Kitobni o'qish: «Ты продолжаешь жить»
Аннотация:
Морозным ноябрьским вечером мир Елены рушится: уходит из жизни её любимая мама. Не в силах вынести боль, девушка находится на грани душевного слома, но ощущает присутствие матери. После этой встречи в жизни Лены случаются удивительные факты: она видит сны, в которых мама продолжает жить и предупреждает дочь о будущих событиях. Пытаясь найти объяснения этим посланиям, Елена постепенно возвращается к привычной жизни. В ее сердце поселилась уверенность, что жизнь после смерти существует, а близкие всегда остаются с нами рядом.
ПОСВЯЩАЕТСЯ МОЕЙ МАТЕРИ
ПАВЛОВСКОЙ ЛЮБОВИ НИКОЛАЕВНЕ
От автора
Почему мы теряем оптимизм и оказываемся на краю пропасти? Как выдержать невосполнимую утрату близкого человека и вновь обрести смысл жизни в безграничной пустоте? Почему именно близкие, те, кто должен быть нашей опорой, наносят самые глубокие раны в сердце? Как научиться жить в мире, где одиночество становится давящим грузом, а ранимая душа беззащитна перед жестокостью? Жизнь задает вопросы, на которые нет ответов. Проблемы кажутся едва ли разрешимыми, особенно когда отсутствует гармония и взаимопонимание со своим внутренним миром. В какой-то момент моя жизнь разделилась на «до» и «после». Ушла из жизни любимая мама. Она была моим близким другом и ангелом-хранителем. Ее мудрые советы и бесконечная любовь помогали преодолевать трудности. Я всегда знала, что когда-нибудь она покинет меня, но ее уход стал преждевременным и внезапным. Написание книги оказалось одним из смыслов, помогающих продолжать жить дальше. Я откладывала ее публикацию, искала ответы, сомневалась, понимая, что для создания книги мне не хватает опыта, той мудрости, без которой невозможно постичь суть вещей. Серьезной помехой оставалось сомнение: делиться ли историей с широкой аудиторией? Исповедью, открывающей сокровенные уголки собственного «я» и границы необъяснимых явлений? Однако я поняла, что это необходимо.
Книга «Ты продолжаешь жить» является моим откровенным разговором с миром. Я делилась тем, что чувствовала, понимала и еще предстояло осознать. Возможно, история кому-то покажется наивной, а для кого-то – слишком откровенной. Но я пишу искренне, без прикрас и вымысла, потому что верю: именно в этом кроется ценность повествования. Возможно, история окажется незамеченной, растворившись в огромном книжном потоке. Но даже если книга поможет хотя бы одному человеку, заставит задуматься, пересмотреть свои взгляды, значит, она написана не зря.
Книга основана на реальных событиях. При ее создании использовались страницы личного дневника, воспоминания и откровенные разговоры с людьми, фигурирующими в тексте. Для сохранения анонимности я изменила некоторые имена и опустила события, не оказывающие существенного влияния на подлинность повествования.
Здравствуй, дорогой читатель!
Для меня большая честь, что ты читаешь эти строки. Долгий путь и скорбные обстоятельства привели к созданию книги. Она пропитана чувствами и светлыми воспоминаниями об ушедших близких, повествованием о беззаботных моментах детства, о переосмыслении прошлых ошибок и о жизни после смерти. Ранее я отвергала эту концепцию, воспринимая смерть как нечто неприятное и болезненное. Ее неизвестная темная сторона пугала. Однако все изменилось, когда ушла из жизни моя мама. В тот момент я впервые ощутила, что наша сущность не растворяется бесследно. Даже после ухода человека в мире продолжает мерцать отблеск его энергии. У каждого он свой. Кто-то всю жизнь горел любимым делом, вкладывал силы в творчество, кто-то растворялся в работе или заботе о детях. А потом вдруг – тишина. Человек угасает, словно садится батарейка. И остается лишь пустота, заполненная его несбывшимися мечтами. В обществе не принято говорить о смерти. Это та тема, которую многие боятся и избегают. Но, увы, рано или поздно, она коснется каждого из нас.
Когда сердца моих близких людей перестали биться, я едва справлялась с душевной болью. Я обессилела в отчаянной борьбе с собой, и в какой-то момент, сломленная горем, чуть не шагнула вслед за ушедшими. Уж очень мучительна была душевная боль. В надежде найти хоть малейшее утешение, я искала литературу, где другие, пережившие утрату, делились своими страданиями и рассказывали, как находили пути к исцелению. Читать такие истории очень помогает в тяжелые минуты. Чувствуешь, что ты не одинок в своем горе. Ведь тема скорби – табу для общества. Не найдя таких книг, я решила написать собственную. Открыть душу перед тысячами незнакомых людей, поведать о том, как я собирала по осколкам сердце, пытаясь найти ответы на вечные вопросы.
Книгу я писала много лет. Каждый раз, возвращаясь к воспоминаниям, я испытывала болезненное осознание безвозвратности тех счастливых мгновений детства. Но мысли о необходимости завершить книгу крепли во мне с каждым днем и годом. В ней обретут вечную жизнь мои самые близкие люди, а также мысли, воспоминания и чувства. Эта книга, надеюсь, соединит наши с тобой сердца, дорогой читатель, в непростые времена и, возможно, изменит восприятие жизни, убережет от рокового шага того, кто, подобно мне когда-то, окажется на краю пропасти.
Пролог
Я шла не спеша, размышляя. Дорога петляла и свернула в сторону леса. Желтые окна домов больше не проглядывались, уличные фонари остались позади и не сопровождали меня. Впереди темно. Только дорога и непроглядный туман. За все время, что я шла по обочине, примерно двадцать минут, не проехало ни одной машины. Я достала пачку сигарет, но у меня не получилось прикурить. Зажигалка, лежавшая в кармане, оказалась бесполезной, окоченевшей вещицей. Мои попытки согреть ее в ладонях были напрасны. Я ощутила онемение пальцев рук и ног, болезненные покалывания – они стали ледяными и неподвижными. Поняла, что замерзла, и продолжать путь в никуда не имеет смысла. Появилась ломота в теле. Какая боль сильнее – душевная или физическая? Несколько раз я сворачивала с дороги, пока не увидела, что она закончилась. Впереди появился лес. «Докатилась, – пробормотала я. – Ну, может, оно и к лучшему. Замерзну и всего делов». Луна освещала путь, предлагая идти дальше.
Я брела, не знаю сколько, не понимая, как оказалась здесь. Передо мной лес и крутой спуск в овраг. Ноги перестали слушаться, я замерзла. Холод пробирал до костей. Опустившись на колени, я наконец смогла сделать то, чего хотела – закричать. Крик промчался к темному лесу и вернулся леденящим эхом. Облегчения не пришло. Казалось, лишь смерть способна успокоить страдание. Сначала мучительный холод, потом онемение и тепло. Я обхватила голову руками, уткнувшись лицом в колени. Душевная боль сильнее, чем физическая. Мне хотелось, чтобы мои страдания поскорее закончились. Из ниоткуда в голове проскользнуло воспоминание. На миг я ощутила присутствие самого родного человека. Мама… Здесь, рядом, словно выделила момент из памяти. Необъяснимые знаки преследовали меня и раньше, но то, что стало происходить позже, положило начало новому, открывшемуся мировоззрению и вере, что наши умершие близкие существуют в далеком, в параллельном измерении. В это почти невозможно поверить, но я не находила иного объяснения будущим событиям.
Глава 1. Реальность
Раннее пятничное утро. На столе завибрировал телефон, оповещая, что пора вставать. На часах полседьмого, как приговор, повторяющийся пять дней в неделю. «Ну, здравствуй, мир, я проснулась», – прошептала про себя. Снова проблемы, суета, вечная гонка за выживание, депрессия, смешанная с чувством душевного одиночества, давно забытые мечты, талант, оставшийся нереализованным, и нелюбимая работа. И так до бесконечности. Меня зовут Елена, и я чувствую себя никем в глазах собственных ожиданий. Я не могу себя определить. У меня нет твердых принципов, стереотипов, достижений и выполненных целей. Я не умею ответить, кто я по призванию, какой я человек, кто я по жизни. Я жена, дочь, сестра, подруга.
К тридцати годам я хотела многое успеть и предъявляла к себе повышенные требования. Планировала построить карьеру, обзавестись семьей, заработать достаточно денег, объездить полмира. Я пыталась соответствовать тем устоявшимся общепринятым стандартам, которые навязывает социум, но понимала, что не хочу жить по шаблону. Мне хотелось жить иначе, руководствуясь своими собственными желаниями и интересами, которые я не могла четко обозначить. Но правильно ли это? Годы шли. Как в том анекдоте, исполнилось одно – мне тридцать. Меня не оставляло чувство, словно что-то в моей жизни надломилось, и я не могла вспомнить, где и когда произошла эта трещина и как ее заделать. Теперь, оглядываясь назад, я с горечью признаю: я почти ничего не успела и в какой-то момент сдалась, опустив руки. Хотя и в этом я наверняка не была уверена. Я перестала бороться за мечты и цели, разочаровалась в мире и людях. Поняла, что многое из перечисленного особо не нужно. Мне уютно живется без роскоши, карьерных высот и путешествий. Я не планировала вступать в брак после первого неудачного опыта, в котором любви не было места. Я боялась разочароваться снова, но влюбилась. Тогда я не знала, как мне повезло с мужем.
Стрелки на часах показали 6:47. Я все еще продолжаю лежать и думать: будь у меня возможность вернуться назад, что бы я изменила? Тут же себе отвечаю: избежала бы поступков, за которые мне стыдно. Шайтан, мой пес, встревоженный звонком будильника, словно понимает, что время идет, начинает паниковать и метаться, рисуя в комнате зигзаги: «Мол, вставай, я хочу погулять, покушать. А уж потом собирайся на свою работу». С работой мне не везет катастрофически. Как мучительно быть медсестрой, когда в душе ты журналист. Хотя мои представления о профессии оказались далеки от реальности. Розовые очки разбились вдребезги шесть лет назад, после короткой работы в местной газете я уволилась. Журналистика оказалась не той, какой я ее себе представляла, хотя очень люблю писать тексты. И вот, я все еще ищу свое место в жизни.
Пока я хлопочу у плиты, разогревая завтрак, мой супруг Константин отправляется на прогулку с собакой. С Костей мы поженились два года назад. Все как-то быстро закрутилось. Весной познакомились, а в октябре услышали марш Мендельсона. На свадьбе присутствовали только наши родители, где, собственно, они и познакомились. Я не хотела пышных празднеств с многочисленными родственниками. Мама, несмотря на плохое самочувствие, не могла пропустить свадьбу младшей дочери. К Косте она относилась с особой теплотой и всегда говорила, что мы подходим друг другу. «Ты за ним как за каменной стеной, – повторяла она, – теперь я за тебя почти не переживаю. Берегите семью!»
Мой новый день мало чем отличался от предыдущего: работа, дом, прогулки. Дважды в сутки, а то и трижды, в любую погоду – до работы и после. Пес породы русская пегая гончая появился у нас четыре месяца назад. Его появление в нашем доме связано с увлечением супруга. Во время прогулки с мохнатым другом я обязательно звонила маме. Это была традиция. Мы каждый день созванивались. С тех пор, как я съехала от нее, ее тоска особенно обострилась. Она звонила по незначительным поводам, и иногда я испытывала раздражение. Мама понимала мою занятость, что взрослая жизнь поглотила меня целиком и полностью. Я стремилась быть отличной хозяйкой, ответственным работником, следуя ее примеру. Быть хорошей дочерью я тоже пыталась, но получалось у меня не очень. Я любила маму, но мне все равно казалось, что недостаточно сильно. Признаться в том, что я не совсем хорошая дочь, нелегко. Во времена моего детства мы жили небогато. Теперь мне хотелось, чтобы мама ни в чем не нуждалась, а вместо этого я металась с одного места работы на другое в поисках достойной зарплаты и нигде не ощущала себя комфортно. Одолевало чувство вины. Я искала себя, но в этой гонке, казалось, обделила вниманием и заботой своих самых близких.
Я набираю номер телефона мамы. Гудки, долгие, как будто проходит целая вечность.
– Привет, мамуль!
– Привет, моя хорошая. Как прошел рабочий день?
Как здоровье?
– Нормально. Как ты? Как спала?
– Плохо. Еле уснула. Опять давление было вечером. Сейчас болит сердце.
– Мама, я тебе много раз говорила, что надо сходить в больницу, обследоваться. В выходные они не работают, а в понедельник я запишу тебя на ЭКГ, и к кардиологу нужно съездить на прием. При твоем заболевании надо лечиться. Опасны осложнения, – начинаю снова заводиться.
– Лена, не ругайся. Я не пойду в больницу. Что толку от этого ЭКГ? А к кардиологу в такую даль ехать я не смогу. Ходила я в поликлинику. И что изменилось?
– Мам, ты там была семь лет назад. Я говорю, что надо идти.
В трубке слышу приглушенное шмыганье носом.
– Мам, ты опять плачешь. Прекрати. Лечиться не хочешь, обследоваться тоже. Но жалуешься, что все болит. Зачем терпишь?
– Лена, да устала я… Устала так жить. Умереть хочу, да за тебя боюсь, как ты одна останешься. Хотя Костик у тебя есть… Уже не так страшно.
– Мамуль, а я устала слышать про смерть. Ты меня сама учила за здоровьем следить, а сама…
– Ладно, не будем. Ты лучше скажи, как там на новом месте-то, в поликлинике? Ты же говорила, что отчет отправлять сегодня.
– Нормально, мам. Пока ничего не понятно. Не думаю, что я там надолго задержусь. Только ради тебя пошла, лишь бы к медицине поближе быть. Дай Бог, смогу добиться без очередей на приемы ходить, лекарства для диабета выписывать. А отчет перенесли на понедельник.
– Ради себя надо, чтобы тебе хорошо было. Когда нужно – укольчик поставишь, и подлечишься, если заболеешь. А на вечер какие планы у тебя?
– Сегодня первый раз на занятия пойду. Нашла, где восточные танцы преподают. Давно искала. Самой заниматься – одно, а в группе совсем другое.
Не зря же мы с тобой костюм шили. Помнишь? До сих пор храню как память, и он мне впору. Хотя десять лет прошло!
– Помню. Ох и долго мы для него искали розовый пояс из бисера! Танцы – это хорошо! Надо чем-то заниматься.
Вечером, после занятия, мама позвонила, поинтересовалась, как все прошло, и согласилась пойти в больницу.
Ранним утром в субботу муж уехал к свекрови по делам. Проснувшись, я набрала номер мамы. Она просила прийти. Я ответила, что если не срочно, то буду в течение часа. Приготовила завтрак, но почему-то сегодня не взяла с собой, хотя часто носила маме покушать. Решила в следующий раз. Сама она почти перестала готовить. Всегда говорила, что ей лень это делать для себя одной. Даже звала меня приходить на обед с работы, чтобы у нее появился стимул готовить, но никак не могла понять, почему у меня нет обеденного перерыва.
На улице сильные морозы. Я оделась потеплее для недолгой прогулки. По пути зашла в магазин за покупками. Открываю дверь своим ключом, входя в родные стены. Мама с порога бросилась ко мне. На ее глазах снова появились слезы. Я понимала, что навещала ее редко. Откровенно говоря, я не любила, когда она начинала плакать, жалуясь на болезнь, но при этом бездействовала. Но не могла заставить ее пройти обследования и посещать врачей регулярно. Любые предложения помощи она отвергала, и тогда я чувствовала бессилие перед ситуацией.
– Я замучила тебя своим негативом. Дочка, прости.
– Все нормально, мам. В понедельник собирайся в больницу.
Через неделю меня начнет грызть беспощадное чувство вины. Почему я не догадалась вызвать врача на дом в субботу? В нашем здравоохранении, чтобы попасть на прием к фельдшеру, придется пройти все круги ада. Вероятно, запись бы нам дали только недели через две. Не нужно было ждать понедельника, а вызвать скорую помощь на дом. Хотя давление у нее в норме, беспокоила только ноющая боль в области сердца. Уже был случай, когда на другом конце провода равнодушный голос диспетчера ответил: «Если давление в норме, то зачем вам неотложка? Обращайтесь в поликлинику». Я устроилась в поликлинику по месту жительства, чтобы избежать подобных трудностей и стать в числе «своих». Раньше свободных вакансий почти не было, и я долго не могла туда устроиться.
Сегодня мама не жаловалась на плохое самочувствие. Она лишь обронила, что почти не спала и видела такой сон, из которого поняла, что скоро умрет.
– Мама, это просто сны, воображение на фоне плохого самочувствия. И я тоже иногда вижу страшные сновидения, что даже сам «король ужасов» позавидует, потому что засыпаю с мигренью. Не нужно придавать такого значения. Это всего лишь сны.
– Нет, ты многого не понимаешь. Это не просто сон.
Мне показалось, будто мои слова обидели ее.
– Ты успокойся, пожалуйста, а позже расскажешь мне все. Хорошо?
– Даже не знаю, стоит ли говорить. Он не жуткий, но ничего хорошего не предвещает. Я не скрываю, что устала жить, но и умереть страшно. Как это произойдет? Это пугает. Всегда хотела, чтобы это случилось мгновенно. Просто упасть, не чувствуя ни боли, ни страха. А ведь бывает и иначе… Люди годами прикованы к постели, мучаются сами и мучают своих родных. Это самое страшное, что может произойти с человеком.
– Мам, все будет хорошо. Успокойся.
– Я напомню тебе. Если вдруг такое случится со мной, чтобы ты не выгребала из-под меня говно, а сдала в хоспис. Хотя…
– Мама, ну какой хоспис, – воскликнула я, не дав ей закончить речь. – Ты же знаешь, что я так не поступлю. Я даже против соцработника, потому что мне будет стыдно. Значит, я не справляюсь с обязанностями дочери.
Честно говоря, я не знала, как ее успокоить, что сделать и какие слова подобрать, чтобы не усугубить ее тревожное состояние.
– Нет, забудь. Если верить сну, сегодня, возможно, мы видимся последний раз. И мне страшно и больно от этой мысли. Но я скажу тебе точно: там что-то есть. Я убедилась в этом минувшей ночью.
– Может быть, мама, что-то и есть… Никто этого не знает наверняка. Но прошу тебя, не думай о плохом, пожалуйста. Чем я могу тебе помочь сейчас?
Я не придала ее словам особого значения, решив расспросить о сне позже, когда она немного успокоится. В ее поведении чувствовалась какая-то тревога и отстраненность. В то же время она вызывала жалость, а в ее глазах я видела страх. Возможно, она врала мне, что сердце ее больше не беспокоило, лишь бы избежать визита в поликлинику, которую она терпеть не могла. Не любила медицину и врачей, но всегда мечтала видеть меня в белом халате. «Чтобы был блат», – отшучивалась мама. Хотя понимала ее истинные намерения. Она мечтала, чтобы я была поближе к медицине и следила за своим здоровьем. Сама же пренебрегала им. В последние годы каждый шаг по квартире давался ей с трудом, не говоря уже о подъеме на пятый этаж или дороге до больницы. Все это – последствия сахарного диабета. Диагноз ей поставили в далеком 2003 году, после операции по удалению желчного пузыря. Камни тогда обнаружили совершенно случайно, во время обследования. Врачи не могли определить причину, по которой у пациентки каждый вечер в течение месяца поднималось высокое давление. Утверждали, что проблема с сердцем. Однако благодаря случайному стечению обстоятельств на УЗИ почек медсестра осмотрела всю брюшную полость и обнаружила желчный пузырь, переполненный камнями. «Еще немного – и вас бы не стало», – произнесла медсестра. Хирурги провели экстренную операцию. Вскоре, при плановых анализах, в крови мамы обнаружился признак заболевания – повышенный уровень глюкозы. В выписном эпикризе появился новый диагноз – сахарный диабет. С его появлением жизнь человека кардинально меняется. Начинаются визиты к эндокринологу, диеты с низким содержанием углеводов и постоянный контроль уровня сахара с помощью глюкометра. От сладостей было легко воздержаться, ведь в течение жизни она их не употребляла, а вот от привычного рациона отказаться сложно. Поначалу мама придерживалась диет, знала, какие продукты можно кушать, а каких нужно избегать, пила таблетки. Но потом визиты к врачу становились все реже, таблетки принимались нерегулярно. Я видела, как она устала от ограничений, от постоянного контроля, от ощущения, что болезнь управляет ее жизнью. Она говорила, лучше пожить меньше, но в свое удовольствие, чем постоянно себя во всем ограничивать, понимая, что это необходимость продлить жизнь. Со временем появились первые осложнения. Ноги отекали, зрение ухудшалось, началась мышечная слабость, мама постоянно уставала. Я чувствовала свою беспомощность. Как убедить человека, который не хочет себя спасать? Донести, что заболевание не приговор, а образ жизни, требующий внимания и ответственности? Ведь я знала: рано или поздно болезнь возьмет свое. Мама тоже это понимала.
Сейчас она сидела на диване напротив меня, и я все больше осознавала, что она угасает. Не только душой, но и телом. И никак не хочет себе помочь. Что делать мне в такой ситуации, что предпринять, чтобы ее спасти?
– А чем мне можно помочь? Ничем. Я сама себе не хочу помогать. Разве другие смогут? Устала жить, но и смерти не прошу. Бывает ведь и так. Я никогда не поддавалась унынию, а теперь оно разъедает меня изнутри.
Я посидела с ней немного и засобиралась домой, видя, как она успокоилась после разговора на отвлеченные темы. Я пообещала, что, возможно, навещу ее завтра, но обязательно позвоню.
На пороге квартиры мама снова заплакала. Сказала помнить все, о чем она говорила, чему учила, и чтобы я берегла себя и Костю. Напомнила о родственных связях со Светой и чтобы мы не бросали друг друга. Мы обнялись, коснувшись щеками в прощальном поцелуе, как обычно делали при расставании. Я не ощущала ничего того, о чем говорила мама в начале нашей встречи. Она чувствовала приближение смерти настолько часто, что я уже не придавала особого значения этим предостережениям. И в тот момент я ничего не ощутила. Я знала, ей было тяжело меня отпускать. Всегда тяжело. Выйдя из подъезда, я подняла голову, чтобы помахать ей рукой на прощание. Мама из окна пятого этажа помахала в ответ. Могу только представить, о чем она думала в тот момент, когда я медленно отдалялась, пока совсем не скрылась из виду. Я и не догадывалась, что это наша с ней последняя встреча.
Я не знаю, как она провела вечер, потому что в субботу мы не созвонились. Воскресным утром супруг с собакой умчался на зимнюю рыбалку, а я планировала сходить к маме и поздравить с Днем матери лично. Но поленилась. К тому же на улице стало холоднее, чем вчера. Решила ограничиться звонком. Десять минут пятьдесят шесть секунд – время нашего последнего разговора. Я поблагодарила маму за подаренную жизнь, но вновь на ее признание в любви ответила: «Я тебя тоже». В ее голосе ощущалось умиротворение. Я извинилась за то, что не приду сегодня, пообещав наведаться на неделе после работы. Завтра первый ежемесячный отчет в поликлинике, и я немного переживала. Напомнила о записи на ЭКГ, но она отмахнулась: «Пока не стоит, мне лучше. Да, и не пойду я». Разговор завершился обсуждением бытовых мелочей, и я, как всегда, обещала позвонить после работы. Отключая вызов, я и представить не могла, что «завтра» для нас уже не существовало. Мне казалось, впереди у нас еще тысячи дней, чтобы многое обсудить и успеть.
