Kitobni o'qish: «Пасха»

Вот она уже, Пасха. Вчера купили краски и десяток яиц. Красили весь вечер. Красили яйца конечно. Сегодня Ариночка под ногами вертится. Мама на стол корзинку поставила – "Сюда вот крашенные, сюда простые, вот тут пусть кулич, а там свой ставь, тот что для бабушки Кати. Вот сюда ставь, этот мы бабушке повезем." Я терпеливо расставляю, у меня и своя такая же точно корзинка. Глупо идти в церковь с пакетом. Я же не дура! А в прошлом году мама в пакете яйца несла. Боже мой, так стыдно было. Ну куда нести в пакете. Что за глупости? Сегодня я заставила их взять корзинку. Так эстетичнее. Так принято вроде бы? Нет? Ну не важно. Мне корзинки нравятся! И всё! Яйца и кулич в корзинке! Коля морщится – "Вы бы еще Пасхального кролика купили!" "И купим если надо!" – мрачно обещаю я. "Правда что ли купишь?" – радостно спрашивает Ариша и тихонько прячет варенье яйцо в кармашек пальто – "Шоколадного?" "Никакого!" – отвечаю я укладывая яйца в корзину – "Деньги кончились!" "Не выдумывай, не кончились!" – весело парирует Арина. "Отдай яйцо, раздавишь в кармане!" – мама протягивает руку к Арине и шевелит пальцами – "Ну, поскорее, рано еще яйца кушать!" "Я только одно!" – всхлипывает Ариша вынимая яйцо из кармана. "Ни одного!" – строго говорит мама. "Кролики это у американцев!" – авторитетно вмешивается отец – "У нас нет кроликов!" "Что совсем нет?" – удивляется Арина. "Есть!" – встревает в разговор моя сестра. "Света, Арина вышли с кухни!" – командует мама. Девочки выдвигаются в коридор. "А правда что ли воскрес?" – спрашивает оттуда Ариша. "Правда наверное. Раз Пасха!" – отвечает мама. Николай ухмыляется. Он вообще всё утро за компьютером и ему неинтересно. На кухне душно. Пар от кастрюли, пар от чайника, кажется даже от нас идет пар. Парилка. Баня. А за окном умытая весна. Солнышко. Такое острое солнышко, словно тысячи малюсеньких иголочек впиваются мне в душу. "Как Первое Мая." – неожиданно говорит мама глядя во двор. А во дворе соседи. Под навесом резной чугунной беседки крашенной в черный цвет и укрытой кирпичного цвета черепицей две старушки с корзинками о чем-то горячо спорят. Девочка лет шести-семи скачет по плиткам, поправит платок на голове и снова скачет. Через дорогу по тротуару всё тянется и тянется народ в сторону церкви. Женщины в нарядных платках и длинных юбках несут сумки, пакеты и корзинки. Мужчины, словно только что очнувшиеся от тяжкого сна и не вполне понимающие что вообще происходит медленно и важно двигаются за своими домочадцами. Старушки семенят с легкими улыбками на лицах, наверное вспоминают свое детство. Хотя было ли оно у них? Дети в белых рубашках и нарядных платьях, словно на первое сентября с веселым гомоном бегают вокруг родителей. Девушки в сопровождении кавалеров чинно и загадочно плывут в общем потоке. Еще немного и мы тоже вольемся в эту многоцветную говорливую реку. "Вы всю скатерть краской угваздали." – вздыхает мама. "Да ладно!" – машет рукой Светка. "Я "Vanish" купила, отойдет!" – задумчиво говорю я разглядывая пятна. И вовсе я не уверена, что отойдет. Скатерть жалко, она у нас одна такая белоснежная, нарядная была. "Может и не взять"– бурчит папа, словно читая мои мысли. Он выносит обе корзины в коридор, что бы поближе к двери, таким образом поторапливает наши сборы. "А у меня "Белизна" есть" – с легким сомнением говорю я. "Так "Белизна" разъест" – подает голос Николай из коридора. "Много ты понимаешь" – огрызаюсь я на него – Ты не лей столько что бы разъело!" "А я и не буду, тебе отстирывать" – пожимает плечами Николай стоя в дверях кухни. Он оглядывает масштабы ущерба и молча уходит в комнату, обратно за компьютер. "Ну скоро вы там?!" – торопит отец. "Другую не куплю!" – кричит Николай из комнаты. "Надо будет, купишь!" – зло возражаю я ему уже из коридора. "Шиш тебе, а не новая скатерть!" – зло бросает Николай горбясь за компьютером. Он даже не оборачивается в мою сторону. Хотя я уже стою у него за спиной. "Праздник же!" – укоризненно восклицает мама. Мне кажется она сейчас заплачет. Поэтому я выхожу из комнаты плотно прикрыв двери. Пусть себе сидит за компьютером, лишь бы не говорил ничего сейчас. Я молча застегиваю на Арише пальто и поплотнее затягиваю платок, чтобы ветер не продул ей уши. "Они всегда так!" – звонко говорит Ариша. В её голосе нет ничего кроме радости от предстоящего приключения. Пасха это весело. И ей нас с Колей ни капли не жаль. Ну так и мне не жаль! Отец неловко мнется у дверей. Я повязываю яркий платок в ирисах , подарок бабушки на Рождество. Беру свою корзину и еще раз иду проверить, все ли я выключила. "Вы бы уже поторопились!" – кричит Светка от лифта. "Коленька, идем с нами." – ласково зовет мама заглядывая в комнату. Ох зря она это. Я ожидаю чего угодно, чего угодно. Николай еще ниже склоняется к клавиатуре – "Идите уже!" – бубнит он – "Идите уже Ольга Михайловна у меня дел много!" Ногой он неловко старается задвинуть полтора литровую пластиковую бутыль "Очаково" глубже под стол. Мама не видит или делает вид что не видит. Вижу я. Я всё вижу и мне хочется плакать. "Праздник же!" – говорю я. Николай молчит. Мама тихо прикрывает двери – "Идем, идем уже" – говорит она отцу, берет его под руку и они чинно и не спеша выходят из квартиры. Я осторожно приоткрываю дверь в комнату и просовываю голову внутрь, делаю еще одну попытку – "Коль, праздник же, семья же, посмотри какое солнце на улице." – ласково зову я мужа. "Да идите вы уже, а!" – зло бросает Николай, ударяя по клавиатуре – "Идите, кто вас держит!" Я выхожу из квартиры, придерживаю длинную юбку, роняю ключи. "Плохая примета" – думаю я равнодушно. "Праздник же!" – кричу я в раскрытую дверь квартиры. Но мне оттуда никто не отвечает.