вперед. Каждый день мама учила его чему-то новому. Он узнал, где лучше охотиться днем, а где – ночью, как безопасно перебегать дорогу, как проникать в дом, даже когда все двери и окна закрыты, обо что можно точить когти, а обо что лучше не стоит, ибо можешь услышать оглушительный ор хозяйки и остаться без еды (хотя последнее уже не очень пугало), и еще много других премудростей, которые очень скоро пригодятся. А главное, предусмотрительная и дальновидная мама-кошка учила сына наблюдать за людьми и ощущать, кому можно доверять, а от кого лучше стремглав удирать. Котенок узнал, что люди:
– слышат плоховато;
– видят еще хуже, да и то только при свете;
– легко мерзнут и должны практически круглый год на себя что-то напяливать несуразное, в чем трудно двигаться;
– обоняние имеют никудышное, в основном реагируют на жареную картошку, кофе и бензин;
– а едят то, что можно брать в рот только с великой осторожностью, да и то, далеко-далеко не все.
– Мы же кошки, – поясняла мама, – помимо этих способностей, разумеется, несравненно лучших, чем у человека, обладаем и многими другими, которые, если уметь ими пользоваться, дают нам превосходство над людьми. Люди признают наши сверхспособности и объясняют их каким-то присущим нам шестым чувством. Спорить с ними бесполезно, ибо ум их прост и ограничен. Мы, кошки – часть Вселенной, мы напитываемся ее силой и разговариваем с ней. А мозг человека – это кастрюлька. Люди что-то видят, что-то слышат, это сваливается в кастрюльку, варится там, и этим мозг человека и питается».
Котенок был поражен такой незамысловатостью двуногих и все мотал на ус, который становился заметнее с каждым днем.
В тот день, который сыграл столь драматическую роль в его жизни, котенок крался по крошечной лужайке под старыми сливами. Он был в напряжении, ибо знал, что где-то здесь неглубоко под землей шебуршится полевка. Услышал он звук или поймал запах, или еще каким-то образом это ощутил, котенок точно не знал. Но то, что полевка была здесь, под землей, казалось для него бесспорно. Еще недели две назад, он стал бы прыгать по лужайке и царапать коготочками землю, но эти детские забавы остались далеко в прошлом. Сейчас котенок искал место, где он собирался неподвижно ожидать, когда появится полевка, чтобы бросить вперед свое пружинистое тело исхватить ее (это, правда, не всегда удавалось, и частенько мышки оказывались проворнее).
Котенок был настолько сосредоточен на охоте, что не сразу обратил внимание на приближающиеся голоса.
– Вон он, мышкует, – кивнула в сторону котенка хозяйка.
– Ну и что он тебе мешает? – вяло отреагировал мужчина.
– Зачем мне лишний кот? Всех раздала. Один этот остался. Да и кому он нужен? Серый, никакой. Ни разу никто даже и не посмотрел. Надо бы его вывезти подальше, чтоб не вернулся. Кот – не пропадет. Может, прибьется к кому-нибудь, – резонно рассуждала хозяйка.
– Пока прибьется, лисица может загрызть.
– Выпустишь около какого-нибудь дома, да и все, – решительно оборвала сомнения женщина. – Ладно, пошли к столу, а то все простынет.
С этим мужчина моментально согласился.
Котенок разговор слышал, но не придал ему особого значения, ибо был всецело поглощен ожиданием появления полевки. А ведь мама наставляла: «Всегда внимательно наблюдай за людьми, изучай их». Эх, как говорится, надо было маму слушать!
Стало смеркаться.
Мышка так и не захотела появиться, может быть, она тоже чувствовала присутствие кого-то из кошачьих. Раздосадованный котенок одиноко посапывал в своем ящике. Скрип двери, шаги. «Хозяйка, наверное, пришла, грабли на место поставить», – равнодушно подумал он сквозь дрему.
Однако она пришла вовсе не для того, чтобы наводить порядок в садовом инвентаре. Котенок почувствовал прямо над собой ее дыхание. Он уловил в нем что-то угрожающее, его охватила паника. «Бежать!» – шепнул ему кошачий инстинкт, и котенок бросился вон из ящика. Но хозяйка, неплохо знавшая кошачьи повадки, оказалась проворнее: она перехватила котенка прямо в прыжке и сильной рукой прижала его ко дну ящика. В следующее мгновение котенок почувствовал, как ее пальцы сомкнулись у него на шкирке, его вознесло куда-то вверх и резко опустило вниз. Он оказался в непонятном узком пространстве в кромешной тьме. Даже его кошачьи всевидящие глазки ничего не могли разобрать, зато ощущалась тяжелая вонючая пыль. Котенок чихнул. Нет, он не собирался здесь сидеть и, поджав лапки и хвостик, ждать своей участи. Он попробовал скрести стенки ловушки. К его удивлению, она закачалась, стенки оказались мягкими, аудушливой пыли стало больше.
– На, держи. Увози его быстрее, – услышал он голос хозяйки.
Ловушка качнулась.
– Зачем ты его в пакет из-под цемента замотала? Задохнется, – это был уже знакомый мужской голос.
– Ничего с ним не случится. Зато не проскребет. Вон, слышишь, уже когти в ход пустил. Это ж кот.
То, что услышал котенок, было совсем неутешительным. Но последняя фраза – признание его котом – не могла не наполнить его гордость. «Да, я кот. И со мной нельзя так неуважительно обращаться». Мамины наставления о превосходстве кошачьих не прошли даром.
В следующие мгновения ловушка сильно закачалась, потом ее шлепнули на что-то твердое, взревел мотор, запахло соляркой, и пакет вместе с котенком замотало из стороны в сторону. «Меня куда-то везут на тракторе», – сообразил он. Дышать становилось все труднее, а оставленные днем хозяйкой в его мисочке рыбьи головы казались съеденными совершенно зря. Наконец, трактор остановился. Пакет опять взмыл вверх и перешел в состояние свободного падения. Секунда – и котенок подпрыгнул внутри, совершив относительно мягкую посадку. Тарахтение трактора быстро удалялось. Наступила тишина.
Котенок начал отчаянно скрести пакет в надежде проделать в нем дыру и выбраться наружу. Плотная многослойная бумага не поддавалась, коготочки просто скользили по ней – стало ясно, что быстро пакет не порвать. Котенок открыл рот и неуверенно издал «Мя-ууу». Прислушался. Снаружи ни звука. Тогда он издал еще одно «Мяу», и вскоре оно перешло в непрекращающееся «мяяя-ууу-мяяя-ууу-мяя-ууу», которое означало отчаянный зов о помощи.
В очередной раз, когда котенок замолчал, чтобы перевести дыхание, он уловил нечто новое: это были приближающиеся шаги, но, главное – гораздо ближе – он уловил запах собаки. Это его не только не испугало, а обрадовало и обнадежило. У него уже был опыт общения с представителями псовых, точнее, с одним их представителем – огромным лохматым алабаем (чистота породы, правда, вызывала сомнения) по кличке Антей.
Антей имел обыкновение степенно прохаживаться по двору и временами бросать неодобрительные взгляды на прохожих, слишком близко, по его мнению, проходивших вдоль забора. Делал он это не потому, что был свиреп, а больше для острастки, и чтобы показать, что охрана в его лице бдит. Но больше всего он любил безмятежно лежать в тенечке, блаженно прикрыв большие карие глаза. Однако в глубине этих глаз светились хищные желтые точки. Когда котенок смотрел в эти желтые точки, он чувствовал, что ленца и послушание Антея – это только внешняя тонкая оболочка, удобная и понятная людям. Под ней кроется другой Антей, отважный и жесткий хищник. И там на этой природной глубине котенок, как бы ни был он мал, ощущал себя сродни огромному псу, ибо кошачьи, как известно, тоже хищники.
Вот и сейчас котенок замяукал и зацарапался с удвоенной силой, призывая на помощь этого, еще неизвестного ему пса.
Шаги были уже совсем близко.
– Что, Крунк? Кого-то опять спасать будем? – весьма бодро спросил женский голос.
Послышался хруст веток. Кто-то, скорее всего, обладательница этого голоса, явно пробирался, вернее, пробиралась к пакету с котенком.
– Эээ, да тут сетка. Ограда. Далековато забросили. Крунк, надо из дома что-нибудь принести. Идем быстрее. Темнеет.
Опять послышался хруст веток, и шаги, и дух собаки растаяли. В первый момент котенок пришел в отчаяние, хотя что-то подсказывало ему, что человек и собака не оставят его и обязательно вернутся. Но и он сам не собирался сидеть и просто ждать избавления и опять начал скрести бумагу и искать выход. К сожалению, пакет был замотан на совесть.
Вот что-то послышалось: шуршание автомобильных шин. Машина остановилась. Хлопнула дверца. Котенок прислушался: опять треск кустов, сопение, звук вибрирующей сетки, что-то упало на пакет, подцепило его и поволокло по земле. Котенок бултыхался внутри, стараясь все-таки удержаться на четырех лапах. Потом его стало поднимать вверх, и раздался металлический скрежет о сетку.
«Наверное, меня граблями подцепили», – мелькнуло у него в голове. Он смутно вспомнил садовые инструменты в своем родном сарае, но это казалось уже чем-то очень-очень далеким.
А сейчас котенка оглушил треск разрываемых слоев оберточной бумаги, и с торжествующим «мяу» он метнулся в поток чуть влажной вечерней свежести. Следующую секунду ему казалось, что он падает в пропасть, но, приземлившись вполне благополучно в густую крапиву, какая обычно в изобилии растет вдоль сельских оград, он понял, что пролетел всего-навсего метр с небольшим.
Около ограды стояла Айлин (а это была именно она) и держала в руках разорванный пакет из-под цемента, а рядом, разумеется, приткнулись грабли с длиннющим черенком. Именно с их помощью и удалось подцепить злополучный пакет и перетащить его через ограду. На дороге стоял припаркованный автомобиль, и его фары обеспечивали освещение для спасательной операции. Рядом с авто неподвижно сидел большой пес неопределенной породы.
Котенок стремглав перебежал дорогу и скрылся в кустах. Он перевел дыхание. Что же делать дальше?
– Куда же он подевался? – пробормотала Айлин, вглядываясь в черноту под кустами. – Ну ладно, убежал так убежал. Наверное, к маме отправился. Это ж надо было котенка в такой пакетище замотать!
Пес (а это был, конечно, Крунк) не шевелился, он явно улавливал запах котенка и знал, где он притаился, но мудро предпочитал пока не вмешиваться и наблюдать.
Айлин засунула грабли в машину, пес запрыгнул на заднее сиденье.
«Как! Они хотят так уехать? Без меня?! Нет. Они должны взять меня с собой.» И котенок вышел на асфальт в свет фар, как выступают великие артисты на эстраду в сияние софитов.
Он бесстрашно шествовал к авто (навстречу судьбе, как принято говорить в подобных случаях). Но когда Айлин нагнулась к нему и хотела подхватить на руки, природная осторожность взяла верх – котенок шмыгнул под машину и замер под днищем точно посередине. Так он чувствовал себя в безопасности. Неизвестно, сколько Айлин пришлось бы ползать на четвереньках вокруг своего авто, пытаясь выманить котенка, если бы любопытство не взяло у него верх. В конце концов он снизошел и сдвинулся к переднему колесу. Тут же руки Айлин подхватили его. Мотор заурчал, и котенок, лежа на сиденье рядом с лохматой лапой Крунка, отправился, как часто пишут в романах, в свою новую жизнь.
Глава 3. Котенок приобретает имя и становится Пусиком
В тот вечер котенок получил маленькую комнатку во флигеле. Дверь была вечно открыта, внутри громоздились старая черепица (сложенная более или менее аккуратно) и цветочные горшки (более или менее еще пригодные). Среди этих садово-строительных сокровищ котенок обнаружил постеленную для него клетчатую флисовую рубашку и две пластиковые тарелочки: с молоком и кусочками котлеток, и даже одной целой котлеткой. С ним явно поделились ужином. Начало было неплохим, и сытно причмокивая, он свернулся на своем новом матрасике и заснул.
Утром котенок проснулся от доносившегося снаружи голоса Айлин, учащенного собачьего дыхания и еще каких-то звуков типа мягкого топота, происхождение которых он, однако, точно не понимал. Он осторожно выглянул из своего убежища.
Под деревьями напротив флигеля стояли разнообразные барьеры и бумы. Айлин в камуфляжных штанах, майке с надписью «Я обожаю бургер» (щекастая физиономия на майке разительно контрастировала с несколько тощеватой фигурой Айлин) и поводком через плечо давала команды, а рыжий пес с черными ушами и его черно-желтая полосатая подруга с азартом прыгали и носились по площадке. Время от времени, когда, как уяснил котенок, они делали все правильно, Айлин радостно восклицала «Умница! Молодец!» и кидала им мячики, которые они с восторгом ловили. Причем, как заметил котенок, рыжего интересовал только желтый мячик, а полосатую собачку – оранжевый, и они их ни разу не спутали.
Котенок хотел незаметно выскользнуть из двери и спрятаться в густых зарослях шиповника. Это удалось ему отчасти. В три секунды пока он перебегал к зарослям, собаки замерли. Поставив уши и подавшись чуть вперед, они внимательно наблюдали за котенком. Время для него словно остановилось, секунды превратились в часы, а шиповник отодвинулся к линии горизонта. Но собаки даже не сделали шага в его сторону. Через мгновение они продолжили свои упражнения, а котенок благополучно исчез в колючих зарослях.
Когда все стихло и собаки ушли, он услышал голос Айлин: «Пуси, пуси, пуси!» Он подобрался чуть ближе, чтобы видеть, что происходит, однако из кустов не вышел. По дорожке, ведущей к флигелю, шла Айлин с маленьким стеклянным кувшинчиком с молоком в одной руке и чем-то завернутым в фольгу – в другой.
– Пуси, пуси, пуси, – повторила она. – Куда же он подевался? Может, совсем ушел?
«Не меня ли она звала?» – подумал котенок. Он подождал, когда Айлин выйдет из флигеля, и забежал внутрь. Мисочка была вновь наполнена молоком, а рядом красовалась сосиска.
К хорошему, как известно, привыкают быстро, и вечером, и в последующиедни, как только котенок слышал «пуси, пуси, пуси», он уже знал, что это относится к нему и его ждет что-то весьма аппетитное. Более того, «пуси, пуси» превратилось быстро в «Пусик, Пусик», что и стало его именем, которое ему суждено было прославить впоследствии.
